Тактик.9

Глава 6 Семена раздора

Принц Ги вздохнул.

Он явно хотел что-то возразить, но промолчал. В сражении против генерала Эммея мы действовали вместе, а сейчас они смотрели на нас со стороны. Он только что воочию увидел разницу между его вооружённой толпой и моей армией.

Мой разговор с принцем прервали два гвардейца, которые тащили к нам пленного. Это был один из лидеров наёмников.

Его лёгкий составной доспех был помят и испачкан грязью, на лице красовался свежий синяк, а из разбитой губы текла кровь. Но держался он с вызывающим достоинством.

Солдаты бросили его на колени у моих ног.

Я молча смотрел на него сверху вниз. Он выдержал мой взгляд, в его глазах горела ненависть.

Я спустился с коня Грома, который стоял стойко, словно изваяние.

— Меня зовут герцог Рос Голицын. Представься, пожалуйста.

Пленник оглянулся, рядом с ним стоял орк, который тут же оскалился:

— Ты это, бедолага, лучше вежливей с командором, а то наше хамство тебе не понравится.

— Кто тебя нанял? — мой голос был тихим, но в наступившей тишине он прозвучал, как удар хлыста.

Пленник усмехнулся, сплюнув кровь себе под ноги.

— Послушай меня внимательно, — сказал я очень тихо, чтобы слышал только он. — Времени у меня нет, так что я не буду тебя пытать. Это неэффективно и отнимает много сил. Я просто отдам тебя своим ведьмам. Они говорят, что для ритуала омоложения им нужна свежая кровь. Желательно, кровь сильного человеческого мужчины. Они будут сцеживать её из тебя по капле. Медленно. В течение нескольких дней. Ты будешь в полном сознании. Будешь чувствовать, как жизнь уходит из тебя, питая их морщинистые тела. А когда ты умрёшь, твою шкуру натянут на барабан, в который будут бить, празднуя наши победы.

Я смотрел ему прямо в глаза, и я не блефовал. Бреггонида с радостью согласилась бы на такой эксперимент.

Уверенность на лице наёмника сменилась ужасом. Он много слышал о ведьмах, и ни одна из этих историй не была приятной. Одно дело — умереть в бою. Совсем другое — стать сырьём для жуткого ритуала.

Он задрожал.

— Как зовут и кто нанял? — повторил я свой вопрос, предполагающий, что он и его боевая группа — наёмники.

Пленник молчал ещё несколько секунд, борясь с остатками своей гордости. Затем он выдохнул.

— Я атаман Бэсси Грицион из рода Выдр. Командир вольных егерей. А нанял нас герцог Эссин фон Кёниг… — выдавил он из себя.

— А вы все, бойцы засады, это кто?

— Нас зовут Лесные братья, мы сообщество, братство вольных отрядов этих лесов. Раз уж случилась война, мы стали наёмниками.

Я не стал у него уточнять, чем занимаются их отряды в мирное время.

— В провинции Ойдон руководит губернатор Тосси Шлицарк? — непонимающе прокомментировал я. — Он должен был бы заниматься обороной, не так?

— Нет, — качнул головой пленник. — Вейран его отстранил за коррупцию. Теперь в этих землях правит герцог фон Кёниг.

— Из столицы его прислали?

— Не знаю.

— Лично его видел? Ну, своими глазами? — спросил я доверительно.

Пленник неуверенно кивнул.

— И как он, толковый?

— Злой как чёрт, но не дурак, это точно.

— Он нанял и задачу поставил на засаду?

— Вроде бы он, не знаю. Я не главный командир Лесных братьев, я командую только Выдрами.

— А сколько под его рукой воинов?

— Тысяч шесть, вроде. Разные… Может больше…

— Ополчение? Наёмники, рыцари?

— Всего понемногу, я не был в его лагере. Простите, герцог… Я бы может и рад сказать большее, но нас Эссин близко не подпускал и не доверял. Мы для них чужаки, так что…

— Ничего, ты помог.

Я медленно поднялся. Информация была ценной. Очень ценной. Герцог фон Кёниг — новое лицо в нашем шоу. Значит, король Вейран не сидит без дела и притянул сюда кого-то посерьёзнее, чем прежний губернатор. Его участие означало, что это не просто пограничная стычка. Это было начало полномасштабной войны.

Я посмотрел на пленника, который всё ещё стоял на коленях, дрожа от страха.

— Отведите его в лагерь, — приказал я гвардейцам. — Накормите. Потом решим, что делать с пленными.

Солдаты утащили пленника, который теперь уже не сопротивлялся, а только что-то бессвязно бормотал.

Сражение задержало движение, так что стали лагерем прямо тут же, за одним из холмов. Умарцы принца Ги в этот раз к охране своей части лагеря отнеслись серьёзнее. Кажется, до них дошло, что наняли их не для участия туристическом походе или сафари. Бруосакцы будут воевать за свою земли и у них полным-полно сюрпризов.

Но что раздражало — это назойливое желание умарцев перейти в режим «грабежи».

Вечерний воздух в штабном шатре был густым и тяжёлым. Он пах остывающим металлом, конским потом и пролитым элем, которым мои капитаны отмечали быструю и почти бескровную победу. На большом столе, сколоченном из грубых досок, лежала карта провинции. Свет от нескольких масляных ламп выхватывал из полумрака наши лица и бросал на карту длинные, колеблющиеся тени.

Фомир, мой главный маг, что-то тихо обсуждал с Фаэном, чей эльфийский профиль оставался непроницаемым. Братья-квизы, Мурранг и Хрегонн, стояли за моей спиной, как две каменные статуи. Они не участвовали в разговоре, но их присутствие создавало вокруг меня зону абсолютного спокойствия. Мы не праздновали, а работали.

Победа в засаде ничего не меняла. Она была лишь первым ходом в партии, которая будет длинной.

Сейчас наш путь шёл по тракту, к реке Мара, где были широкие Коровьи броды, подходящие для быстрого и спокойного пересечения шумной и глубокой реки. Тогда мы окажемся на другой стороне и ближе к одной из избранных нами целей.

В этот момент полог шатра резко откинулся, и внутрь, неся с собой волну шума и пьяной эйфории, ввалился принц Ги. За ним следовали двое его капитанов, чьи раскрасневшиеся лица и развязные позы ясно говорили о том, как именно они провели последние пару часов.

— Отличная работа, герцог! — прогремел Ги, хлопая меня по плечу с такой силой, что я едва не ткнулся носом в карту. В его голосе звенели нотки неподдельного восторга. — Клянусь клыками моего деда, я никогда не видел, чтобы тысячу человек разделали так быстро! Мы показали этим шавкам, чего стоит наша сталь!

Мои офицеры замолчали. Атмосфера делового совета мгновенно испарилась, сменившись напряжённым ожиданием.

Принц, не замечая перемены настроения, подошёл к столу. Его взгляд скользнул по карте, и он широким, театральным жестом обвёл несколько городков и замков, разбросанных недалеко от нашего маршрута.

— Теперь нужно развить успех! — продолжал он греметь, его голос наполнял шатёр. — Вот здесь, и здесь! Небольшие, но богатые городишки. Мои ребята пронесутся по ним огнём и мечом! Мы пополним запасы, дадим воинам развлечься после праведных трудов и покажем этому спесивому герцогу Эссину, что его ждёт! Пусть земля горит у него под ногами!

Я медленно поднял взгляд от карты. Мои глаза встретились с горящими от возбуждения глазами принца. Я дал ему выговориться, позволил его эйфории достичь пика. А затем проткнул этот пузырь одним словом:

— Нет.

Слово было произнесено тихо, почти безразлично, но оно повисло в воздухе, как стальной клинок. Гул в шатре мгновенно стих. Принц Ги опешил, его улыбка застыла, а затем сползла с лица.

— Что значит «нет»? — переспросил он, и в его голосе прорезались недоумевающие, оскорблённые нотки. — Ладно окрестности Вальяда, но местные этой провинции на нас ополчились. Мы что, оставим эту пощёчину без ответа? Это война! Солдатам нужна добыча! Это их законное право!

Я медленно встал и подошёл к карте. Я не повышал голоса. Я просто начал объяснять, как объясняют ребенку очевидные вещи.

— Я попрошу всех выйти, нам надо с Его высочеством пообщаться.

Мои офицеры, подхватив подчинённых принца Ги, покинули палатку без единого слова.

— Принц, ты мыслишь, как феодал. Как грабитель с большой дороги. Я мыслю иначе, как хирург.

Я указал тонким пальцем на один из городков, обведённых принцем.

— Вот, допустим, этот военный объект, — сказал я, — замок Вульгец. Гарнизон — сотня человек. Стены старые, но крепкие. Чтобы взять его, нам понадобится минимум неделя. Неделя осады. Это потеря времени.

Мой палец переместился на другой город.

— А это — торговый городишко Брайгнош. Гарнизона почти нет, но жители будут защищаться. Штурм займёт три дня. Мы потеряем сотню-другую бойцов. И что мы получим взамен? Несколько мешков золота, караван зерна и ненависть всей провинции? Каждый разграбленный город — это новые враги в нашем тылу. Это партизаны, которые будут стрелять нам в спину! Ты знаешь что к нам уже не подходят торговцы на привалах?

— У нас полно еды в обозе.

— Больше еды, спокойней Мурранг, — возразил я. — Наша цель — не эти мелкие городишки. Пока мы будем их громить, что лично мне и само по себе поперёк горла, враг соберёт ополчение и из чувства ненависти к нам под знамёна станут тысячи и тысячи бруосакцев. А наша цель — не топтание на месте, а столица провинции, город Эклатий. Ну либо ещё три альтернативных варианта. По идее, там сейчас сидит герцог, там его казна, там его армия. Обезглавив его, мы получим всю провинцию целиком. Без лишних жертв и разрушений.

Принц Ги смотрели на меня с откровенным непониманием. Моя логика была ему чужда. Я решил зайти с другой стороны, используя более привычные мне аналогии.

— Попробую объяснить по-другому, — сказал я, возвращаясь на своё место и снова скрещивая руки на груди. — Мы не будем грабить. Мы не будем осаждать. Мы будем идти вперёд. Быстро. Наша скорость — наше главное оружие. Каждый день промедления дает врагу время собрать новую армию, подтянуть резервы, укрепить столицу. Мы увязнем здесь, в этой провинции, как муха в меду.

— Но мои орки — умарские воины, а не прислуга! Они рискуют своими жизнями, и они имеют право на награду! Так было всегда!

— А разве я просил чистить мне сапоги, как прислуге? Разве кто-то из умарцев стирает мою одежду? Кто-то делает грязную работу, пока я лежу в теньке? Штатгаль — это работа. Мы все работаем. Мы делаем своё дело. Моё дело — тактика и стратегия и я делаю её хорошо. А мои парни делают хорошо свою часть работы.

— Но ты играешь в игрушки, герцог⁈

— Война — это всегда игра, принц, — спокойно возразил я. — Просто ставки в ней высоки. А твои «вольные воины» получают плату из моего кармана. Я обеспечиваю их едой, оружием и лечением. Этого более чем достаточно. Их работа — сражаться там, где я скажу. А не набивать свои карманы, грабя крестьян.

Я сделал паузу, вбивая каждое слово, как гвоздь.

— Если кто-то из твоих орков нарушит мой приказ и начнёт грабить, я буду считать его мародёром. А с мародёрами в моей армии разговор короткий. Трибунал и петля. Я повешу его на ближайшем дереве, для примера остальным. Вне зависимости от того, человек это, орк или эльф. И вне зависимости от того, чей он солдат. Мой или твой. Своих я уже казнил, доводилось. Потребуется, буду вешать твоих.

Я смотрел на него, не мигая. В его глазах полыхала ярость, уязвленная гордость, но сквозь них уже проступал страх. Он понял, что я не шучу. Он видел это по моим глазам.

— Условия контракта, принц, это война, а не грабёж. Это Монт и королевские полки Вейрана, а не бедные крестьяне окрестных деревень. Сейчас мы идём на Эклатию и ещё бы дойти бы до неё.

Наши взгляды встретились. В его глазах полыхала ярость и уязвлённая гордость. Он был принцем, наследником, его слово всегда было законом. А сейчас какой-то рыцарь, пусть и с герцогским титулом, отчитывал его, как мальчишку.

В моих глазах он видел лишь холодную, несгибаемую волю. Я не собирался уступать. В крайнем случае численность моей армии уменьшится.

После долгой, мучительной паузы он скрипнул зубами так, что звук разнёсся по всему шатру.

Резко развернувшись, он вылетел из шатра, чуть не сбив с ног часового.

Я проводил его холодным взглядом и не говоря ни слова, дождался возвращения своих офицеров.

— Орофин, — обратился я к эльфу.

— Да, командор? — его голос был спокоен, как всегда.

— Установи, пожалуйста, наблюдение за умарской частью лагеря.

— Использую гоблинов, — задумчиво ответил эльф, — они хорошо слушают, а если их заметят, то не почувствуют расовой ненависти.

— Добро. Мне нужно знать о каждом недовольном шепотке, о каждом пьяном разговоре умарцев. Я хочу знать, о чём они говорят, о чём думают, и кто из них самый большой смутьян. Этот конфликт не исчерпан. Он просто отложен. И я хочу быть готов, если он вспыхнет снова.

— Будет сделано, командор, — кивнул Орофин и бесшумно вышел из шатра, чтобы отдать распоряжения.

Я снова посмотрел на карту. На следующее утро мы продолжим марш. Армия будет двигаться вперёд, подчиняясь моей воле. Солдаты Ги будут недовольно перешёптываться, но они будут идти.

Однако я не питал иллюзий. Семена бунта посеяны. И теперь вопрос был лишь в том, когда они дадут всходы. И смогу ли я выполоть их до того, как они уничтожат весь наш урожай.

Последующие три дня марша прошли в обманчивой, почти звенящей тишине. Дорога разворачивалась перед нами серым полотном, и призрак армии герцога Эссина, казавшийся таким реальным после допроса, постепенно таял. Он превратился в страшилку, которую у походного костра рассказывали новобранцам, не более.

Особенно быстро это произошло в рядах наёмников принца Ги. Пережив короткий испуг и приступ злости из-за моего запрета на грабежи, они ударились в другую крайность. Их захлестнула пьяная, разнузданная эйфория. Они на своих глазах видели, как тысяча профессиональных головорезов была уничтожена почти без потерь с нашей стороны, и из этого сделали простой вывод, что мы непобедимы. Их поход превратился в шумный, балаганный парад. По холмам целыми днями разносились похабные солдатские песни, они громко, ссорясь и хохоча, делили ещё не захваченную добычу из столицы провинции.

Мои солдаты Штатгаля молчали. Они просто шли, с привычной холодной эффективностью, их походная броня покрывалась слоем дорожной пыли и грязи, а взгляды непрерывно сканировали окрестности. Бывшие каторжане, но эта часть их жизни была в прошлом, крепко забыта, а в головах сидел другой образ жизни и поведения. Они были умнее. Вынуждены быть умнее. Они знали что за глупость платят кровью или жизнью. Лёгкая победа часто служит лишь прелюдией к более жестокой и кровавой битве. Их идеальная дисциплина была немым укором тому хаосу, который царил в арьергарде союзников. Мне не нужно было отдавать приказы или напоминать об осторожности. Они нутром понимали, что враг не разбит. Он просто отошёл, чтобы выбрать лучшее поле для следующего сражения.

И этим полем стала река Мара.

Первым врага обнаружил Фаэн. Его эльфийская разведрота, как всегда, двигалась на несколько километров впереди основной колонны, бесшумными тенями скользя по лесам. Я получил от него короткий, лишённый всяких эмоций сигнал по Рою.

«Командор, вижу знамёна. Противоположный берег. Похоже, мы пришли».

«Нас ждут?».

«Да».

На противоположном берегу, на господствующей высоте, реяли десятки знамён с гербом фон Кёнигов. Чёрный орёл на золотом поле. Вражеский лагерь был разбит с идеальной, почти математической точностью. Он контролировал все подступы к реке на несколько километров в обе стороны. В утреннем свете я мог различить блеск стали и тёмные фигуры солдат, патрулирующих берег.

Я достал подзорную трубу. То, что я увидел, подтвердило мои худшие опасения. Это был не просто лагерь, а оборонительная позиция. Хорошо укреплённая, продуманная, смертоносная.

Но для полной картины мне нужно было больше, чем позволяла оптика моей подзорной трубы.

Я закрыл глаза и активировал Птичьего пастуха. Мое сознание стремительно взмыло в небо, превращаясь в невидимого наблюдателя, парящего на высоте в несколько сотен метров. То, что я увидел, отрезвляло, как удар ледяной воды по лицу.

А он хорош.

У каждого брода, на берегу, где река становилась мельче и течение было не таким быстрым, были вырыты траншеи в полный рост. В них, там, где на дне траншей плескалась водичка, проступающая из грунта, как зубы дракона, торчали из земли толстенные колья. После рвов были отсыпаны земляные насыпи, края которых укреплены сплетением веток и нагромождением камней. Да, и рвы и насыпи можно преодолеть, но это должны будут делать войска, которые только что вышли из воды.

При этом на насыпях были оборудованы позиции для стрелков, то есть по мере перемещения моих отрядов при форсировании реки их будут осыпать стрелами. Не удивлюсь, если у герцога Эссина припрятаны и баллисты, которые ударят по скоплениям.

Попытка форсировать реку в лоб превратится в кровавую баню.