Тот самый Константин. Книга вторая

Глава 6

— Костенька, даже не знаю, как тебя благодарить, — принялась охать и ахать Семёновна, которую я про себя нарёк «Комендант твердыни Константина». — Ещё в прошлом году этому змию Кислицкому не одну бумагу написала, что сквозь крышу приюта небо видать. А он, ирод проклятущий, только обещаниями кормил! Небось, подтёр моими писульками сраку свою бюрократскую, и думать забыл!

С трудом оторвав своё измученное тело от кровати, я кое-как прикинулся живым и поплёлся в помывочную. Стоило выйти в коридор, как всё моё естество испытало небесно-лёгкое ощущение полёта, сменившееся болезненным приземлением. Я сел в лужу. В прямом и переносном смысле.

Поминая Афоновы письмена и лорда Моракса, я тут же определил источник бедствия: с потолка в коридоре текло. Пока шёл к центральной лестнице, выяснилось, что протечек явно больше, чем трезвых мыслей в моей голове после кутежа в «Своих». Надо бы сообщить Семёновне, но сначала я решил удовлетворить своё любопытство и взглянуть на источник незапланированных водных процедур самостоятельно.

Поднявшись по лестнице в конце коридора, я влез в незапертый люк и оказался на чердаке. В темноте отчётливо виднелись прорехи в черепице, сквозь которые пробивался уличный свет и падали капли подтаявшего снега. Внутри зародилось чувство лёгкого расстройства, и дело было не в худой крыше или внезапном знакомстве с полом.

«Вопиющее расточительство! Такая огромная площадь — и никак не используется!»

Спустившись, я начал прикидывать перспективы, и озарение пришло мгновенно. Вернувшись в комнату, я принялся рыться в ящиках в поисках заветного клочка бумаги. Спустя несколько минут слегка помятый листок с цифрами был найден, и пришла пора, наконец, испытать подаренное мне чудо техники этого мира.

«Так-так… Как меня Артур учил… Ввести цифры и нажать на зелёную трубку. Угу… И это они называют „трубкой“? Загогулина какая-то. Ну ладно…»

Внутри устройства с гордым именем «Алькор-20В» раздались попискивания: «духи прогресса» принялись за работу. Вскоре я услышал знакомый голос мастера Володи, который делал ремонт в моей комнате. Отставив восторги, я объяснил проблему. Мастер выслушал, но работа оказалась не по его профилю, потому он продиктовал числа, на которые «отзовётся» его друг-кровельщик.

Второй сеанс связи прошёл успешнее — цифры я ввёл уже увереннее. Вскоре приехали аж трое мастеров! Осмотрев крышу, мы обговорили цену «латочного ремонта». Из-за несезона и скромного объёма работ («с гулькин нос»), уехавшие кровельщики вернулись почти тотчас, уже с материалами, и взялись за дело.

Чуть больше часа — и все четыре треснувших листа шифера были заменены. Производя расчёт, я обмолвился ещё об одной проблеме и стал обладателем номера телемастера. Без ложной скромности: начало выходного выглядело плодотворным. Но я не собирался на этом останавливаться.

— Семёновна, ты тут по поводу благодарности намекала, — осторожно начал я, заходя издалека, а комендантша невольно насторожилась. — Ничего сложного. С твоей безграничной властью над этим местом — сущий пустяк.

— Скажешь тоже, — отмахнулась она, окинув взглядом коридор и понизив голос до шёпота. — Чего хотел?

— Я заметил, что чердак не используется, и судя по паутине, там никто не шастает…

— И правильно! Какого чёрта там впотьмах шорохаться!

— Как бы мне уголок там получить? Под дела охотничьи.

— Так понятное дело «как», — главная по приюту пожала плечами, кивнув на люк. — Замочек купи, один ключик мне дай, и пользуйся на здоровье. Токмо не скачи по потолку будто сивый мерин! Чтобы без жалоб мне! И не тащи хламьё! Понял?

— Предельно ясно, Семёновна. Золотая ты женщина!

— Вот прохвост, — она для порядка погрозила мне кулаком, но напускная строгость тут же сменилась лёгким беспокойством. — Спасибо ещё раз за крышу, Костя. Я бы деньги на ремонт с муниципалитета до весны выбивала. И это… Ты бы отдохнул, а то с лица болезным кажешься.

— Некогда отдыхать, Семёновна! День в самом разгаре. Пора за покупками.

Тремя часами позже…

Открывать дверь мне явно не спешили. Никто не шёл, потому мне удалось ещё раз, более тщательно вытереть руки, но остатки земли ещё чернели под ногтями.

Ко мне никто так и не вышел. Пришлось постучать второй раз, уже более настойчиво. Подействовало: внутри поднялась возня.

— Слышь, сука! Я тебе сейчас так же по голове побарабаню! — донёсся хриплый голос из-за двери; что-то скрипнуло, дёрнулась ручка.

В просвете показалось одутловатое, недовольное лицо с заплывшими глазами. Но едва обитатель этой берлоги понял, кто перед ним, как его взгляд прояснился — правда, ненадолго.

— Ууух, ёпт! — взвыл Конь (а это был он), почти срываясь на фальцет. Дверь тут же рванули, дабы захлопнуть у меня перед носом, но я успел подставить ногу. — Чего тебе⁉ Пррроваливай!

— Дело есть, — для сговорчивости я поднял руку с полупрозрачным пакетом, из которого соблазнительно проглядывала бутылка и кое-какая снедь. — Потолкуем?

Стоило Коню разглядеть содержимое, как силы и стремление к сопротивлению мигом испарились.

— Так с этого и нужно было начинать, Костяра! — Настроение Коня переменилось молниеносно, и дверь распахнулась так широко, будто её только что отмыли и смазали к моему приходу. — Гвоздь, просыпайся, хватит храпеть! Подъём! Зырь, кто пришёл!

Моё присутствие подействовало на второго обитателя берлоги лучше, чем ушат ледяной воды. Пока я ставил пакет на стол, Гвоздь каким-то магическим образом успел натянуть майку и трико с оттянутыми коленями.

— Это чтобы сгладить наши прошлые недоразумения, — коротко пояснил я, кладя на стол пятисотрублёвую купюру. — Теперь вопрос: хотите каждый день получать по столько же, абсолютно ничего не делая? Вообще ничего.

На мгновение мне показалось, что моих собеседников поразил паралич. Они уставились на купюру, будто перед ними не деньги, а древний манускрипт с сакральными и запретными знаниями.

— Если вас заинтересовало моё предложение, то…

— Конечно, заинтересовало! — Конь вышел из оцепенения и потянулся к деньгам, но Гвоздь резко одёрнул того за руку.

— Сбрендил? Бабки — за «так»? Да он нас на какую-то зашкварную херню подбить хочет.

— Никакой «зашкварной херни», — попытался повторить я, из всей его тирады поняв только одно слово. — Как и сказал, вам ничего делать не придётся. Просто эксперимент. Сейчас объясню…

Объяснения заняли чуть больше времени, чем планировалось: пришлось трижды повторить суть и ответить на пару вопросов уровня «а не рванёт ли?».

— Да стрём какой-то! Ты нас разводишь! Мы на такое не подписываемся… — снова завёл пластинку Гвоздь, но мотив был очевиден: — Тыща! Не меньше!

— Разговор окончен. — Купюра тотчас исчезла в моём кармане, и я развернулся к выходу. — Найду кого-нибудь другого. Приятного времяпрепровождения, господа.

Уже на пороге меня начало слегка беспокоить молчание, но худшие опасения не подтвердились.

— Да стой, Костяра! Мы согласны! Чо́ты сразу⁈ — настиг меня сдвоенный ор Коня и Гвоздя.

Сделав ещё шаг, я будто нехотя остановился и вернулся в нору собутыльников. Достав из кармана премиальные, отсчитал купюры и выложил их на стол.

— Здесь за три дня вперёд. — Мой взгляд скользнул по матрасам, валявшимся на полу. — Придётся подвинуть ваши лежбища. Мне нужен центр комнаты.

Долго упрашивать не пришлось. Грязные матрасы быстро перекочевали к обшарпанным стенам, а в мои пальцы лёг грифель ритуального мела.

«Ну что, Константин? Первое серьёзное начертание в этом мире…»

Мысленно подбадривая себя, я приступил к работе. Не прошло и двадцати минут, как колени начали подрагивать, поясницу сдавило железным обручем, а лицо покрыли крупные капли пота. Сказывалось отравление ядом, и не только. Проклиная обычное человеческое тело и отсутствие привычки, я продолжал вписывать руны в размеченный круг, формируя структуру ритуала.

Не желая тратить время, хозяева комнаты устроились за столом, приступив к трапезе и возлияниям. Несколько раз эта парочка сбивала меня с ритма, предлагая присоединиться. Все просьбы я отверг, но они не расстроились — лишь пожали плечами: «Нам больше достанется».

Моя кропотливая работа заняла в общей сложности чуть меньше часа. В центр круга легли шесть духовных камней-катализаторов, и последняя руна строки-активатора заняла своё место.

Комнату осветила яркая вспышка. Кто-то из собутыльников вскрикнул, послышался мат и глухой грохот — Гвоздь уронил вилку, а Конь свалился с табурета. Очерченный на полу круг исчез, как и камни в его центре. С выпученными глазами Конь на четвереньках подполз к эпицентру и начал водить по полу рукой, растерянно уставившись на меня.

— А где?.. — выдохнул он коротко, но ёмко.

— Кажется… ничего не вышло, — скорбно констатировал я, поднимаясь с корточек и отряхивая руки от мела.

— Эээ… это как? — Конь даже рот приоткрыл.

— Да вот так! — вздохнул я с досадой. — Наёжил меня тамбовский экзорцист со своим ритуалом «привлечения удачи». Сам видишь — круг исчез… Не работает волшба, к бесам не ходи. Поэтому сделка отменяется. Деньги можете оставить — компенсация за смелость. Пойду к себе. Ноги гудят, умаялся, пока вокруг этого круга топтался. Ещё увидимся.

— А я с самого начала знал, что это развод! — не преминул крикнуть вслед Гвоздь. — И богатство свалится, и бабы гурьбой виться будут, и хер на пять сантиметров длиннее… Ага, как же! В следующий раз, чтобы не развели, зови меня. «Без лоха — и жизнь плоха!» — запомни, Костян!

— Непременно, Гвоздь! — махнув рукой через плечо, я вошёл в свою комнату и прикрыл дверь.

«Лохи здесь только вы двое… Хоть я не знаю, кто это…».

Отодвинув тумбу, я достал из ящика нож и подцепил край доски. Потребовалось небольшое усилие, чтобы она поддалась. Запустив руку в нишу, я нащупал тряпичный свёрток и извлёк его на свет. Развернув ткань, взял один из двух трофейных сапфира, доставшихся от Сингера, и невольно залюбовался игрой света на его гранях.

— Теперь с тобой, мой хороший…

Поместье князя Воротынского

— И стоило упираться, Константин?

Прозвучало вместо приветствия, а хозяин кабинета, несмотря на своё мешковатое телосложение, ловко поднялся из кресла и направился к шкафу со стеклянными дверцами, где стояли десяток бутылок и стаканы всех форм и размеров.

— Вино? Коньяк? Есть виски. Настоящий, разумеется.

— Благодарю, Михаил Иванович. Пожалуй, откажусь.

— Что ж… Дело твоё. Не стой. — Бокалом, в который Воротынский плеснул на палец янтарной жидкости, он указал на диванчик слева от своего стола. — Присаживайся, Костя. В ногах правды нет… Рад, что ты наконец созрел, и благоразумие взяло верх над гордостью. Мне нужны толковые люди, особенно сейчас. И ещё — я не люблю оставаться в должниках. Ты показал себя способным магом. Брать тебя рядовым экзорцистом было бы глупо. Как насчёт должности командира группы, у меня как раз освободилась вакансия, не без твоих стараний…

— Михаил Иванович, я по несколько иному вопросу пришёл. — На лице местного «кардинала» на мгновение мелькнула тень раздражения, что стало для меня сигналом. — Вы телевизор смотрите?

— Телевизор? — глаза Воротынского округлились. Он прихлебнул из квадратной увесистой ёмкости и уселся в кресло. — Смотрю, но редко. Больше газеты в дороге читаю. К чему этот вопрос?

— Да так… Хочу вам одну занятную «передачу» показать, — поднявшись с дивана, я подошёл вплотную к массивному столу и бесцеремонно отодвинул бумаги, лежавшие перед князем. — Только «телевизор» у меня свой.

Достав кусочек мела, завёрнутый в бумагу, я очертил на столе круг, вписал в него четыре меньших окружности и уверенными штрихами провёл линии связей. К моему удивлению, Воротынский не стал возражать или вмешиваться. Вместо этого он отставил стакан и терпеливо наблюдал за моей работой. Три мелких духовных камня легли в центр. Финальный штрих — и круг засветился тусклым белым светом. Завернув мел обратно в бумагу, я спрятал его в карман. Встретившись взглядом с хозяином кабинета, я добродушно улыбнулся и неожиданно схватил его за запястья, с силой прижав ладони к контактным площадкам начертания.

— Просим убрать детей от экранов.

Вековой налёт памяти Константина — Меча Бога был сорван, и в голове Воротынского начали проявляться отчётливые картины моей прошлой жизни: марш легионов, сожжённые города и крепости, растерзанные тварями старики, дети и женщины, ужасающие демонические ритуалы, забирающие сотни жизней, инфернальные твари таких размеров, каких этот мир ещё не наблюдал — за пару минут в его сознании промелькнули десятки сцен времён Первой войны людей и демонов.

И не только лишь промелькнули…

Вскоре ритуал исчерпал силу. Камни душ исчезли вместе с начертанием. Я отпустил руки учащённо дышащего князя, которого коснулась лишь малая часть испытанных мной тогда эмоций. Судя по выступившей испарине на лице — ему с лихвой хватило.

— Передача подошла к концу, до новых встреч. Теперь можно выпить.

Воротынский молчал, неверяще глядя перед собой, и прошло не менее двух минут, прежде чем он решился заговорить. За это время я успел похозяйничать в его баре и устроиться на диване.

— Им конца и края не было… — стало первым, что произнёс князь, восстановив самообладание. — И ты… Ты был там. Это видения прошлого? Наваждение? Морок?

— Это то, что происходит с миром, которого коснулся инфернальный план, — водрузив стакан на подлокотник, я развёл руками. — Не сегодня, не завтра, но подобное начнёт происходить и здесь. Предотвратить нельзя, спрятаться невозможно, остаться в стороне не получится. Ни вы, ни я, ни кто-либо другой не сможет этому помешать. Единственное, что хоть как-то повлияет на ситуацию — степень нашей подготовленности. Именно от этого будет зависеть, сколько людей погибнет. Жертвы неизбежны, но мне бы хотелось, чтобы их было как можно меньше. С моим посылом определились… Теперь давайте на время забудем о будущем и поговорим о делах насущных, Михаил Иванович.

— Так! — хлопнул Воротынский ладонью по столу, и его тяжёлые перстни громко стукнули о поверхность. — Я понял! Это какой-то фокус! Иллюзия!

— Будь по вашему, князь, если это поможет вам спать спокойно.

Спорить с ним у меня не было никакого желания; более того, подобная реакция не стала сюрпризом. Было бы странно, если бы он тут же проникся, — значит, я зря сюда пришёл.

— Много не прошу: выслушайте меня, Михаил Иванович, а потом можете выгнать. Вернее, я сам уйду.

— А я чем, по-твоему, сейчас занимаюсь? — огрызнулся собеседник.

— Начнём с того, как… Цитирую: «Объединённые силы вольных охотников, экзорцистов, княжеской и муниципальной милиции остановили прорыв!» — торжественно объявил я, повторив заголовок из газеты. — Прорыв… Ага. Как же! То, что я показал — вот это называется «прорыв». А произошедшее в Орле подходит под формулировку «мелкая бесовская пакость», и то с натяжкой. Даже «мелкая шалость» — так точнее. Теперь посмотрим, чем же это обернулось…

— Ты меня сюда обвинять пришёл? — сверкнул глазами князь, сжав губы.

— В этом нет никакого смысла, Михаил Иванович, — искреннее заверил я. — Я начал этот разговор, потому что считаю, что именно вы способны изменить ситуацию. То, что мы имеем сейчас — никуда не годится. Одно маленькое нападение нанесло колоссальный урон Орлу, я знаю, что вы потеряли много экзорцистов.

— Ещё бы тебе не знать, — фыркнул он, наморщив нос, но развивать тему не стал.

— В штабе вольных охотников тоже потери, как и в муниципальной и княжеской милиции. Знаете, там, откуда я родом, было выражение: «Пять настоятелей в одном приходе, и у каждого — своя проповедь». Это идеально описывает ситуацию в Орле. Опустим пока милицию и сосредоточимся на экзорцистах и вольных охотниках. Две… эмм, силовые структуры, что воюют с демонами, но между ними не налажено взаимопонимание. Смешанная на короткое время группа из магов и охотников не в силах действовать эффективно. Отчёты наспех сформированного штаба обороны Орла — прямое тому подтверждение.

— Костя, ты думаешь, я здесь сижу и просто украшаю это кресло своим присутствием? Или ты один такой умный? — Аристократ залпом опустошил стакан и нервно отодвинул его в сторону. — Мной предпринималось несколько попыток, но они провалились уже на этапе организации.

— Я беседовал с Уваровым, с которым вы дружней, чем может показаться. Он тоже участвовал в том «воссоединении». Тогда бо́льшая часть «Вольных» готова была сложить охотничьи ярлыки. Сейчас обстоятельства иные. В тот момент вы руководствовались своими инициативами, которые не оценили те, кого это касалось напрямую. Сегодня необходимость заменила все инициативы. Штаб «Вольных» понёс потери: во всех без исключения группах нехватка бойцов. Некоторые командиры вынуждены отказываться от заданий — просто не потянут. Замечу, что у входа я не увидел очереди из желающих вступить в ряды «демоноборцев». Среди ваших магов — те же проблемы. Ситуация скверная, но я вижу в ней шанс исправить одну старую ошибку. Это убережёт вас от будущих проблем и повысит боеспособность Орла.

— О какой ошибке идёт речь? — не понял мой намёк Воротынский.

— Как вы думаете, почему Петру Колесникову удалось найти единомышленников и восстать против вас? Чушь про «искушение демонами» сразу отметаем: они просто знали, куда надавить, не более. — Видя, что последняя фраза вызвала у князя затруднение, я перешёл к сути. — Ответ прост: вы своими же руками возвели магов в привилегированный класс. Из ваших рук они получили право на исключительность и в какой-то момент позабыли, кому обязаны. Как следствие — они решили, что выше вас, и захотели избавиться от «бремени». А те, что не захотели, даже слова поперёк не сказали. Уровень лояльности ваших «вассалов», князь, оставляет желать лучшего. Может, стоит им «ненавязчиво» напомнить, кому они обязаны своим положением и благами?

— «Ненавязчиво» — это как? — полюбопытствовал Воротынский, постукивая указательным пальцем по столу.

— Среди оставшихся магов наверняка есть те, кем вы не совсем довольны? — Собеседник медленно кивнул, и я продолжил. — Предлагаю доукомплектовать ими группы вольных охотников на якобы временной основе. Так мы убиваем нескольких бесов одним ударом: налаживаем взаимодействие, обеспечиваем стабильное выполнение задач, а вы показываете остальным, что есть… Ммм, забыл. Командир нашей группы как-то выразился… Калач и хлыст? Печенье и плётка…

— Кнут и пряник, — освежил мне память князь, смеряя задумчивым взглядом. — В твоих словах есть смысл, Константин.

Хозяин кабинета встал, начав прохаживаться вдоль окна, что находилось за его креслом. Отмерив с дюжину отрезков, он поправил пальцами складку на шторе, с прищуром взглянув на меня вновь.

— Есть ещё соображения? Готов выслушать.

— Эээ… Вот так сразу? — Воротынский сумел меня удивить. Или изящно насмехался? — Вы сейчас смеётесь надо мной, Михаил Иванович?

— По-твоему, я улыбаюсь, Константин?

— Нет. Просто ведёте себя… странно.

— Поясни, — Он приподнял бровь, и в его взгляде мелькнуло нетерпение.

— Странно то, что ноблес… то есть, князь собирается слушать наставления «крестьянина», возомнившего себя умнее вельможных советников.

— То-то в моём кабинете выстроилась целая толпа «вельможных советников», — съязвил Воротынский и широко раскинул руки, обведя пустую комнату, затем стал серьёзнее прежнего. — У тебя обо мне сложилось ложное мнение… Уясни на будущее, Костя: я не слушаю лишь идиотов! Пока ты мне таковым не кажешься, поэтому выкладывай все свои идеи…