Время наточить ножи, Кенджи-сан! 5

Глава 10

Я стоял у входа в ресторан «Клык», одного из пяти заведений Токио, где подавали фугу, и чувствовал, как вечерний холод пробирается под пиджак. Неоновая вывеска над дверью отбрасывала красноватый свет на мокрый асфальт, а шум города — гудки машин, смех прохожих — казался далёким, будто я уже ступил в другой мир.

Ресторан «Клык» получил своё название благодаря философии Хидеки Танабэ, владельца сети «Серебряный Журавль», который стремился создать образ острого, хищного и непревзойдённого заведения. Слово «Клык» символизирует силу, точность и опасность — качества, которые Танабэ хотел ассоциировать со своим брендом, особенно в контексте подачи фугу, блюда, требующего мастерства и балансирующего на грани риска.

Все это я узнал из интернета, желая найти хоть какую-то ценную информацию.

— М-да… — кисло произнес я, глядя на вывеску. — Не самое удачное название.

Но Танабэ видимо так не думал.

Пока я ожидал Акико мои мысли крутились вокруг плана: пять ресторанов, пять тарелок фугу, пять шансов найти отравителя по его неровной, тяжёлой нарезке. Но одна деталь не давала покоя — три из этих ресторанов, включая «Клык», принадлежали Хидеки Танабэ, владельцу «Серебряного Журавля» и моему прямому конкуренту.

Танабэ. Его имя всплывало слишком часто — в разговоре Кобаяши, в слухах о врагах Сато, в тенях, которые сгущались вокруг «Спрута». Мог ли он организовать убийство замминистра, чтобы утопить мой бизнес? Вполне. Слишком рискованно, но…

Этот тип был скользким, как угорь, и достаточно богатым, чтобы купить кого угодно — от поваров до копов. Сломанный замок в «Белом Тигре», человек с часами, татуировка осьминога — всё это могло быть частью его игры. Если он стоит за этим, его рестораны — лучшее место для начала. «Клык» был первым в списке, и я собирался изучить его кухню, как хирург изучает пациента.

Я поправил галстук, бросив взгляд на часы. Акико должна была подойти с минуты на минуту. Мы договорились встретиться здесь, чтобы заказать фугу и посмотреть на работу повара. Я всё ещё улыбался, вспоминая её шок, когда я предложил пробовать «смертельно опасную рыбу» пять раз. Но она согласилась, и я знал, что она не отступит.

Из-за угла показалась фигура, и я замер. Акико. Она шагала уверенно, но выглядела совсем не как детектив, которого я привык видеть. Вместо строгого пальто и брюк на ней было вечернее платье — чёрное, облегающее, с тонкими бретелями, подчёркивающими её стройную фигуру. Волосы, обычно собранные в пучок, теперь свободно падали на плечи, а лёгкий макияж делал её глаза ещё острее. Она выглядела как гостья дорогого ресторана, а не коп, идущий по следу. Я невольно задержал взгляд чуть дольше, чем стоило.

— Кенджи-сан, — сказала она, подходя ближе, её голос был деловым, но с лёгкой насмешкой. — Не смотри так, я просто вжилась в роль. В «Клыке» не любят, когда кто-то задаёт слишком много вопросов. Лучше выглядеть клиентами, чем сыщиками.

Я усмехнулся, качая головой.

— Неплохо вживаешься, — ответил я, открывая перед ней дверь. — Пойдём, посмотрим, что за фугу подают в логове Танабэ.

Мы вошли внутрь, и «Клык» встретил нас приглушённым светом и запахом саке. Зал был оформлен в минималистичном стиле: тёмное дерево, низкие столы, бумажные фонари, отбрасывающие мягкие тени. Гостей было немного — пара бизнесменов в углу, женщина в кимоно за баром, — но я чувствовал, как напряжение витает в воздухе. Это место принадлежало Танабэ, и я не мог отделаться от мысли, что каждый повар здесь мог быть его пешкой.

Официант, молодой парень с идеальной осанкой, проводил нас к столику у окна. Акико села напротив, её взгляд скользнул по меню, но я знал, что она, как и я, думает о кухне. Мы заказали фугу — тонко нарезанную, с соусом понзу, — и я специально попросил подать блюдо так, чтобы мы могли видеть, как повар работает. Официант кивнул, не моргнув, но я заметил, как его взгляд задержался на мне чуть дольше. Они знали, кто я? Или это была моя паранойя?

— Если нарезка совпадёт, — прошептала Акико, наклоняясь ближе, — мы будем знать, что Танабэ замешан. Но как ты убедишься? Ты же не станешь врываться на кухню.

— Не стану, — ответил я тихо. — Но я увижу. Почерк повара — это как подпись. Если это наш человек, я узнаю его по первому ломтику.

Она кивнула, её глаза блестели в свете фонаря. Мы ждали, и я чувствовал, как адреналин начинает пульсировать в венах. Первый ресторан, первая тарелка, первый шаг к правде.

В «Клыке» царила атмосфера сдержанной роскоши, где каждый шорох казался частью тщательно выверенной симфонии. Я сидел напротив Акико, её чёрное вечернее платье мягко блестело в свете бумажных фонарей, а её взгляд скользил по залу, выискивая малейшие детали.

Мы только что заказали фугу — тонко нарезанную, с соусом понзу. Официант, молодой парень с безупречной осанкой, кивнул и удалился, но я не мог избавиться от ощущения, что за нами наблюдают. Танабэ владел этим местом, и каждый уголок здесь чувствовался как часть его паутины.

Через несколько минут официант вернулся, но не с фугу, а с небольшим подносом, на котором лежало нечто, что заставило нас с Акико замереть. Это был комплимент от повара — утончённая закуска, выглядевшая как произведение искусства.

На чёрной керамической тарелке, отполированной до зеркального блеска, лежала миниатюрная композиция: три крошечных кубика желе из юдзу, прозрачных, как хрусталь, с вкраплениями золотой икры морского ежа. Рядом — тончайший ломтик маринованного дайкона, свёрнутый в спираль и увенчанный микроскопическим цветком шалфея. Всё это было уложено на подушку из пены зелёного чая, которая слегка дрожала, как облако. Аромат был лёгким, но манящим: цитрусовые нотки юдзу, солоноватая свежесть икры и едва уловимая горчинка чая. Это было не просто блюдо — это была поэзия, созданная для того, чтобы поразить.

Акико наклонилась ближе, её глаза расширились от удивления.

— Это… невероятно, — прошептала она, её голос был полон восхищения. — Они правда подают такое в качестве комплимента?

Я нахмурился, чувствуя, как внутри шевельнулась тревога. Всё в «Клыке» было слишком идеальным, слишком выверенным. И это беспокоило.

— Не трогай, — сказал я тихо, мой взгляд не отрывался от тарелки. — Мало ли что там. Вдруг яд? Мы здесь не за этим.

Акико посмотрела на меня, её брови приподнялись, и в её глазах мелькнула искра вызова.

— Кенджи-сан, — сказала она с лёгкой насмешкой, — ты правда думаешь, что Танабэ станет травить нас прямо в своём ресторане? Это слишком красиво, чтобы быть опасным.

Прежде чем я успел возразить, она взяла крошечную ложку, подцепила кубик желе с икрой и отправила в рот. Её глаза закрылись, и на её лице появилось выражение чистого восторга.

— Боже, — выдохнула она, — это… это как взрыв вкуса. Юдзу такой яркий, а икра добавляет солёную глубину. И пена… она тает, как облако. Попробуй, Кенджи, это не яд, это шедевр.

Я ворчал, скрестив руки, но её энтузиазм был заразительным. И, чёрт возьми, запах был слишком манящим.

Я вздохнул, взял ложку и попробовал. Вкус ударил, как молния: острая свежесть юдзу, шелковистая икра, лёгкая горчинка чая, которая связывала всё воедино. Это было идеально — каждый элемент дополнял другой, создавая гармонию, которой я не ожидал от ресторана Танабэ. Я отложил ложку, чувствуя, как восхищение борется с раздражением.

— Чёрт, — пробормотал я, глядя на пустую тарелку. — Это правда вкусно.

Но пока я смаковал послевкусие, мои мысли унеслись дальше. Эта закуска не просто удивила — она ударила по мне, как предупреждение. Танабэ и его повара не спали, пока я тушил пожары в «Спруте». Дела отвлекали меня, а конкуренты тем временем оттачивали своё мастерство. «Клык» не просто держал марку — он поднимал планку. Их подача, их вкус, их внимание к деталям были шагом вперёд, а мои рестораны… «Белый Тигр» застрял в прошлом, скованный скандалом и угрозами.

Я почувствовал, как решимость загорается внутри. Как только я разберусь с отравителем, мне нужно обновить меню — не просто добавить пару блюд, а переосмыслить всё. Новые техники, новые сочетания, что-то, что заставит Токио говорить о «Спруте», а не о Танабэ. И сделать это нужно срочно, пока клиенты не ушли к «Клыку» навсегда.

Акико посмотрела на меня, её взгляд стал серьёзнее.

— Кенджи, — сказала она тихо, — ты в порядке? Ты выглядишь, будто только что проиграл битву.

— Не проиграл, — ответил я, мой голос был твёрже, чем я чувствовал. — Но понял, что война только начинается. Пора поднять ставки.

Официант вернулся с нашей фугу, и я почувствовал, как пульс ускоряется. На чёрной керамической тарелке, похожей на ту, что принесли с комплиментом, лежали тонкие ломтики фугу, уложенные в форме хризантемы. Соус понзу в маленькой чаше поблёскивал, а тёртый дайкон добавлял свежий акцент. Это было красиво, как и ожидалось от «Клыка», но меня интересовала не эстетика.

Я наклонился ближе, мои глаза впились в нарезку, как у ювелира, изучающего алмаз.

Каждый ломтик был почти прозрачным, с ровными, чуть закруглёнными краями, уложенными с математической точностью. Я взял один кусочек палочками, поворачивая его к свету. Срез был гладким, без зазубрин, с лёгким наклоном, характерным для классической школы. Никакого тяжёлого нажима, никаких неровных линий, как на видео из «Белого Тигра». Это не был наш отравитель. Его грубый, торопливый стиль — с толстыми, рваными краями — здесь не прослеживался. Разочарование кольнуло, как игла. Первый ресторан, и уже мимо.

Я отложил палочки, чувствуя, как напряжение в плечах растёт. «Клык» был территорией Танабэ, и я надеялся найти хоть намёк на его причастность. Но эта нарезка была слишком совершенной, слишком далёкой от той, что я искал.

Акико, сидевшая напротив, тут же уловила мой взгляд. Её губы изогнулись в лёгкой, почти насмешливой улыбке.

— Не он, да? — спросила она, наклоняясь к тарелке. — Ну, раз это не отравитель, я поем.

— Акико, подожди… — начал я, но она уже схватила палочки с ловкостью, которой я не ожидал от детектива в вечернем платье. Не успел я договорить, как она подцепила ломтик фугу, обмакнула его в понзу и отправила в рот. Её глаза закрылись, и она издала тихий, довольный звук, причмокивая от удовольствия.

— Ммм, — протянула она, улыбаясь шире. — Это божественно, Кенджи. Лёгкая текстура, чуть солоноватая, а соус добавляет такую искру… Ты должен попробовать. Хватит хмуриться.

Я смотрел на неё, качая головой, но её энтузиазм был заразительным. Она уже тянулась за вторым кусочком, её лицо светилось, как у ребёнка, нашедшего конфету. Я вздохнул, бормоча себе под нос:

— Если это яд, я тебя не спасу.

Но всё же взял палочки и подцепил ломтик. Вкус был таким, как она описала: нежный, с тонкой упругостью, которая таяла на языке, а понзу добавлял яркую, цитрусовую ноту. Это было идеально — не просто еда, а опыт, который «Клык» оттачивал годами. Я отложил палочки, чувствуя, как разочарование смешивается с невольным восхищением. Танабэ знал своё дело. И это только подогревало мою решимость найти отравителя и вернуть «Спруту» его место.

Акико, уминая очередной кусочек, посмотрела на меня с хитринкой.

— Ну что, признай, вкусно? — сказала она, вытирая уголок рта салфеткой. — Может, следующий ресторан будет удачнее. Или ты уже жалеешь, что притащил меня сюда?

Я усмехнулся, но мой взгляд скользнул к кухне, где мелькали силуэты поваров. Нет, «Клык» не дал ответа, но впереди были ещё четыре ресторана. И я чувствовал, что след отравителя где-то там, ждёт, чтобы я его нашёл.

Мы с Акико вышли из «Клыка», и ночной воздух Токио встретил нас резким холодом. Неон заливал улицы разноцветным светом, но я чувствовал разочарование, тяжёлое, как гиря. Фугу в «Клыке» была идеальной, но нарезка — классическая, без следа грубого, торопливого стиля отравителя. Первый ресторан оказался пустышкой, но я был полон решимости двигаться дальше. Акико, всё ещё в своём чёрном вечернем платье, шла рядом, её каблуки стучали по асфальту.

— Следующий — «Журавль», — сказал я, проверяя список на телефоне. — Ещё один из империи Танабэ. Если и там ничего, попробуем «Морской Шёлк».

Акико кивнула, но её лицо вдруг напряглось, когда телефон в её сумочке завибрировал. Она вытащила его, взглянула на экран и нахмурилась.

— Кобаяши, — пробормотала она, её голос стал тише. — Мой начальник.

Она ответила, и я услышал его хриплый голос даже с расстояния — резкий, требовательный. Акико слушала, её губы сжались, а глаза потемнели от раздражения. Через минуту она сбросила вызов и посмотрела на меня, качая головой.

— Он вызывает меня в участок, — сказала она, её тон был полон досады. — Срочно. Не знаю, что ему нужно, но я не могу игнорировать. Прости, Кенджи-сан, тебе придётся идти в «Журавль» одному.

Я нахмурился, чувствуя, как тревога шевельнулась внутри. Кобаяши, подкупленный Танабэ, мог готовить новый удар. Но я не хотел её задерживать — она и так рисковала, помогая мне.

— Что-то важное?

— Не знаю, но думаю вряд ли, протсо опять хочт показать кто тут главный. Однако отказать я не могу. Сам понимаешь.

Я понимал.

— Иди, — сказал я, стараясь скрыть беспокойство. — Но будь осторожна. Если он что-то задумал, держи ухо востро.

Она кивнула, её взгляд стал твёрже.

— Ты тоже, — ответила она. — Позвони, если найдёшь что-то. И не ешь фугу без меня!

Я усмехнулся, и она исчезла в такси, оставив меня одного на шумной улице. Я глубоко вдохнул, поправил пиджак и направился к «Серебряному Журавлю», второму ресторану Танабэ. Решимость горела внутри, но я не мог отделаться от мысли, что Кобаяши выбрал слишком удобный момент, чтобы отозвать Акико.

«Серебряный Журавль» был больше и ярче «Клыка», с витражами в форме птиц и золотыми акцентами в интерьере. Я заказал фугу, повторив тот же ритуал: попросил подать так, чтобы видеть работу повара. Ожидание тянулось, но когда тарелка наконец появилась, моё сердце сжалось. Ломтики были тонкими, с лёгким изгибом, уложенными в форме крыла журавля — красиво, профессионально, но не то. Никаких грубых срезов, никакого тяжёлого нажима. Это был другой повар, другой стиль. Ещё одна промашка.

Я даже не стал пробовать, оставив блюдо нетронутым. Заплатил по счёту и вышел на улицу, чувствуя, как разочарование смешивается с усталостью. Два ресторана, два тупика. Но я знал, что не могу остановиться. Следующий в списке был «Морской Шёлк», и я уже собирался двинуться туда, когда мой взгляд зацепился за фигуру через дорогу.

Мужчина в тёмной куртке стоял у фонаря, его лицо было скрыто козырьком кепки. Но моя кровь застыла, когда я заметил его руку, небрежно опущенную вдоль тела. На запястье, в свете фонаря, мелькнула татуировка — чёрный осьминог, щупальца которого извивались, как живые. Тот самый символ, что я видел в переулке Гиндзы, тот, что преследовал меня, как призрак.

Мои глаза не могли ошибаться. Это был он.

Я заставил себя отвернуться, делая вид, что проверяю телефон, но сердце колотилось. Он здесь. Отравитель? Или его сообщник? Я не мог позволить ему уйти. Сделав шаг в сторону, я притворился, что иду к следующему ресторану, но резко свернул в узкую подворотню, прижавшись к стене. Мои глаза следили за ним через отражение в витрине. Он двинулся за мной, его шаги были осторожными, но уверенными.

Я выждал момент, когда он приблизился к подворотне, и рванулся вперёд. Мои руки схватили его за куртку, я развернул его и прижал к стене, мой кулак замер у его лица. Его кепка слетела, открыв лицо — молодое, с резкими чертами и холодными глазами, которые смотрели на меня без страха, только с лёгкой насмешкой.

— Кто ты? — прорычал я. — И что тебе нужно от меня?

Он молчал, его губы изогнулись в едва заметной нервной улыбке, и я почувствовал, как ярость закипает сильнее. Татуировка осьминога горела на его запястье, как клеймо.