Старый, но крепкий 7

Глава 6

Прежде, чем телепортироваться с Самиром к городу, решили еще раз осмотреть берег — брат захотел прикинуть, где и что лучше будет строить. Поэтому спустились по узкой тропинке на берег, к лодке.

На реке уже сгущается вечерний туман, окутывая остров прохладной дымкой. У самой воды, нервно переминаясь с ноги на ногу, нас ожидает охранник, которого я уже выкинул из головы. А за нами следом идут Игнат и Хань — Самир вспомнил о чем-то, и снова расспрашивает работников.

Заметив нас, Лун подходит ближе, виновато смотря в прибрежный песок.

— Э-э… Гошподин Китт, хорошо, што вы подошли. Вон, шмотрите, опять гошти пошаловали.

На берегу, возле зарослей камыша стоят трое мужчин. С такого расстояния я не могу четко разглядеть их лиц, но один из них сразу привлекает мое внимание. Бритая голова, уверенная осанка и знакомая манера держаться. Один из членов Дома Крайслеров: тот самый инспектор, который когда-то проверял зельеварную мастерскую секты.

Двое его спутников выглядят куда менее внушительно. Лысой гвардией Крайслеров от них и не пахло, похоже, Крайслер нанял их для поддержки или для устрашения: оба обросшие клочковатыми бородками, но хоть одеты более-менее прилично.

Не знаю точно, насколько силен этот человек из дома Крайслеров, но если бы он обладал уровнем Никифора, ему явно не понадобилась бы помощь этой парочки. Судя по логике, он второго ранга, пробуждения. Хотя определить на таком расстоянии его силу не получится.

Тем временем охранник продолжает докладывать:

— Вчера вот этот, который шамый лышый, приходил один. Штранный такой тип, мутный. Бродил вдоль берега, пока не нашел в камышах лодку. Уже шобрался переправлятьша к нам, да только я пару шипов напоказ в воду отправил — он и передумал шразу. Понял, што потоплю.

Он замолкает и осторожно смотрит на меня снизу вверх, будто ожидая похвалы за бдительность.

— Хорошо, — спокойно киваю я, продолжая наблюдать за Крайслером. Сейчас тот явно растерянно оглядывается по сторонам и не может понять, куда делась вчерашняя лодка. — Сегодня у него все получится. Игнат, не занят? Давай скатаемся на тот берег, а ты потом лодку обратно привезешь. И вообще, хранить лодку здесь, для безопасности, и вызывать на берег по сигналу.

Игнат коротко кивает:

— Как скажете, господин Китт.

— Уверен, что тебе нужна встреча с ним? — вполголоса спрашивает Самир. — Это Крайслер, судя по описанию. Может быть опасно.

Пожимаю плечами:

— Лучше разобраться с ним сейчас, чем узнать, что они наведывались сюда без меня. Но тебе лучше не маячить на виду, — честно отвечаю я. — Лучше тебе остаться здесь, на острове. Бритый может затаить обиду.

Брат почесал подбородок, нахмурился, но качнул головой.

— Как-нибудь справлюсь.

Пока Игнат с Самиром и Луном усаживаются в лодку, я снова смотрю на противоположный берег. Крайслер заметил движение на нашей стороне, следит за происходящим.

Снова беру весло — в этот раз иду против течения, приходится постараться, чтобы грести достаточно сильно, чтобы лодку не снесло, и аккуратно, чтобы не начерпать бортами воды.

Троица на другом берегу напряженно выпрямляется при виде приближающейся лодки; Крайслер делает шаг вперед и внимательно смотрит на нас.

Туман становится плотнее, мы будто плывем по облаку. Воду в метре от лодки вообще не вижу. Три минуты плавания, и лодка по инерции с шелестом входит в заросли камышей.

Первым из суденышка выбираюсь я. За мной из лодки лезет охранник — судя по его отчаянному виду, готов «кровью искупить вину». Самир с Игнатом остаются в суденышке.

Спокойно выхожу на берег и натыкаюсь на хмурый взгляд лысого инспектора. Вблизи мужчина выглядит старше и потасканнее, чем я помнил: морщины на лице стали глубже, глаза смотрят устало и раздраженно.

— Добро пожаловать к моему острову. Я Китт Бронсон. Чем обязан столь неожиданному визиту?

— Кто главный? — спрашивает он с застарелым, приросшим к голосу презрением.

— Я.

— Кто я, знаете?

— Не знаю. Вы бы представились.

Крайслер побуравил мою переносицу пару секунд, а потом все-таки начал:

— Квейт Крайслер, член городского…

Пока Крайслер долго и подробно представлялся, я внимательно изучил его людей. Практики первой стадии пробуждения, не выше. Ни от кого не веет опасностью, да и на вид ничего особенного: грубая сила, какие-нибудь самые базовые техники, а во взгляде столько спеси, будто это инспектор у них в сопровождении. Такие обычно идут в расход первыми, если дело доходит до настоящей схватки.

А вот Крайслер…

Выше среднего роста, но не выглядит могучим или массивным. Тело вытянутое, словно из него давно удалили всё лишнее. Кожа странно гладкая, почти восковая, и под ней отчетливо проступают синие прожилки вен — зрелище болезненное, словно его вылепили где-то в лаборатории безумного алхимика. Волос на голове нет вовсе, лишь гладкий череп блестит в свете вечернего солнца.

Меня напрягают его движения. Быстрые и одновременно плавные, словно у куклы с идеально отлаженным механизмом.

Мысленно оцениваю наши силы и понимаю: Сталевар не шутил — убить этого практика вполне возможно. По силе мы примерно равны.

— И что у вас за дело ко мне, многоуважаемый?

Говоря это, я показательно почесал переносицу пальцем, на котором красовался перстень «друга короны». Крайслер даже не обратил внимания на эту печатку — либо вообще не знал её значения, либо знал и давно забыл. Есть еще третий вариант — принц мне наврал, и выданное украшение — просто никчемная блестяшка. Но этот вариант я сразу отбросил: не вижу в нём никакого смысла. Зачем гадить по мелочи человеку, который тебе рецепты улучшает? Глупо и совершенно не вписывается в характер «господина Ли».

— Слышал, что здесь выращивают духовные травы, не согласовав это с нашим Домом, — сплюнул Крайслер. — Мне нужен полный доклад по острову. Сколько чего вырастает, сколько чего и куда идет. Надеюсь, вы владеете всей информацией, и не придется плыть на остров для изучения?

— Ну, во-первых, всё как раз таки согласовано с городским советом, — спокойно возразил я. — У нас есть даже необходимые бумаги. Правда, в Циншуе. На ваш сегодняшний визит мы не рассчитывали.

— Вы предлагаете мне сходить за бумагами в Циншуй? — он показательно приподнял бровь.

— Я ничего вам не предложил. Наше дело оформлено по всем правилам, бумаги в порядке. А где ваши бумаги?

Один из охранников, которого больше всех ломало, пока мы спокойно разговаривали, взмолился:

— Господин Квейт, можно я его прям тут?..

Я отвел взгляд в сторону реки, пряча усмешку. Крайслер же воспринял моё молчание за слабость и коротко бросил:

— Можно.

Практик ощерился и размылся смазанным пятном ускорения… И тут же вывалился из него обратно с хриплым вскриком боли — бедром он напоролся прямо на наконечник моего копья. Я небрежно выдернул оружие обратно, освобождая хорошую такую дыру в ноге противника. Кровь толчками хлынула наружу; практик неверяще уставился на собственную брючину, пропитывающуюся алым пятном.

Он неловко осел на траву и заскулил жалобно и растерянно, пытаясь зажать рану ладонью. Уже не такой борзый и уверенный в себе, а в глазах застыл шок: как же так? Еще совсем недавно всё было в порядке!

Я раздраженно полез в поясную сумку и достал оттуда зелье лечения, бросив его на песок рядом с раненым идиотом. Тот даже не обратил внимания на спасение — продолжал баюкать ногу и тихо стонать.

Сегодня явно день бесполезных трат. Сперва — один идиот, потом — другой.

— За нападение на моего человека… — холодно начал Крайслер, но я жестко перебил его:

— … мне ничего не будет, господин Крайслер. Мы оба это знаем. Так что предлагаю вернуться к разговору о травах. Покажите бумаги, по которым вы явились с инспекцией от городского совета.

Впервые за все время разговора я увидел в глазах лысого инспектора искру настоящей ненависти. Он пристально смотрел на меня сверху вниз несколько долгих секунд, словно пытаясь прожечь взглядом насквозь.

Я выдержал этот взгляд спокойно и уверенно, хотя внутри меня тоже начали бурлить эмоции. Сейчас главное — не сорваться первым и не дать ему повода для дальнейших действий.

Крайслер медленно кивнул самому себе:

— Хорошо… Вас ведь Китт зовут? Запомню имя.

— Постарайтесь, — спокойно кивнул я. Кстати, господин Крайслер, как именно вы собираетесь преподнести это «нападение»? Что-то вроде: «Я пришёл на чужую территорию без документов, дал команду своему человеку напасть первым и теперь страшно обижен, что ему слегка испортили штанину»?

Крайслер прищурился, и я с удовольствием отметил, как под восковой кожей на виске едва заметно запульсировала жилка.

— Вы дерзите слишком открыто, Китт Бронсон, — процедил он.

Я пожал плечами, продолжая улыбаться:

— Я всего лишь рассуждаю вслух.

И в это время я снова задумался над тем, что только что промелькнуло в моей голове.

Ведь это правда — я уже не тот человек, каким был раньше. Память о прежних моральных ограничениях понемногу тускнеет, растворяясь в повседневности нового мира. Я всё чаще задаюсь вопросом не о том, правильно ли поступаю с точки зрения морали старого мира, а о том, насколько эффективно моё действие здесь и сейчас.

Но разве это плохо? Ведь я не просто меняюсь сам — я меняю мир вокруг себя. Старики обретают вторую молодость благодаря моим зельям. В храмах действительно лечат людей. Люди наконец-то начинают жить лучше — пусть пока только в одном отдельно взятом месте, пусть не все, но ведь люди меняются. Меняется Циншуй.

И всё-таки… Как далеко я готов зайти? Где та граница, за которой я перестану быть собой? Не перешел ли я ее уже?

— Так что же привело вас сюда на самом деле? — осведомился я. — Неужели вы проделали столь долгий путь, чтобы поглядеть на травы?

Скорее — на метод их выращивания. Каких бы верных Самир ни подбирал людей, таких знаний не утаить. Скоро каждый заинтересованный человек будет знать о черепоцветах.

Крайслер, похоже, решил зайти с козырей:

— Я знаю, что ты коснулся таблички императора, и она дала тебе силы, — произнёс он медленно и веско.

Интересно, как узнал? Хотя вру — не слишком-то интересно.

— И что? — спокойно отвечаю я. — Судя по тому, что знаете вы, господин, об этом знает уже каждая собака. Со всем уважением.

Тот даже онемел на секунду. А чего ожидал? Что я забьюсь в истерике, как пойманный на первой краже беспризорник, упаду на колени и попрошу забыть?

— Владение силами из табличек императора Апелиуса запрещено, — уже менее уверенно говорит Крайслер.

— Да? А я вот успел прочесть все доступные мне книги с законами королевства, и нигде не увидел этого запрета. Я знаю, что за людьми, которые владеют этими силами, идет охота, их стараются поставить себе на службу или использовать иначе. Знаю, что за теми, кто начал творить незаконные вещи, выдвигаются королевские гвардейцы. Но именно «запрещено»? Ни разу не слышал.

Лицо Крайслера все больше напоминало безжизненную маску.

— Вы считаете себя неприкосновенным? Думаете, вас не поставим на службу?

— Не могу себе представить подобного развития событий, — отвечаю честно.

— Вам не страшно только потому, что вас еще не пугали, Бронсон.

Я улыбнулся шире, но после упоминания фамилии, эдакой завуалированной угрозы, улыбка стала натужной.

— Меня уже попытались напугать. Возможно, до вас еще не дошли новости из Фейляня? И еще — вы и правда не заметили этот перстень?

Я поднял руку и продемонстрировал печатку, подаренную принцем. Только теперь во взгляде Крайслера зашевелилось смутное узнавание. Он пожевал губами и нехотя кивнул.

— Королевская печатка? Да, друг короны… Полагаю, мы не с того начали.

— Полагаю, — отзываюсь эхом.

Могу только представить сожаление Квейта Крайслера. Теперь с тем, кого можно было просто нагнуть и забрать ценное (а потом вернуть секте Тьмы треть от награбленных трав, выразив вежливое удивление — мол, не знал, что ваше), придётся договариваться.

— Меня интересуют ваши травы, — переступил через себя Крайслер. — Хотелось бы узнать, что здесь растёт и обсудить цены на закупку.

Ненависть почти исчезла из его глаз. Не пропала, нет — всего-лишь залегла поглубже.

Политика. Торговать можно и с врагами, и с теми, кого ненавидишь, если видишь в этом достаточную прибыль.

Развожу руками:

— Сожалею. Все травы я продаю через торговца секты, Додонева, и предпочитаю сбывать все оптом. Зельями не торгую, законы не нарушаю.

— Я знаю, кому вы продаете травы, но меня не устраивает наценка Додонева, — признаётся Крайслер.

Тут и я киваю:

— Всецело вас понимаю. Тут мы схожи — меня тоже не устраивает цена, которую назначает торговец Додонев. Но к нашему обоюдному сожалению, иначе никак.

— Иначе никак… — эхом повторяет Крайслер.

Тут сидящий в лодке Самир шумно высморкался в рукав. А когда я, как и Крайслер, обернулся на шум, едва сдержал смешок. Самир сгорбился и умостился за спиной Игната, да так хитро, что я его лицо видел прекрасно, а вот со стороны Крайслера Самира заслоняла фигура старика. Вдобавок за то время, что мы беседовали, Самир успел извазюкать лицо в грязи, растрепать волосы и теперь меньше всего напоминал совладельца конторы с целым островом в активах:

— Господин Китт, а стал-быть, это… ну, мы же можем выращивать травы, которые понадобятся господину Крайслеру, и продавать их Додоневу?

Кстати да. Я упустил этот момент. И Крайслер заинтересовался — кивнул.

— Не вижу никаких проблем, — сказал я. — Для таких предложений мы открыты.

Обсуждение списка новых трав заняло не больше пяти минут. После чего я любезно предложил телепортировать «господ» к Циншую.

— Неужели вы так добры? — не удержался от укола Крайслер. — Вы так хорохорились, что я думал, руки никогда не протянете, а теперь предлагаете помощь?

— Я же не варвар.

Да и мне будет спокойнее, если буду знать, что Крайслер побыстрее свалит отсюда.

Были мысли отказаться от любых договоров с представителем зельеваров, и с Додоневым побеседовать, но я решил не размениваться на мелочи. Мы оба ненавидим друг друга и с радостью бы убили, так зачем нам омрачать эту цель булавочными уколами? Будем вести себя по-джентльменски. Крайслер гораздо выгоднее живым и в идеале — лояльным. Представитель Дома, полностью преданный мне, станет мощным козырем в будущем противостоянии. У меня как раз уже есть мысли по поводу отличного зелья верности, которое будет работать на постоянной основе, а не на минуту-другую, как было с драконом.

Условия для такого эксперимента почти тепличные: здесь нет филиала их Дома и нет старших практиков, способных заметить неладное. Только один представитель и несколько торговцев в городских лавках. Даже растатуированных бойцов Дома здесь нет, а значит, серьёзного сопротивления ждать не стоит. Подловить его, залить внутрь эликсир.

Конечно, обычное зелье не сработает, потребуется что-то мощное, ядреное. Обычные духовные травы не подойдут. Нужно будет забраться поглубже в лес Туманов за ингредиентами.

Вдобавок нужны сильные эмоции абсолютной преданности и верности. Придется найти какого-нибудь фанатика, готового на «эксперименты». Захватив его эмоции, я буду стирать ему память, ждать, пока эмоции восстановятся и снова забирать их, готовя концентрированную эссенцию абсолютной преданности.

Да, это жестоко и цинично, но это лучший выбор. Если буду действовать иначе, кто помешает этому Крайслеру, к примеру, сжечь остров с находящимися там людьми? Заключенный на словах договор о выращивании трав? Даже не смешно.

К тому же у меня есть семья, есть секта — те люди, которых я хочу сберечь.

Значит, действовать придётся аккуратно и осторожно: никаких следов, никаких свидетелей, никаких подозрений. Сделать всё тихо и чисто. Сделать Крайслера моим «верным другом» — живым, полезным и абсолютно лояльным.

Вдобавок я смогу добыть из Крайслера все грешки их семьи, написать на бумаге и отдать какому-нибудь наемнику с наказом раскрыть эти секреты в случае чего. После — аккуратно и со всем уважением уведомить Дом Крайслеров.

Хотя, если посмотреть на ситуацию шире: есть производственные цеха Крайслеров, где чуть работают сотни специалистов. А на отшибе и периферии, в далеком Циншуе, годами торчит одинокий одинокий представитель дома, которого о произошедших недавно в столице событиях особо не информируют, а значит, он малозначимый человечек, ссыльный. И вряд ли он знает какие-нибудь сокровенные тайны, чтобы весь синдикат испугался их разглашения. Но информация и «верный друг» точно лишними не будут.