Вадбольский 4

Глава 6

Иван Бровкин заметно посвежел, спина гуттаперчевая, сам не налюбуется, а в рукопашной схватке валит всякого. Василий с довольной усмешечкой сообщил, что Бровкина в Преображенский полк перевели из егерей, он там был лучшим, выходил против десятка и всех валил, а сейчас так вообще, сила как у молодого, а опыт тот, прежний, не пропьешь.

Завидев меня с мешком за плечами по дороге из моей Щели, Бровкин подбежал бегом, отдал честь и выпалил:

— Ваше благородие, разрешите обратиться?

— Давай без этих пролегоменов Авенариуса, — сказал я недовольно, — обращайся без танцев со шляпой!

— Ваше благородие, — сказал он быстро, — а почему вы ведёте набор только из преображенцев? За их рост?.. Так я знаю ребят покрепче!

— Да так получилось, — ответил я с некоторой неловкостью, в самом деле так пошло само. — А что у тебя?

— Знаю ребят, — повторил он, — что завалили бы в рукопашке всех этих здоровенных лосей. Ну, когда были при силе.

— Погоди, — сказал я с интересом. — Ты насчёт егерей? До Преображенского был егерем?

Он кивнул.

— Да, ваше благородие.

— Хорошая идея, — сказал я с энтузиазмом. — Егеря — это лучшее, что есть в армии. Это вообще будущее армии! Остальные просто пушеное мясо. Давай, зови всех, кого считаешь нужным. На твоё усмотрение.

Он посмотрел мне в глаза очень серьёзно, кивнул, вытянулся.

— Ваше благородие… не подведу!

В своем кабинете я выложил в сейф кристаллы, их набрал полмешка, плюс этот пространственный пузырь. Хорош, как барсетка, куда можно сложить массу вещей, но надо сперва проверить, не исчезнет ли в нашем климате.

Быстро перекусил, взял еды с собой в мешок, снова ринулся в мою такую родную и таинственную Щель.

И сразу, сделав шаг на второй уровень, ощутил, что вступил совсем в другое место. Не то, с которого ушёл. Мир передо мной в сложных красках, если это краски, всё медленно двигается крупными пятнами, тянется нескончаемыми цветными полосами, от инфракрасных до ультрафиолетовых и дальше-дальше, в немыслимом диапазоне, которого просто не может быть, потому что не может быть никогда.

Похоже, это и есть визуальное выражение констант этого мира, чужого и чуждого, а понятно из него только то, что в нём всё непонятно, если даже фундаментальные законы иные.

Но, может быть, я переместился на другой конец тёмной вселенной, кто знает, что у неё за константы. Задержав дыхание и приготовившись хоть к удару по морде и нервам, хоть к чему угодно, я с осторожностью дотронулся до ярко-красной полосы, что плывет прямо перед моей мордой и переходит даже не в багровую, а сразу в шероховато-зелёную, словно там цвета идут в таком порядке, если это цвета, а не звуки или что-то вообще неведомое, что мой мозг интерпретирует в понятные мне символы.

Пальцы ощутили некое тепло, хотя это вряд ли тепло в привычном понимании, но мои органы чувств за неимением ориентиров транскрибируют ощущение именно как тепло.

Более того, по зелёной ленте прошло что-то вроде волны, мне почудилась некая реакция на прикосновение, хотя это как-то странно, на мой взгляд, это всё-таки стена, не должна вот так.

С другой стороны вроде из застывшего басовитого рева, протяжного и тоскливого, дальше вкрапления визга, хрипа, хотя понимаю, скорее всего нет ни визга, ни баса, ни даже красных полос или фиолетовых, мой мозг отчаянно ищет ассоциации, это как в скрипе двери или в вое ветра за окном начинаем слышать слова и даже фразы,

Я осторожно потрогал застывший в воздухе тёмно-коричневый шар объёмом с футбольный мяч, тот подался под моими пальцами, словно надутый тёплым воздухом пузырь, колыхнулся и застыл на прежнем месте…

Нет, всё-таки сдвинулся пусть на миллиметр, но я всё замечаю. Снова коснулся уже не пальцем, а ладонью, пузырь несколько вдавился в то, что выглядит несокрушимой стеной.

Заинтересованный, я ухватился кончиками пальцев за край, потащил на себя. Пузырь послушно выдвинулся, а на его месте расплылась некая зелёная субстанция. Потрогать не решился, пусть даже зелёный, вроде, цвет травы и мира, хотя вполне возможно это вовсе не зелёный, и даже не цвет, а сложенные в гравитационный кулёк бозоны из чёрных дыр

Пузырь вытащил за собой легко, ничего не весит. По воздуху плавают комочки, я бы назвал их камешками, и выглядят камешками, один вплыл в пузырь, но там застрял, упершись во внутренние стены.

Осторожничая, я вытащил из кармана монету, бросил в пузырь. Она легко прошла через стенку словно её там и не было, но в пузыре почему-то застряла, словно изнутри стенки стали непроницаемыми.

Круто, мелькнула мысль. Это типа пространственный карман несколько другого типа? Или что-то иное? Ладно, опыт два: могу ли вытащить в свой фермионный мир?

Когда с массой предосторожностей вытащил и нёс в дом, неожиданно поступило донесение от Маты Хари: «Зельевую лавку на Мойке вчера ограбили. Велели приготовить десять тысяч рублей, а также пять тысяч ежемесячно за защиту».

Я зло стиснул челюсти, ну да, рэкет самое старинное изобретение, появился одновременно с проституцией, дожил до этого времени и ещё поживёт, что значит нужен эволюции, чем-то помогает ошкуривать человечество, закалять или смотреть на вещи реально, чтобы не было облома, когда начнёт расселяться по планетам и звёздам.

— Там кто, — спросил я, — Кряконявлик? Почему не сообщил сразу?

Мата Хари, как самая старшая и потому полагает себя главной, пояснила:

— Как вы и велели, шеф! Сообщение ушло графине Кржижановской.

Я нахмурился, отыскал слот Кряконявлика, тот сразу пискнул:

— На связи, слушаю и повинуюсь!

— Графиня получила сообщение о нападении?

— Да.

— И почему молчит?

— Мой господин, она пытается организовать охрану своими силами. Сегодня нанимает стражей.

Я вздохнул, графиня знает как я загружен, как только и успеваю со своими делами, куда уж отвлекаться, щадит, но, боюсь, с рэкетирами ей так просто не справиться. У них опыт и оружие, а у неё только титул и, конечно, неплохие деньги, но за них купить удаётся далеко не всё.

— Хорошо, — сказал я, — пусть набирает охрану. Пригодится.

Лавок этих будет всё больше, не успею везде бегать и разбираться с гопотой, а доходы уже позволяют держать хорошую охрану.

Я поднялся в кабинет, искал варианты как решить проблему, но в голову постоянно лезет дурацкое: пойти туда и всех замочить! У меня такие находки из мира бозонной вселенной, да это же прорыв, прорыв из прорывов, а я о чём?

Глупо, конечно, но, с другой стороны, я не среди интеллектуалов. И хотя я ботан, но аугментированный, к тому же здесь напитался силой и неведомой мощью бозонной вселенной. Изнутри прёт, перестраивает мои митохондрии, что энергетические батарейки организма, а те готовы впитывать странную мощь тёмного мира ещё и ещё.

Подумал ещё, уже основательно, спрятал пространственный пузырь в сейф и отправил Мату Хари помочь слабенькому Кряконявлику. Надо самому ехать разобраться, кто шантажирует, где находится, какими силами располагает.

Мои ожидания и результаты разведки Маты Хари совпали: воры, хотя это не воры, а бандиты, но на Руси всех называют ворами, решили повторить набег и сжечь лавку полностью, раз уж владелец не спешит выплачивать десять тысяч рублей.

Нападение организовал авторитет по кличке «Ворон», сам он жил на окраине, но с полгода тому купил приличный домик в центральной части города, перебрался туда, там у него слуги, охрана, два автомобиля.

Не дождавшись выкупа, он решил повторить набег, только уже посерьёзнее как напоминание, что он в этом районе царь и бог.

Мата Хари бесстрастно проследила, как в середине ночи из его дома начали выдвигаться тёмные личности, сбивались в группы, а потом медленно продвигались в сторону уже однажды ограбленной лавки.

— Следи, — велел я, — но сама ни-ни!

Она ответила с неудовольствием:

— А как насчёт апробации лазерной пушки?

— Проверяй формулами, — ответил я.

— А в реале?

— Для этого надо быть реалистом, — напомнил я. — А ты искусственный интеллект, который то ли есть, то ли нет.

Когда шайка сформировалась, Мата Хари посчитала всех, двенадцать человек с двух сторон приближаются к лавке. Чтобы поджечь, хватило бы и одного, плюс двое на стрёме, но сейчас явно предполагается грабёж, сперва всё ценное вынести, потом сжечь саму лавку.

Да, точно, вчера грабанули чуть-чуть, чтобы обозначить свои возможности, а сегодня вынесут всё. Почти все явились с сумками и мешками, в лавке в самом деле несколько ящиков с бутылочками, пузырьками и даже большими ёмкостями для оптовиков.

Двенадцать человек, мелькнуло в мозгу. И нужно как-то обойтись без стрельбы, чтобы не набежала полиция.

Ладно, в этом недобром мире я, чувствуя грядущие неприятности, усиливал своё тело как в скорости, так и в крепости мышц. Сам я предпочел бы усиливать сеть нейронов в мозгу, но эволюция забросила меня в мир пока что полулюдей, а для них главный аргумент — кулак.

Стоя в тени, я выждал, когда первая группа подошла ближе, эти идиоты вообще прошли бы мимо, тупые, как стадо скота, я пропустил первых, затем взвинтил до предела скорость и восприятие, бросился, вогнав многих в ступор, бесноватый, что ли?..

Поспешно раздавая по удару, свалил четверых, наконец другие опомнились, двое начали швыряться в меня файерболами, но то ли руки кривые, то ли я хорош в уклонении, но попадают чаще по своим же.

Подбежали ещё, кто-то крикнул лютым голосом:

— Валите!.. Да убейте же…

Я бил люто, это уже не драка, решили не просто избить и попинать, явно вожак велел убить, потому бил математически точно по горлу, в виски, по глазам, сейчас я уже не я, а мой звериный предок, который вот так же убивал и калечил, чтобы расчистить кормовой участок своему потомству…

Ответные атаки могут искалечить, а то и убить, часть моего сознания следила даже за теми, кто отбежал на несколько шагов и швыряется огненными шарами… нет, один дважды натужился и бросил ледяные сосульки. Будь на мне полотняная или холщёвая рубашка, меня бы проткнуло, как спицей лягушку, а так разве что кровоподтеки будут, да и то недолго.

Защита даже важнее, чем нападение, но стонущих на снегу всё больше, на ногах всё меньше, зато остались самые крепкие.

Вожак орал на своих дебилов, не переставая, те уже с мордами в крови продолжают бросаться. Я сам чувствовал, что выдыхаюсь, движения замедляются, сердце стучит с хрипами, уже не справляется с нагрузкой, но на остатках воли шёл к их вожаку, коротким ударом проломил висок широкоплечему бугаю, что замахнулся кистенём, на лице вожака, что держится рядом, наконец-то появился страх.

Я смахнул с дороги ещё одного, хлипкого, но с двумя ножами в руках, и вожак отпрыгнул, закричал:

— Да что ты за тварь?

— Смерть твоя, — прохрипел я.

— Да пошёл ты…

— После тебя…

Остались ещё двое, один с дубиной, другой с длинным ножом, но в страхе отступили, переглянулись, отшагнули ещё, давая своему вожаку возможность красиво схлестнуться со мной грудь в грудь.

Меня качало от усталости, я протянул руку и ухватил эту сволочь за ворот камзола.

— Ну что, тварь дрожащая?

Его затрясло, я не поверил своим глазам, когда он рухнул на колени и взмолился:

— Погоди!.. Давай договоримся.

— С такими не договариваются, — прохрипел я.

— Я дам тебе денег!.. Много!

— А я лёгкую смерть, — ответил я.

В голове звенит, вот-вот потеряю памороки, в его глазах что-то мелькнуло, понял, что я стою на ногах из последних сил, рука метнулась за пазуху, моментально выдёрнул с зажатой в ладони рукоятью короткого и очень острого, судя по блеску лезвия, ножа.

Я ударил в гортань вытянутыми пальцами. Влажно хрустнуло, он на мгновение застыл, глядя на меня выпученными глазами. Нож остановился на полпути к моему лицу. Я сделал шаг назад. Он надсадно хрипел, наконец выронил нож и ухватился обеими руками за горло.

Двое оставшихся бандитов отшагнули назад, но не успели повернуться и броситься прочь, как я проревел:

— Стоять!

Они замерли, как кролики перед огромным страшным удавом. Я сделал пару шагов к ним, сказал лютым голосом:

— Надо бы убить обоих, но я милосердный…

Она пали на колени:

— Барин!.. Смилуйся!

— Отпущу одного, — прорычал я, — кого? А кто убьёт другого!.. Ну, начали!

Они непонимающе смотрели на меня, потом один на другого. Силач с дубиной неожиданно взревел и замахнулся на соседа, а тот быстро пырнул его ножом в бок.

Дубина с треском проломила череп соратнику, тот рухнул молча, даже ногой не дрыгнул, а сам богатырь выронил оружие каменного века и обеими руками ухватился за рукоять ножа, лезвие целиком ушло под левое ребро.

Я видел как он мучительно медленно вытягивает покрытую кровью полосу металла я даже не думал, что такая длинная.

— Ты свободен, — сказал я с горькой насмешкой. — Можешь уходить. У чертей всегда есть свободные котлы.

В мозгу прозвучал голос потрясенной Алисы:

— Ты суеверный?

— Все мы суеверные, — выдохнул я.

— Ничего не понимаю, — сообщила она с ноткой отчаяния, — как всё-таки понять эти дикие существа, именуемые человеками?

Ноги подкашиваются, я торопливо прислонился к стене. Похоже, я переоценил свои силы. Сердце бьётся гулко и часто, тело вздрагивает, дикая слабость охватила от макушки до кончиков пальцев на ногах. Сейчас не отобьюсь даже от белки, если та захочет меня прибить за безобразие в её угодьях.

Сидел так минут десять, даже не думал, что схватка истощит настолько. Нет, не надеялся, что выйду без царапины, а сейчас, придирчиво осматривая себя, могу сказать, кроме сгоревшего на мне кафтана, слегка пропалённых брюк, отделался десятком кровоподтёков, что вот уже исчезают, регенерация старается изо всех сил, а, вроде бы одно ребро треснуло, но и оно, чувствую, уже начало срастаться.

А на тёмной улице, куда не достигает даже свет луны, двенадцать трупов. В голове пусто, только одна слабенькая мысль скребётся: пошарить по карманам или нет? И почему-то совсем не гложет вина, что убил людей, человеков. То, что хотели меня убить, совсем не значит, что я должен опускаться на их уровень. Я же цивилизованный, я же человек высокой культуры, но даже не попытался уладить как-то миром!

Или жив только потому, что мои предки поступали так же, и, втоптав врагов в землю, захватывали их женщин и давали всходы своему семени, рождая сильных и беспощадных? А я, хоть и ботан, но во мне их кровь, их звериные инстинкты, лишь слегка прикрытые культурой, воспитанием, флёром гуманной цивилизации?

Карманы и кошели на ремнях всё же просмотрел, денег немного, только у вожака в кошеле пять тысяч рублей, явно плата этим ублюдкам, а ещё заинтересовало интересное колечко. Да, золотое, да сколько там золота, но камешек выглядит ценным. Сиреневый, прозрачный, смотрится миленько.

После долгого молчания подала голос Алиса:

— Таффеит. Этот камень попадается в миллион раз реже алмаза.

— Ого, — сказал я. — И во столько же раз дороже?

— Разогнался, — сказала она насмешливо. — Это полудрагоценный камень. В качестве украшения используется иногда и только из-за редкости. Слушай меня, существо, женщины лучше разбираются в драгоценностях!

— А ты женщина?

— Я все женщины мира, — сообщила она гордо, — ещё не понял?

— Не пугай, — сказал я. — И так жить страшно и удивительно.