Тот самый Константин. Книга вторая

Глава 11

— Доброе утро, мастер. Подкова разболталась у лошадки. Не подсобишь путнику?

Волчков отвлёкся от созерцания лезвия ножа. Суровость и сосредоточенность с его лица сползли, сменившись широкой улыбкой.

— Загоняй в сто́йло! Сейчас гвозди подобьём — ещё сто вёрст проедет! — Он сбросил перчатки, отложил нож и бодро направился ко мне, хлопая себя по бедру ладонью. — Рад тебя видеть, Костя. Уж думал, совсем позабыл сюда дорогу.

— Да куда я денусь, Василич. У нас выезд утренний отменился. У капитана дочка старшая приболела, вот он с ней к лекарям в Курское княжество махнул. А мы без него, сам знаешь, на задания не ходим. Порядок такой.

— И правильно! Никуда эти образины не денутся, а группа без капитана — не боевая единица, а так, скопище народа.

— Боевая единица… Мне нравится, как это звучит.

Я бросил свой увесистый скарб на верстак и обменялся с Волчковым крепким рукопожатием. Мой внимательный взгляд не укрылся от старого мастера.

— Что такое, Костя? Лицо уже где-то испачкал? — он с комичным видом провёл рукой по щетинистой щеке.

— Да нет, Василич, всё в порядке. Просто… ты будто помолодел. И выше стал, что ли?

— Твоими стараниями, Костик! — Волчков изучил свою ладонь и, убедившись в её чистоте, дружески хлопнул меня по плечу. — Таня-то моя совсем цветёт! Подруги появились, в институте преподаватели хвалят… Общительная, работящая, а уж как над стариком подшучивает — житья мне не даёт! Каждый день тебя добрым словом поминаю. Спасибо, что вернул мне внучку.

— Да брось, Василич! Ты мне уже это говорил.

— Ещё скажу! И не раз! — он ткнул себя в грудь пальцем. — Пока дышу — буду благодарить!

— Лучше своей качественной работой отблагодари, а её прибавится — я с заказами к тебе. И гостинцы тоже прихватил.

— Балуешь ты меня, Костя, — заулыбался Волчков, потирая пальцами щетину. — И догадываюсь, откуда ветер дует. Ко мне тут охотники начали захаживать за ножами. И для себя, и в подарок покупают. Один, представляешь, даже меч сладить просил!

— Василич, да ты сам виноват! — видя его недоумение, рассмеялся я. — Виноват в том, что мастер — золотые руки! Для «Вольного» добротный нож — не просто оружие, а скорее инструмент. То древесину строгать, то пищу приготовить, а то и люк приподнять… Заходил я в здешние магазины — один хлам на полках! А наши парни ножи и теряют, и гнут, и ломают. Услышал я пару жалоб в таверне, вот к тебе и направил. Но это цветочки. Кто-то из охотников твой нож барменше Виталине презентовал — она теперь твой главный поклонник! Стоит кому-то заикнуться о проблеме с клинком, она сразу: «Идите к Волчкову!». Так что благодарить надо её.

— Приятно, Костя, такое слышать, — мастер немного зарделся от похвалы.

— Ладно, с этим разобрались, теперь по делу. Нужен нож, да покрепче: наш штурмовик Боровиков свой сломал, расстроился жутко. Сразу скажу — ему чего-то внушительное подавай. И ножны набедренные в придачу.

— Погоди, запишу, а то забуду! — Мастер засуетился, принялся рыскать по мастерской, обхлопывать карманы, пока не шлёпнул себя по лбу и не извлёк из-за пазухи потрёпанный блокнот с огрызком карандаша. — Руки-то помнят, а голова — дырявое решето! Так… Боевой нож с хищным оскалом, ножны набедренные. Повезло ему, как раз кожу отменную припас. Что-то ещё?

— Есть один особый заказ для нашей группы. — Я подошёл к верстаку, достал из сумки свёрток в грубой мешковине и, развернув, с намёком положил на столешницу. — Попалась мне на днях отменная добыча… гарр, падальщик, одним словом. Здесь все двадцать четыре его когтя.

— Смердит кислятиной, — отметил Волчков, но глаза его уже горели азартом. Он схватил первый попавшийся коготь, начал вертеть в пальцах, щупать и изучать.

— По своей сути это уже готовый серповидный нож.

— Уже понял, — Волчков хмыкнул, проводя подушечкой большого пальца по режущей кромке. — Острый, как бритва дьявола! Но как он заточку держать будет? Кость есть кость — не сталь.

— А вот тут, Василич, и начинается магия, — я не сдержал довольной ухмылки и развернул коготь к мастеру основанием. — Видишь это отверстие? Это ма́нта — канал на всю длину когтя. Теперь вопрос: как падальщик точит когти?

— Так… Стой… — глаза Волчкова побежали от когтя ко мне и обратно. Он замер, его пальцы начали выписывать в воздухе замысловатые фигуры, будто он чертил невидимые схемы. — А как? Тут идеальная кромка, будто только что из-под шлифовального круга.

— Вся соль в том, что этот коготь, в каком-то смысле, ещё живой. Рукоять вырежешь — проблем нет, достаточно начальных навыков резьбы по кости, главное ма́нту не зацепи. А потом… потом нужно залить её кровью. Медленно, аккуратно, чтобы пузырьков не осталось. Это очень важно! Когда дело сделано, сажается головка рукояти, становясь «пробкой». Такой нож нельзя метнуть, колющие удары получаются посредственными, но режет он божественно. И самое главное — пока в манте есть кровь, он сам себя точит и любая царапина, любой скол зарастают сами, хоть и не быстро. Для заправки годится только кровь инфернальных тварей. Любая другая не пойдёт. Одной заправки на пару циклов, ммм, пару лет хватит. Минус один — хрупок: от сильного удара может и треснуть.

Волчков медленно выдохнул и посмотрел на меня с новым, почтительным интересом.

— Понял… Да уж… Вещь серьёзная.

Старик ещё несколько минут вертел коготь в руках, щупал, пробовал на ноготь, скрёб и цокал языком.

— А резьбу декоративную можно сделать? Вот тут, выше режущей кромки?

— Можно, но сложно, Василич. Много тонкостей.

— Понял, понял… — мастер принялся нежно гладить заготовку, как драгоценность. — Материал-то какой… Плотный, звенит. Есть где фантазию разгулять.

— Это я и хотел услышать. Покупаю у тебя сразу семь таких ножей, с ножнами. — Я достал из внутреннего кармана сложенный в несколько раз эскиз и протянул ему. — Это примерный набросок, мелочи — на твой вкус. Остальные когти твои; бери, делай что хочешь. И себе обязательно сделай, лучше пару, пригодятся в работе.

— Ух ты… — Волчков свистнул, оценивая масштабы. — Заказ так заказ, и по работе, и по деньгам!

— О деньгах не думай, ты о качестве подумай, — улыбнулся я.

— Да чего думать-то! Делать надо! — он тут же окунулся в расчёты. — Так… Семь тебе, два себе… Остаётся пятнадцать штук.

— Э-э-э, не обольщайся, мастер, — я покачал головой. — Две-три заготовки точно угробишь, даже с твоими-то руками. Совет: сначала залей ма́нту кровью, поставь заглушку временную, а уж потом за резьбу берись. Кровь, кстати, я принёс.

— Вовремя! — мастер с облегчением выдохнул. — У меня почти на исходе, уж начал переживать, что ты задерживаешься. Кстати! Пойдём за гараж — покажу, что получается.

— Конечно, Василич, мне самому не терпится посмотреть.

Мы обогнули мастерскую по узкому проходу между соседской постройкой и вышли к смолистой сосне.

— Посмотри-ка… Всё идёт как надо? — Волчков ткнул пальцем в ствол, где из надрезов сочилась чёрная смола с алыми прожилками. — Спрашиваю потому, что в последнее время смолы меньше. Я, как ты говорил, увеличил полив разбавленной кровью демонов. Немного помогло, но хотелось бы больше. Может, я что не так делаю?

— Всё правильно, Василич. Просто холода наступают. Ме́ртвицы всегда меньше в холода.

— Ага, понятно… — мастер почесал затылок. — Тогда второй вопрос. Я смолу эту кипячу, отливаю из неё рукояти для ножей — красота неописуемая! Позже покажу. Но ты обмолвился, что сырую смолу тоже можно использовать, что она особенная и очень ценная. Как её применять-то?

— А! Тебе это вряд ли пригодится, но я покажу. Найдётся пара кусков кожи, где-то с ладонь размером?

— Как не найти! Только в главный гараж придётся идти, где ножи хранятся.

— Тогда идём, не будем тянуть.

Мы быстро переместились в соседнее помещение. Покопавшись в ящиках, Волчков извлёк два лоскута тонкой кожи и банку с мертвицей. Зачерпнув деревянной лопаткой густую, тягучую смолу, густо намазал один кусок, накрыв его вторым. Осмотрев взглядом верстак, я взял первый попавшийся круглый предмет — карандаш — и начал прокатывать им нашу заготовку-«бутерброд», выравнивая слой, пока смола не распределилась ровным слоем толщиной в пару местных миллиметров.

— Теперь смотри внимательно, Василич.

Взяв кожевенный нож, я со всей дури вонзил его в центр кожаного квадрата. Лезвие отскочило, оставив маленький прокол на поверхности кожи. Откинул заготовку в сторону, обнажив поверхность стола — ни царапины.

— Попробуй сам, — я протянул мастеру увесистый молоток. — Ударь и скажи, что чувствуешь.

Волчкову не пришлось повторять дважды. Грохот двух крепких ударов прокатился по мастерской.

— Словно по металлу бью! — поражённо поделился мастер. Он взял квадрат в руки, сгибая его пальцами, и как-то растеряно посмотрел на меня. — Мгновение назад был твёрже стали, а сейчас — снова гнётся… Костя, ты понимаешь, что это значит? — Он снова ударил по лоскуту, и вновь попытался согнуть. — Да это же…

— Василич, демоны давно используют мертвицу для производства солдатской кожаной брони. При резкой деформации, то есть ударе, она мгновенно твердеет. Но у неё есть недостатки: со временем теряет свойства, боится огня, да и мы с тобой не бронники. Неизвестно, будет ли она лучше местных бронежилетов. Так что не заглядывайся слишком, это просто любопытный опыт.

— Костя, может, и не лучше, но по весу-то выигрыш огромный! В любом случае, спасибо, что показал. — Он на секунду задумался, а потом ткнул подбородком в сторону уютного уголка с потертым столиком и тумбой. — Может, чайку? Или чего покрепче, если дела серьёзные? Похоже, ты пришёл не только за ножами.

— От чая не откажусь. — Я принял приглашение, устраиваясь на табурете, переходя к главному: — Ты прав, работа предстоит нестандартная: мне нужно оружие для мага…

Княжеский район

Чёрный внедорожник пронёсся на красный, заставив пешеходов отпрыгнуть на тротуар, и продолжил нестись по центральной улице, игнорируя разметку.

— Максим, сбавь скорость, — вкрадчиво прозвучал в его сознании голос Орзо.

— Ты тоже заткнись! Понял⁈ — рявкнул молодой брюнет, с силой сжимая руль и морщась от нового удара пульсирующей боли в висках, вызванного вчерашней бурно проведённой ночью. — Бесит… Как же он меня бесит! Вечно он всё знает, вечно он прав!

— Максим, тут я вынужден встать на сторону твоего отца. Он неоднократно просил тебя не приводить девок в поместье. Я ведь предупреждал, умолял остановиться. Снял бы номер в отеле — и ничего бы этого не было. Но тебе непременно нужно пустить шлюхам пыль в глаза. И, что хуже всего, зная о порученных отцом делах, ты умудрился напиться в стельку. Неудивительно, что утром он устроил тебе разнос, отвесил пощёчину на глазах у прислуги и на неделю отрезал от денег. Ты его подвёл.

— Ты за кого вообще⁈ Аййй…

— Не кричи, Максим. Это ведь и моя голова тоже, в некотором роде. Я же предостерегал, что не стоит продолжать банкет.

— Докатился… Демон учит меня жизни! Вы с моим папашей не родственники?

— Максим, не гони так. Ты можешь попасть в аварию.

— Заткнись! Заткнись, Орзо!

Автомобиль с визгом шин резко рванул с главной улицы, взяв курс на старый мост, ведущий к промзоне и городской свалке. Ровный асфальт сменился разбитой грунтовкой, и авто затрясло на ухабах.

— Максим, одумайся! Ты ведёшь себя как обосравшийся демонёнок, который кусает из страха!

Не доехав до моста, автомобиль резко остановился у обшарпанной автобусной остановки, давно превратившейся в пристанище для отбросов общества. Набросив капюшон на голову, брюнет выскочил из машины, с силой хлопнув дверью, и направился к остановке, на ходу засучивая рукава.

— Максим, нет! — рявкнул Орзо, но было поздно.

— Отлично… Вас двое. Даже лучше, — сузил глаза молодой брюнет, окидывая взглядом пару бедолаг в потрепанной одежде. Ритуальная печать на его правом запястье вспыхнула инфернальной силой, теряя форму, и змеёй переползла в руку, формируясь в ритуальный клинок.

Всё закончилось быстро. Проявив чудеса нечеловеческой силы, парень левой рукой схватил за ворот старой шубы встающего с лавки пожилого мужчину, подтягивая к себе. Лезвие вошло в левую часть живота, где по законам демонической ритуалистики проходила духовная линия «энистра», отвечающая за связь души с телом. Второй удар в область сердца оборвал линию «тораксис» — последнее препятствие для «трапезы» ритуального клинка, заключённого в печать.

— Теперь ты…

Вопль второго оборвался, едва успев сорваться с губ. Кинжал растаял, снова став печатью на запястье Максима, узор которой сделался сложнее и ярче, обзаведясь новыми рунами.

— Вот теперь полегчало, — брюнет с наслаждением выдохнул, разминая шею, и неторопливо направился обратно к авто. — Можешь проводить свой ритуал, Орзо.

— Максим, что ты наделал⁈

— Выпустил пар, заодно нам помог.

— Идиот… Ты знак видел? Это муниципальная земля! Мы же договорились охотиться только на мунов, которые нелегально пересекают границу княжеского района. КНЯЖЕСКОГО, Максим! Местные законники закрывают на это глаза, но муниципальная полиция — совсем другой разговор!

— Не истери, Орзо, — спокойно и чуть лениво ответил Максим, заводя двигатель. — Всем в этом городе, от последнего ментика до самого князя, глубоко плевать на это отребье. Скоро морозы ударят, и они будут замерзать пачками на улицах, как беспризорные котята. Успокойся, а лучше сосредоточься на своём ритуале и хорошенько подумай, какую посылку мы отправим господину Элигосу, чтобы у него от восторга рога затряслись.

Вечер. Спортивный комплекс «Витязь».

— Да ну нафиг! — почти на весь зал удивился Боровиков, с силой хлопнув друг о друга синими боксёрскими перчатками. — Честно, Костик, я уже думал, ты не придёшь… Ай!

— Открылся, — усмехнулся Молотов, лёгким тычком в подбородок заставив Артёма сморщиться. — Привет, Костя! Выезд сегодняшний накрылся, вот и решили мышцы размять, не всё ж пиво в «Своих» хлестать…

— Точно, — поддержал я, потирая руки в предвкушении. — Нужно хоть изредка собой заниматься!

— А ты чего такой бодрый? — Юрий с профессиональной оценкой окинул меня взглядом. — Прямо посвежел, а то последние дни бледный ходил, как тень отца Гамлета.

«Неудивительно, когда по венам циркулирует один из сильнейших магических ядов, пусть и в микродозе. Сегодня наконец-то выходной», — подумал я, не став уточнять ни про какого-то Гамлета, ни про его (неживого?) родителя. Вслух же сказал: — Да ерунда, небольшое недомогание, может что-то не то съел. Сейчас всё в порядке.

— Всё равно неожиданно тебя здесь видеть, — вставил Артём, почёсывая перчаткой бритый затылок. — Всё-таки ты у нас больше по мистической части.

— Тёма, ты звучишь прямо как мои наставники из храма. — Я мазнул взглядом по Молотову, который едва слышно хмыкнул. — Вижу, Юра, ты уже посвящён в мою сагу.

— Да… И честно… С трудом верю во всё это. — Молотов понизил голос, сделав шаг ближе. — Ну, про другой мир и всё такое, я больше склоняюсь к версии с памятью предков. Демоны были всегда, а в тебе просто проснулась душа какого-нибудь древнего героя.

— Эээ… Ладно. Пусть будет этот вариант, если тебе так проще, — мне титаническими усилиями воли удалось сдержать хохот, который рвался наружу, грозя повалить меня на пол. — Я к чему это… А! Тёма, ты сейчас прямо как мои наставники из храма. С детства мне вбивали, что «душа и тело — едины», что «плоть есть сосуд духа». Но при этом церковные догмы запрещают клирикам целенаправленно качать мышцы поднятием тяжестей. Мол, это удел мирян, а служителю куда важнее вера и чистота помыслов. Долгая история, но смысл в том, что это якобы «не по чину». Сам так считал по молодости, пока не научился отличать «заветы Его» от «церковных догм», сделав выбор для себя… Тёма, челюсть подними.

— Да я уже жалею, что слово вставил, — пробормотал Артём, и мы все трое не сдержали смешка.

— Короче, если без всей этой ереси, — я поднял палец, подводя черту, — душа и тело важны одинаково: одно на другое влияет. Поэтому я и здесь. Артём, ты чего опять?

— Хрень какая-то выходит, — Боровиков снова потянулся к затылку. — Костя, ты же про паладинов своих рассказывал: типа, элитные воины церкви. У них что, своей «качалки» не было?

— Нет, — мой ответ поверг Артёма в лёгкий ступор.

— Выходит, они дрищами были? Не верю я!

— Нет, Артём, у них железо заменяли прикладные дисциплины: фехтование, верховая езда, стрельба из лука, акробатика…

— А-а-а, типа функциональный тренинг! — Боровиков на секунду просиял, но тут же снова нахмурился. — А рукопашный бой? Бокс, борьба?

— Считалось не по чину для воина церкви. Хотя в народе, конечно, дрались.

— Фигня какая-то, — расстроился Артём, шмыгнув носом. — А если меча под рукой не оказалось?

— Если у паладина под рукой нет оружия, — я цитировал старую казарменную мудрость, уже отыскивая глазами дверь в раздевалку, на которую упоминала симпатичная администраторша, — то он не паладин, а дебил. Я переоденусь и вернусь. Пока́жете, что тут да как? А то я могу только догадываться для чего бо́льшая часть этих пыточных приспособлений, хоть и сведущ в этой области.

— Конечно! — хором откликнулись оба, но Артём оказался проворнее, хлопнув Молотова по спине так, что тот кашлянул. — Пусть Юрец тебе всё показывает. Я-то думал, что я качок, а он столько нюансов знает, пару фишек по технике обалденных показал. Да ты на него глянь — будто из гранита вырублен. Ещё и в боксе зверь!

— Да брось ты, — смущённо отмахнулся Молотов. — Просто у нас в управлении хороший зал был, и я часто с коллегами занимался. Беги, Костя, переодевайся. Всё расскажу и покажу. Для первого раза лёгкой тренировкой ограничимся… чтоб ты завтра с кровати смог встать.

Два часа спустя

— Так вот зачем нужно было большое полотенце… — я с наслаждением закатил глаза, прислонившись спиной к приятно-горячей деревянной стене. — Эта ваша «сауна»… Это просто божественно.

— А в твоём… мире не было бань? — полюбопытствовал Юрий, плеснув ковшиком воды на раскалённые камни. Шипение заполнило маленькое помещение, и волна бодрящего жара ударила в лицо. — Ладно, пока хватит.

— Так, чтобы сауна или баня — нет. Но были купальни с горячей водой, где можно было помыться с дороги, постирать одежду, поесть, переночевать… И хорошо провести время в компании мыльщиц, если, конечно, расположишь их к себе.

— Стоп-стоп-стоп! — Боровиков тут же оживился, хищно ухмыльнувшись. — Вернись к мыльщицам! Это те самые… представительницы древнейшей профессии?

— Артём, понимаю, о чём ты подумал, но чаще всего нет. Мыльщицы — это в первую очередь работницы: моют, бреют, раны обработают, воду подогреют. Для остального были другие заведения, и вполне легальные.

— Всё равно, я бы не отказался, чтобы после вылазки какая-нибудь красотка мне спинку потёрла.

— Ну, одна красотка уже давно крутится рядом с тобой и намекает, что не прочь быть не только напарницей, — я не сдержал коварной ухмылки.

Артём поперхнулся воздухом и весь покраснел, будто на него поддали пару.

— Ты о Марии? — уточнил Юрий и, увидев мой кивок, с пониманием откинулся на скамье. — Да… Красивая женщина, не поспоришь, и лицом, и фигурой… И характер — огонь. Сопротивляться такому — только себя мучить.

— Я думаю над этим, — пробурчал Боровиков, алея ушами, словно провинившийся послушник.

— Думай быстрее, — на моём лице расцвела игриво-мечтательная улыбка, и я едва заметно подмигнул Юрию. — Иначе я сам за ней приударю. — Видя, как вытягивается физиономия Артёма, решил добить: — И не смотри на разницу в возрасте: я, если ты не забыл, старше вас всех, сложенных в кучу, да и Мария более чем в моём вкусе… Ох, эти точёные ножки…

— Да иди ты! — фыркнул Боровиков, надувшись, как мыльный пузырь. — Не подначивай. К тому же, у тебя и так есть пассия.

— У меня? — я непонимающе почесал висок. — О ком это ты?

— О горячей блондиночке, которую ты уже оседлал, — вернул мне «должок» Боровиков, и видя мою взлетевшую бровь, перешёл в наступление: — По возрасту… эээ… биологическому вы ровесники. Она магичка, и ты маг. Характер, конечно, у неё… того… Мда. Зато пробивная! Если бы не она, с тем мясом мы бы пролетели, а так — по восемьдесят тонн на брата! Такие деньги и за пару удачных вылазок не соберёшь. С такой не заскучаешь!

— Злата красива, спору нет, — начал я, стараясь подобрать слова. — Как мужчину, она меня, конечно, привлекает, и признаюсь, было непросто удержаться и не облапать за задницу, пока мы с ней возились на кровати… Дикая, жгучая девочка; да и тело у меня молодое, со своими запросами. Но есть несколько огромных «но».

Во-первых, она меня пока на дух не переносит, хоть и начала немного признавать мой авторитет. Во-вторых, я не считаю её зрелой личностью. И речь не о возрасте. Теоретически, мимолётный роман мог бы случиться… но мы в одной группе, а значит нам придётся видеться каждый день. Испортится динамика — пострадает вся команда. Стоит ли того мимолётное удовольствие?

И это не главное. Позволить себе прочные отношения — для меня непозволительная роскошь, ибо они станут уязвимостью. Демоны или другие недруги мгновенно используют их как рычаг давления, против меня или против неё. Я поставлю под удар нас обоих. И это лишь верхушка айсберга, я даже половины доводов не привёл. Всё ещё считаешь, что стоит за ней приударить?

— Уел… — коротко резюмировал Боровиков, смотря на меня с новым уважением.

— Вчистую. Моё почтение, Костя, всё разложил по полочкам, — Юрий сжал кулак, отсалютовав им. — Ладно, ещё немного поддам, и на верхнюю полку. Вы как?

— Одобряю! — тут же отозвался Артём.

— Я тоже за, — поддержал я, слегка зажмурившись и с наслаждением втягивая носом обжигающий, влажный воздух, пахнущий хвоёй.

Шипение воды на камнях отозвалось по коже волной густого, обволакивающего жара. Юрий отложил ковшик и двинулся к нам, намереваясь забраться повыше, где жар поживее.

— Ничего себе… — тихо выдохнул Молотов, его взгляд застрял на левой стороне моего торса. — Я только сейчас разглядел… Кто тебя так? Хм… Как это вообще возможно?

— В переулке княжеского района напали, — я горько усмехнулся, непроизвольно проводя пальцами по старому рубцу на боку — напоминанию о моём не самом удачном появлении в этом мире.

— С этим-то ясно, — Юрий ткнул пальцем напротив моего сердца. — Я про вот этот. Странно, что ты вообще тут сидишь и с нами разговариваешь. Удар был точно в сердце.

— Просто повезло, — я пожал плечами, прикрыв глаза, стараясь отогнать воспоминание о вонючей подворотне и как, придя в себя, получил по лицу от воришки.

— С таким-то везением ты и впрямь «святой», — заключил Молотов. Он тихо хмыкнул и начал взбираться на верхнюю полку, оставляя за собой шлейф тяжёлых, но пока не высказанных вслух вопросов.

Поздняя ночь. Орловское княжество. Чернавский штаб экзорцистов.

— Твою ж мать…

Мужчина в синем плаще с лейтенантскими нашивками с силой тыкал пальцем в иконку обновления сайта. Индикатор загрузки описал десяток кругов, и вновь — «Нет соединения».

— Да быть не может!

— Грачёв, ты чего там ворчишь? — оторвался от книги молодой парень за главным постом. — Опять в «Шлюхограмме» кинули? Ага, точно! Хахаха! У тебя губа дёргается!

— Да хер там! Сеть легла! — выругался мужчина. — Даже «служба спасения» не грузится.

— Ну так зачем она тебе? Там диспетчерши сиськами не машут! — парень прыснул со смеху.

— Дерьмовый из тебя юморист… — буркнул Грачёв, спешно ища аргумент, чтобы ответно подколоть коллегу, но резко замер.

В тусклом свете прожекторов, в сторону третьей линии периметра, чётко виднелось движение. Пешее. Неуставное.

— Гриша! Бинокль! На десять часов! Смотри, что там!

— Ну, хорошая же шутка бы…

— БЫСТРО, БЛЯДЬ! — рявкнул офицер так, что у младшего коллеги книга выпала из рук.

— Дебил… — сквозь зубы прошипел Грачёв, подскакивая к столу, хватая бинокль и судорожно вглядываясь в темноту.

— Палыч! — Крикнул молодой экзорцист, тыча в экран пульта охраны. — Нарушение на третьей линии! Чужие!

— Тревогу! Поднимай всех! Свяжись с орловским штабом! Живо! Ты обосрался, что ли⁈ Шевелись!

Периметр базы взорвался рёвом сирен. Одновременно включились дополнительные прожекторы, заливая местность слепящим светом.

— Связался⁈

— Палыч… Телефон не работает, — голос Григория Алёхина дрогнул. Он посмотрел на свой смартфон, и тихо, с отчаянием выругался. — И мобильник тоже… Ничего не работает. Сеть мёртвая. Щас попробую рацию, выйду на управление чернавской милиции.

— Не трать время, — мрачно оборвал его Грачёв. Его лицо стало землистым. — Вышка связи лежит на боку, будто спичку сломали. Пункт связи в огне… Точно, горит!

Лейтенант опустил бинокль, швырнул его на стол и ринулся вниз по лестнице, срываясь с поста.

— Палыч? Куда⁈

— Старая радиостанция! — донёсся снизу голос Грачёва, уже с нижнего пролёта.

Алёхин кивнул, пробормотал что-то невнятное и схватил бинокль. Его пальцы дрожали. Одного мимолётного взгляда хватило, чтобы сердце выпрыгнуло из груди, а во рту пересохло: со стороны промзоны и со стороны леса к стенам штаба ползли, бежали и ковыляли вереницы инфернальных тварей.

— Их… сотни… И с воздуха тоже… — прошептал молодой экзорцист, но то, что он увидел следующим, заставило кровь застыть в жилах. — Почему… Почему ОНИ с ними⁈

Его рассудок отказывался принимать увиденное: за волнами тварей, в идеальном строю, шли экзорцисты в бирюзовых мундирах — цвета князя Липецкого.

— Источник… Им нужен источник, — охрипшим шёпотом выдохнул Григорий, а в следующий миг оконное стекло смотрового пункта взорвалось внутрь осколками, и в проём влетела массивная крылатая тварь.

Раннее утро. Город Орёл. Приют «Соловушка».

— Ерёмин! Ерёмин, открой!

В дверь снова забарабанили, уже с оттенком отчаяния. Я даже позавидовал рвению гостей — подняться в такую рань ради моей скромной персоны! Моё же тело ныло и стонало после «лёгкой тренировки» от Молотова, а голова с трудом отрывалась от подушки. Хорошо, что яд я на ночь не принимал, хотя такие мысли посещали.

— Иду! — кряхтя, крикнул я, недовольно пробурчав себе под нос: — И чего ломиться, когда святой почивает.

Можно было, конечно, посмотреть в глазок, но зачем? Голоса я узнал — те самые «соглядатаи», что уже успели мне надоесть.

— Обувь снимаем. На пороге оставляем, — бросил я, приоткрыв дверь.

— А… э… да, — Тимофеев засуетился, скидывая с ног ботинки, а его простоватый напарник Вятский застыл на коврике.

— Это князь так мне мой утренний визит возвращает? — зевнул я.

— Вот, — без лишних слов Александр сунул мне в руки лакированный футляр. — Аванс за кольца, как договаривались с князем. Костя, мы…

— А эта штуковина, между прочим, тоже денег стоила, — перебил я его, потряхивая пустым футляром, наблюдая, как меняет окрас плод в другой моей руке. Когда он принял нежно-зелёный цвет, большим пальцем сломал верхушку, а содержимое тут же отправилось в горло.

— Ну, и чего хотели? Я мог бы ещё полчаса спать. У меня сегодня вылазка.

— Никакой вылазки не будет, Ерёмин, — мрачно покачал головой Тимофеев, нервно проводя рукой по хлипким усикам. — Я не знаю что случилось, но что-то очень серьёзное, нас с Дмитрием, как и тебя, подняли затемно. Ваш шеф уже у Воротынского и…

— Не торопись, — оборвал я оратора, потирая правый глаз. — Насколько всё серьёзно?

— Настолько, что… — Тимофеев достал из портфеля второй футляр с осмой и протянул его мне, — это только за то, чтобы ты немедленно поехал с нами в поместье.