Последний из Братства. Влияние прошлого

Глава 274

Йоханн открыл глаза, повернул голову и посмотрел на часы — ровно шесть часов утра. Несмотря на то, что прошел уже десяток лет с того момента как он освоил этот навык и практически полных четыре года с тех пор как он начал полагаться на него со стопроцентной уверенностью, позабыв обо всех будильниках, его отточенные внутренние часы по-прежнему радовали его, когда демонстрировали свою точность.

Он заметил это довольно давно — больше двадцати лет назад. Каким-то образом, не имея доступа не то, что к часам, а даже к пониманию день сейчас или ночь, его воспитанники каким-то чудесным образом всегда знали сколько времени, вплоть до минуты. Более того, благодаря этой способности они могли координировать свои действия по времени, не имея при этом никаких инструментов для его отслеживания. Небольшие накопленные ошибки корректировались, когда одному из них удавалось узнать точное время: увидеть его на компьютере в медблоке, подслушать разговор у охранников или заметить где-то на верхних уровнях при конвоировании назад в тюремный блок.

Старшие учили этому младших с детства, поэтому они осваивали навык довольно быстро. Ему же понадобились долгие годы, прежде чем он таки понял, что воспитанники ему объясняли. Конечно, не по доброте душевной, а вынужденно, чтобы другие избежали кары за неповиновение. Не стоило это знание, по их мнению, мучений братьев: пусть ублюдок знает время и без часов. Хотя, как и любые объяснения его воспитанников, эти были столь же витиеватыми и изощренными. По-настоящему понять его воспитанника мог только другой воспитанник, его брат, соратник, прошедший через те же испытания, переживший ту же боль и лишившийся того же количества близких. У его воспитанников сформировалась своя собственная культура, у них был свой язык, даже несколько, свои если их можно так назвать праздники, свои траурные традиции — всё это помогало формировать особый образ мышления, отличный от его собственного настолько, что Йоханн при всем желании с огромным трудом мог вникнуть в их объяснения касательно чего-либо связанного с их мыслительным процессом. Идеальные внутренние часы были одним из немногих положительных результатов в этом направлении.

Мужчина встал, заправил постель, сделал утреннюю зарядку, содранную целиком с придуманной его воспитанниками, и отправился в душ. Первые годы существования Ямы, что он застал ещё в раннем юношестве, навсегда врезали в его память последствия к которым может привести полная антисанитария. Тогда всем управлял его отец, на пару с его дядей, ведомые глупой идеологией превосходства одной части человеческой расы, над другой.

Тупость.

Вместо того, чтобы использовать генетический материал всего рода человеческого, собирать лучшее из всей популяции, они зациклилась на том, чтобы сделать одну её часть лучше всех остальных, веря в то, что она изначально находиться на ступеньку выше и нужно лишь развить этот «натуральный» успех. Глупая цель и столь же глупый подход.

Он провел рукой по шраму на боку, оставленного в качестве предсмертного подарка дядей. Отец был слишком наивен и глуп, чтобы подозревать его, поэтому умер быстро так и не узнав, что его убийцей оказался собственный сын. Дядя же пусть и не обладал таким выдающимся интеллектом, имел чутьё как у крысы, поэтому смог какое-то время повоевать, зная откуда надвигается угроза. Забавно, ведь совсем рядом с этим шрамом был ещё один — оставленный живым доказательством того, что его предки были не правы. Девятилетний мальчишка, что едва его не прикончил оставил ему это напоминание о том, что пока одолеть природу ему не удалось.

Впрочем, оно было не единственным. Йоханн достал из органайзера несколько таблеток и принял их запив водой. Он старел. На его теле хватало шрамов, оставленных не только его воспитанниками, но и следами операций по омоложению. Несмотря на свой возраст, когда «половина жизни» уже лет пятнадцать как позади, с точки зрения физических возможностей он был практически неотличим от себя молодого. Конечно для этого ему требуется постоянная медикаментозная поддержка, но с его возможностями не трудно себе это обеспечить. Он был крепко настроен прожить целый век и отхватить себе как можно больше из второго. Иногда он даже грезил о том, что может быть живет на веку, когда люди (не без его помощи) откроют секрет вечной жизни. Правда тешил он себя такими мечтами не долго: может быть состояние мышц, костей, сухожилий и внутренних органов в той или иной мере его медработники научились восстанавливать, но вот остроту ума и ясность сознания, меркнущих с возрастом, никто восстанавливать ещё не научился. Пока у него не было никаких признаков деградаций высших функций, но рано или поздно время возьмет своё.

Взгляд Йоханна обратил внимание на лежащий на столе рядом с органайзером предмет. На плоской подставке, поддерживаемые металлической оправой лежали два камня. Первый и последний из тех, что он на протяжении почти двух десятилетий выносил из Ямы создавая свой собственный никому неизвестный и недоступный путь наружу. Столько лет он каждый день своего пребывания внутри комплекса долбил породу, чтобы пробиться к сети пещер, через которые можно было добраться до старой заброшенной шахты, ведущей на поверхность. Почти двадцать лет работы — такова цена секретности его тайного выхода наружу, который, в конце концов, спас ему жизнь и все эти усилия окупили себя стократ. Он столько раз хотел бросить это дело, столько раз думал найти нескольких помощников, которых впоследствии можно было убить для сохранения его секрета. Но сильная часть личности всегда брала верх над слабой, и он закончил свой путь отступления самостоятельно.

Йоханн усмехнулся и провел пальцами по неровно поверхности камней — может когда-нибудь время и одолеет его рассудок, но для этого ему придется хорошенько постараться. Мужчина привел себя в порядок и вышел из жилой части помещения в свой кабинет, где и располагалась тяжелая металлическая непреступная дверь, отделяющая его собственное пространство от всего остального комплекса. Его собственный бункер внутри его же скрытого комплекса — однажды он уже спас ему жизнь, поэтому мужчина не видел смысла менять устоявшийся порядок вещей.

Ровно через час после пробуждения ему пришло оповещение о появлении снаружи кого-то изъявившего желание посетить его кабинет. Установленная снаружи камера позволила ему быстро убедиться в том, кем именно является посетитель. Йоханн активировал вмонтированные в стену моторы, что открывали тяжелые двери в его кабинет.

Внутрь зашел Кэмиан, с раздельным подносом в руках, содержащим в себе завтрак его начальника. Йоханн пусть и был владельцем этого комплекса, не баловал себя какими-то изысками (по большей части) и питался как все остальные. Вместе с подносом его помощник принёс ему планшет, где находился краткий отчет за прошедший день, который мужчина читал во время завтрака. Кэмиан же терпеливо ждал, временами отвечая на интересующие начальника вопросы.

Йоханн довольно давно задумался о своей (вероятно) неизбежной кончине и вытекающего из этой мысли вывода о необходимости найти себе приемника. Кэмиан стал первым следствием этих размышлений. Нет, он не видел в нём своего наследника, но этот мужчина стал его надежным и преданным помощником, верно служащим уже два десятилетия. Первый из его воспитанников, взятых им на службу. Кэмиан являлся частью одного из первых поколений, набранных Ямой под полным контролем Йоханна. Тогда у них ещё не было их драгоценного Кодекса, поэтому ни о каком товариществе, тем более братстве и речи быть не могло. В ход шли любые методы для победы, для выживания, и Кэмиан был лучшим, когда дело доходило до «нечестных». Отравить соперника? При первой возможности. Подставить напарника под пули на выездном матче, чтобы выиграть самому? Никаких колебаний. Сдать кого-то готовящего побег для получения награды? Если другие не узнают — не вопрос.

Правда в плане непосредственно боевых навыков, Кэмиан был не таким исключительным. Своей последний бой на арене он выиграл, но тогда Йоханн понял, что это лишь вопрос времени, прежде чем кто-нибудь из более молодых его прикончит — уже тогда против оставшихся сверстников у парня не было ни шанса. Всё это хорошо понимал и сам Кэмиан, поэтому быстро согласился работать на своего пленителя. Конечно, Йоханн стал выказывать помощнику нечто похожее на доверие на сразу: очень долго он испытывал его, давал возможность помочь братьям, навредить им, связаться с внешним миром и предать его, просто сбежать. Конечно, все они были не настоящими, но за двадцать лет Кэмиан уж точно мог хотя бы раз скрыться и с большой долей вероятности прожить оставшуюся жизнь где-нибудь в глуши, где даже люди бывшего пленителя, а впоследствии — босса не смогли бы его найти. Тем не менее он все ещё тут, помогает ему, переняв убеждения самого Йоханна.

— Ага. Значит все-таки цари договорились устроить побоище покрупнее, — Йоханн добрался до раздела с новостями из Дастриуса, — двадцать пять тысяч с каждой стороны. В таком случае сколько людей у нас выходит?

— Для кулака Хастла условия не изменились. Он по-прежнему может протолкнуть от себя лишь десять независимых игроков. Если мои прогнозы по добавленным гильдиям сбудутся, то у нас будет от двадцати четырёх, до тридцати семи зверят и под сотню тараканов.

— Не густо.

Увеличение численности должно было сыграть им на руку, зацепив ещё больше подконтрольных им игроков, в то время как на противоположной стороне союзников Вольного разбавят гильдиями европейцев.

Тараканами они называли игроков, которых могли либо шантажировать, либо пока просто платили за содействие и сбор информации о клубе, в котором игрок находится, что само по себе тоже могло стать поводом для шантажа. Среди тараканов также были потенциальные зверята — игроки, обучением которых в игре занимались его воспитанники. Среди них было несколько крайне талантливых ребят, заставляющих его задуматься насколько сильными они бы стали, окажись в Яме.

— А на стороне противника сколько у нас есть людей?

— Из тех, что готовы откровенно предать свой клуб? Немного. Пара человек точно есть, с десяток — под вопросом.

Заключить союз с гильдией на стороне противника — невозможно. Предстоящая бойня будет проводиться под руководством государств, поэтому предать союзников там, значит предать Империю в которой находишься. Пока силы игроков и неписей слишком несоразмерны, чтобы идти на подобные риски, поэтому остаются только отдельные игроки. Йоханн посмеялся, посмотрев файлы тех, кого помощник счел достаточно увязшими, чтобы заставить предать клуб, с которым у игрока есть контракт. Чего только люди не сделают, чтобы их необычные желания и увлечения оставались тайной и дальше.

Йоханн, закончивший трапезу, отложил планшет в сторону.

— Что ж, тогда пойдем узнаем, кого мы сами отправим на это веселье.

Последующая прогулка по комплексу заняла с четверть часа. По дороге они заглянули в несколько интересующих его частей вроде исследовательского центра и тренировочной комнаты для его воспитанников, принявших предложение о сотрудничестве. В коридорах Йоханн встречал и простых работников с которыми старался быть приветливым и всегда здороваться, с некоторыми — переброситься парой фраз. Все они знали где работают и что здесь делают с людьми, поэтому в кнуте никто не сомневался. Вежливость — показательный пряник, подтверждающий, что пока все они без лишних разговоров и вопросов выполняют свою работу, будут и дальше получать свои деньги и спокойно жить.

Ноль-пять-один-четыре-восемь содержался в отдельной камере, не в тюремном блоке с остальными.

Ролан.

Он был самым старшим из оставшихся в распоряжении Йоханна воспитанников. Из поколения ноль-пять — самого сильного за всю историю существования Ямы. Всё-таки именно представители этого поколения смогли её уничтожить, заставив его в ускоренном темпе перебираться в ещё недостроенный новый комплекс.

Кодекс сделал его воспитанников другими. Их невообразимая сплочённость сделала бунты на порядок серьёзнее, их стало труднее купировать и сдерживать. Также среди них появилась чёткая иерархия: старшие обязаны защищать более слабых, младших, что в свою очередь подняло авторитет первых до небес. Это также заставило старших научиться мыслить стратегически: теперь они не сами по себе, их теперь много, часть из них ещё нужно защищать. Каждый бунт был спланирован лучше предыдущего, учитывал его ошибки, находил новые слабости в системе, использовал более сложную тактику. Поэтому Йоханн позволял лидеру своих воспитанников общаться с братьями только в игре, где он мог отследить каждое сказанное им слово, каждое сделанный им жест, каждое движение глаз — буквально всё.

Двери камеры начали раздвигаться, открывая привычный вид прикованного к стене гиганта. Из-под потолка был выдвинут телевизионный экран — Ролан, как и прочие старшие, работали и днём, отсматривая записи зверушек, тех, кто потенциально могут войти в их число и с недавних пор они начали изучать своих будущих соперников.

— Здравствуй, ноль-пять-один-четыре-восемь.

Ответом ему был лишь спокойный взгляд воспитанника. На шее у того до сих пор красовались свежие шрамы от последнего наказания: механизм за стеной так сильно тянул ошейник назад, что пока он пытался поддеть его пальцами, чтобы схватиться и потянуть в противоположную сторону, то содрал кожу с половины шеи.

— Новости ты уже знаешь. Мне нужно отобрать десять человек для схватки между империями. Надеялся услышать твоё мнение. Конечно, ты и Урф не должны входить в состав, сам понимаешь, вы у нас слишком яркие.

Ролан хорошо знал, что под этой «надеждой» подразумевался приказ, который он выполнит так или иначе, поэтому смысла как-то увиливать не было.

— Сколько вот этих увечных, — Ролан кивнул на стоящего рядом с Йоханном Кэмиана, — нужно взять?

— Половину.

— Против Лока, Геяра и Дреска? — Ролан усмехнулся, — Можешь сразу наказывать нас за провал. С таким количеством увечных у нас шансов нету.

Кэмиан никак не отреагировал на брошенное в его сторону оскорбление, вместо этого чуть подробнее описав условия:

— С вами будет еще минимум два десятка зверят и почти сотня тараканов. Не говоря уже о том, что ваших навыков хватит, чтобы быстро заставить прислушиваться к себе остальных.

— Говоришь так, как будто они что-то из себя представляют, — глаза Ролана снова обратились к Судье, — уступи ещё троих и может быть у нас будут шансы.

— Двух, ноль-пять-один-четыре-восемь, больше не уступлю.

— Тогда из увечных мне нужны Касл и Квод, третьего назначь сам.

Йоханн не удивился, услышав эти имена. По его собственной оценке, они входили в число сильнейших воспитанников, служащих ему добровольно. Оба ненамного старше Ролана. Всё-таки в общей массе каждое последующее поколение было сильнее предыдущего. И даже самые сильные из тех, кто по возрасту недалек от Кэмиана, против поколения ноль-пять не имеют ни шанса на победу в бою один на один.

— Я не имею ничего против, — согласился Йоханн.

Больше Ролан ничего не говорил, погрузившись в раздумья. Он был представителем той линейки модификаций, которую Йоханн в своё время признал тупиковой: то что делало их такими сильными и позволяло быстро расти, также делало их агрессивными и неуправляемыми. Внешнее медикаментозное воздействие слабо помогало и в юношестве они сходили с ума во время боёв или бунтов.

Так было до поколения ноль-пять, где сразу двое из этих «бракованных» полностью взяли под контроль свою ярость. Йоханн заставил Ролана рассказать, как тот это делает, но, ожидаемо, так и не понял в чем именно заключается секрет. Те аналогии и параллели, которые пытался привести парень просто не находили у него отклика. Единственное, что Йоханн сумел понять, так это то, что оба брата используют один и тот же способ, развитый из модели, используемой их старшим братом, которого они называли Дром. Йоханн помнил его, он подавал большие надежды и прожил дольше всех других из этой линейки, до предпоследнего бунта, когда он потерял рассудок и ноль-пять-один-четыре-восемь вместе с ноль-пять-один-семь-четыре вместе не убили его, защищая младших братьев от сошедшего с ума старшего.

Появление Кодекса у его воспитанников пусть и сильно осложнило ему жизнь, стало одним из самых сильных двигателей их прогресса. У него до сих пор храниться запись, которую Йоханн регулярно пересматривает, где Лок убивает охотников перед выходом из Ямы. Ни на каких тренировках, ни на одном испытательном стенде он не показывал таких физических возможностей, а ведь тогда он уже был сильно ранен!

Сейчас с двух сторон находятся его воспитанники. Первые хотят найти и убить его, раз и навсегда уничтожив Яму, поэтому всеми способами будут вставлять ему палки в колеса. Вторые должны защищать младших, через которых Йоханн их наказывает. У них нет возможностей братьев во внешнем мире, они будут видеть результаты своего неповиновения, поэтому будут драться также отчаянно.

Йоханн уже предвкушал каким будет их главный бой в том искажении!