35 килограммов

Глава 14

Кровь сочится сквозь бинт, пропитывая пальцы. Я иду, спотыкаясь, за красными, но ноги подкашиваются, будто кто-то невидимый режет поджилки. До их лагеря - отмеченного красными флажками - рукой подать, но каждый шаг даётся с трудом. В глазах темнеет, в ушах звенит. Я отстаю, теряюсь в проклятом лабиринте коридоров.

Чёрт. Я ведь потерял совсем не так много крови. Откуда эта проклятая слабость?

Физраствор. Капельница.

Я падаю у стены, сползаю по ней, как мешок с костями. Спина ударяется о камень, но боль где-то далеко, за слоем ваты. Достаю телефон, пальцы дрожат, но набираю заявку:

«Капельница, физраствор, 500 мл»

Сумка жужжит, выдавая прозрачный мешок с трубкой и иглой, банку с жидкостью. Руки сами знают, что делать - переливать, подключать, втыкать иглу в вену. Достаю нож, прикалываю мешок к стене повыше. Но мир плывёт, края зрения сужаются, как диафрагма объектива. Пытаюсь приподняться на локте и проваливаюсь в пустоту.

Тьма.

- Эй! Эй, ты живой?

Голос. Высокий, мальчишеский. Я открываю глаза - передо мной Малыш, его грязное личико искажено беспокойством.

- Тебе нужно к целителю, - торопливо говорит он. - Я приведу Амброзия.

Хватаю его за рукав.

- Нет. Магия на меня не действует.

Малыш морщится:

- Тогда ты сдохнешь.

- Жабье вино, - выдыхаю я. – Сможешь достать?

- Не видел такого. Но старик Мика варит зелья. Могу спросить.

Кивок. Снова провал в темноту.

Темнота кажется живой. Шепоты, чьи-то шаги, легкие касания. Я здесь не один. Кто-то будто бы пытается заговорить, хочет сказать что-то важное, но не может подобрать слов. Просто стоит неподалеку во тьме непроглядного безмолвия, смотрит на меня.

Когда возвращаюсь из забытья, Малыш всё тут. Его глаза - как две чёрные пуговицы - сверкают в полумраке.

- Ты так и стоял здесь? Какого… Я думал ты шустрый.

- Старик жадный. Ему нужно заплатить вперед. Что у тебя есть?

- Что он любит?

Малыш пожимает плечами:

- Всё, что горит.

Достаю телефон. На этот раз заказываю:

«Медицинский спирт, 1 литр»

Выставляю таймер исчезновения на максимум – пусть пользуется. Сумка выдаёт бутыль с прозрачной жидкостью. Протягиваю Малышу:

- Жабье вино. Не забудь.

Тьма.

---

Запах бьёт в нос, как кувалда, вырывая меня из ледяной вечности, прочь от молчаливого незнакомца. Гниль, химия, что-то сладковато-мёртвое. Я задыхаюсь, открываю глаза - передо мной бутыль с мутной зеленоватой жидкостью. Малыш держит её у моего лица, сам зажав нос пальцами.

- Старик сказал, что это яд, - бурчит он.

Хватаю бутыль, припадаю к горлышку. Первый глоток - и меня выворачивает от знакомого вкуса, но я сжимаю зубы, глотаю снова. Жар растекается по жилам, как расплавленный свинец. Второй глоток. Третий. Тело оживает, боль отступает, будто кто-то выкрутил регулятор громкости.

- Мне он не навредит, - хриплю я, вытирая рот.

Малыш смотрит на меня с отвращением, будто я только что съел живую крысу. Допиваю половину, закупориваю бутыль, прячу в сумку. Поднимаюсь - шатаюсь, но стою.

- Спасибо.

Набираю новую заявку в телефоне. Достаю пригоршню конфет - ярких, блестящих, из моего мира. Малыш хватает одну, разглядывает, как инопланетный артефакт, разрывает обертку потом осторожно кладёт в рот. Его глаза округляются.

- Это... сладкое!

- Держи остальные.

Он запихивает конфеты в карманы, кивает и убегает.

---

Лагерь «Грязных Ртов» - это не просто несколько залов, а целая крепость внутри корабля. Широкие арки проходов забиты досками, оставляя для входа и выхода лишь узкие кривые лазы. Красные флаги с чёрными символами (что-то среднее между рунами и похабными рисунками) висят на стенах. Охрана у входа - двое здоровяков с топорами вместо рук - кивает мне:

- Хорошо дрался.

Внутри - полумрак и запах пота, металла и сырости. Щуплый паренёк с бегающими глазами - одет опрятно, зашнурован, завязан, вот только ног нет, вместо них - два металлических протеза. Но гнутся и двигаются, как часть его тела. Он подскакивает на своих пружинах и хлопает по плечу:

- Я - Лис. Командир отряда новичков. Ты будешь у меня, пока не выучим.

- Знал я одного Лиса в столице. Вы с ним не родственники?

- Как он выглядит? - спрашивает парень.

- Вот такого примерно роста, рыжий, с лисьей мордой.

- Терианец что ли? Не, не думаю. У нас в семье таких нет.

Он торопливо ведёт меня по коридору, говоря без остановки. Голова у меня всё ещё набита ватой - улавливаю едва ли каждое третье слово:

- Церемония скоро начнётся. Ты опоздал. Странно - тут совсем не далеко. Заблудился по дороге? Это бывает, новичку на корабле заблудиться легко. Я сам заблудился, когда попал сюда. Три дня не мог дорогу назад найти.

Казарма новичков - длинное помещение, заставленное трехъярусными койками. Они больше похожи на склепы, чем на спальные места: узкие, с ржавыми прутьями вместо спинок, матрасы - пропитанные потом тряпки, подушки - свёрнутые куртки. Стены испещрены надписями и рисунками, сделанными краской или выскобленными ножом. В центре композиции изображение голой женщины в призывной позе, явно нарисованное по памяти, а не с натуры.

Лис показывает на одну из коек:

- Твоя. Сундук под ней - для вещей.

Сундук - ящик из грубых досок, с выцарапанной на крышке пентаграммой.

- Устраивайся. Как услышишь барабаны - выходи на плац.

Он уходит. Я осматриваю «койку» - сидеть на ней можно только согнувшись, лежать - прижав колени к груди.

Барабаны гремят сразу, как только дверь закрывается за Лисом. Ритм резкий, боевой.

Я выхожу.

Плац - центр лагеря. Полукруг из людей в красных повязках, в центре - старик в багровых одеждах. Его лицо - как высохшая груша, глаза - две щелочки в складках кожи. Рядом - котелок с кипящей жидкостью, густой, как смола.

Старик помешивает её костяной ложкой, бормоча что-то под нос.

Лис толкает меня вперёд:

- Новый. Кречет.

Старик поднимает глаза. Его голос - как скрип ржавых петель:

- Ты убил сегодня.

- Да.

- Почему?

- Он хотел забрать то, что принадлежит мне.

Старик хмыкает, зачерпывает ложку жидкости из котелка.

- Пей.

- Что это?

- Отвар истины.

Я беру ложку. Жидкость пахнет кровью и медью.

- За вас?

- За нас.

Глоток.

Отвар обжигает горло, но не так, как я ожидал. Вместо прогорклой гнили - лёгкая горечь, почти приятная, с травяным послевкусием. Я морщусь, но не от отвращения, а от неожиданности. После жабьего вина, которое оставляет во рту вкус разложившейся болотной тины, это почти деликатес.

Старик и остальные смотрят на меня, не моргая. Их глаза - десятки пар зрачков, суженных в полумраке - сверлят моё лицо, будто ждут, что оно сейчас треснет по швам.

- Ну что, - спрашиваю я, потирая живот, - должно было случиться что-то эпичное? Взрыв? Превращение в жабу?

Старик медленно качает головой.

- Отвар выберет ту часть тебя, которой ты меньше всего пользуешься. Ту, что не нужна тебе для выживания. А корабль заберет её.

Мозг обрабатывает эту информацию доли секунды.

- Погоди-ка…

Часть меня. Я оглядываюсь.

Лис - без обеих ног. Охранник у входа - без глаза. Другой - с протезом вместо правой кисти. Даже сам старик, сидящий перед котлом, - его левая нога заканчивается на середине бедра, дальше она будто бы сделана из дерева.

Комок встаёт у меня в горле.

- Эй, а предупредить нельзя было?! - вырывается у меня, но голос срывается в кашель.

Капля отвара, застрявшая в дыхательном горле, словно раскалённая игла, впивается в слизистую. Я бью себя в грудь, пытаясь выкашлять её, но ничего не помогает. Вместо этого внутри разливается жар - сначала лёгкое покалывание, потом волна судорог, сжимающая рёбра.

Пальцы немеют. Кончики - сначала холодные, как лёд, потом будто исчезают вовсе. Я смотрю на руки: они целы, но не слушаются, будто чужие. Темнота наползает с краёв зрения, как чёрные щупальца.

- Да что... - пытаюсь сказать я, но язык уже деревянный.

Ноги подкашиваются. Я падаю вперёд, но старик ловко отодвигает котёл, и я грохаюсь лицом в каменный пол.

Тьма.

Молчаливый незнакомец в ледяной тьме огорченно вздыхает, но молчит.

Ни сна, ни мыслей. Только пустота, густая, как смола, и в ней - обрывки воспоминаний, всплывающие, как пузыри в болоте.

Как я здесь оказался?

Прогулка от банка до своего дома с кучей денег в неприметной авоське. Удар по голове, после которого я и оказался в этом проклятом мире.

Новое рождение в куче мусора. Погоня за воришкой. Тот самый переулок, вонь гниющих отбросов, тень, мелькнувшая за углом. Погоня и поимка его, благодаря чему я остался с сумкой на плече, которая, похоже, знала меня куда лучше, чем я сам. Даром, или проклятием, от которого я пока не знал как избавиться - а самое главное, хочу ли я этого.

Таверна.

«Красный Петух». Хозяин - толстяк с лицом, напоминающим испорченный пирог. Незабудка - девка с пустым холодным взглядом и руками, знающими своё дело. Я не смог заплатить за ужин, но вместо того, чтобы вышвырнуть меня в сточную канаву, они накормили и дали работу. А через день я нашел их обгоревшие трупы.

Я поклялся отомстить.

Банда Гарры.

Я вступил в их ряды, думая, что это они устроили пожар. Хотел найти виновников, поквитаться, подставить. Но чем дольше я был среди них, тем больше сомневался. Красавчик, парень со слоновьей кожей, Гарра, даже Лис, едва меня не подстреливший - они были преступниками, да, но не мясниками. Поджигать беззащитных людей - не их стиль.

Но если не они... то кто? Гарра знает того, кто может ответить. Но Гарра сбежал и прячется черт знает где.

Астра.

Девчонка, которая притворяется парнем. Которая начертила мне графики курса валют, обещая золотые горы. Которая, как оказалось, была дочерью владельца банка - того самого, что мы ограбили.

И сундук.

Тот самый, что сейчас у Гарры. Тот самый, за которым охотится граф Морвен.

Что внутри? Деньги? Что-то ещё более ценное.

Что может быть ценнее денег?

Ответ приходит мгновенно: моя сумка. Артефакт, который спасал мне жизнь снова и снова. Который давал всё, что я просил - оружие, еду, лекарства.

Значит, в сундуке что-то подобное. Или даже помощнее. Что-то, ради чего Астра пошла на ограбление собственного отца. Что-то, за что граф готов заплатить целое состояние.

Свет.

Резкий, белый, бьющий в глаза, как удар ножа. Я зажмуриваюсь, но кто-то грубо оттягивает мне веки.

- Ты рано проснулся, - говорит мужской голос.

Передо мной - человек в грязном халате, лицо скрыто тряпкой, повязанной на манер хирургической маски из под которой торчит дымящая самокрутка в длинном мундштуке. В руках - инструмент, напоминающий щипцы с заострёнными концами.

Я пытаюсь пошевелиться, но тело не слушается. Только кашель - резкий, рвущий, и в лицо «хирургу» летят брызги крови.

- Сестра! - кричит он, не отрываясь от работы.

Женщина в таком же грязном халате наклоняется ко мне, прижимает к моему лицу маску. Оттуда вырывается струя газа - душистого, с оттенком гнили.

Я дёргаюсь, пытаюсь вырваться, но руки и ноги не слушаются, точно они не мои. Лёгкие наполняются сладким ядом, сознание уплывает.

Последнее, что я вижу - «хирург», поднимающий что-то блестящее.

Что-то, похожее на окровавленную дрель.

Тьма.

На этот раз - безмолвная.

Я просыпаюсь.

Снова тьма, но теперь осязаемая. В ней есть цвет и глубина. И очертание предметов. Теснота. Деревянные прутья койки впиваются в спину, как рёбра скелета. Голова гудит, будто в неё вбили гвоздь. Я пытаюсь пошевелиться, но тело не слушается - мышцы онемели, будто кто-то выключил их на время сна.

Что случилось?

Память возвращается обрывками. Бой. Дуэль. Рана на шее. Поиски лекарства. Старик с его проклятым зельем.

"Отвар выберет ту часть тела, которой ты меньше всего пользуешься."

Я резко сажусь, ударяясь головой о верхний ярус. !@#$. Руки дрожат, когда я начинаю ощупывать себя. Голова - цела. Лицо - на месте. Пальцы, руки, ноги. В ужасе сую руку в штаны, но тут же успокаиваюсь - всё, кажется, там, где и должно быть. Но всё равно кажется, что-то не так.

Я кладу ладонь на грудь. Чешется.

И замираю.

Под рукой - неровная, холодная поверхность. Металл.

Сердце бешено колотится, но его удары звучат... иначе. Глухо, механически, словно внутри меня работает крошечная паровая машина. Удары не парные, а одиночные, частые.

Я расстёгиваю рубаху.

В груди, прямо между рёбрами, вмонтирована металлическая пластина. Она прикрывает... что-то. Я стучу по ней костяшками пальцев - звук глухой, будто под пластиной пустота.

Что они со мной сделали?

Я вываливаюсь из койки, едва не падаю на пол. Ноги подкашиваются, но я цепляюсь за соседнюю кровать, удерживая равновесие. Казарма пуста - все либо на тренировках, либо на заданиях.

Выхожу в зал.

Плац, где проходила церемония, теперь пуст. Лишь пара красных повязок копошится у дальнего входа, что-то чиня. Старика нигде нет.

Где этот проклятый хрыч? Найду и убью.

Я осматриваюсь, замечаю в стороне дверь с красным крестом, нарисованной прямо на ржавом металле. Медицинский блок.

У входа курят двое - мужчина и девушка в грязных халатах, забрызганных кровью. Хирург и медсестра.

Я иду к ним.

Хирург замечает меня первым, машет рукой, ухмыляется:

- О, наш железный человек очнулся!

Я хватаю его за ворот халата, прижимаю к стене.

- Что ты со мной сделал?

Он не сопротивляется, лишь поднимает руки в знак мира. Медсестра тут же вступается:

- Он спас тебя, идиот! Без операции ты бы сдох!

Я сжимаю зубы, но отпускаю его. Отступаю на шаг, стараясь успокоить дыхание.

- Объясни.

Хирург поправляет халат, вытирает ладонью пот со лба.

- Ты помнишь церемонию?

- Помню.

- Тебе поплохело сразу, как ты выпил отвар. Но дело не в нём. Вернее, не совсем. - Он качает головой. - У тебя отказало сердце.

- От отвара?

- Нет. Отвар пьют, чтобы погрузиться в транс. А твоё сердце… Оно просто... перестало биться. Запустить не получилось. А когда я вскрыл грудную клетку, обнаружил, что оно и сосуды вокруг проросли болотными грибами.

Я морщусь.

- Какими ещё !@#$% грибами?

- Фиолетовыми. На длинных ножках, с ажурными шляпками. Красивые, надо сказать.

Медсестра фыркает.

- Хочу посмотреть на твоё лицо, когда мы тебе их покажем.

- Покажете?

Хирург кивает, отбрасывает окурок, заходит в лазарет. Через минуту возвращается с огромной стеклянной банкой, заполненной мутной жидкостью. Внутри - моё сердце.

Оно действительно покрыто грибами.

Фиолетовые нити опутывают его, как паутина, а из мышечной ткани торчат тонкие ножки с крошечными шляпками.

И это сердце бьётся.

- !@#$%^ !@#... - вырывается у меня.

- Да уж, - соглашается хирург. - Такое бывает только при сильнейших отравлениях некоторыми экзотическими ядами. Я о таком только в книгах читал, вживую впервые вижу… Принимал в последнее время что-нибудь подозрительное?

- Жабье вино?

- Вполне.

- Но я пил его раньше. Ничего подобного не было.

- И много пил?

- Бутыль.

Глаза хирурга округляются.

- Целую?

- Ну, не за раз, конечно.

Он хватается за голову.

- Ты что, сумасшедший? Это же яд! Есть более гуманные способы свести счеты с жизнью.

- Для меня - нет. Оно меня лечит.

- Лечит? - Он смеётся. - Оно разъедает потроха изнутри! Вызывает неконтролируемые мутации. Ты знаешь, что людоящеры раньше были людьми?

- Обычная магия на меня не действует, док.

Он хмыкает.

- Это я заметил, когда мы откачать тебя пытались.

Он оглядывается по сторонам и закусывает зубами новую самокрутку.

- Вообще, у нас в лагере магия запрещена. Но я пользуюсь иногда ей, когда работаю с пациентами - упрощает жизнь мне, удлиняет жизнь вам. Только это строго между нами, понял?

- Ага, - я киваю.

Хирург задумывается.

- Значит, ты... особенный.

- Как видишь.

- Можно я возьму тебя под наблюдение? Проведу пару экспериментов? - он смотрит на меня с интересом, - Такие случаи как твой не единичны, но я впервые встречаю такой сильный, всеобъемлющий иммунитет.

- Нет.

Он вздыхает, но не настаивает.

- Ладно. Возвращаемся к твоему случаю. Старое сердце восстановить было нельзя. Оно бьется, но кровь не качает – заросло изнутри мышечной тканью. Пришлось вставить механическое. Повезло, что у меня как раз было новое.

Я снова касаюсь пластины на груди.

- И оно... работает?

- Как часы.

- Это магия?

- Не совсем. - Хирург обменивается взглядом с медсестрой. - Это наследие Старых Богов.

- Кого?

- Тех, кто правил до Новых. Те, кто создал этот корабль, например. - Он понижает голос. - Мы, Грязные Рты, верим в них. Они бежали, разбитые новыми богами, но не бросили нас. Они всё ещё помогают тем, кто в них верит. Их чудеса - вот что держит нас в живых. Когда-нибудь эти чудеса спасут наш мир.

Я молчу, переваривая информацию.

- Значит, я теперь... механизм?

- Частично.

- Нужно ли его обслуживать? Смазывать?

- Пока нет. Если повредишь в драке – приходи. Посмотрим - починим.

Я киваю.

- Спасибо.

- Не за что. - Хирург ухмыляется. - Кстати, можешь называть меня Виктор.

- Кречет.

- Знаю.

Я достаю телефон, пишу заявку:

«Сигареты, крепкие, 1 блок, неделя хранения»

Сумка выдаёт коробку. Протягиваю Виктору.

- Это не ржавый лист, но тоже неплохо.

Он берёт, нюхает, удивлённо поднимает бровь.

- Спасибо.

Разворачиваюсь, иду обратно в казарму.

- Эй, новичок! - окликает меня голос.

Оборачиваюсь. Лис - тот самый щуплый командир - машет рукой.

- Тренировка уже началась. Ты опоздал.

- Я только что очнулся после операции.

- А у меня ног нет. Идём.

Я вздыхаю, но следую за ним.

Впереди - новый этап.

С новым сердцем.

И новыми вопросами.