Вадбольский 4

Глава 10

Я поднял на неё заинтересованный взгляд, только сам явился, а она как будто ждала, видеокамеры у неё здесь везде, что ли.

Она почти упёрлась выступающим животом в край стола, ещё чуть, и сдвинула бы своей массой, как нейтронная звезда пустяковый астероид, вперила в меня тяжёлый взгляд.

— Ишь ты, — прогремела она мощным голосом, — как по-хозяйски ведешь себя, мальчик. А ну-ка встань!

Я вытаращился с удивлением.

— В чём дело?

Она упёрла руки в бока и сказала с нажимом:

— В том, что я старшая! Ты обязан быстро встать, понял? И учтиво освободить мне место, потому что ты ещё не дорос сидеть за столом в главном кресле! Учтиво освободить, понял? С вежливым извинением и приличествующими случаю жестами! Учись этикету, мальчик!.. Я слышала, как ты раньше куролесил, но у меня не разгуляешься!

Я пробормотал:

— Ангелина Игнатьевна, или как вас там… вы не охренели? С какой стати буду уступать вам это кресло?

Она повысила, и без того уже громовой, как труба третьего архангела, голос:

— Да потому что, сняв с тебя груз попечительства далёких от нас по крови людей, мы взяли эту тяжкую и ответственную обязанность на себя!.. И теперь целиком и полностью отвечаем за тебя, за твои поступки, твои решения и даже за твои слова, сопляк!.. Ты всё понял?

Я сказал так же негромко:

— За избавление от попечительства спасибо. Но из огня да в полымя… с какой стати? Нет уж, обойдусь.

Она почти прокричала, начиная багроветь от злости:

— Ты решил, что родители будут потакать? Не будут! Потому что я лично прослежу, чтобы и Василь Игнатьевич поступал правильно, а не по прихоти избалованного подростка!..

Я спросил с любопытством:

— И что вы, милая тётушка, сделаете?..

Она чуть не задохнулась от гнева.

— Не будешь слушаться, велю тебя выпороть, щенок.

Я улыбнулся, хотя уже и меня начало потряхивать от злости.

— Разве телесные наказания не запрещены?

Она злобно улыбнулась, показывая жёлтые, но крепкие, как слоновая кость, зубы.

— В тюрьмах, но не в армии и дома. Ты узнаешь, что такое смоченные в уксусе розги.

Я поинтересовался как можно спокойнее, но чувствую, как уже и я начинаю показывать зубы, а моё дыхание учащается:

— И что же, меня будут сечь розгами?

— И в полной мере, — процедила она люто. — Хорошо так, с оттяжкой!

— Здорово, — сказал я, отчего она дёрнулась и вперила в меня недоумевающий взгляд. — Кто будет сечь, вы, тётушка?

Она фыркнула.

— Я понаблюдаю. И посчитаю, чтобы отсчитали двадцать розог… нет, тридцать! А то и сорок, после чего тебя унесут на руках. А пороть будут конюхи.

Я покачал головой.

— Ангелина Игнатьевна, вы же не полная идиотка? Это моё имущество, мой дом. И здесь все подчиняются мне. В том числе и конюхи, которых у меня пока что нет, как нет и конюшни.

Она заявила победно:

— Ошибаешься, щенок! С той минуты, как попечительство вернулось к твоим родителям, они здесь хозяева. В их власти дать тебе денег на мороженое, и в их власти не дать. А других денег у тебя не будет, уж я прослежу!

Видя, что я не собираюсь уступать ей главное кресло, она развернулась и победно вышла, напоследок так бабахнув дверью, что рядом с косяком сорвалась с гвоздя некая картинка маслом и грохнулась на пол, посыпались осколки стекла.

Мои кулаки сами сжались так, что кожа на костяшках едва не треснула, а дыхание участилось, стало горячим, как у дракона. Это что же, вот так придётся отстаивать своё право на самостоятельность?

Настолько дико и глупо угрожать мне поркой, что даже на голову не лезет. Эта дура совершенно не понимает, что боярское время кончилось, понятие Рода быстро тает, испаряется, только самые кондовые где-то в глубине своих земель могут всерьёз говорить о родоплеменной власти, о традициях, о непрерывности Рода и поддержании родового дерева в надлежащем виде, но боярка заканчивается даже там, а в столице кончилась, кончилась, здесь совсем другие отношения…

Хотя, конечно, я перегнул, родовые отношения так быстро не уходят, но время в самом деле другое, стремительно появляется совсем другой класс людей, которых раньше не было: промышленники, торговцы, судовладельцы, хозяева рудников и заводов. И хотя власть пока ещё в руках аристократов, но слабеет, слабеет…

Но быть членом рода — так уютно… Там слабый человек обретает силу, он уже не оторванный листок, кружащийся ветром в воздухе, а листок на толстой ветке могучего дерева.

Он чувствует поддержку. Он чувствует силу. Не род для человека, а человек для рода, и тогда род несокрушим. И так удобно, когда всё за тебя решает Род, ты всегда не виноват, какую бы глупость Род не сотворил…

Я поднялся, злой на себя. Чего сижу? Ощущение такое, что не хочу выходить, чтобы не встречаться с этой силой Рода Вадбольских?.. Выходит, она меня уже начала нагибать?

Ещё больше озлившись, вышел, плотно закрыв дверь кабинета на все запоры, пошёл по коридору, громко топая и бросая по сторонам грозные взгляды.

Василий Игнатьевич, как я и ожидал, проводит время с Пелагеей Осиповной, как позже скажут, в активном отдыхе.

Тепло одетые возвращаются с прогулки по Невскому, я увидел издали как подошли к воротам, велел быстро:

— Шаляпин, доклад!

— Всё в порядке, — донесся басистый голос дрона. — Интереса к вашим родителям не замечено. Повышенного интереса.

— Бди, — велел я. — Если что, разрешаю применять спецсредства.

— Слушаюсь!

Дежурный у ворот быстро распахнул для них калитку, я поспешил навстречу, обнял, сказал с нежностью:

— Не простудитесь, погода какая-то не такая, как хочется.

Пелагея Осиповна сказала расчувственно:

— Похудел ты как… Много работы? Пойдем в дом, пообедаем…

Я вздохнул, развел руки.

— Не могу, срочно в Лицей. Там турнир, будет Государь Император, обязаны быть все курсанты с чистыми шеями и вымытыми ушами. Я люблю вас! Увидимся!

Они с крыльца смотрели, как я лихо выехал со двора на улицу, а там погнал, наслаждаясь своими возможностями контролировать этот довольно простенький механизм.

Автомобиль я оставил на стоянке перед громадой Лицея, площадь заполнена каретами, колясками и автомобилями почти на треть, никогда такого столпотворения гостей не было.

В финал императорского турнира вышли мой давний враг Ротбарт и некий Винцингероде. Неужели Ротбарту за эти пять дней срастили сломанные кости? Сколько же золота вбухали в этих магов-лекарей? Слышал о таком, но не верилось в запредельную мощь того, не знаю чего.

Хотя какой из него враг, он все ещё курсант, и хотя я тоже, но сейчас я готов потягаться и с теми из преподавателей, которые его прикрывали. Да только на фиг мне они?

Они пока не выходили на арену, распорядители чего-то ждали. Наконец по залу словно пронесся мощный порыв ветра: из главного входа появилась целая процессия ярко и пышно одетых мужчин и женщин, мужчины все в генеральских мундирах, с синими лентами и кучей орденов и звёзд на груди, да и по тому как не идут, а шествуют, видно, что не простых кровей, а впереди рослый и могучего сложения военный… нет, не император, как я ожидал, похоже, великий или светлейший князь, кто их разберёт.

Возле меня появилась Сюзанна, от неё пахнуло дорогими духами, шепнула с явным разочарованием в голосе:

— Уже объявили, Государь Император ввиду великой занятости не смог посетить финал, вместо него великий князь Александр Николаевич поздравит победителя и лично вручит награду!

— Да какая разница, — сказал я, — награда ж не подешевеет?

Она сказала возмущённо:

— Получить из рук самого Императора — это великая честь!

— Лопай, что дают, — сказал я. — А что с ним за девчонка?

— Александра, — буркнула она. — Его дочь. Ей десять… нет, уже одиннадцать.

Судя по её взгляду и холодному тону, дочь великого князя не пользовалась любовью женщин высшего света. Да и мне тоже сразу не понравился её надменный взгляд и горделивая походка, дескать, только она здесь человек, а все остальные — свиньи лохматые да ещё и немытые.

— Великому князю тоже восхотелось хлеба и зрелищ? — спросил я. — Ах да, аристократы — тоже часть народа.

— Лучшая часть, — уточнила она с достоинством.

— Да, — согласился я, — но скоропортящаяся.

— Аристократы не портятся!

— Портится всё, — изрёк я.

Прибывшие разместились в оставленных для них ложах в первом ряду, в самом центре великий князь с дочерью, по бокам его генералитет, ни одного я не узнал, во всяком случае, ни канцлер не удостоил своим присутствием турнир, ни глава Тайной Канцелярии, ни военный министр, тех я знаю по портретам в газетах. Понятно, они работают. А эти, что с великим князем, играют короля. Да, хорошо играют.

— Всё равно красиво, — сказала она сердито.

— Красота, — изрёк я банальность, — страш-ш-шная сила. И как-то спасёт мир. Парадокс?

Уходящая эпоха пестрых мундиров, цветных лент, эполет, аксельбантов и бранденбургеров, ещё киверов с огромными яркими плюмажами. Даже солдаты всё ещё в разноцветных мундирах, как попугаи. И атакуют плотным строем во весь рост, стреляй в них зажмурившись, всё равно не промахнёшься.

Сюзанна начала шёпотом называть имена и титулы гостей, получалось, все из родовитейших семей империи, То есть, руководят армией, экономикой и политикой страны потому, что Рюриковичи и Гедиминовичи, а не потому, что искусные полководцы, экономисты, стратеги?

Блин, система социальных лифтов совсем не работает. Такая страна обречена.

Я внимательно рассматривал наследника престола, даже использовал зум, вглядываясь в безупречное лицо с ясными глазами цвета горного ручья и красиво очерченной челюстью.

Николая Первого считают безоговорочно самым красивым мужчиной Европы. Его сыновья и внуки тоже такие же: рослые статные красавцы, легко ломают подковы, скручивают в трубочки металлические тарелки, все с ясными крупными глазами, чётко вылепленными лицами, рост метр девяносто, это, конечно, не два с лишним метра Петра Первого, но в России и Европе средний рост мужчин равнялся метру шестидесяти пяти сантиметрам.

Так что да, великий князь Александр Николаевич, в России наследника именуют цесаревичем, выглядит великаном. Правда, у меня метр восемьдесят пять, подковы и я могу, но зачем портить сельскохозяйственный инвентарь?

Сюзанна прошептала:

— Боже, как красиво!

— Амур пердит, — сказал я.

— Не пердит, а пердю, — поправила она педантично мой французский. — Нет, такая красота не проходит!.. А какие женщины!

— Вижу только платья и шляпы, — буркнул я. — Там внутри женщины, да?

Она недовольно повела оголённым плечиком, потом кого-то увидела в толпе, просияла, помахала рукой.

— Юн сортир? — поинтересовалась у меня.

Мне на секунду показалась, что она восхотела покакать, спросил растерянно:

— Чё-чё?

Она буркнула уже сердито:

— Спрашиваю, можно отлучиться, не натворишь ли чего непотребного без моей опеки?

— А-а, — сказал я с облегчением, забываю учитывать, что в высшем свете вообще нет плебейского русского языка, только благородный и такой изящный французский, — топай, ничего не случится, кроме моего разбитого сердца… А то вон, глядя на тебя, красавец-граф уже слюной захлебывается…

Она исчезла, зашуршав юбками, я сам поднялся, чувство тревоги нарастает, не могу понять откуда ждать удар, сказал мысленно:

— Мата, не спишь?.. Здесь всё в порядке?

— Не всё, — ответила она, — порядок был нарушен приездом великого князя.

— Да хрен с этим самодержавием, всё равно свергнем. Что ещё?

— Много посторонних, — сообщила она. — Здесь должны быть только участники турнира, их родные и родственники? Так вот, много тех, кто никакого отношения… Да-да, я проверила даже приглашенных посторонних.

Я начал пробираться в сторону императорской ложи. Народу не так уж и много, но всё равно меня толкали, иногда пихался я, наконец приблизился на расстояние шагов восьми, великий князь поднялся во весь громадный рост и поднимает над головой большую фарфоровую вазу, изукрашенную золотом сверху донизу, даже надпись насчёт чемпионства промелькнула.

— Это приз, — прогремел его мощный голос, — будущему победителю турнира…

Чувство опасности нахлынуло с такой мощью, что у меня вся кожа пошла пупырышками, а тут ещё Мата Хари вскрикнула:

— Террористы!.. Берегись, их много!..

Двое из гостей, что с виду ничем не отличались от других, вытащили из-за пазух самопальные устройства, их называют бомбами, швырнули одновременно в сторону императорской скамьи, но ещё до того, как грохнули взрывы, ещё трое метнули свои взрывные устройства, а четверо выхватили револьверы и пистолеты.

— Ложись! — заорал я, и выхватив свой модернизированный глок, трижды выстрелил в террористов, что уже подбежали к ложе императора. Великий князь сдвинулся, загораживая своим телом девочку, один террорист получил от меня пулю в висок, второй в скулу, а третий, что уже выхватил револьвер и наставил на великого князя, на мой крик повернул голову, пуля ударила его в распахнутый рот и вылетела через затылок, вырвав с собой половину черепа.

Красным брызнуло в стороны так, словно ударил лопатой по ведру с кровью. Я ощутил страх и подкатившую к горлу тошноту, я же человек, как такое можно, но с усилием вздёрнул трусливую душу на ноги и проорал ей: перестань интеллигентничать, перед тобой не люди, а цели.

Ещё два выстрела, в ускорении выхватываю взглядом тех, кто с оружием, получилось так, что теперь уже я прикрыл собой великого князя, как он девочку.

Некоторые очень замедленно бросаются в нашу сторону, вижу непонимание и отчаяние на их лицах, Алиса подправляет мне прицел, я только жму на спусковую скобу, пули очень точно идут как в тех, кто бежит с оружием, так и в тех, кто просто старается подбежать ближе, чтобы снова метнуть бомбу.

Только не смотреть на убитых, сказал я себе, уже не трус, а нечто лохматое с каменным топором. Делай, делай то, что надо!

К счастью, охрана князя в форме, не спутаю, увидел только двоих на ногах, оба в крови, заорал им во весь страшный голос, откуда он у меня:

— Закрыть всё выходы!.. Охранять, охранять! Никто не должен уйти!

К нам метнулись ещё пятеро, явно последние из боевого отряда. Я продолжал стрелять быстро и точно, спасибо аугментации, а я сам по себе уже съёжился и глаза закрыл, но она, спасибо, холодно и точно делает, что надо обществу.

Мата Хари передала, что охранники князя, которых он оставил охранять вход, сейчас спешно закрывают двери.

Четыре последних выстрела, четыре террориста, поражённые пулями в головы, рухнули, заливая паркет кровью. Двое прорвались к великому князю, но тесак уже в моей левой, я ударил дважды, два тела рухнули на бегу князю под ноги.

Я сунул пистолет в пространственный карман, оглянулся на великого князя, уловил его напряжённый взгляд. Подбежал один из его охраны, кровь струится из простреленного плеча.

Я сказал быстро:

— Стой здесь и бди!… Я пока посмотрю… Лекари здесь есть?.. Быстро сюда, помогите раненым!.. Быстрее, быстрее!.. Сопли жевать дома!