Трибунал

Глава 32

Полковник взглянул на лежащего на полу рядового и коснулся порезанной щеки. Крови, к счастью, не было. Но какой же быстрый сучонок оказался — достал-таки. Хоть и не сильно, но зацепил.

Видна весьма неплохая выучка — ни секунды не колебался, а только бросился вперед и ударил первым попавшимся предметом. Камаль неплохо натаскал мальчишку.

Очень недурно.

Нож для писем был острым, словно бритва. Да и бил Кузнечик хорошо. Если бы не лейтенант, который успел дернуть рядового на себя, то лежать бы им сейчас рядышком.

Злиться на паренька не хотелось.

По сути, это был удар отчаянья, что в глазах старого командира заслуживало большого уважения.

Вот просто так сложилась судьба, что другого варианта у Полковника просто не было. Слишком все далеко зашло, чтобы позволить одному импульсивному рядовому все обломать.

Нельзя все провалить, иначе все эти жертвы будут зря.

— Марк, — обратился к застывшему на месте подчиненному Генрих.

Тот встрепенулся и покачал головой, выходя из легкого ступора. Похоже, что давненько его интендант не переживал вот таких сложных моментов.

Расслабился и размяк.

— Да, господин Полковник, виноват, я не… застегни я наручники хоть немного раньше… — Марк словно почувствовал скрытое недовольство начальника и виновато опустил глаза.

— Не нужно, вы все правильно сделали. Рядовой д'Алтон меня тоже неприятно удивил. Не ожидал от него такой прыти. Так что вас я не виню, любой на вашем месте бы это пропустил.

— Благодарю.

— А все-таки мальчишка оказался не из робкого десятка. Как и его брат.

Полковник прикрыл глаза и вспомнил ту вину, с которой смотрел на только что погибшего Эдуарда.

Сейчас такого чувства вины и в помине не было, а это нехорошо.

— Тело рядового… — Командир на мгновение задумался. — Отнесите его в кладовую. Как только мы закончим, то попрощаемся с ним как положено.

— Конечно, господин Полковник, как прикажете.

Полковник еще раз взглянул на заголовки газет. Что же, видимо, судьба решила проверить его решительность.

— Лейтенант, когда закончите с телом, разошлите приказ по всем ячейкам: сроки сдвигаются, приступаем уже завтра. Все действия по плану «Листопад» и «Мираж».

В ответ подчиненный только кивнул.

Йона не спал уже вторые сутки.

Не то чтобы для него это было в новинку, вот только возраст давал о себе знать. То, что в двадцать он проделывал без проблем, теперь же зачастую причиняло неудобства. Вот недостаток сна был из числа таких неудобств, как и сон сидя за столом.

Мари явилась на работу одной из первых. Рев ее мотоцикла Йона услышал сквозь сон и тут же проснулся. На часах была половина восьмого. Д'Алтон быстро прошла проходную, преодолела половину коридора до их кабинета и попыталась открыть дверь своим ключом.

Покрутив ключ в замке, она дернула ручку на себя, и дверь открылась.

— Фу… ну и запах тут у тебя, — Мари быстро прошла к окну и открыла его настежь. — Как будто рота потных мужиков ночевала.

— И тебе доброе утро, Куколка.

Инспектор покрутил шеей влево и вправо. Позвонки громко прохрустели, и в теле появилось чуть больше легкости.

— Ну и чего ты домой не пошел?

Мари взяла с подоконника небольшой графин с водой и принялась поливать немногочисленные цветы, расставленные рядком. В основном там были фиалки всех возможных оттенков.

— Не могу. — Камаль растер глаза, щеки, похлопал себя как следует — все лишь бы прогнать остатки сонливости. — У тебя кофе нет хотя бы растворимого?

— Эта бурда тебе не поможет. Лучше разомнись немного.

— Ага, сейчас прямо, костыль только брошу и бегать по кабинету буду с подъемом коленей. Всю жизнь мне кофе помогал, и ничего.

— Пила я эту дрянь разок, просыпаешься не от бодрости, а потому что нужно добежать до уборной и выплюнуть эту мерзость. — Д'Алтон села на свое место и с вызовом уставилась на начальника. — Рассказывай, что такого не давало тебе покоя всю ночь, что ты даже домой не поехал.

— Да все пытаюсь понять, что я упускаю в этих письмах. Чего-то я не замечаю. Вернее, я это уже заметил, только не понял сам.

— Давай подумаем. — Мари отодвинула гору папок, чтобы собеседник оказался в прямой видимости. — Давай первое. Там он представляется, пишет про свою миссию и прочую чушь. Еще он Геннера в конце цитирует.

— Угу, чтоб его черти в аду на сковородке без масла жарили.

Девушка искоса взглянула на рассерженного инспектора и с удивлением для себя отметила, что эта злость абсолютно не притворная.

— Чем тебе он не угодил?

— Лично он ничем, только в приюте нам давали книги на чтение. Не прочел — забудь о сладком на неделю, только каша на воде и суп. Геннер там был, а читать его просто невозможно. Ни одного нормального абзаца нет, везде либо бред, либо такой корявый перевод.

Внезапно инспектор замолчал. Выглядело это резко и слегка пугающе — вот он говорил, а через мгновение уже смотрит в одну точку и не видит вокруг ничего. Сидел он так с полминуты, явно обдумывая что-то. Как только мысль сложилась у него в голове, Йона встрепенулся и с улыбкой произнес:

— Я, кажется, понял, кого мы ловим.

— Йона… объяснить не хочешь, чтобы я тоже прониклась твоей гениальностью?

— Хорошо, иди сюда. Смотри, как он пишет: «Трактате о царствии земном и вечном мире».

— Ну?

— Все с маленькой буквы, в то время как в нашей богословской традиции все слова писались с заглавных.

— И? — Марианна все еще не понимала.

— Знаешь, мне порой кажется, что абсолютно все свои знания я получил в приюте. Короче: со строчных стали писать после реформации. Арсорцы реформацию не приняли, а вот гутты были в первых рядах.

— Он что, гутт?

— Нет, тебе намекну: воевал он за нас, но пишет, как гутт.

— Стелландец. — Мысль, влетевшая Мари в голову, ударила ее наотмашь. — Твою мать!

Йона расхохотался.

— Догадалась?

— Маркберг, — прошептала девушка, а затем громко выругалась. — Поэтому он зовет себя Полковником.

— Эдикт о понижении в звании всех стелландских офицеров, поступающих на действительную военную службу. Он и Пулара называет в своих письмах генералом, а не фельдмаршалом, как положено, потому что он умер раньше, чем того назначили на должность. Все складывается.

— Сеннер пока не вписывается, — проговорила Мари тихо.

— Что? — Камаль был так увлечен своими мыслями, что не расслышал реплики девушки.

— Говорю, что Сеннер не вписывается в твою теорию.

— Он тут при чем?

Мари достала из кармана сигарету и сунула ее в зубы.

— Можешь у окна покурить свою дрянь?

— Неженка, — бросила Мари и послушно отошла от стола.

— После тебя кабинет пахнет, как булочная!

Она быстро дошла до окна и приоткрыла его. Из небольшой щели потянуло свежим воздухом и влагой. Осень уже плавно переваливала за экватор и превращалась из скверного и дождливого бабьего лета в нормальную такую осень.

Мари быстро прикурила и пояснила свою мысль:

— Бартон из восьмого сказал про него…

— Твой новый парень?

— Пока он не мой парень, но все шансы у него есть.

На этих словах Йона слегка улыбнулся. О романах своей подчиненной Камаль узнавал из коридорных сплетен и газетных статей. При этом каждый раз он удивлялся, как такая умная девчонка может быть настолько неразборчива в мужиках?

За прошедший год Йона не вспомнил ни одного хоть сколько-нибудь приличного — все либо нарциссы, связавшиеся с Мари ради славы, либо охотники за наживой, решившие за просто так стать зятем генерального прокурора. Пока Пол Бартон стал первым и единственным мужчиной, который хотя бы не вызывал у старшего инспектора желания застрелить того на месте из чего-то крупнокалиберного.

А это уже солидный прогресс.

Глядишь, и найдется нормальный мужик для этой сумасшедшей.

— Так вот, вдова Гессен говорила, что ее мертвого мужа убили под Сеннером. А Полковника там точно не было.

— Да, котел был севернее. Вот только его там не было живым. Мертвым — да.

Инспектор тяжело вздохнул. Мысленно он много раз возвращался в те дни, десять лет назад, когда все сорвалось в самый неподходящий момент. А сколько же раз он возвращался в тот проклятый вагон с ранеными? Тысячу раз? Две? Три? В этот чертов склеп на колесах, который тащил их — неудачников, которые не сдохли сразу, — в новый мир, полный страдания и безразличия.

Весь первый год на гражданке Камаль возвращался, вспоминал всех и каждого. Ребят, с которыми прошел весь ад, и случайных знакомых, которые стали ему на время как родные. Вспоминал Толстяка, Хесса, Эверли, Баркли, малыша Яни. Кузнечика было жальче всех — Нелин протащил его на себе через все минное поле, через настоящий ад. И все затем, чтобы в лазарете за мальчишку никто не взялся. «Слишком тяжелая рана — не выживет», — произнес тогда врач и оставил вместе с умирающим сослуживцем.

— Когда прорыв из окружения удался, мы уходили другим берегом. В Сеннаре наш санитарный поезд заправился водой и углем, а через сорок километров его разнесло авиацией. Так что вот там все и началось.

— Извини.

— Ничего. — Камаль вытащил из портсигара свою небольшую сигарету и прикурил. — Давно перегорел. По первости было тяжко, а сейчас я просто забыл половину того дерьма, что было, и живу себе дальше. С пальцами на ноге, жаль, не получится.

— Да… забывать — это хорошо. — В голосе д'Алтон появилась какая-то грусть. — Ладно, погрустили, и хватит. Вернемся к нашему восставшему генералу. Что он задумал? Или ты тоже веришь в этот суд над злодеями, которые украли у него победу?

Йона в ответ только фыркнул. Вот во что он точно не верил, так это в какой-то непонятный идеализм у опытного командира.

— Нет, вот уж чего у Маркберга и в помине не было, так это подросткового максимализма.

— Не знала, что вы знакомы.

— Пару раз пересекались. Он тогда продавил в штабе переход от классической позиционной войны к тактике «роя ос». Враг не может хорошо воевать, когда у него отрезаны поставки, в тылу все горит, а командные офицеры один за другим мрут.

— Логично.

— Вот-вот, так они с Малером и придумали взять самые результативные взводы и обучить на диверсионную работу.

— А вот это не особенно логично.

— Пф-ф-ф, кто тебе такое сказал? Марк Клавер в своих статьях? — Судя по виноватому взгляду девушки, он угодил в цель. — Проходимец, который факты натягивал всю войну. Галарте слушай, вот она видела всю эту жуть. Брестинга, он по югу бегал со своим фотоаппаратом, но это мелочи. Клавер всю войну просидел в штабной палатке и носу на улицу не казал. Фронт стоял. И стоял еще полгода, хоть с нами хоть без нас.

Камаль со злобой затушил в пепельнице едва начатую сигарету. Тихо рыкнул от злости и начал курить новую. Ситуация ему не нравилась, вот он и срывается при каждом удобном поводе. Нет, все же у судьбы весьма садистское чувство юмора.

— Ладно, что-то меня занесло. Извини.

— Забыли. — Мари спокойно кивнула, не приняв эту вспышку начальника близко к сердцу. Он был в своем праве.

— Маркберг не пацан, он не импульсивен. Один сплошь холодный расчет, замешанный на значительной доле авантюризма — вот его путь к победе, а не вопли про справедливость. А значит, эту хрень он начал для чего-то.

Повисло тяжелое молчание, такое, что из приоткрытого окна слышались звуки улицы, а из коридора — шаги. Часы показали восемь и три минуты. Нелин открыл дверь и вошел.

— Опаздываешь, остроухий, — с усмешкой произнес Камаль.

— Три минуты — джентльменское опоздание, — ответил д'эви и повесил шляпу и плащ на крючок. — Ты хоть представляешь, что в городе творится?

— Что там? — От интонации друга инспектор напрягся.

— Блокпосты и досмотр на всем юге. Повтыкали, как картошку, я, пока сюда добрался четыре раза вставал на досмотр, только твоя бумажка с красной полосой спасала, а то стоял бы до сих пор на Империал.

— Черт. Зато теперь мне понятно, на кой черт им нужна яхта. На реку ты блокпост не поставишь, а по воде попасть можно куда угодно. Даже…

Йона внезапно схватил телефон и принялся набирать номер. На третьем гудке он сбросил и поспешил набрать другой. Во второй раз трубку уже сняли.

— Это я, — без лишних предисловий начал инспектор. — Объявляй в городе мобилизацию, вводи комендантский час и досмотры всех мужчин от восемнадцати до сорока. Чем быстрее, тем лучше.

— Основания? — Голос Варломо в трубке был спокоен.

— Это Маркберг, и он собирается убить императора.

Вокруг все стихло, словно все звуки исчезли разом. Йона ждал, что Гай сейчас откажет, велит ему проспаться, обругает или еще что. Но вместо этого Варломо только помолчал несколько секунд, явно что-то прикидывая, а после спокойно произнес:

— Хорошо, я все сделаю. Считай, что эту проблему ты решил.

— Мы тогда займемся поисками.

— Да благословит тебя господь, мой мальчик!

— Спасибо, это мне точно не помешает. Отбой.

Инспектор бросил трубку обратно на рычаг и взглянул на замерших друзей. Оба притихли, словно Йона только что сказал прилюдно, что бога нет, или иную ересь.

— Йона… — начала робко д'Алтон, — ты сейчас серьезно?

— Я Варломо только что позвонил, как ты думаешь, серьезен ли я?

Нелин громко выматерился на доленге.

— Вот как ты до этого дошел? — спросил он удивленно. — Как?

— Ему нужны беспорядки, чтобы оттянуть армию. Для этого он написал Галарте. Манифест, который поднимет народ на бунт, а он под шумок сможет пройти на лодке до Летнего дворца.

— Это же бред… он должен понимать, что там солдаты, — прошептала Марианна. Ей все еще не верилось в то, что Полковник может быть настолько безумным.

— Энджело помнишь? — вместо друга ответил Нел. — Ему в том ангаре ногу практически отстрелило, а он продолжал драться, и весьма неплохо. Это не обычные солдаты, Куколка, их очень трудно убить. Шеф, доставай-ка ты своих крошек.