Время наточить ножи, Кенджи-сан! 5

Глава 15

Я сидел в дальнем углу идзакая «Красный Фонарь», предаваясь воспоминаниям, Сколько всего тут произошло, что повлияло на мою судьбу. Шум толпы — смех, звон стаканов — заглушал мои мысли. Идзикая явно процветала.

Дверь скрипнула, и я поднял глаза. Акико вошла, её чёрное пальто сливалось с тенями, но лицо… лицо было не её. Она всегда была собранной, с острым взглядом, который резал, как нож. А сейчас она выглядела, будто её ударило током — глаза широко раскрыты, губы дрожат, щёки бледнее обычного. Она заметила меня, быстро пересекла зал и плюхнулась на стул напротив, даже не сняв пальто.

— Акико, что случилось? — спросил я, наклоняясь ближе.

Она сглотнула, её пальцы сжали край стола, как будто она цеплялась за реальность.

— Меня уволили, — выдохнула она, её голос дрогнул. — Кобаяши… он поймал меня у входа. Сказал, что я нарушила устав, покинула дежурство. И… уволил. Прямо на улице.

Я замер, чувствуя, как кровь стынет. Уволили? Акико? Женщину, которая пробилась в полицию, где таких, как она, почти нет? Это было не просто несправедливо — это было безумие.

— Как так? — вырвалось у меня. — За что? Ты же лучшая в своём деле!

Она горько усмехнулась, но её глаза блестели, будто она сдерживала слёзы.

— Он следил за мной, — сказала она, понизив голос. — Знал, что я иду к тебе. Сказал, что я бегаю за тобой, разыгрываю детектива. Он… он ненавидит, когда я действую сама. И видимо не хочет, чтобы я добралась до правды. А теперь велел сдать жетон завтра.

Я сжал кулаки, чувствуя, как гнев вскипает. Кобаяши. Этот надутый, злобный старик, топчущий всех, кто смеет быть лучше него. Я смотрел на Акико — её дрожащие руки, её упрямый взгляд — и понимал, что она не сломалась, но ей больно.

— Мне очень жаль, — сказал я искренне. — Это несправедливо. Как я могу помочь? Подать жалобу выше? У меня есть связи, я могу…

— Не нужно, — перебила она, покачав головой. Её голос стал твёрже. — Я всё равно продолжу расследование. С жетоном или без, я докопаюсь до истины. И отправлю Кобаяши за решётку, если он замешан. А я в этом уверена.

Я нахмурился, чувствуя, как тревога сжимает грудь.

— Это опасно, Акико, — сказал я, понизив голос. — Без полномочий детектива ты… ты уязвима.

Она посмотрела мне прямо в глаза, и я увидел в них огонь, который не погас даже после удара.

— Я знаю, — сказала она. — Но я не остановлюсь. Сато убили не просто так, и я найду, кто это сделал. С тобой или без тебя.

Я кивнул, чувствуя, как уважение к ней растёт. Она была не просто детективом. Она была воином. И я знал, что мы с ней пойдём до конца.

— Кенджи, о чём ты хотел говорить? — спросила она, её голос был тихим, но твёрдым, несмотря на дрожь, которую я всё ещё улавливал. — Ты сказал, что есть новости по делу Сато.

Я глубоко вдохнул, чувствуя, как слова, которые я держал в себе, готовы вырваться. Это был риск — рассказать ей всё, особенно теперь, когда она лишилась жетона. Но я доверял ей. Она была единственной, кто мог помочь мне распутать этот клубок.

— Я знаю, кто убил Сато, — сказал я, понизив голос до шёпота, чтобы никто из пьяных посетителей не подслушал. — Или, по крайней мере, кто за этим стоит.

Акико моргнула, её брови взлетели вверх, и она подалась ещё ближе, её взгляд стал острым, как лезвие.

— Кто? — спросила она, и в её тоне не было ни капли сомнения — только голод до правды.

Я оглянулся, проверяя, нет ли лишних ушей, и продолжил:

— За мной некоторое время следил человек. Я заметил его пару дней назад — тёмный капюшон, всегда держится в тени. На запястье — татуировка осьминога. Он звонил мне, пытался предупредить о том, что должно случиться в «Белом Тигре». Нам удалось узнать его имя. Это Сота Мацудо, бывший работник «Спрута». Он был помощником повара в «Белом Тигре», но год назад уволился. А потом… перешёл в «Морской Щит».

Акико нахмурилась, откинувшись на стул. Её лицо сморщилось, будто она услышала что-то нелепое.

— «Морской Щит»? — переспросила она с лёгкой насмешкой. — Эти воинствующие фанатики-экологи? Кенджи, они же клоуны. Банда чокнутых с тараканами в голове, которые размахивают плакатами и орут про спасение китов. Они ничего из себя не представляют.

Я покачал головой, чувствуя, как внутри закипает. Она не понимала. Никто не понимал.

— Они не так просты, как кажутся, Акико, — сказал я, и мой голос стал жёстче. — Это не просто плакаты и крики. Они готовы на всё, чтобы остановить тех, кто, по их мнению, вредит морю. Сато был их целью. Он проталкивал закон о расширении промысловых зон — это прямо против их идей. А теперь подумай: фугу в моём ресторане. Это не случайность. Это их почерк.

Акико молчала, её глаза сузились, пока она прокручивала мои слова. Я видел, как её скептицизм борется с любопытством. Наконец она кивнула, медленно, будто принимала новую реальность.

— Если ты прав, — сказала она тихо, — то «Морской Щит» — не просто кучка психов. Это организованная группа. И они опасны.

Глаза Акико, всё ещё горящие после шока от увольнения, теперь сверкали новой мыслью. Она наклонилась ближе, её пальцы нервно постукивали по столу, и я понял, что она что-то вспомнила.

— Кенджи, — сказала она, понизив голос, чтобы никто не подслушал. — Есть ещё кое-что. Охранник Сато, Такаши, дал показания. За несколько минут до смерти замминистр с кем-то разговаривал по телефону. Он был зол, почти кричал. Такаши не слышал деталей, но сказал, что Сато упомянул что-то про «угрозы» и «похоронить проект». Я тогда не придала этому значения, но теперь…

Она замолчала, её взгляд стал острым, как лезвие. Я почувствовал, как пульс ускорился.

— Думаешь, это был кто-то из «Морского Щита»? — спросил я, наклоняясь к ней. Моя рука невольно сжала край стола.

Акико кивнула, её лицо было напряжённым, но в нём читалась уверенность.

— Возможно, — сказала она. — Если Сато ругался, это не было случайным звонком. «Морской Щит» мог давить на него. Ты сам сказал, что он проталкивал закон о промысловых зонах. Это их главная мишень — они ненавидят всё, что связано с расширением рыболовства. Может, они угрожали ему, чтобы он остановил проект. А когда он отказался…

— Они убили его, — закончил я, чувствуя, как холод пробирает до костей. Хирургический разрез фугу всплыл перед глазами, как подпись убийцы. — Мацудо мог быть их консультантом. Он знал кухню «Белого Тигра», знал, как подменить блюдо, знал о техническом входе и сломанном замке.

Акико сжала губы, её пальцы замерли. Я видел, как она прокручивает всё в голове, соединяя кусочки пазла.

— Если это правда, — сказала она тихо, — то «Морской Щит» не просто фанатики.

Я кивнул, но внутри всё кипело. Доказательства. Без её жетона это будет сложнее, но я знал, что она не отступит. И я тоже.

— Мы найдём их, — сказал я, глядя ей в глаза. — Но, Акико… — я замялся, чувствуя, как тревога сжимает грудь. — Без полномочий ты рискуешь. Если они узнают, что ты копаешь, они не остановятся на угрозах.

Она усмехнулась, но в её улыбке не было радости — только стальная решимость.

— Пусть попробуют, — ответила она. — Я не для того пробилась в полицию, чтобы отступать. Мы найдём убийцу Сато. И я увижу, как Кобаяши пожалеет, что выгнал меня.

Акико вдруг вытащила телефон, её пальцы быстро забегали по экрану. Её лицо стало ещё серьёзнее, брови сдвинулись, пока она что-то искала.

— Что делаешь? — спросил я, наклоняясь ближе, чтобы шум идзикая не заглушил её ответ.

— Проверяю «Морской Щит», — ответила она, не отрываясь от экрана. — Хочу узнать о них подробнее.

Я кивнул, наблюдая, как её пальцы мелькают. Через пару минут она хмыкнула, её губы скривились в лёгкой насмешке.

— Нашла их сайт, — сказала она, повернув телефон ко мне. — Посмотри. Выглядит, как будто его школьник на коленке собрал. Дешёвый дизайн, кривые шрифты, фотографии с пикселями размером с кулак.

Я взглянул на экран. Она была права — сайт «Морского Щита» был убогим: чёрный фон, ядовито-зелёные буквы, логотип в виде осьминога, нарисованный, похоже, в старом Paint. Но Акико уже листала дальше, её глаза сузились, когда она наткнулась на раздел с заголовком «Манифест».

— Ого! — сказала она, её голос стал тише, но напряжённей. — Целый Манифест их лидера, некого Рюдзи Като.

Она начала читать вполголоса, чтобы никто не подслушал:

— «Море — это жизнь, а человечество — её отрава. Мы, дети океана, обязаны защищать его от жадности корпораций и продажных политиков. Их дела — как яд фугу, скрытый в красивой оболочке, убивающий медленно, но верно. Мы не остановимся, пока море не будет свободным, а виновные — наказаны.»

Акико замолчала, её взгляд метнулся ко мне. Я почувствовал, как холод пробирает до костей. Яд фугу. Это не могло быть совпадением. Смерть Сато, теперь этот манифест — всё указывало на «Морской Щит».

— Они прямо намекают на фугу, — сказал я, сжимая кулаки. — Это их подпись. Рюдзи Като… кто он такой?

Акико нахмурилась, листая сайт дальше, но информации было мало — только манифест и пара размытых фото протестов.

— Не знаю, — призналась она. — Но если он их лидер, он может быть мозгом за убийством. Или знать, кто это сделал. Нам нужно найти его.

Я кивнул, чувствуя, как пазл начинает складываться. «Морской Щит» был не просто кучкой фанатиков. Они были организованы, мотивированы и, похоже, готовы убивать. Но теперь у нас была зацепка — Рюдзи Като.

Он стоял в центре заброшенного склада у токийского порта, окружённый ржавыми контейнерами, от которых пахло солью и гнилью. Тусклый свет одинокой лампы, качавшейся под потолком, отбрасывал длинные тени на лица его соратников — дюжины мужчин и женщин, чьи глаза горели смесью фанатизма и страха. Ветер с моря завывал за стенами, но внутри склада было тихо, как в могиле. Рюдзи Като поправил потрёпанную куртку, его татуировка осьминога мелькнула на запястье, и он заговорил, его голос был низким, но пробирал до костей, как холодный прибой.

— Сато был первым, — сказал он, обводя взглядом группу. — Его законы травили море, как яд фугу, спрятанный в красивой оболочке. Мы покарали его. Но «Спрут» всё ещё жив. Мураками думает, что может переиграть нас, открыть свой ресторан заново, но море не прощает тех, кто крадёт его душу.

Он сделал паузу, позволяя словам осесть. Взгляды соратников были прикованы к нему, но Като чувствовал напряжение, как треск льда под ногами. Сота Мацудо должен был стоять среди них, но его место пустовало. Мацудо, их бывший брат, едва не предал их, проболтавшись Мураками. Като вспомнил, как фанатики — его самые преданные бойцы — нашли Соту в подворотне. Като сам отдал приказ. Предатели не заслуживают пощады.

— Мацудо заплатил за слабость, — продолжил он, и его голос стал резче. — Он говорил с Мураками, чуть не выдал нас. Но море очистило его. И оно очистит всех, кто дрогнет.

Группа зашепталась, кто-то опустил глаза, но Като заметил, как молодая женщина, Ая, сжала кулаки. Её брат был близок с Мацудо, и Като знал, что она может стать проблемой. Он шагнул вперёд, его тень нависла над ней.

— Есть сомнения, Ая? — спросил он, и его улыбка была холодной, как сталь. — Или ты хочешь последовать за Мацудо?

Она вздрогнула, но покачала головой, её губы сжались в тонкую линию. Като кивнул, но мысленно отметил её — ещё одно слабое звено. Он повернулся к остальным, поднимая руку, чтобы заглушить шепот.

— Мы ударим снова, — сказал он. — «Белый Тигр» не просто ресторан. Это символ их жадности. Мы отравим их надежду, как они травят море. Новый яд уже готов, и Мураками не успеет понять, что его ждёт.

Он не сказал, что именно задумал — слишком много глаз, слишком много ушей. Но внутри Като чувствовал, как гнев и страх борются за контроль. Мураками и эта бывшая детектив, Танака, были ближе, чем он хотел бы. Он должен был уничтожить их, пока они не нашли его. Море требовало жертв, и Като был готов их принести.

В тесном кабинете Хидео Кобаяши на верхнем этаже полицейского участка пахло застарелым табаком и дешёвым кофе. Тусклый свет лампы отражался на потёртом столе, заваленном папками. Кобаяши, с его красным лицом и мятым пиджаком, сидел, сжимая ручку, пока напротив него расхаживал Хироши Танабэ, владелец «Серебряного Журавля». Его глаза горели злостью, а каждый шаг был тяжёлым, будто он хотел продавить пол.

— Кобаяши, сколько можно тянуть? — рявкнул Танабэ, останавливаясь и упираясь руками в стол. — Я сказал тебе: арестуй Мураками! Немедленно! Его «Спрут» — рассадник яда, это он убил Сато, и весь Токио это знает!

Кобаяши откинулся в кресле, его маленькие глазки сузились. Он ненавидел, когда на него давили, особенно такие выскочки, как Танабэ, которые думали, что деньги дают им власть над законом.

— Не ори, Танабэ, — буркнул он, бросая ручку на стол. — Я не могу просто так взять и арестовать его. Нужны улики, доказательства. Без них дело развалится, не успев дойти до суда. Ты что, хочешь, чтобы я выглядел идиотом перед прокурором?

Танабэ выпрямился, его лицо исказилось от ярости. Он ткнул пальцем в Кобаяши, его голос стал ниже, но угрожающим.

— Ты и так выглядишь идиотом, Кобаяши, — прошипел он. — Если не сделаешь, что я говорю, я позабочусь, чтобы ты сам развалился. У меня есть связи, и я могу сделать так, что твой участок превратится в посмешище, а ты будешь выгребать мусор на улице!

Кобаяши вскочил, его стул скрипнул, а лицо побагровело ещё сильнее. Он наклонился вперёд, его кулаки упёрлись в стол, и он выпалил:

— Ты мне угрожаешь, Танабэ? Да кто ты такой? Я тридцать лет ловлю таких, как ты, и не тебе указывать, что мне делать! Хочешь Мураками за решёткой? Принеси мне улики, а не свои понты!

На миг в кабинете повисла тишина, только гудение старого кондиционера нарушало её. Танабэ смотрел на Кобаяши, его челюсть сжалась, но он не отступил. Кобаяши, чувствуя, что перегнул, медленно опустился обратно в кресло, выдохнув через нос. Его голос стал тише, почти примирительным.

— Слушай, — сказал он, потирая виски. — Нужно подождать. Мы копаем под Мураками, но всё должно быть чисто. Дай мне время, и я прижму его. Но без улик я не двинусь.

Танабэ фыркнул, его губы скривились в презрительной гримасе. Он поправил лацканы пиджака и бросил:

— Время? У меня нет времени, Кобаяши. Я не собираюсь смотреть, как Мураками выкручивается. Шевелись, или пожалеешь.

Он развернулся и вышел, хлопнув дверью так, что папки на столе дрогнули. Кобаяши уставился на дверь, его пальцы сжали пачку сигарет в кармане. Танабэ был проблемой, но Мураками — ещё большей. И он собирался разобраться с обоими. По-своему.