35 килограммов

Глава 8

Каменные стены коридора сжимаются вокруг меня, как челюсти. Каждый шаг даётся с трудом - ноги ватные, голова гудит, словно в неё вбили гвоздь. Кандалы на запястьях звенят, цепляясь за бинты, которыми я кое-как перетянул рану от арбалетного болта. Пальцы правой руки почти не шевелятся - будто чужие. Жабье вино, оставленное Клыком, почти закончилось. Оно притупило боль, остановило кровь, но не вернуло сил. Как только окажусь в спокойном месте, нужно заказать у сумки физраствор и капельницу. Иначе просто сдохну от потери крови.

Сумка. Стражи раз десять её у меня отбирали, пока не поняли, что из этого ничего не получится. Каждый раз она исчезала из того места, где её оставляли и вновь появлялась у моих ног или даже на плече. Открыть её и заглянуть внутрь тоже ни у кого из парней не вышло.

Теперь сумка висит на спине, а кисти моих рук запрятаны в холщевые мешки – чтобы не мог открыть сумку и достать из неё что-нибудь.

Стражи толкают меня в спину, направляя к массивным дубовым дверям. Один из них, здоровенный детина с лицом, напоминающим потрёпанный сапог, бросает:

- Вот и приехали.

Я не отвечаю. Двери распахиваются, и меня вводят в зал суда.

Помещение огромное, с высокими сводами, украшенными гербами и фресками, изображающими «торжество правосудия». Длинная скамья для подсудимых заполнена людьми в кандалах. В воздухе витает смесь пота, страха и ладана - последний, видимо, должен скрывать первые два.

Глаза сами находят знакомые лица.

Мой клерк. Астра.

Она сидит в первом ряду, сгорбившись, будто пытаясь стать меньше. Её фиолетовые глаза опущены, пальцы судорожно сжимают край скамьи. Казалось бы, отец - владелец банка - должен был вытащить её сразу. Но нет. Она отчего-то здесь. В кандалах.

Парень со слоновьей кожей - громила из банды Гарры - сидит через несколько мест, мрачно уставившись в пол.

И Красавчик.

Он уже стоит у помоста, где восседает судья - сухопарый старик в чёрной мантии, с лицом, будто вырезанным из жёсткого дерева. Его голос, холодный и методичный, разносится по залу:

- ...незаконная магическая практика, изучение высших аспектов магии без контроля, отсутствие регистрации, участие в вооружённом ограблении, сопротивление аресту...

Список длинный. Красавчик, обычно такой самоуверенный, теперь бледен, как мел. Его рыжие волосы слиплись от пота, а пальцы дрожат.

- Смертная казнь, - завершает судья.

Красавчик вздрагивает, словно его ударили током.

- Ваша честь, я... я могу помочь! - его голос срывается. - Я знаю места, где прячутся остальные! Имена! Я...

- Приговор окончательный, - судья стучит в небольшой колокол на столе. - Следующий.

Стражи хватают Красавчика за плечи. Он вырывается, озирается - и вдруг его взгляд падает на меня.

Горькая ухмылка.

- Держись, Кречет, - бросает он. - Надеюсь, тебя ждёт та же участь.

Его уводят.

Я сажусь на скамью, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Оно бьётся слишком громко, слишком неровно.

Один за другим.

Преступники сменяют друг друга перед судьёй. Старик-вор - изгнание из города. Двое грабителей - каторга. Женщина с лицом, покрытым шрамами - исправительные работы.

Никого больше не приговорили к смерти.

Пока не наступает очередь Астры.

Её поднимают со скамьи, ведут к помосту. Она шатается, но держится. Встаёт в круг, выложенный на полу рунами.

Круг вспыхивает синим.

- Вы маг? - спрашивает судья.

- Да, ваша честь, - её голос тихий, но чёткий.

- Какую академию оканчивали?

- Никакую.

В зале ропот.

- Я планирую поступать в этом году, - быстро добавляет она. - Я выпускница пансиона для одаренных детей Бенелиуса Шваха.

Судья хмурится, молотит в колокол.

- Тишина!

Ропот стихает.

- Хорошо учились? - спрашивает судья.

- Да.

- Какую науку планировали изучать?

- Магию вероятностей.

Судья кивает, делает пометку в бумагах. Потом поднимает глаза.

- Так как вы маг, допрос будет проводиться с использованием детектора силы, чтобы вы не могли повлиять на меня или других членов суда. Вы согласны?

Астра нервно глотает, но кивает.

- Да, ваша честь.

На помост выкатывают странный аппарат - набор стеклянных трубок, сосудов с цветными жидкостями, лампочек. Оператор подключает шланг к её руке. Девушка вскрикивает.

Лампы загораются.

- Всё готово, - объявляет оператор.

Судья складывает руки.

- Вы знаете, в чём вас обвиняют?

- Нет, - Астра качает головой.

- Обвинение выдвинул ваш отец, Абениз фон Штарк.

Она замирает.

- Он утверждает, что вы вступили в сговор с преступниками и помогли им ограбить банк. Более того - что вы могли быть организатором.

Астра резко поднимает голову.

- Это ложь!

- У нас есть показания свидетелей, - судья листает бумаги. - Они видели, как вы перемещались по банку вместе с грабителями, подсказывали им, где ключи от хранилища, где архивы...

- Меня удерживали силой! - её голос дрожит. - Я ничего не делала!

Судья смотрит на парня в халате.

- Детектор молчит, - оператор смотрит на лампы.

Судья хмурится.

- Более того, свидетели утверждают, что видели вас с одним из членов банды задолго до ограбления. Кроме того, письма, предоставленные вашим отцом...

- Нет! - Астра сжимает кулаки. - Я... Ваша честь, я…

- Приговор, - судья перебивает её. - Соучастие в вооружённом ограблении, заговор против попечителя, заговор против города, сопротивление аресту, повлёкшее смерть двух и более людей, незаконное использование магии...

Список длинный. Очень длинный.

- Смертная казнь.

Астра падает на колени.

- Я никогда... - её голос срывается. - Почему он... почему?..

Стражи подхватывают её под руки, уводят. Она не сопротивляется. Кажется, она даже не понимает, что происходит.

Я сжимаю кулаки.

Только этого не хватало.

Графики, которые она начертила, лежат у меня в сумке. Она обозначила курс валют на две недели вперёд. Через пару дней можно покупать доллары, в следующий четверг - продавать.

Но что потом? Искать другого мага-предсказателя?

Возможно. Если в городе целая кафедра этих самых вероятностей, то и выпускников должна быть куча. Нужно всё это хорошенько обдумать.

Пока обдумываю, судья успевает отправить на галеры ещё пару бедолаг.

- Следующий! - раздаётся голос судьи.

Стражи хватают меня за плечи.

Моя очередь.

Меня ведут к столу, и каждый шаг отдаётся болью в предплечье, куда вонзился арбалетный болт. Кровь уже засохла, но рана пульсирует, будто напоминая: ты здесь чужой.

Судья - высокий, сухопарый мужчина с седыми висками и холодными, как монеты, глазами - поднимает руку, останавливая стражников.

- Почему подсудимый изранен? - его голос резкий, как удар хлыста. - Разве ему не оказали помощь?

Один из стражников, коренастый детина с голосом, пахнущим луком, пожимает плечами:

- Наш лекарь ничего не смог поделать. Раны, по всей видимости, нанесены магическим оружием. Так просто не заживают.

Судья изучает меня взглядом, будто разглядывает странное насекомое под стеклом.

- Вы можете отвечать на вопросы?

- Да, - говорю я, чувствуя, как губы растягиваются в усмешке. - Никаких проблем.

Меня выводят в центр зала, где на полу выложен рунный круг. Камни вспыхивают ярким светом, как только я ступаю внутрь.

- Подсудимый, вы маг? - спрашивает судья.

- Нет.

- Вы обязаны говорить правду, - предупреждает он.

- Я и говорю.

Судья хмурится, его пальцы барабанят по столу.

- Может, это сумка, - предлагаю я, кивая на свою вечную спутницу, висящую за спиной.

Судья переводит взгляд на неё, затем на стражу:

- Почему подсудимый с вещами?

- Это артефакт, - бормочет один из стражников. - Проклятый или привязанный договором крови. Их не разлучить.

- Снимите с меня наручники, - говорю я. - Я выброшу сумку из круга, и вы сможете проверить меня снова.

Судья качает головой:

- В этом нет необходимости.

Он делает знак кому-то из служителей, и через мгновение ко мне подкатывают тот же прибор, что я видел при допросе Астры. Вблизи он выглядит ещё более жутко: трубка, идущая от аппарата, оканчивается длинной иглой.

- Это детектор магии, - объясняет судья. - Он не позволит вам накладывать заклинания на членов суда.

Техник - тощий паренёк в очках-консервах и с трясущимися руками - подходит ко мне, игла блестит в его пальцах.

- Вы меняете иглы между тестами? - спрашиваю я.

Техник смеётся:

- Она очень дорогая, из лириума. Сменных у меня нет.

- Хотя бы продезинфицировали её?

Он снова смеётся и всаживает иглу мне в вену.

Боль.

Но не та, что я ожидал.

Словно мне ввели что-то наркотическое - мир на секунду плывёт перед глазами, звуки становятся глухими, как под водой. Прибор жужжит, но не включается. Техник крутит какие-то рычажки, хмурится, бьёт по корпусу ладонью.

- Всё в порядке? - спрашивает судья.

- Прибор не реагирует на подсудимого, - бормочет техник. - Я не могу настроиться на его частоту.

- Значит, он не маг?

Техник пожимает плечами:

- Я не уверен даже, что он... живое существо.

В зале раздаётся шёпот. Судья бьет в колокол, требуя тишины.

- Это к делу не относится. Отключите его от прибора.

Иглу выдёргивают, и странное ощущение тут же проходит.

Судья берёт со стола пергамент, разворачивает его:

- Расскажите, как и при каких обстоятельствах вы оказались в банке в день ограбления.

- Я проник туда с бандой грабителей, - говорю честно.

- С какой целью?

- Чтобы навести кое-какие справки.

- Какие именно?

- Я искал людей. Коллекционеров.

Судья поднимает бровь:

- Вы знали, что это незаконно?

- Догадывался.

Он кивает, берёт другой лист, зачитывает:

- Обвиняемый признаётся в участии в вооружённом ограблении, сопротивлении аресту, повлёкшем гибель двух и более человек, а также в незаконном ношении и использовании артефактов на территории города.

Пауза.

- Приговор: смертная казнь.

Я киваю.

Разворачиваюсь и иду к выходу.

Стража, слегка ошалевшая от такой реакции, догоняет меня и для порядка подхватывает под руки.

---

Телега скрипит, подпрыгивая на булыжниках. Я сижу в клетке, прикованный к прутьям толстыми наручниками. Где-то потерялся шлем, он мне нравился, хорошо защищал от местного палящего солнца. Волосы слиплись от пота, а солёный ветер с моря бьёт в лицо, смешиваясь с пылью дороги.

Старый город - это гнилые зубы, торчащие в небо. Один из стражников сказал, что вся столица из него выросла. Выросла и забыла. Кривые дома с облупившейся штукатуркой, балконы, готовые рухнуть под тяжестью горшков с увядшими цветами. Улицы узкие, как щели между зубами, и так же забиты грязью. Жители копошатся в тени - торговцы с тухлой рыбой, нищие с пустыми глазами, женщины в выцветших платьях, выкрикивающие цены проходящим морякам. Всё пахнет солью, рыбой и чем-то сладковато-гнилым - то ли испорченные фрукты, то ли незахороненные трупы.

Лошади фыркают, телега въезжает в портовый пригород. Здесь ещё хуже. Дома срослись друг с другом, как больные органы, крыши покрыты плесенью и птичьим помётом. Над дверями кабаков болтаются вывески с похабными картинками, из-за ставней доносятся пьяные крики и визги. Где-то в переулке дерутся - звон разбитых бутылок, матерная брань, потом глухой удар и тишина.

А потом - порт.

Вдали, в туманной дымке, виден черный остров с отвесными берегами. Жуткий и уродливый с несколькими одинокими башнями, поднимающимися над волнами.

Ветра тут больше – а значит вони меньше. Он рвёт паруса кораблей, застрявших в грязной воде, качает прогнившие причалы. Вода чёрная, маслянистая, с плавающим мусором и дохлыми крысами. Рыбаки чинят сети, их пальцы шустро двигаются, будто плетут паутину для очередной жертвы.

И над всем этим - утёс.

Тюрьма.

Она врезана в скалу, как клык в десну. Высокие стены из тёмного камня, покрытые мхом и ржавыми цепями. По углам - башни с узкими бойницами, где мелькают тени часовых. Ворота - чёрные, с шипами, будто пасть, готовая сомкнуться на каждом, кто осмелится войти.

Телега подъезжает к подножию утёса. Дорога идёт вверх, вырубленная в скале, узкая и скользкая от вечной сырости. Лошади напрягаются, копыта скребут камень. Я смотрю вверх - там, за стенами, маячит силуэт виселицы. Пустой. Пока.

- Держись, сволочь, - хрипит один из конвоиров, тыча в меня древком алебарды. - Скоро будешь любоваться видом с высоты.

Телега въезжает в тень высоких стен. Ворота скрипят, открываясь, и нас проглатывает темнота.

Тюремная камера пахнет сыростью, потом и чем-то кислым - будто здесь годами выливали прокисшее вино на каменный пол. Стены покрыты плесенью, а в углу плещется лужа, оставленная протекающей трубой.

Я вхожу, оглядываюсь по сторонам, пробегая по лицам сидящих. Ни одного знакомого - хотя нет, вижу парочку. Астра и Красавчик - этих ни с кем не спутаешь. Хмурятся и демонстративно уходят на другую сторону камеры, когда я сажусь в угол, неподалеку от них. Кроме них одни чужаки. Ни парня с кожей слона, ни тех, с кем сидели на одной скамье в суде. Меня, судя по всему, засунули в камеру к магам. Смешно, ведь колдовать я точно не умею. Камера каменная, но внутри её клетка, в ней мы и сидим. До стен не дотянуться сквозь прутья, как и до хрустальных шаров, висящих под потолком по периметру. Какие-то датчики, а может камеры наблюдения - кто их разберет.

Я сижу на деревянной лавке, прислонившись спиной к холодным прутьям, и разглядываю графики курса валют. В камере кандалы сняли и теперь ничто не мешает возиться с сумкой. Бумага слегка помята, но цифры и линии всё ещё чёткие. Те самые, что нарисовала Астра, пока я ездил кругами, выискивая дорогу к восточным воротам.

Курс скачет вверх-вниз, как мячик, подпрыгивающий по ступенькам. Я вожу пальцем по линиям, пытаясь понять логику. Покупать на спаде, продавать на подъёме - кажется так говорят. Звучит просто. Но как понять, где настоящий пик? Может, стоит подождать, пока курс не взлетит до небес? Или продавать при первом же скачке, пока не просело обратно?

Я никогда не торговал на бирже. В армии нас учили стрелять, взрывать и выживать, а не играть в цифры. Но если уж я застрял в этом мире, придётся разобраться.

Достаю телефон, пишу заявку:

«Учебник по биржевой торговле для начинающих, что-нибудь, чтобы даже дебил понял»

Сумка жужжит, выдавая толстую книгу в мягкой обложке. “Трейдинг для чайников”. На обложке - улыбающийся дядька в галстуке, который явно знает что-то, чего не знаю я.

Только открываю первую страницу, как слышу шарканье. Напротив садится старичок - щуплый, с седой бородкой и глазами, будто выцветшими от времени. Его пальцы, тонкие и узловатые, как корни старого дерева, перебирают край моей книги. Вежливо, но уверенно, отталкиваю старого хрыча в сторону.

- Простите. Что это за фолиант? - спрашивает он, снова присаживаясь и наклоняясь ближе.

- Учебник. О торговле.

Старик хмыкает, тычет пальцем в текст.

- На каком языке написано? Никогда такого не видел.

Я прикрываю книгу, изучаю его.

- А ты много языков знаешь?

- Не меньше сотни, - отвечает он, и в его голосе звучит гордость. - Был архивариусом в университетской библиотеке, нашей, столичной.

- И как такой учёный мужик в тюрьме оказался?

Старик вздыхает, потирает переносицу.

- Внучка заболела. Чёрной лихорадкой. Лекарства дорогие, а я… использовал запрещённые техники. Создал зелье сам.

- И за это смертная казнь?

- Нет, - качает головой старик. - Мне дали пять лет. Жена говорит, что, наверное, на Ледяную Геенну отправят.

- Ледяную Геенну? Никогда не слышал.

- Это плавучая тюрьма, для таких как мы, - безучастно вздыхает старик.

- Таких как мы?

- Магов-изгоев, тех, кто не подчиняется правилам.

Я киваю, возвращаюсь к книге.

- А вас за что? - не унимается он.

- Хотел курсы валют просчитать. Ввязался в ограбление банка по глупости.

Старик прищуривается.

- И как вы их просчитывали?

- Мне маг один прогноз выдал. На две недели вперёд. Большой специалист в магии прогнозирования и вероятностей. Тоже из университета вашего. Декан. Голова. Глыба.

Лицо старика вдруг становится серьёзным. Он отодвигается, будто я только что признался в чём-то ужасном.

- Магические вероятности - это не про предсказания, молодой человек.

- Как это?

- Эта наука изучает потоки маны. Силу заклинаний. Вам могут сказать какое заклинание и в какое время лучше сработает - а какое хуже. Цены на рынке так не предугадать. Все цены гильдия банкиров сама назначает. Они заведуют по торговле здесь, на континенте, и на островах. Цену на следующий день они вам предскажут - но только потому, что сами её назавтра и назначат.

Я замираю, чувствуя, как в животе холодеет.

- То есть… меня обманули?

- Вероятнее всего - да.

Я резко поворачиваюсь к другому концу камеры. Астра сидит там, склонившись к Красавчику, что-то шепчет. На её лице - лёгкая улыбка.

- Вот же !@#$%… - я сжимаю кулаки.

Графики сминаются в комок и летят обратно в сумку. Туда же - учебник.

- Всегда знал, что это обман, - бормочу я.

- Если связей в Гильдии нет - от торговли одни убытки, - понимающе кивает старик, - У меня племянник на этом прогорел.

Старик смотрит на меня с сочувствием, но тут раздаётся лязг замков. Дверь камеры скрипит, и на пороге появляется тюремщик - здоровенный детина с лицом, напоминающим пережаренный бифштекс.

- Кречет, или как там тебя, - хрипит он. - К тебе посетитель.

Я медленно поднимаюсь. Кто, чёрт возьми, мог прийти ко мне в тюрьму?

- Кто? - спрашиваю.

Тюремщик пожимает плечами.

- Откуда мне-то знать.

Он сдвигает решетку, пропуская меня в крошечную клетку - переходное пространство между внутренним и наружным помещением камеры. Запирает меня в ней. затем отворяет наружную, отступает, пропуская меня в коридор. Я иду, чувствуя, как сумка на плече жужжит, будто предупреждая об опасности.

Кто бы это ни был - вряд ли он принёс хорошие новости.