Вадбольский 4

Глава 4

Антуан вытащил из автомобиля ворох коробок, понёс следом, Сюзанна на лестнице сказала весело:

— Как смотрят, а?.. Ладно, а что мой батюшка скажет?.. В семнадцать лет получить орден из рук самого Государя Императора!.. Может теперь тебя признаёт?

— Вряд ли, — ответил я. — Люди старых взглядов обращают внимание не на ордена, а на связи, богатство, место в обществе, какими капиталами владеешь и насколько велик счёт в банке.

Она посмотрела на меня искоса.

— А когда получишь Святого Георгия третьей степени?

— Сплюнь, — сказал я испуганно. — Ты же знаешь, воинские подвиги — не моё. В этот раз всё случайно, сама видела. Я предприниматель, предприниматель!

Она удовлетворенно улыбнулась, нарочно же употребила «когда» вместо «если», дескать, и мысли не допускает, что остановлюсь. Я, конечно, в самом деле останавливаться не собираюсь, только иду по совсем другой стезе, чего она пока не видит. Да и кто видит, какой я сложный и непризнанный?

В доме суета, комнаты первого этажа отданы под лазарет. К счастью, у меня с медикаментами полный порядок, а ребята крепкие, регенерацию я всем подстегнул, даже тяжёлые выкарабкаются, а легкораненые уже завтра-послезавтра смогут при желании встать в строй.

Сюзанна, как женщина высшего света, абсолютно не интересуется жизнью низшего круга, но и она обратила внимание на обилие вооружённых людей, но не придала значение, мало ли у мужчин какие маневры, они обожают воинские забавы, а если войны нет, то в жажде пролить кровь носятся по лесу и убивают невинных зверюшек.

Я, даже поддерживая Сюзанну под локоток и поддерживая разговор ни о чём, старательно всматривался в панораму от Маты Хари. Лёгкий снежок покрыл леса и поля, только дороги выглядят грязным болотом, в самом деле нужно что-то делать, ну нельзя, чтобы на зиму жизнь в России между городами прерывалась.

Карницкий с большими потерями отступил. Но не перемирия, ни угроз, ничего. Словно это и не он привёл под стены моего особняка двухтысячную армию.

Но теперь, когда война объявлена, и не надо притворяться, что мы просто нейтральные друг к другу соседи, перейдём к партизанской войне, а в ней у меня заметный перевес.

Мата Хари и Лапочка могут наносить экономический ущерб, Мата продолжит отстрел лидеров, таким образом Карницкому всё труднее будет готовиться к новому нападению.

— Мата, — велел я, — посмотри, сколько там противника. И какой урон нанести, чтобы отстали.

— Сделаю, — ответила она лихо. — Нам, искусственному интеллекту ещё учиться и учиться как убивать человеков!.. Мы к этому непривычны, вы нас научите. В первую очередь нужно освоить кр-р-р-р-ровожадность.

— Я те покровожадничаю, — ответил я. — Чем дальше в прошлое — тем мы кровожаднее, поняла? А теперь зайчиков спасаем, лосей из болота тащим, туфли пачкая… Так что вы, как следующая ступень, даже микробов бить не будете!

Она задумалась, Антуан зашёл за нами в комнату Сюзанны, поспешно разложил коробки с покупками на диванах, креслах и даже на столе, а сам торопливо смылся, пока не заставили ещё и распаковывать.

Хорошо, Байонетты нет, мелькнула мысль, как умотала в столицу, так пока и не показывается. Но, конечно, после таких новостей примчится.

А Горчаков точно насядет. Как ни отмалчивайся, но пойдет молва, что барон Вадбольский отбился от двухтысячной армии соседа. Сколько бы Карницкий ни наделал ошибок, но всё-таки не сломить оборону отряда в сотню человек — это провал. Назвать нищим такого барона уже язык не повернётся. Просто сильные не бывают нищими, а молва не всегда бывает правдивой.

Полиция за город выезжает редко. В первую очередь потому, что полиция на бюджете, а у государства денег на социалку и безопасность простонародья всегда мало. Самое важное это ж балы в Императорском Дворце, а также покупка арабских жеребцов до сорока миллионов за штуку, а на полицию то, что останется. Их как раз хватает, чтобы патрулировать центральные улицы Санкт-Петербурга, а на окраины лучше не заглядывать.

Потому до свар между помещиками в захолустье руки не дотягиваются, разве что придут слёзные жалобы от знатных людей, тогда пришлют пару дознавателей, но на местах предпочитают разбираться сами, и власть это устраивает.

Потому никто не спросил насчёт вражды с Гендриковым, не спросит и насчёт Карницкого, кто бы ни одолел. Государству главное, чтобы налог исправно отстёгивался в казну в должном объёме.

Надеюсь, Карницкий каким бы дураком не был, сейчас в шоке после крушения надежды на полное уничтожение противника и захват его земель. Потерял половину армии, хотя его разведка и доложила, что гвардия князя Горчакова покинула земли Вадбольского целиком и полностью.

— Тадэуш, — велел я, — отыщи Перепелицу! Сегодня проверю, как он водит автомобиль!

Тадэуш спросил осторожно:

— Может, лучше я?..

— Да знаю, ты из водил лучший, — сказал я, — но у Перепелицы особое задание.

Перепелица примчался, бодрый и разогретый, явно упражнялся со своими орлами, я велел подогнать автомобиль к крыльцу, поездка будет далёкая, но интересная.

— Сколько людей брать?

— Вдвоем справимся, — ответил я добродушно. — Мы сейчас миротворцы. Поедем миротворить!

Мата Хари понеслась чуточку впереди, видит под тонким слоем жидкой грязи как твёрдый грунт, так и глубокие рытвины. После того, как с трудом вытолкали автомобиль чуть ли не из оврага в неприметной луже, я велел:

— Бери винтовку и бди!.. Могут напасть. А я за руль.

Он дёрнулся

.– Ваше благородие?

— Увидишь, — ответил я.

Благодаря Мате Хари, что с такой высоты просвечивает и почву на несколько саженей, я гнал автомобиль, как по булыжной мостовой Петербурга, заранее рассчитывая как обогнуть или перескочить замерзший выступ грязи на дороге или не угодить в яму.

Перепелица таращил глаза, чутьё у меня необыкновенное, где такому и учат, дорогу дважды перебежали олени и один раз целое стадо диких свиней, наконец вдали показалась каменная надвратная башенка на два-три человека.

Я взял в другую руку пистолет, коротко бросил Перепелице:

— Бди!

Сбавил скорость и медленно двинулся к вотротам. Перепелица по моей команде высунул руку из окна и помахал белой тряпочкой.

Я через Мату Хари, что зависла в сажени перед башенкой, слежу за каждым движением двух довольно потрёпанных солдат, то ли участвовали в нападении, то ли ими заменили тех, кто сидел там раньше.

Остановил авто почти у самых ворот. Один держит меня на прицеле, другой вышел на порог, бледный и вздрагивающий, наконец-то понял, что мы именно те овцы, что гоняют не только волков, но и медведей.

— Слушай сюда, — велел я, — сейчас беги со всех ног к графу, скажи ему, что барон Вадбольский вызывает его на разговор. Это в интересах графа, он поймет. Я жду здесь. Явиться должен один, понял?

Он сказал трясущимися губами:

— Понял, ваше благородие…

— Бегом!

Он бросился со всех ног с такой прытью, что поскользнулся и проехал пару шагов на животе по грязи, но тут же вскочил и, чуть прихрамывая, понёсся к особняку.

Я ждал долго, хотел уже велеть Мате Хари выбить стекла на верхнем этаже особняка, но внизу распахнулась дверь, вышли несколько человек.

Я узнал среди них графа Карницкого, группой прошли через двор, затем по знаку Карницкого все, кроме двоих телохранителей, остались, а он вышел на линию распахнутых ворот.

Я указал на его бодигардов.

— Их тоже лучше оставить во дворе. И подальше.

Он смотрел исподлобья, лицо измученное и усталое, под глазами тёмные мешки. Надеюсь, у него кроме погибшего сына есть и другие, главы рода о таких вещах очень заботятся.

— Почему?

Голос его звучал глухо, враждебно, даже с некой обречённостью.

— Не всё, — ответил я, — что сейчас будет сказано… мной и вами, стоит им слышать. В ваших же интересах.

Он нервно дёрнул щекой, несколько мгновений зло буравил меня взглядом, затем повелительным жестом отослал их во двор к остальным.

— Что вы хотите?

Я усмехнулся.

— Многое. Вы проигравшая сторона. Ваша атака была отбита с огромными для вас потерями. Вообще-то у меня есть соблазн нанести ответный удар…

Он смотрел всё так же исподлобья, наконец буркнул:

— Ну попробуйте, почему нет?.. Мы положим все ваши жалкие отряды.

— Следите за словами, — ответил я с надлежащей надменностью. — Эти жалкие отряды угробили половину вашей армии!

— Оставшейся половины, — огрызнулся он, — достаточно, чтобы смести вас с лица земли. Мои люди недооценили вашу оборону, шли, как на прогулку. Второй раз не попадёмся.

— Посмотрим, — сказал я уклончиво. — Значит, не признаёте себя проигравшей стороной и отказываетесь заключить мир с выплатой репараций?

Он опять несколько мгновений всматривался в меня, прежде чем ответить, наконец покачал головой.

— Мы можем заключить мир… нет, перемирие. Но ни о каких репарациях речи не идёт!

Я пожал плечами.

— Жаль. Во второй раз предложение будет намного жёстче.

Я неспешно повернулся, пошёл к автомобилю, продолжая через Мату Хари наблюдать за всем, что происходит во дворе, но не успел сесть за руль, как за спиной послышалось:

— Барон!.. Но это и в ваших интересах закончить!

Я обернулся, граф стоит злой, униженный, вижу как ему дались эти слова, только что признался, что потери с его стороны… великоваты, эскалации хотелось бы избежать, но не теряя лица.

Я сделал пару шагов к нему, так чтобы нам не приходилось перекрикиваться, сказал степенно, глядя ему в глаза:

— Граф, я не буду выламывать вам руки, принуждая отдать имение или какую-то часть своих земель. Вы мой сосед, я не хочу вашего унижения… в глазах общества.

Он чуть вздохнул, но не отрывал от меня взгляд. Понятно, что за это «не хочу» потребую что-то весомое.

— Однако, — продолжил я, — все эти годы, даже не знаю сколько, вы пользовались работой моих лесопилок, пашен, собирали налог с моих деревень и даже забирали руду из моих рудников.

Он промолчал, только нахмурился и посмотрел исподлобья.

— Что вы предлагаете?

— Предлагаю вам возместить, — сказал я. — Оцениваю мои потери где-то в пять миллионов.

Он вскрикнул:

— Это были не ваши потери! Вы получили земли графа Басманова совсем недавно!

Я кивнул.

— Абсолютно верно. Но, благодаря вам, получил разорённые земли. Вы в них ничего не вкладывали, зачем в чужое, а хапали всё, что могли, пока Басманов не видит и вообще занят более важными делами. Вот потому…

Он замотал головой.

— У меня просто нет таких денег!

— Не моё дело, — отрезал я. — Можете кредит взять. Но я человек мягкий и неконфликтный, из меня можно верёвки вить. Скошу ваш долг до четырёх миллионов, цените. Но если не получу эту сумму в течение недели, то сожгу имение, убью всю вашу семью и родственников. Пощажу только собак. У вас собаки есть?

Он буркнул.

— Не иметь псарню — не считаться дворянином.

— Гм, целой псарни для меня многовато. Ладно, собак подарю вашим соседям.

Он застыл, как соляный столб. Мои слова насчёт мягкости и неконфликтности понял правильно, я неконфликтен только с теми, кто сам не лезет на конфликт.

— Неделя, — повторил я. — Так надо. Иначе меня не поймет общество! И княгиня Марья Алексевна.

Он хмуро смотрел, как я повернулся и ушёл к автомобилю. Уже взявшись за ручку дверцы, обернулся и сказал почти доброжелательно:

— Расслабьтесь. Вы копались так долго… что, ваши снайперы всё никак не могли выбрать место? Зря вы их послали. Наверное, хорошие были стрелки?.. Помните, условия уже сейчас становятся гораздо, гораздо жёстче! Пока — пять миллионов!.. Но это недолго.

Автомобиль развернулся и понёсся обратно, набирая скорость, дорога здесь, честно говоря, великолепная. Мата Хари осталась даже снизилась, пусть качество записи будет выше, а голоса чётче.

Перепелица спросил в полных непонятках:

— И что теперь?

— Мы же миротворцы, — напомнил я. — Отмиротворим по полной программе. Убивать никого не будем, негуманно, однако живая сила противника должна быть уничтожена.

Он довольно усмехнулся. А кадет хорош, сказал его взгляд, правильно и красиво говорит, не подкопаешься. Гуманист, как таких называют их высокоблагородия.