35 килограммов

Глава 11

Платформа едет вниз, по бесконечно долгой шахте. Один этаж, другой, третий. Сбиваюсь со счета, да и не знаю, где заканчивается один и начинается другой – перед глазами ни единого выхода, лишь глухая стена.

Наконец платформа останавливается, спустившись в огромный зал и зависнув над полом в нескольких метрах. Тусклый свет едва разгоняет тьму. Внизу на полу лежим множество людей. Кто-то спит, кто-то лежа смотрит на меня.

- Приехали, - говорит охранник.

Один из них стягивает у меня с плеча сумку, другой толкает вперед. Я падаю на пружинящий деревянный пол, едва не придавив собой одного из людей.

Смотрю вверх. Платформа начинает подниматься. Ухмыляющийся охранник с моей сумкой в руке машет мне на прощание. Улыбка исчезает, когда сумка прыгает мне на плечо, буквально исчезнув у него из рук. Машу ему в ответ.

Потираю ушибленное плечо и оглядываюсь. Большинство еще спит, а те немногие, что видели моё прибытие, один за другим отворачиваются, потеряв ко мне всякий интерес. Шахта этим этажом не заканчивается - уходит дальше вниз, во тьму. Отползаю от края, чтобы случайно не свалиться - и чтобы кто-нибудь не попытался столкнуть.

Ложусь на пол и сую сумку под голову. Лежу так некоторое время, глядя на тусклые лампы под потолком и лифтовые шахты - их, оказывается, две. Одна - прямо надо мной. До потолка метров двадцать. Так близко и так далеко. Сон понемногу накрывает меня и я погружаюсь во тьму.

---

Темно. Нет, не совсем. Свет приглушен, но ангар видно хорошо - огромное, полупустое пространство, заставленное людьми. Мы все лежим прямо на полу, кто на тряпках, кто на голых досках. Воздух густой, пропитан потом, страхом и чем-то сладковато-гнилым - как будто здесь давно не мылись.

Шум повторяется.

Я медленно приподнимаюсь на локте, озираюсь.

В дальнем конце зала, откуда тянет холодом, движутся фигуры.

Их четверо. Может, пятеро. Трудно разобрать - они сливаются в одну массу, закутанную в лохмотья. Полоски ткани обмотаны вокруг тел с ног до головы, как бинты на мумии. Ни лица, ни рук - только силуэты, угловатые, неестественные. Они идут, переставляя ноги странно, будто их кто-то дёргает за ниточки.

Шёпот пробегает по залу.

Кто-то ещё проснулся. Кто-то отползает в сторону, освобождая дорогу.

- Что за !@#$%? - слышится рядом хриплый шёпот.

Красавчик. Он тоже приподнялся, глаза горят в полумраке.

- Тише, - шиплю я.

Фигуры останавливаются.

Один из них наклоняется, тряпичные «руки» скользят по полу, нащупывая что-то.

- Нет... - слышится голос.

Человек. Молодой парень, спавший в нескольких шагах от нас. Он дёргается, когда его поднимают за плечи, но не сопротивляется.

- Я не... - его голос прерывается.

И тут же затихает.

Он встаёт.

Идёт с ними.

Без звука.

Без борьбы.

Как будто только что проснулся и решил прогуляться.

Группа разворачивается и уходит обратно, в темноту, к одному из выходов.

Зал затихает.

Но сон уже не возвращается.

- Что, !@#$%, это было? - Красавчик сжимает кулаки.

- Безликие, - раздаётся голос слева.

Старик. Одноглазый с густой черной бородой.. Его глаз блестит в темноте, как у кошки.

- Взяли себе пополнение.

- Кто такие? - Астра прижимается к полу, её фиолетовые глаза расширены.

- Здешняя охрана, - старик плюёт на пол. - Они здесь давно. Очень давно.

- И что, людей просто... забирают?

- Да.

- А куда?

- Кто их знает. На нижние палубы. На тот свет.

Я медленно опускаю руку в сумку. Пальцы нащупывают холодный металл - Colt.

- И что, никто не сопротивляется?

Старик хрипло смеётся.

- Попробуй.

- Они что, гипнотизёры?

- Хуже.

- Могут и за нами прийти?

- Может и придут, а может и нет, - старик зевает. - Им нужны те, кто уже сдался. Кто понял, что с «Геены» нет выхода.

- Я вижу тут как минимум шесть выходов, - говорю я, глядя на двери в разных концах коридора.

- И ни один из них не ведет на свободу, - сухо смеется старик.

Я сжимаю пистолет сильнее.

Астра молчит.

Красавчик тоже.

Старик уже храпит.

Я закрываю глаза, но не сплю.

Просто жду.

До утра.

До того момента, когда этот корабль начнёт жить своей жизнью.

И тогда я решу, как нам отсюда свалить.

Утро на «Ледяной Геене» - или то, что здесь называют утром - приходит без солнца. Свет в зале становится чуть ярче, но не от окон, а от тусклых ламп, вмурованных в потолок. Они мерцают, будто вот-вот погаснут, но продолжают гореть, освещая грязные дощатые полы и сотни измождённых лиц.

Я сижу, разложив перед собой оружие. Glock, Colt, запасные обоймы, нож. Чищу стволы тряпкой, смазываю механизмы - привычка, от которой не избавиться даже здесь. Металл холодный под пальцами, но знакомый. Успокаивает.

Рядом скрипит половица. Одноглазый старик просыпается, садится на корточки в метре от меня и разглядывает пистолеты. Его единственный глаз, жёлтый, как у старого кота, скользит по обоймам, стволам, потом поднимается на меня.

- Как тебе удалось пронести сюда всё это? - спрашивает он, голос хриплый, будто перетёртый песком. - В моё время у новичков перед корзиной все вещи отбирали.

Я усмехаюсь, не отрываясь от чистки.

- В твоё время? И как давно ты здесь?

Старик почесывает бороду, задумывается.

- Лет двадцать. Может, больше. Сбился со счёта на первом десятке.

- Долгий срок, - бросаю я, проверяя затвор Colt’а. Щёлк. Всё в порядке.

- А тебя как занесло? - спрашивает он.

- Я сам сюда напросился.

Старик хрипло смеётся, будто это самая остроумная шутка, которую он слышал за последние двадцать лет.

- Вещи у меня тоже отбирали, - добавляю я. - Не раз. Но сумка моя не вполне обычная.

Он качает головой, глаз сужается.

- Магические вещи на корабле не должны работать.

- Вот и я удивлён.

В этот момент по залу раздаётся гулкая сирена. Пронзительный, вибрирующий звук, от которого сжимаются зубы. Где-то вдалеке кричат:

- Отойти от центра!

- Всем к краю!

Я быстро складываю оружие в сумку, застёгиваю молнию. Астра и Красавчик, спавшие неподалёку, вскакивают. Астра протирает глаза, её фиолетовые зрачки расширены от недосыпа. Красавчик зевает, но тут же настораживается, услышав шум.

- Что происходит? - спрашивает он.

Старик неспешно поднимается, потягивается.

- Лучше отойти в сторону. Сейчас здесь начнётся давка.

Мы следуем за ним к стене. Зал уже оживает - люди вскакивают с пола, отползают к краям, освобождая пространство в центре. Из боковых проходов вываливаются группы - десятки, может, сотни человек.

Их сразу видно.

Одни - в красных повязках на головах. Другие - в жёлтых. Третьи - в зелёных. Они вооружены: у кого-то палки, у кого-то самодельные ножи, торчащие из-за поясов. Они занимают позиции в разных концах зала, но ближе к центру, чем остальные.

- Кто это? - шиплю я старику.

- Банды, - отвечает он равнодушно. - Те, что в красном - “Грязные рты”, желтые - “Просвещенные”, зеленые - “Дети моря”.

Я не спрашиваю старика, что происходит - и так уже понятно. Сейчас начнут делить что-то ценное. Остался лишь вопрос - что именно.

Сирена звучит ещё раз - короче, резче.

Группы растягиваются, образуя неровный круг, перекрывая подходы к центру для остальных. Из проходов выходят новые люди - тоже с повязками, но без оружия. Они выстраиваются за своими «охранниками».

Те, кто без повязок - а таких большинство - пытаются прорваться к центру. Но повязки не пускают. Отталкивают. Бьют палками особо активных.

- Назад!

- Ждите своей очереди!

- !@#$! - кто-то орёт из толпы. - Совсем зажрались!

Красавчик ёрзает на месте, сжимает кулаки.

- Так и будем ждать? - бросает он мне. - Нам ничего не достанется.

Я пожимаю плечами.

- Посмотрим.

Сирена звучит в третий раз - долго, протяжно.

И тогда из шахты в потолке, не сквозной, а той, что оканчивается полом, начинают падать тюки.

Один, другой, третий. Несколько десятков.

Мешки с едой.

От каждой банды выходит по человеку. Трое подходят к центру, начинают разглядывать тюки, щупать их, переворачивать. Спорят. Кивают.

Потом - сигнал.

Люди с повязками подходят по очереди, взваливают тюки на спины и уносят в свои коридоры. Под охраной.

Толпа вокруг бурлит.

- Хватит!

- Нам оставьте!

Напор усиливается. Банды не выдерживают - пропускают остальных к тем крохам, что оставили.

И начинается ад.

Люди кидаются к оставшимся тюкам, рвут мешки, хватают еду, запихивают в рот, под одежду. Дерутся. Толкаются.

Красавчик не выдерживает - рвётся вперёд.

- С дороги! - орёт он, расталкивая локтями.

В столичной тюрьме их, похоже, так ни разу и не покормили.

Я наблюдаю, ухмыляясь. Интересно, доберётся ли он до центра.

Астра стоит рядом, сжав губы. Её лицо выражает отвращение.

- Животные, - шепчет она.

Старик зевает.

- Каждый день одно и то же.

В этот момент ко мне подбирается мальчишка. Лет десяти, не больше. Грязный, в рваной рубахе, но глаза - быстрые, хищные. Он разглядывает мою сумку, потом поднимает взгляд.

- Есть что-нибудь ценное? - спрашивает он. - Готов обменять на капли.

- На капли? - переспрашиваю я.

- Без них тут не проживёшь, - говорит мальчишка.

Старик кивает в его сторону.

- Это Малыш. Мой друг. Ловкий малый.

Я поворачиваюсь к старику.

- А тебя как звать?

- «Гнилой» Зек, - отвечает он. - Бывший палач.

Я замираю на секунду, потом хмыкаю.

- Значит, у нас есть кое-что общее.

Он смотрит на меня своим жёлтым глазом, будто пытаясь разгадать, шучу я или нет.

А в центре зала Красавчик наконец прорывается к тюку, хватает горсть чего-то тёмного - хлеб? каша? - и тут же получает удар в спину.

Падает.

Его тут же затаптывают.

После обеда члены банд снова собираются в центре зала. Красные, жёлтые, зелёные повязки мелькают в толпе, как сигнальные флажки. Они что-то горячо обсуждают, жестикулируют, тычут пальцами в разные стороны. Один из «Грязных ртов» - здоровый детина то ли в полумаске, то ли с какой-то накладкой на челюсти - бросает взгляд в нашу сторону, потом что-то шепчет своим. Остальные смеются.

Астра жует большое яблоко, которое я ей дал.

Красавчик отряхивает грязь с рубахи, лицо перекошено от злости.

- Эти ублюдки... - бормочет он, вытирая кровь с разбитой губы.

Астра молчит, но её фиолетовые глаза сужены. Она сжимает кулаки так, что костяшки белеют.

- Нам нужно осмотреться, - говорю я, отряхивая колени. - Узнать, где что находится.

- Зачем? - хмурится Красавчик.

- Чтобы знать, куда бежать, если начнется что-нибудь нехорошее.

Старик Зек, до сих пор сидевший в стороне, поднимается с корточек. Его жёлтый глаз блестит в полумраке.

- Хотите экскурсию? - хрипит он. - Покажу, где тут что.

- Давай, - киваю я.

Старик плюёт на пол, потом разворачивается и идёт к одному из проходов. Мы следуем за ним. На полдороги к выходу из главного зала к нам прибивается Малыш.

Первый зал, куда старик нас приводит, огромный - как ангар для дирижаблей. Высокие потолки, ржавые балки, стены, покрытые странными выпуклыми узорами, будто кто-то выжег их кислотой. Вдоль стен - груды тряпья, коробок, самодельных лежанок. Люди копошатся среди этого хлама, как крысы.

- Это общая зона, - говорит Зек, размахивая рукой. - Здесь живут те, кому некуда идти.

- А куда ещё можно пойти? - спрашивает Астра.

- Всюду, - усмехается Малыш. - Корабль большой. Даже я не везде бывал, хотя всю жизнь здесь.

- Он родился на корабле, - говорит старик.

Мы идём дальше. Следующий зал меньше, но не менее странный. Посередине - огромная круглая платформа, вмурованная в пол. На ней выцарапаны какие-то символы, стёртые временем.

- Здесь раньше что-то стояло, - говорит Зек, пнув платформу ногой. - Может, алтарь. Может, машина. Теперь тут «Рынок».

- Я тут часто бываю, - говорит Малыш – Всегда есть что-нибудь интересное.

И правда - по краям зала сидят люди, разложив перед собой тряпки с товаром. Кто-то торгует едой, кто-то - одеждой, кто-то - странными амулетами из костей и ржавых гвоздей.

- Что используют вместо денег? - спрашиваю я.

- Всё, что угодно, - пожимает плечами старик. - Еду, услуги, информацию.

- А капли? - вспоминаю я мальчишку.

Зек хмурится.

- Их тоже. Но лучше держаться подальше от этого.

Мы проходим дальше.

Следующее помещение напоминает бойлерную. Трубы, вентили, заржавевшие механизмы, назначение которых уже никто не помнит. В углу - огромная дыра в полу, из которой тянет паром.

- «Котел», - говорит Зек. - Здесь греются зимой.

- Зимой? - переспрашивает Астра.

- Да. Иногда корабль заходит так далеко на север, что вода вокруг замерзает. Тогда тут становится холодно, как в могиле.

Я смотрю в дыру. Внизу - темнота и лёгкое бульканье.

- А что там?

- Вода. Или что-то другое. Лучше не проверять.

Мы идём дальше.

Старик ведёт нас через лабиринт коридоров, каждый из которых открывается в новый зал.

- «Кузница» - здесь чинят инструменты.

- «Библиотека» - тут хранят книги, их у нас не много. Рукописные. Кое-кто из заключенных по памяти восстанавливает то, что когда-то читал. Чтобы не забыть, и чтобы помнили другие.

- «Сад» - помещение, где когда-то, возможно, росли растения. Теперь тут только плесень да грибы, которые кто-то пытается выращивать в горшках из черепов.

- «Тихий зал» - место, где нельзя шуметь. Те, кто нарушает правило, исчезают.

- «Зал теней» - здесь темно даже днём. Говорят, тут живут те, кто не хочет, чтобы их видели.

Каждое помещение - как отдельный мир. Где-то люди играют в кости, где-то молятся странным идолам, где-то просто лежат, уставившись в потолок.

- Кто всё это придумал? - спрашивает Астра.

- Люди, - пожимает плечами Зек. - Корабль не всегда был тюрьмой. Когда-то он был чем-то... важным. Но теперь это просто наш дом.

- И как долго вы здесь?

- Кто-то - месяцы. Кто-то - годы. Кто-то - всю жизнь.

Смотрю на Малыша, тот широко улыбается. «Ага», - кивает.

Я осматриваюсь. Стены покрыты царапинами, надписями, странными символами. Кто-то пытался вести учёт дней. Кто-то - рисовал карты. Кто-то - просто оставлял свои имена, будто надеясь, что их кто-то прочтёт.

- Помещения без цветовых схем - общие. Можете ходить в любое из них свободно. Но даже не суйтесь в те, где на входе висят красные, зеленые и желтые флажки - или намалеваны эмблемы. Это территория банд - посторонним там не рады.

- А где... туалеты? - осторожно спрашивает Астра.

Старик хрипло смеётся.

- Вон там, - указывает он на узкий проход. - «Отлив». Туда же сбрасывают мусор. В сторону левого коридора - туалеты и шахты для сброса мусора. По правую сторону душевые. Там же можно воду набрать.

- И там... безопасно? – спрашивает Астра, переминаясь с ноги на ногу.

- Не всегда. Но альтернатив нет, - говорит тот. - В этих коридорах и комнатках лучше одному не оставаться.

- Лучше всегда нож при себе держать, - со знанием дела говорит Малыш, - Мало ли что. У тебя есть нож? Могу свой подарить. Или обменять на что-нибудь.

Астра достает из рукава кинжал, украшенный камнями. Как она его сюда пронесла? Глаза Малыша вспыхивают, он смотрит на оружие с открытым ртом.

- Залы на каждом ярусе расходятся радиально во все стороны. Туалеты и душевые есть на каждом конце.

Старик останавливается, смотрит вниз, чертыхается.

- И не забывайте смотреть под ноги, - говорит он, - Мы тут стараемся следить за чистотой, но не всегда помогает.Смотрю на Астру. Её губы плотно сжаты, лицо побелело.- Пойдём, осмотрим туалеты и душевые, - предлагаю я старику.

Первым делом идем в туалет. Заходим в пустой зал по очереди, остальные ждут снаружи. Следом идём к душевым. Здесь сыро, но чисто, пахнет свежей проточной водой. Пол, стены и потолок отделаны гладким белым камнем.

Пара заключенных выходят из зоны душевых и проходят мимо. Длинный коридор с дверьми по обе стороны. Проходим в самый конец. Открываю дверь, захожу первым. Внутри большая комната, над подобием кабинок вьется то ли стебель, то ли кабель, из отверстий которого непрерывно льется вода, убегая через отверстия в полу - восемь ячеек в небольшом зале. Подхожу к «кабинке», касаюсь рукой льющейся с потолка воды. Горячая. Но не настолько, чтобы обжжечься. У дальней стены медные тазы и несколько кранов. Должно быть стирают белье тоже здесь.

Возвращаюсь назад, киваю. “Вроде всё чисто”.

Астра тут же отталкивает меня в сторону, её фиолетовые глаза сверкают возмущением.

- Я первая, - заявляет она, по дороге стягивая свою соломенную шляпу и скидывая толстую жилетку.

- Экономим воду, - ухмыляюсь я, делая шаг следом. - Моемся подвое.

Она разворачивается, краснеет до корней волос, лицо искажается в гримасе, будто я предложил нечто немыслимое.

- Ещё чего?! - шипит она и резко захлопывает дверь душевой перед моим носом.

Через секунду из-за двери доносится шум воды и её голос, уже чуть спокойнее:

- И даже не думай подглядывать!

Красавчик фыркает, прислоняясь к стене.

- Ну и характер, - бормочет он.

- Зато предсказуемый, - пожимаю плечами и поворачиваюсь к старику. - Ладно, Зек, давай продолжим. Ты говорил, что корабль многоярусный. Есть ли пути наверх?

Старик почесывает бороду, его жёлтый глаз блуждает по потолку, будто пытаясь разглядеть сквозь каменные перекрытия верхние палубы.

- Шахта в главном зале - единственный выход наружу, - говорит он. - Но до люка метров двадцать, а за ним - вертикальная дыра ещё на пятьдесят.

- Новых узников спускают на платформе, - замечаю я. - Если зацепиться за её край, можно подняться обратно.

Зек качает головой, лицо кривится в горькой усмешке.

- Видел пару раз, как люди пытались. Охрана поднимала платформу почти к самому люку... а потом отцепляла её. - Он делает резкий жест рукой, имитируя падение. - Кости разбивались о дно шахты так, что даже собирать было нечего.

- Значит, охрана следит за каждым шагом?

- Они знают всё, - шепчет старик, озираясь. - Даже то, о чём ты не говорил вслух.

Красавчик напрягается, его пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки.

- А нижние ярусы? - не унимаюсь я.

Зек резко оборачивается ко мне, его единственный глаз сужается до щёлочки.

- Там живут безликие. И... кое-что ещё. О чём лучше не спрашивать.

- Но что именно?

- То, что даже я не хочу называть, - старик плюёт на пол, словно пытаясь избавиться от скверны. - Держись верхних ярусов. Чем ближе к днищу - тем ближе к безумию.

В этот момент из-под арки в конце коридора появляются четверо тощих парней в зелёных повязках. Они идут неспешно, но целенаправленно - прямо к нам.