Трибунал

Глава 36

Огромная тень человека накрыла двор.

Полковник осторожно прошел во внутренний садик аббатства Дарфи. Этот крохотный оазис безмятежности был обнесен высокими старинными стенами из грубого необработанного камня, поросшими густым плющом. Посередине зеленел ухоженный газон, по периметру которого тянулась дорожка, выложенная плоскими каменными плитами разной формы и размера.

Вдоль дорожки росли роскошные кусты олеандров и высокие стройные кипарисы. В свете фонарей они отбрасывали причудливые тени на старинную кладку. В углах же прятались массивные каменные вазоны с пышно распустившимися кустами белых роз. Бутоны их уже начали увядать.

Тут было тихо и приятно, словно сам Господь укрыл этот уединенный уголок от городского шума и смрада.

Генрих двигался медленно и степенно, рассматривая все вокруг. Он походил сейчас на ребенка, который впервые оказался в таком величественном месте.

— Я вижу вас, — прозвучал едва слышимый голос старого и немощного кардинала Валориса. Он был одет в теплую одежду, а ноги его укрывал шерстяной плед.

— Доброго вечера, святой отец, — проговорил Генрих и учтиво поклонился.

— Монсеньор, так надо обращаться к кардиналу, — заметил старик.

— Простите, в моих краях такое не распространено. — Голос Маркберга стал извиняющимся, словно он действительно сейчас сожалел.

— Понимаю и прощаю вам эту оплошность, сын мой.

Он помолчал немного. Генрих видел, как почти слепые глаза старика рассматривают его, и похоже, что безуспешно.

Кардинал помолчал несколько мгновений, обдумывая что-то, а затем произнес едва слышно:

— Что же… пожалуй, мне есть в чем покаяться… Гордыня… подумать только, отчитываю ангела мести.

— Вы позволите? — Маркберг указал на стоящий рядом стул.

— Вообще, он здесь для моего последнего верного друга. Но я немощный старик, как я могу вам хоть что-то запретить? Так что будьте моим гостем.

Нежданный гость хмыкнул. Ситуация смешила своей ироничностью: в одном маленьком уединенном садике встретились две противоположности — воскресший человек и мертвец, который забыл умереть.

— Не хочется вас расстраивать, монсеньор, но я не ангел мести. Я — ангел справедливости, — негромко произнес Генрих, его взгляд был тверд и решителен.

— Какой справедливости? Вашей? — Кардинал Валорис попытался придать своему едва слышному голосу насмешливые нотки.

Маркберг только пожал плечами:

— Да. Не худший вариант, как по мне.

— Око за око, зуб за зуб, кровь за кровь и зло за зло? — Старик судорожно вздохнул, сипло закашлявшись. Казалось, что сами слова вызвали у него приступ.

— В общих чертах да, — кивнул Генрих.

— Правосудие волка, который судит овец, не находите? — Кардинал с трудом выпрямился в кресле, его слепые глаза вдруг блеснули осмысленным огоньком.

Старик внезапно замолчал, словно обессилев после этой небольшой вспышки энергии. Затем он снова посмотрел на своего собеседника, и во взгляде его промелькнула тревога.

— Люди, которые вокруг меня…

— Они живы и будут жить, — успокоил его Маркберг. — Мне не нужны их жизни, они ничего не сделали мне и моим людям. А я несу только справедливость.

Последние слова Генрих произнес почти миролюбиво, но в его тоне угадывалась непреклонность. Ответ, похоже, удовлетворил Виктора. Он безвольно осел в кресле и прикрыл глаза, словно утомленный внезапной вспышкой эмоций.

— Чувствуете? — произнес он тихо и спокойно через некоторое время. — Скоро гроза… воздух так и полнится напряжением.

— Похоже на то.

Духота и правда ощущалась сейчас как никогда.

— Давайте, не медлите, приговорите меня, как и тех несчастных. Я виновен, ведь я не смог остановить это безумие. Я бился как мог: просил, умолял, угрожал… но проиграл в итоге меркантильности и тщеславию.

В саду повисла тягостная тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы на деревьях от предгрозового ветерка. Генрих недолго молчал, рассматривая сломленную фигуру старика.

— Я не собираюсь вас судить, Виктор. Я пришел избавить вас от ноши, которую вам так тяжело нести. Но хочу взамен одну услугу.

— Слушаю вас, мой ангел. — Кардинал открыл глаза и покорно посмотрел на Маркберга.

— Помолитесь за моих людей и меня, — ровным тоном произнес тот.

Старик рассмеялся, но смех этот сразу же оборвался приступом мучительного кашля. Виктор согнулся пополам, выплевывая на траву кровавую слюну и сгустки густой черной крови.

— Не было и дня, — просипел он, утирая багровые струйки с губ дрожащей рукой, — чтобы я не молился обо всех вас, дети мои, всех, кого я подвел. И да… я сделаю это. В последний раз.

Кардинал с трудом поднялся со своего кресла и рухнул на колени на траву. Маркберг, секунду поколебавшись, опустился рядом с ним на колени. Что-то подсказывало ему, что так будет правильно.

Минуты медленно утекали одна за другой в томительной тишине, нарушаемой лишь тихим бормотанием молитвы. Но внезапно голос Валориса обрел былую силу и властность, заполняя собой весь дворик. Слова лились непрерывным потоком, перемежаясь то скорбными, то радостными интонациями.

— Аминь, — наконец проговорил старик громко и отчетливо. Он склонил голову и устремил последний взгляд на Генриха, будто ожидая ответа.

— Благодарю вас. — Маркберг неторопливо встал на ноги, заслоняя часть сумеречного неба своим силуэтом. — Я сделаю все быстро и безболезненно.

Удар ножа был быстр и точен. Снизу вверх, так что Виктор Валорис только успел вдохнуть. Тело его мгновенно обмякло и упало на траву. Генрих присел на колени и потрогал пульс на шее старика.

— Прости меня, Господи, — едва слышно пробормотал Генрих, на мгновение прикрыв глаза и помолившись в последний раз.

Затем он поднялся и тем же путем, каким пришел, вышел прочь из уединенного садика — сначала под сводчатую крытую галерею колоннады, а затем на залитую оранжевым светом уличных фонарей городскую улицу. Его адъютант Марк ждал возле машины на том же месте. Заметив выходящего начальника, он вытянулся по стойке смирно и принял молодцеватый вид.

— Мы закончили здесь, — негромко произнес Маркберг, останавливаясь рядом с подчиненным.

— Куда прикажете ехать, господин Полковник? — Марк вопросительно посмотрел на командира.

— Вот. — Генрих вытащил из внутреннего кармана конверт и протянул его адъютанту. — Отправьте его журналистке. Я обещал ей раскрыть мою личность, а обещание, данное женщине, священнее карточного долга.

— Господин Полковник? — Марк недоуменно нахмурился, приняв конверт. — Вы уверены?

— Марк, выполните мою последнюю просьбу, — твердо сказал Маркберг, положив руку на плечо адъютанта. — А после можете быть свободны. Вы все можете быть свободны, живите как хотите. Я устал быть ангелом смерти.

Генрих окинул внимательным взглядом лицо верного соратника, с которым прошел огонь и воду. Затем резко отвернулся и пошел прочь по ночной улице, скрывшись в тенях между старинных зданий. Марк остался стоять с конвертом в руках, провожая хмурым взглядом удаляющуюся фигуру бывшего командира.