Тактик.9

Глава 19 Инспекция

Сигнал тревоги, прозвучавший со стены, был резким и чужеродным, как скрежет металла по стеклу. Он резанул по ушам, обрывая эйфорию победы.

Я тряхнул головой. Ладно, где моя не пропадала? И где она только не пропадала…

Я мгновенно подключился к Рою, используя сознание роты на центральных воротах, как собственный бинокль. Картина, которую я увидел их глазами, была чёткой и не особенно приятной.

С севера, по дороге из столицы Бруосакса, приближался конный отряд. Пыль, поднятая сотнями копыт, стояла столбом в утреннем воздухе. Они двигались не как разведка. Они шли как хозяева этой земли. Впереди развевались не потрёпанные знамёна Эссина, а безупречно чистые королевские штандарты. Синий грифон на золотом поле. Личная гвардия короля Вейрана.

Я отключился от Роя, обвёл взглядом площадь. Мои солдаты, только что прекратившие бой, услышали сигнал. Усталость, казалось, снова навалилась на них, но паники не было. Они смотрели на меня, ожидая приказа. Их вера в меня сейчас была единственным, что удерживало ситуацию от хаоса.

Я использовал Рой и стал расставлять роты по городу. Перекрёстки, стража, тюрьма, около ратуши, пожарная каланча, торговая площадь.

Мне не нужно, чтобы, узнав про всадников под стенами, в городе началось массовое восстание. Я тут охренею его подавлять.

Впрочем, на стене уже не было наёмников Эклатия, горожане, запертые по домам, банально не знали, что мы оказались в очень деликатном положении.

Когда я хотел обогнать новости о разгроме Эссине, то не думал, что марширую ещё и наперегонки со всадниками Вейрана. И что обогнал их от силы на пару часов.

А теперь.

«Хайцгруг, как рана?».

«Ничего, как ты говоришь, босс, до свадьбы заживёт, хотя я и не встретил ещё ту орчиху с топором, что очарует моё сердце».

«Гм, ладно. Вторые — Зерновые ворота под контролем?».

«Да! Всё чисто».

«Врага на горизонте нет?».

«Нет. Тут только парочка телег с крестьянами, пришли на рынок, они вообще не поняли, что власть сменилась. А что?».

«У Центральных ворот немного другие виды гостей. Занимай оборону».

«Да, босс!».

Скоро я уже скакал обратно к Центральным воротам, а войска группировал так, чтобы перебросить в этот же район дополнительные силы.

С одной стороны, конница не в состоянии штурмовать ворота, а с другой… опыт герцога Гуго, который ринулся к воротам, говорит о том, что жители мира Гинн умеют сочетать это с мощным магическим ударом.

Так что тут ни в чём нельзя быть уверенным.

У Гуго такое не проканало, за воротами были фалангиты. Сейчас ситуация другая.

Поднявшись на стену, я своими глазами оценил угрозу.

Около пяти сотен всадников. Тяжёлая кавалерия, элита. Закованные в сияющие латы люди на таких же защищённых броней конях. Они были воплощением военной мощи королевства.

Показатель того, что я пока что к их главным военным силам даже не приблизился. И сидят верхом так, что любо-дорого, не то, что моя лёгкая пехота имени «кое-как». И они остановились примерно в четверти мили от ворот, без видимых команд выстраиваясь в идеальную коробку. Демонстрация силы, превосходства и психологическое давление.

Мои солдаты на стенах напряжённо молчали. Арбалетчики снаряжали арбалеты, копейщики спустились к воротам и стали чуть боком, чтобы если ворота разлетятся в щепу, их не раскидало. Теперь они перетаптывались внизу, потому что не знали, что происходит. Все замолкли, кто мог, смотрел во все глаза. Солдаты устали, но не до бессилия, при необходимости они были готовы драться снова. Потому что я был с ними и победа будет за нами.

Я прикинул, что пять сотен тяжёлых конников — это, конечно, серьёзная заявка на победу, но если они смогут высадить ворота и напасть, им придётся сражаться среди узких городских улиц. А я? Лучники и арбалетчики на крыши, мы так уже делали… Или я путаю с отрядами разбойников в войне в Туманных горах? Ну, ничего, справятся. Запру переулки, атаковать буду плотным строем, подтяну обратно большую часть Первого полка, ударю из арбалетов и луков во время прохода ворот.

Короче, надо будет и этих положим.

Я стоял на стене, не прячась, на виду у всего вражеского отряда. Шлем я снял, расстояние было за пределами выстрела из лука, даже пущенного рукой эльфа.

Пусть видят моё лицо. Пусть видят, что я спокоен.

Вперёд выехал их командир, мужчина в шлеме, окрашенном ярко-алой полосой по середине шлема с поднятым забралом. Он не кричал угроз и не вызывал меня на поединок чести. Он просто смотрел. Его взгляд, усиленный, как я догадывался, оптическим артефактом, методично скользил по стенам. Он оценивал плотность моих войск, выискивал магов, отмечал качество стен. Это была не разведка боем. Это была демонстрация силы, ну ещё и холодный, и безмолвный аудит моей армии.

Он видел не паникующую толпу мародёров, а дисциплинированную армию, спешно, но умело занявшую оборону. Он видел чёрный флаг Штатгаля, уже развевающийся над воротами.

Он видел тысячи моих бойцов, которые занимали город, как свой собственный.

Кто он, как его звали? Я не знал. Зачем они пришли? Занять город? Или они уже знали, что я его захватил и всё равно пришли посмотреть? Одно понятно, просто так пять сотен тяжёлой конницы по окрестностям не гуляют.

Я стоял на стене, не прячась за зубцами, подставив лицо утреннему ветру. Два полководца, разделённые небольшим, утоптанным телегами, конями и людьми пространством, вели безмолвный диалог, понятный только нам. Я чувствовал, как меня сканируют, оценивают, взвешивают. Вражеский лорд пытался прочитать меня, найти слабость, брешь в моей уверенности.

Я не отводил взгляд. Через Рой я транслировал своим людям одно-единственное, простое чувство. «Мы здесь хозяева. Это наша стена. Это наш город. Они пришли в гости. И мы решим, как их встречать».

Напряжение стало почти осязаемым. Казалось, воздух звенит от спрессованной воли тысяч людей, готовых в любую секунду вцепиться друг другу в глотки. Десять минут, которые показались мне вечностью, мы просто стояли друг напротив друга. Два хищника, оценивающие силу соперника перед решающим прыжком.

Я видел, как командир конной гвардии медленно поворачивает голову, его взгляд наверняка останавливается на засевших под защитой зубцов стены магах, потом на тяжёлых арбалетах в руках стрелков. Видел ли он наше спокойствие? Дисциплину. Как он оценивал нас? В любом случае, мы не показывали страха.

И он принял решение.

Командир гвардии медленно поднял руку в латной перчатке. Это был не приказ к атаке. Он приложил сжатый кулак к нагруднику своего доспеха, потом похлопал им же по рукояти своего меча.

Короткий, почти незаметный жест, полный ледяного, профессионального спокойствия. Сердце и оружие.

И после этого весь квадрат, так же слаженно и чётко, как и появился, начал разворот. Лошади, обученные безупречно, поворачивались на месте, не ломая идеальной геометрии строя. Они не бежали. Они уходили. Громко, но молча уходили, показывая, что не собираются устраивать бессмысленный лобовой штурм. Сейчас, в конкретных обстоятельствах. Но не потому, что мы их напугали, вообще без объяснения причин.

Я провожал их взглядом, не чувствуя ни радости, ни облегчения. Только растущую тревогу. Это была не победа. Это была отсрочка. Они вернутся. И в следующий раз их будет больше. В следующий раз они приведут с панцирную пехоту, вроде той, что я с превеликим трудом поборол у стен Каптье. Требушеты, осадные башни, боевых магов и ополчение.

Сегодняшний визит был приветствием. Быть может, королевская гвардия просто хотела посмотреть в глаза тому, кто посмел бросить им вызов.

— Они уходят, командор, — выдохнул стоящий в нескольких метрах от меня Марк. В его голосе слышалось удивление.

— Так и должно быть. Но они явно намекают, что вернутся, — ответил я, не оборачивая голову. — И они приведут друзей. Много друзей. А ещё они намекают, что на этой земле мы не можем чувствовать себя спокойно, не имеем на то права, не имеем оснований.

Как только последний алый плащ скрылся за изгибом дороги, напряжение на стенах стало спадать.

Арбалетчик рядом со мной вздёрнул арбалет к небу и упёрся в него лбом. Он украдкой посмотрел на меня, я ему без слов кивнул.

Он кивнул в ответ.

Солдаты облегчённо выдыхали, кто-то даже позволил себе тихий, нервный смешок.

Лучшая битва — та, которой не было.

Этой битвы не было, но только сейчас.

Мои парни не дрогнули перед лицом самой грозной силы королевства Бруосакс.

Их вера в себя и в меня выросла в этот момент. Это был нематериальный актив, который стоил дороже золота на счёте в международном гномьем банке.

Но мне было не до празднований. Я уже прокручивал в голове сотни новых задач. Укрепить стены. Наладить производство стрел. Создать запасы продовольствия. Организовать разведку.

А нужно ли это всё?

Я смотрел на дорогу и представлял карту. Игровая доска в моей голове менялась. Она стала больше и сложнее.

Вражеская конница напомнила мне, что мне теперь нужно мыслить глобально, а не регионально. Раньше я был ближе к окраине и Вейран не мог бросить на меня все силы. Это риск, отвести ударные части из столицы далеко, дорого и долго. Это угроза, что они застрянут в осаде на месяцы. Возможно, за это время Назир достигнет успеха на одном из направлений продвижения к Монту, осадит его или даже захватит.

А теперь я вообще к югу от Монта (да, к юго-западу, но это как раз не существенно).

Вальяд был далеко от Монта, он стоял на острове и был населён нейтральным населением. Да, тут тоже отменные стены, но не кто-нибудь, а я сам не раз доказывал, что стены вполне себе преодолеваемы. Короче, ситуация стала в разы опаснее.

Эклатий и Тройхат были моими. Я стал де-факто правителем целой провинции в самом сердце вражеского государства. Это был невероятный успех, триумф моей военной тактики. Но глобальный план компании не содержал следующих шагов.

Я предполагал, что пока я давлю бруосакцев на юге, армии принца Гизака или кого-то ещё продвинутся к Вейрану. После чего в игру, наконец-то вступят короли, гвардия Назира и гвардия Вейрана. Когда большие группировки начнут игру, можно будет больше заботиться о личной безопасности, а меньше о том, чтобы вывезти всю войну на плечах Штатгаля.

Посмотрим, чего добились остальные.

А пока что успех приблизил меня к источнику опасности.

Король Вейран, правитель Бруосакса, не простит мне этой пощечины. Он соберёт новую, ещё большую армию, и бросит её на меня. Его гвардейцы в течение нескольких дней донесут ему о захвате Эклатия в самом сердце его страны. Это был лишь вопрос времени.

С другой стороны — король Назир, мой «сюзерен» и «союзник». Он ждал от меня самоубийственной атаки на Эркфурт. А вместо этого я создал собственную маленькую зону контроля на юге и не обеспечил ему своей кровью дорогу к Монту. Я испытываю его терпение. Его попытка меня арестовать показывает, что он уже давно не видит во мне болванчика, которого он послал таскать каштаны из огня.

И теперь к этому уравнению добавились новые переменные. Принц Ги, мой союзник, который теперь тоже стал заметной фигурой. А ещё тут где-то бродят долбаные «Лесные братья».

…

— Снимаемся со стены! — скомандовал я. — Рота остаётся, остальные топают на центральную площадь.

Рутина. Поиск мест расквартирования… Казармы наёмников могли с натяжкой разместить внутри себя полторы-две роты.

Крупных зданий, складов или общежитий (таких, чтобы пустовали и могли разместить три полка) не было.

Место внутри города вообще было в большом дефиците, так что Штатгаль разместили в дворцовом комплексе — Дом бургомистра, потому что этот дом включал в себя роскошный сад, конюшню, в которой в связи с войной не было лошадей, собственный продовольственный склад, три зала для балов и приёмов, площадку для гольфа.

В общем, к ужасу мажордома этого пафосного заведения, резиденции бывшего губернатора Тосси Шлицарка, изгнанного за коррупцию, Штатгаль впёрся в это цыганское барокко, как слон в посудную лавку и немедленно натоптал.

Никакого пиетета перед бывшим губернатором у меня не было, так что после короткой инспекции, мы заняли это шикарное место в самом центре Эклатия и заселили его с плотностью населения как во вьетнамской общаге.

Вечером я уже стоял на балконе резиденции бургомистра, откуда открывался вид на проспект имени бургомистра Штолле (кто бы этот вельможа ни был), а через него и на центральную площадь, и наблюдал за городом.

Фаза стремительного налёта закончилась. Враг как прибыл, так и убыл. Теперь началась фаза закрепления. В широком смысле этого слова, мы окапывались.

Мои солдаты, ещё вчера бывшие безликими машинами штурма, сегодня обрели лица и функции. Патрули уже чеканили шаг по вымощенным камнем улицам, но их маршруты были далеко не случайны. Все они были проложены лично мной на карте города с учётом всех узких мест и потенциальных угроз.

Сапёры придут позже, но уже сейчас Лиандир и его гномы, а в составе Сводной роты были представители всех (кроме троллей) рас, осматривали стены. Они не латали трещины или любовались красотами, а выискивали системные уязвимости. Как возникшие из-за неумолимого времени, так и те, что были изначально заложены при возведении стен, вроде слепых зон башен или близости пригорода к стене.

Сегодняшний триумф был лишь первым шагом. Захватить город было не сложно. А вот случись такое, придёт враг и удержать его будет на порядок сложнее.

На широком резном столе в кабинете, который ещё утром принадлежал временному исполняющему должность бургомистра при герцоге Эссине (это был его ставленник и я его для начала арестовал), лежала карта провинции.

Я провёл пальцем по тонкой синей линии, протекающей по его середине и проходящий мимо Эклатия (река была в стороне, но не особенно далеко) на севере и Тройхат на юге. Река Мара. Моя новая артерия снабжения и фактор риска, потому что рискну предположить, что группы охраны, которые Эссин оставил на мостах, подорвали их и скрылись в лесах. Теперь Мара разделяет провинцию, создавая угрозу, что нас самих прижмут к ней и тут хоть лети, хоть плыви, хоть сразу могилу себе копай.

На столе лежал черновик записки принцу Ги. В Доме бургомистра нашлись почтовые во́роны (и это хорошая новость), но не было казны. Как и вообще в городе. Финансы были на нуле. И это плохая новость.

Я отправил ворона принцу Ги с описанием ситуации и приказом, завернутым в вежливую форму, всё же я обращался к монаршей особе, продолжать свой неспешный марш к Тройхату.

Принц, с остатками моих сил и своей армией наёмников, закреплялся в Тройхате. Приказ был прост и чёток. Превратить город в крепость. Мобилизовать всех плотников и корабелов. Начать немедленное строительство флотилии речных барж.

На случай, если нам придётся пересекать Мару или драпать по ней на юг, нужны плавсредства. К тому же нужно наладить логистику между двумя опорными точками в регионе. Да и если я призову принца Ги к себе, то и способ ему добраться ко мне максимально быстрым образом.

Я вызвал к себе капитана Тейштейна.

В дверь постучали. Никаких секретарей в Штатгале не водилось, в дверь засунулся мой извечный, не особенно умный, зато верный и надёжный телохранитель Иртык.

— Босс.

— Что? Капитан бруосакцев прибыл?

— Ээээ… Нет. Тут эта… К периметру ворот припёрся один чужак. Наши хотели его прогнать, но он просится к Вам, говорит, что важная шишка в руководстве города. Как там быть? Прогнать или пустить? Мы дров боимся наломать, командор!

— А кто занимается охраной, Зойд, что ли?

— Нет, босс, Зойд же занимается местной стражей. Капрал Кимнел стоит на воротах этого странного дворца. Вот уж не думал, что мы когда-то будем во дворце ютиться.

— Ладно, пусть Кимнел стоит, а этот… Пусть его проводят под конвоем сюда, но посади его в коридоре, пусть ждёт. Я Тейштейна жду. А пока и правда свяжусь с Зойдом, узнаю, как там он.

…

Капитана Тейштейна привели ко мне через час и принял я для начала именно его.

Он буравил меня взглядом, когда я предложил ему чая, молчал, к чашке не притронулся.

— Капитан, нам с Вами надо сотрудничать.

— Не тратьте силы, Ваша светлость. Тут Вам не Вальяд. Да и тамошнего капитана Вы, говорят, тоже под замок упрятали.

— Да, такое было. А что, про меня бродит много слухов?

— На войне слухов в три раза больше, чем у бабок возле центрального входа в самый большой бордель. Слухов много, но я не знаю, во что верить. Однако кое-что всё же знаю точно, я не предатель и служить Вам не стану.

— То, что Вы не предадите Бруосакс, похвально.

Он задумчиво кивнул:

— Тогда к чему этот разговор, герцог?

— Я не нуждаюсь в Вашем предательстве. Поймите, Вы глава стражи. Завтра стража начнёт работу и эту работу надо координировать. Уже сейчас половину стражников разбежались или уклоняются от несения службы.

— Конечно, в городе же оккупант!

— Да, это так. Но… Представьте себе ситуацию, мой патруль идёт по городу, а там драка у кабака. Банально? Кто-то из дерущихся и, вероятно, пьяных, увидит солдат Штатгаля. И лихим пьяным делом кинется с кулаками или там, ножичек какой достанет, оглоблю вывернет. Может такое быть? А мои ребятки они ведь не особенно сильны в пацифизме.

— Что такое пацифизм? — не меняя выражения лица, спросил Тейштейн.

— Видите, даже Вы не знаете. А они даже не предполагают, что такая штука существует в природе. Короче, на поясах у моих парней хмурых лишь мечи, топоры, да копья в руках. Они ваших сограждан или даже точнее, согорожан нарежут на крупные ломти и положат в лужи их собственной крови. Солдаты не сильны в полицейской службе.

Тейштейн задумался. Несмотря на богатый жизненный опыт, такой вариант развития ситуации в городе он не прогнозировал.

— Поэтому, — плавно продолжил я. — Всё, что я от Вас хочу, не связано с моими личными интересами. Это направление, в котором мы вполне себе совпадаем, мне нужен порядок в городе. Не почитание, не преклонение, не рабство. Не надо, чтобы жители Эклатия любили лично меня или солдат Штатгаля. Мне хватит того, чтобы вы не пытались убить меня, а я не стану убивать вас. А для этого нужен порядок. Сможем мы сработаться на таких условиях?

— Ну, мысли неглупые, Ваша светлость. А конкретно?

— Вы налаживаете работу стражи, следите за тюрьмой, мы тоже её будем контролировать, городские службы тоже должны функционировать — пожарная команда, вывоз мусора, рынок может спокойно работать, суды всякие… А я готов финансировать Вашу работу.

— Я от Вас денег не возьму. Работать буду, но ни монеты не приму. Это и было бы форменное предательство, — заворчал Тейштейн. — И могу я выдвинуть условие?

— Какие? То есть, согласия втёмную не дам, говорите, что нужно, я подумаю.

— Да это не про деньги и не про усилия. На правую руку повесьте мне колодку. Как у каторжника, но одну, чтобы всем понятно было, что я действую по принуждению.

— Аааа… Символизм?

— Чего? Ну, пусть будет символизм. Согласны, Ваша светлость? Доклад каждый день под вечер, время Вы назначите. Преступников я хватаю, за порядком слежу, если Ваши будут безобразничать, то сообщаю Вам.

— Лейтенанту Зойду, он будет Вас курировать. Ещё несколько офицеров с Вами состыкую. В общем, я Вас выпускаю? — мне захотелось закончить этот несложный разговор.

— Да, — буркнул Тейштейн.