Трибунал

Глава 27

'Доброго дня, уважаемая Ирма.

Признаюсь вам, что пишу данные строки с некоторым трепетом в душе. Наверное, вы считаете меня монстром и чудовищем в человеческом обличье.

Возможно.

Знаете, в любой ситуации я с вами согласился бы, но не сейчас. И хоть так получилось, что мы встали на разных сторонах шахматной доски, это не мешает отдавать вам должное уважение.

В своей последней статье вы спрашивали, чем провинились эти люди, которые погибают от наших рук. Забавно читать такой вопрос от вас, знавшей, как обстояли дела на фронтах. Не поручусь за «Юг» и «Центр», но не думаю, что у них все было иначе.

Мы все были пешками, которых никто не считал и на которых всем было плевать.

Я не обвиняю Анри-Филиппа. Он — такая же жертва, как и мы все. Он — последний настоящий офицер, и смерть его не доставила мне радости. Я не обманываю и не лукавлю.

Я сожалею о его судьбе.

Признаюсь вам, что схитрил, вписав Пулара в свой список. Возможно, я думал тогда о нем хуже, чем было на самом деле. Или же я вспомнил, что он, как и я, далеко не железный. На руках моих нет его крови в буквальном смысле. Он сделал все сам, нужно было лишь напомнить ему о том, кем он был и во что верил. Верил всегда и только на время забыл.

Мне жаль его, и я прошу вас со страниц принести наши искренние соболезнования всей его семье. То, через что прошел он, и то, что вынесли вы, — чудовищная несправедливость. Дети не должны стыдиться отцов, так что предостерегаю вас от этого. Я знал Анри всю свою жизнь и более достойного офицера не встречал. Клянусь остатками своей чести, что не соврал и ни единым словом не покривил душой.

Что же до нашего второго обвиняемого… Господин Барр, по моему мнению, глубоко нездоров. Он так искренне жаждал Стелландский уголь. Так хотел его получить в свое пользование, что не побоялся предложить в высшей степени авантюрный план. План, который привел к объявлению войны, к тысячам потерянных жизней и разоренных домов. На месте императора я бы давно уже приказал поставить ублюдка к стенке, за то, к чему привела его «маленькая победоносная война, которая вернет нам господство в регионе».

Он врал прилюдно, что жизни наших братьев из Стелланды его приоритет, вот только это было не более чем оправдание для собственной мелочности и желания нажиться. Он — отличный пример того, как люди, имеющие все, не могут сдержать собственную алчность. Они придумывают цифры, которыми жонглируют, сменяют маски и предают собственные принципы.

Гуго Барр объявлял себя верным сыном церкви, однако поклонялся он только золотому тельцу.

Что же, мы дали ему сполна всего того, что он требовал, — железа и угля. Тело господина министра полиция найдет, если пройдет согласно карте, приложенной к этому письму. Он немного обгорел, однако его легко узнать по приметным украшениям, которые остались при нем.

Мы палачи, а не воры.

К сожалению, не могу написать вам новых имен в мой список, потому как это может повлиять на воплощение моего плана, могу только сказать, что лично назову вам четвертого приговоренного.

В свой час.

А до этого момента я прощаюсь с вами, любезная госпожа Галарте. Передавайте привет своему любезному другу из полиции, его я тоже вскоре проведаю.

Полковник'.

Третье письмо, присланное в «Тарлосс Таймс» на имя Ирмы Галарте. Приведено без купюр.