Трибунал

Глава 30

У инспектора Бартона болело все тело.

Буквально все.

Раньше он думал, что такого быть не может, но сейчас, лежа в палате хирургического отделения, он эту информацию переосмыслил. Еще как может! Второй факт, который инспектор списал как устаревший, это то, что он неплохой боец. Как только анестезия в первый раз отпустила и Пол остался с болью один на один, так сразу и понял, что до этого толком он по роже не получал.

Максимум ему ломали нос или уши. Но чтобы его так отоварили. Даже вусмерть пьяный отец себе такого не позволял.

Палата, в которую положили инспектора, была старой и обшарпанной. Выцветшие желтые стены не видели свежей краски с самого строительства этой части больницы. А было это с полвека назад. Пол покрывал застиранный серо-зеленый линолеум с многочисленными зацепками, дырками, потертостями и разводами.

Свежее пятно на нем осталось с вечера, когда умник с соседней койки выдернул катетер с лекарством и решил пройтись до курилки. Теперь от его кровати тянулась небольшая кровавая дорожка, словно тропинка из очень страшной сказки.

На этом проблемы не заканчивались. Старое окно безбожно сквозило, и Бартон был вынужден потребовать теплое одеяло. Усталая медсестра с глазами дохлой селедки неохотно притащила ему шерстяное одеяло, но при этом посмотрела на «проблемного» пациента взглядом, полным нескрываемой злости.

Лежит тут такой да отвлекает от важных дел. Неприятно, конечно, но зато теперь поутру никто не найдет его замерзший труп.

Не палата люкс в «Хэллоу Хиллс», но и на том спасибо.

Пол практически проклинал себя, когда вспоминал, как часто он мечтал именно о таком вот выходном. Выспаться, поваляться в кровати, в конце концов не упахиваться каждый вечер на работе до изнеможения. Хотелось именно такого — «кошачьего» отдыха. Вот только он забыл, что коты от природы ленивые создания. Ну и он устал не настолько, чтобы отдыхать сутки напролет да без конца объедаться.

Кормежка, кстати, была отвратной.

Давали все исключительно парное или вареное, без соли, перца, а еще сахара и вкуса. Каша походила на клейстер, пюре походило на клейстер, отличались только котлеты из какого-то непонятного мяса, которые походили на уже хорошо засохший клейстер.

Короче, дрянь и разочарование.

Верните деньги!

Практически все время инспектор был занят ничегонеделанием в этой тесной палате, и это ему наскучило уже на второй день. Ни радио, ни книг. Как тут не рехнешься, когда из всех развлечений только смотреть в окно да считать ворон?

Вороны были поименованы и запомнены.

Из окна с выгоревшими от солнца занавесками открывался вид на старую больничную пристройку. Пол сосчитал там все куски черепицы, затем изучил способ их раскладки. Полежит тут еще немного, и сможет, наверное, сам перекрыть крышу.

Бартон поймал себя на удивительной мысли. Он осознал, что странный он человек — ну вот, получил он долгожданный отдых, пусть и такой. Но вместо этого рвется на работу.

Нужно же рассказать Марианне, что он узнал. Да, узнал он немного, но это уже прогресс в деле, где все ниточки оборваны и никто ничего не знает. Что же, теперь он знает, а затем об этом узнает и инспектор д'Алтон.

Вот только сначала нужно, чтобы врач позволил ему выписаться. Ну а уже для этого оставалась сущая мелочь: нормально зарастить перелом носа, трещину в скуле, вернуть выбитый зуб. Ну и, так сказать, на сладкое — еще срастить края отвратной рваной раны на ноге, которую ему оставил Гессен.

По самым скромным прикидкам, лежать Полу тут неделю, никак не меньше. А за это время он точно рехнется от скуки.

«Может, книги начать писать, это же вроде несложно», — подумал он про себя, и от нечего делать начал накидывать простенький сюжет. Сложный он не осилит, а вот если разбавить повествование перестрелками и сексом, то, может быть, и получится что-то неплохое. Хотя… почему неплохое? Нужно писать гениальное, иначе какой в этом смысл?

Главный герой должен быть копом, пусть еще герой войны…

Начавшая придумываться книга прервалась внезапно. Ее явно спугнул звук знакомых шагов, доносившихся из коридора. Перед входом в палату человек остановился.

Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появилась знакомая фигура напарника. Уэсли выглядел сейчас весьма необычно. С одной стороны, он казался явно усталым и встревоженным, словно не спал несколько дней подряд, с другой — он был бодр и весел, будто с утра всадил несколько чашечек кофе с виски.

В руках напарник держал объемный пакет, набитый до самого верха. Если чутье Пола не обманывало, то внутри лежал самый типичный набор для раненого коллеги: фрукты, леденцы и, может, что-то из домашней еды.

— Ну привет, красавец. — Уэсли поставил пакет на потрескавшуюся тумбочку из темного дерева и улыбнулся. — Вижу, что мою шутку про исправление твоей кривой носовой перегородки ты воспринял слишком буквально.

— Сигареты принес? — без лишних расшаркиваний спросил Пол, лежа на продавленной больничной койке, и с нетерпением уставился на напарника.

— Тебе врач запретил.

— Тим, я тебя сейчас убью, и присяжные меня оправдают. Я без никотина зверею уже, имей совесть.

— Да ладно тебе, держи, уж и пошутить нельзя.

Он передал блок сигарет другу, и тот с жадностью прижал к себе столь вожделенный презент. Курить хотелось просто адски.

Вообще, Бартону невероятно повезло. Не вызови мадам Гессен, или теперь Эрмет, скорую и полицию вовремя, то лежать бы Полу не здесь, а на кладбище. Мысль эта посетила голову Бартона буквально первой, когда он отошел от наркоза и смог нормально думать. Но, похоже, на него у высших сил есть другие планы. Осталось только понять — какие? Может и впрямь литература?

Уэсли оглядел перевязанного напарника и с заботой спросил:

— Как ты? Не начал еще писать детектив от нечего делать?

— С чего так решил? — Бартон попытался придать голосу удивленный оттенок. Но, похоже, удалось не очень убедительно.

— Это каждый коп решает сделать, когда выдается свободная минута, — пояснил друг. — Так у нашего брата голова работает. Обязательно детектив и всегда самый гениальный, который до этого не писали. Чтобы полицейский был крутой и прям как настоящий. Профдеформация, малыш.

— Что, и ты начал?

Эту подачу разом повеселевший Бартон решил отбить, однако колкость, которую он бросил Тиму, не встретила ожесточенного сопротивления.

Вместо этого Уэсли только пожал плечами, как делал всегда, когда кто-то открывал не сильно скрываемую им тайну:

— Написал, когда три года назад слег с аппендицитом. Сейчас пишу шестую книгу в цикле.

Звук упавшей челюсти Пола был слышен, наверное, на сестринском посту.

— Иди ты.

— Да. Даже продается. Люди хвалят. Даже просят подписать иногда.

— Ты сейчас опять меня дуришь?

Напарник хмыкнул и расплылся в улыбке.

— Может да, может нет… Может, у меня псевдоним женский. Или я пишу эротику.

— Ага, Патриссия Барлоустоун, — наугад бросил Пол.

Женской прозой он не интересовался никогда. В детстве находил что-то похожее у мамы. На обложках были красивые мужчины в образах мушкетеров или пиратов, иногда из огромного выреза виднелась слишком спортивная грудь. Тогда маленький Пол надеялся на увлекательные истории и каждый раз обманывался.

Никто не брал на абордаж никаких кораблей, вместо этого все говорили о чувствах и страдали от любви. При одной только мысли, что вечно несерьезный Тим рискнет написать что-то в похожем жанре, Бартона едва не пробил гогот. Лицо напарника же приняло издевательский вид.

— Может и она. Вот и сиди, думай, детектив.

Улыбка сменилась уже откровенным хохотом.

— Хитро ты устроился, братишка. — Уэсли сел на стул и принялся очищать апельсин, который вытащил из пакета. — Признавайся, сколько заплатил мужику, чтоб он тебя в больничку уложил?

— Ой, да иди ты. — Шпилька нисколько Пола не задела. — Что случиться успело, пока я тут лежал?

— Да ты мне просто не поверишь.

— Рассказывай.

— Да Новигар, считай, на осадном положении. Реально. Эти уроды из «Трибунала» похитили министра да фельдмаршала завалили. Прикинь, к чему идет.

Вот это новость. Инспектор Бартон повернулся, стараясь не тревожить раненую ногу.

— Ты сейчас не прикалываешься?

— Серьезен, как второй инфаркт у моего папаши, упокой Господь его грешную душу. Слухи ходят про комендантский час и установку блокпостов. Войска к городу подтягивают. Еще слухи ходят, что императорская семья закрылась на своем острове и носа оттуда не кажет. Короче, вовремя ты в больничку залег, малыш. Во-вре-мя! Я бы тоже слег, но ты уж очень круто планку поднял. Полковник мне не даст с простудой поболеть.

В голове у Бартона от услышанного возникло еще больше вопросов. Первый и главный: какого черта?

— Я такого ужаса даже в войну не помню, — прошептал он тихо.

— Так такого в войну и не было, сопляк. Войну он вспомнил.

— Так а какого министра-то украли? — вмешался вдруг тип с соседней койки.

На вид он был солидно старше обоих офицеров, но при этом субтильный и ниже ростом. Кроме того, ощущалась в нем какая-то пацановатость, словно он пропустил фазу зрелости и сразу после юности начал стареть.

Судя по всему, мозги у него остались в том же возрасте, что и телосложение — застряли на пятнадцати годах. Иначе он подумал бы и понял, что, например, выдергивать из руки катетер не лучшая идея, как и лезть рукой в работающую ленточную пилу.

В ответ Тим взглянул на него строго. Знакомы они уже достаточно, чтобы Бартон с легкостью мог сказать: не матерных мыслей у Уэсли сейчас в голове просто нет. Как бы все не переросло в крутую перепалку.

— Тебя, мил человек, — начал гость строго, — не учили в чужие разговоры не лезть?

— … Может, министра финансов, я б эту паскуду… — Сосед Пола, похоже, забылся и не понял, что давно не в компании дурачков вроде себя.

— Дружок, ты же понимаешь, что ты это говоришь офицеру при исполнении? Или ты совсем дурак?

На этих словах мужичок как-то сник и замолк. Похоже, угроза возымела действие, так что он принялся старательно делать вид, что вон то пятно на стенке требует его немедленного внимания.

— Кого взяли-то? — повторил вопрос мужика Бартон, и тут Уэсли уже не спорил.

— Барра. Машину охраны расстреляли, его выдернули и смылись. Все новости только про это. Готов поспорить, что в «Таймс» уже по нему некролог написали.

— А он тут при чем? Он же за железо главный.

— А это уже не ко мне, подружку свою спроси. Ее в особую группу взяли, которая этих отморозков ловит.

— Какую подружку?

— А что, у тебя их много? Молодцом!

Уэсли картинно подвернул свой рыжий ус и хлопнул напарника по плечу.

— Рыжую, д'Алтон из «девятки». Ее Камаль подтянул в группу, все газеты чуть ли не кипятком ссутся от восторга. Раскрытие за рекордные сроки ждут, не иначе.

Память сама напомнила Бартону ее образ в куртке и мотоциклетных брюках, отлично сидящих на ее… хм, фигуре. Нет, все же она ему нравится. Что уж тут скрывать. Вот только вряд ли ей подойдет тюфяк, которого смог уложить на койку один задохлик с ножом. Да и Тим не упустит своего шанса как следует над ним поглумиться. А слушать целыми днями одни и те же шуточки про скорую свадьбу и тестя генерального прокурора — это выше его сил.

Рано или поздно, но напарника он застрелит.

— Да не подружка она мне, мы просто как бы…

— Вот раз начал оправдываться, значит точно подружка. Да ладно, я только за, девчонка она толковая — тебя, дурака, научит хоть морды бить правильно.

— Обо мне разговор, мальчики? — Мари стояла в дверях и выглядела немногим лучше Бартона.

Завидев ее в дверях, он разом утратил дар речи. Выглядела она как натуральная валькирия, вырвавшаяся из ожесточенной битвы. Пудра едва ли могла скрыть желтые синяки, разукрасившие лицо девушки. С глаза уже начал сходить нехилый бланш.

— О, — Уэсли улыбнулся, — вот видишь, сразу видно, что человек морды бить умеет — пришла на своих двоих. Учись, бестолочь.

Он отвесил раненому напарнику шуточный подзатыльник.

— Ну не надо, — с улыбкой произнесла инспектор д'Алтон. — Пол мне еще нужен живым.

— Конечно-конечно. Я так понимаю, вам нужно поговорить.

— Было бы неплохо.

— Сейчас решу. — На этих словах Уэсли подошел к койке с беспокойным соседом и по-отечески его приобнял. — Дружище, пойдем пройдемся. Покурим, ты мне расскажешь, чем тебе насолил министр финансов.

Мужичок как-то разом сник и обреченно взглянул на полицейского.

— Так… мне…

— Пойдем, я тебя сигаретой угощу, ты таких сроду не курил. Дадим парочке поворковать.

На этих словах Тим вытолкал за дверь соседа и прикрыл дверь.

— Извините, — говорить о таком было слегка стыдно, — он с чего-то решил, что мы парочка.

Девушка улыбнулась и села на освободившийся стул.

— Ну… — она подняла глаза, — сейчас, конечно, время неподходящее, но, думаю, как только все закончится, ну и вас выпишут, можно будет рискнуть одним свиданием.

— Э… — Только-только вставшая на место челюсть снова упала. — Так… просто.

— А что, мне не следует? Или вы против?

— Нет… и я думаю, что теперь уже можно и на «ты».

— Хорошо.

— Просто я думал, что у вас, у тебя, ухажеров полно.

— Да, — согласилась Мари, а затем с улыбкой продолжила: — Но еще ни один из них не требовал найти меня, сразу как вышел из реанимации. Это впечатляет. Так что такого ты нашел и кто тебя так отделал?

Пол глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Затем он строго взглянул на Марианну и произнес:

— Все, что я сейчас скажу, абсолютно точно и достоверно. Я соображаю нормально и психически здоров.

— Так. Не пугай меня.

— Да тут просто такая история, что надо это сказать, иначе ты подумаешь, что я ее придумал. Честно. Сам еще не верю до конца.

Бартон в деталях и весьма подробно рассказал историю, как он вышел на мадам Гессен и что из этого получилось. Особенно подробно он передал последние слова ее мужа. «Полковник и вами займется. Наш „Трибунал“», — повторил практически слово в слово Бартон за теперь уже дважды покойником.

Инспектор д'Алтон слушала молча и не перебивала. Когда Бартон замолчал, она прикрыла глаза и обдумала что-то. Казалось, что она решает, говорить ему что-то или нет, и Пол внутренне приготовился к тому, что сейчас его будут переубеждать. Но вместо этого прозвучало одно только слово:

— Верю.

— Прости, это все бред…

— Пол…

— Не надо меня убеждать или успокаивать. Я абсолютно…

— Пол, у меня брат ожил. Я тебе верю, ты не сумасшедший.

Бартон сглотнул. У признания его правоты появился привкус касторки.

— Строго говоря, про это все я рассказывать права не имею, но ты и так впутался. По городу разгуливают мертвецы и наводят террор. «Трибунал» — это куча оживших и очень злых ветеранов, которая город вверх дном перевернула.

— Слышал, они украли Гуго Барра.

— Уже убили его. Этого не было ни в одних новостях, Камаль поехал на место, а я к тебе.

— Ч-черт! — Бартон чувствовал себя глупо. — Получается, что я со своим открытием опоздал.

— Почему? Теперь мы точно знаем, что два дела связаны, а это уже что-то. Плюс… — Мари потянулась чуть вперед и встретилась с Полом глазами. — Я бы не смогла проведать тебя.

Он был так близко. Мари двинулась еще немного, и их губы соприкоснулись. Давненько она не целовалась, так что сейчас в животе появилось странное, но весьма приятное ощущение. На душе стало как-то легко и спокойно.

— Выздоравливай. — Девушка поднялась и направилась к двери. — А это считай авансом перед нашим первым свиданием.

— Ага…

Д'Алтон вышла, оставив на нем свой странный аромат — смесь духов и бензина. Бартон лег на кровать и молча уставился в потолок. В голове было абсолютно пусто, и курить ему больше не хотелось.