Барон фон дер Зайцев

Глава 14

Событие сороковое

Отличный пойменный луг между рекой и сосновым бором они прошли быстро, не очень широкая полоска травы человеку по пояс пыталась их задержать и запутать вьюнками разными, но мальчишки уже протоптали в траве тропинку и теперь можно было идти нормальным шагом, не разгребая траву, как воду, перед собой, и не выдёргивая ноги из прочных, как проволока, стеблей вьюна.

На опушке Иоганн остановился. Показалось, что наткнулся на опята. Растёт кучка грибов ножками срослись. Опята — опятами. Есть же луговые. Но колечек на грибах не оказалось и сорванные грибки прямо на глазах стали синеть. Не, опята точно не синеют, это не красноголовики. Что-то ворохнулось в голове Ивана Фёдоровича, но не удержалось, отбросив грибки, он пошёл дальше за нетерпеливо приплясывающей уже среди сосен Герды, да и пацаны канючили, мол, пошли быстрее, к ужину домой вернуться надо.

В лесу тоже были грибы. Не так чтобы ковром, но то тут, то там шапки белых грибов выглядывали из невысокой здесь травы. Как настоящий грибник с пятидесятилетним стажем Иван Фёдорович остановился, но Герда не выдержала и прикрикнула него.

— Пошли быстрее, чего встал⁈ — решив собрать грибы на обратном пути, Иоганн пошёл на запах моря. Нда, вот интересно, три дня прошло с прошлого его посещения берега, а запах гниющей рыбы и тухлых яиц, как стоял, так и стоит, а может и ещё сильнее стал. Чего уж, могли бы и перегнить за эти солнечные и тёплые дни.

Подходящую кучку сухих совершенно, ломких, водорослей нашли быстро. Она как специально высилась среди песка чуть в стороне от общих наслоений. Герда тут же защёлкала огнивом прямо над кучей, но искры не стали воспламенять порождения моря. Стихии разные. Пришлось насобирать упавшие сосновые ветки с сухими иголками, добавить распушённых прошлогодних шишек и немного сухой травы. Вот этот корм искрам понравился и вскоре костерок весело потрескивал на песке невдалеке от выбранной кучи водорослей. Иоганн сам зачерпнул приличную охапку водорослей и взгромоздил на костер, тот задымил и погас.

Пришлось с начала начинать. На этот раз и костёр развели больше и водорослей стали поменьше кидать. Пошло дело. За час примерно они приличную эту кучу вчетвером пережгли. Метра четыре квадратных основание кучи и около полуметра в высоту. Считаем два куба. Должно было по расчётам Иоганна получиться полкуба золы. Не получилось. Раза в два меньше. Иоганн в, принесённое с собой, ведро деревянное сначала воды налил, потом вылил и набрал себе золы сверху на опыты. Зола горячая, а ведро вещь не дешёвая и нужная.

Получать жир всякими хитрыми способами Иоганн не стал. На утро он упросил бабку Лукерью отлить ему кружку масла льняного и выпросил старенький небольшой медный котел. Мобилизовав эту же парочку пацанов, ну и куда без рыжей бестии, они запалили за стеной замка костёр, и когда вода вскипела, Иоганн стал потихоньку всыпать туда золу и всё время помешивал.

— Дай мне палку! — потребовала Герда.

Ну, а чего, разделение труда. Он сыпет золу, Герда мешает, а пацаны собирают в лесу упавшие веточки и шишки и поддерживают костёр в надлежащем тонусе. Когда зола кончилась, и ставшая густой и серой вода забулькала, Иоганн вылил туда масло.

— Мешай, не ленись, — рыжая видимо устала уже и еле шевелила палкой, — Или мне дай.

— Нет! — встрепенувшись девочка закрутила своим орудием в ускоренном режиме. Капли получившегося раствора стали разлетаться и одна попала на руку самой Герде. Та взвизгнула и бросила палку.

— В воду срочно! — схватил её барончик и потащил к притоку Аа. Промыли, но волдырь образовался уже.

— Жжет, — стала дуть на руку рыжая бестия.

— Ещё бы — горячая щелочь. Все правила Техники безопасности нарушили. А если бы в глаз? Осталась бы без глаза.

Приложив подорожник, вернулись к костру. Процесс уже завершился. Сверху плавал бесформенный комок мыла. Иоганн подхватил его приготовленной заранее деревянной поварёшкой и бумкнул в сколоченную Игнациусом их обрезков досок деревянную формочку.

— Остынет и получится кусок мыла.

— А сколько он будет стоить? — пацан, что постарше — Емеля, осторожно потыкал в густую субстанцию веточкой.

Где-то читал Иван Фёдорович, что когда через век примерно мыло появится в Англии, то будет стоить три — четыре пенса за кусок. То есть, три — четыре куска — шиллинг. Шиллинг — это восемь — девять грамм серебра. Но это в Англии, здесь шиллинг весит чуть больше грамма. Пусть даже два. Получается, что… Эх, калькулятора нет.

— Около двух шиллингов… Наверное.

— Два шиллинга вот за это? — Герда забыла про руку, да и оба пацана склонились над формочкой. Для них просто огромные деньги. Емеля даже прутик отдёрнул, ещё поцарапает.

— Нужно сделать несколько кусков и попробовать продать в Риге. Сейчас мыло только жидкое продают и им мыться невозможно, сильно кусачее.

Иоганн уже испробовал. У мачехи был кувшин с жидким поташным мылом. Парень себе на ладошку налил и пока дошёл до рукомойника нового у него ладонь жечь начало, а потом красное пятно осталось. Да и сейчас ещё не прошло, хоть это было три дня назад. Настоящий химический ожог, как сейчас Герда заработала. Таким мылом можно только одежду стирать или по чуть-чуть добавлять в ванну.

— Вы никому не говорите. Пусть нашей тайной будет. А то все захотят мыло делать и останемся без денег. Могила!

— Могила, — сипящим щепотям выдали пацаны и пацанка.

(Лучшим мылом считалось кастильское. Оно продавалось в брикетах и стоило 4 пенса за брусок. Более дешевое — местного английского производство. Оно было белым, серым и черным, использовалось как наше хозяйственное, но было при этом жидким. Да, в Средние века было привычное нам жидкое мыло. Вот только мыть руки таким мылом было нельзя. Они быстро покрывались волдырями, и кожа трескалась. Бочка такого мыла в 13 веке стоила 13 шиллингов 4 пенса).

Событие сорок первое

Обидно, наверное. Да и неожиданно. Хотя. Нет, всё равно обидно. Ещё и двух недель не прошло с того момента, как им сообщили о гибели отца и мужа, соответственно фрайфрау Марии, а Иоганн уже застукал её обжимающуюся с Киселём. Точнее, это он её лапал за титьки, но ведь мачеха не сильно трепыхалась. Маммолог, блин, нашёлся. Мастопатолог.

Иоганн решил ещё раз в сундук к батяньке в его спальне заглянуть. Он в первый раз, когда деньги искал, не додумался до простой вещи, проверить, а нет ли в сундуке двойного дна или стенки там. Смотрелась эта мебель солидно. Эдак более полутора метров в длину, метр в ширину и метр примерно в высоту. Крышка была не покатой, как обычно сундуки изображают, а плоской. Иоганн вполне бы на таком и спать мог. Уместился бы. Утречком, умывшись и поменяв паклю в носу, барончик поднялся на третий этаж донжона. Никого там быть не должно. Через десять минут примерно Лукерья должна завтрак подать, и по заведённому обычаю, все заранее приходили в столовую и там беседы беседовали. Отца не стало, но привычка осталась. По крайней мере, обе Марии спускались в обеденный зал как обычно — заранее.

Поднимается, значит, пацан на третий этаж, а там из кабинета отца какие-то звуки непонятные слышатся. Дверей на третьем этаже нет, просто проёмы в стенах. Иоганн добрался по площадке, идущей к бойницам, до кабинета барона Зайцева и один глаз подглядывать сунул. А там Кисель напал на мачеху сзади и обеими загребущими руками её за грудь лапает. А баронесса стоит, запрокинув голову к сводчатому потолку, и задом ворочает, якобы освобождаясь от приставаний. А на самом деле? Не кричит, не зовёт на помощь, даже у своей тёзки девы Марии не просит помощи.

Бардак.

Пришлось ретироваться, не обследовав сундук. На завтраке мачеха, как ни в чём не бывало, расспрашивала управляющего о видах на урожай. Озимых, как объяснил Отто было посеяно не очень много, половина от обычного. Вышел указ ландмейстера четверть земли оставлять под пар. Хольте ругался. А Кисель сообщил дамам, что и менно из-за этого указа и введения трёхполья и начались волнения в Жемайтии, которые и переросли в восстание и теперь войну. Иоганн слушал, не закрывая рот от удивления, оказывается, столько бед на его голову свалилось из-за того, что немцы решили ввести более прогрессивную модель земледелия. Ни о чём подобном он в будущем не слышал. Интересно, а кто до этого додумался? Может какой другой попаданец изгаляется? Так-то при современном способе обработки земли переход на трёхполье и выделение части земли под пар вывод далеко не очевидный.

— А что с урожаем? — немного не доходящим до хозяйского тона поинтересовался Юрген фон Кессельхут.

Рядом с Иоганном сидел Мартин фон Бок — учитель Иоганна, он удержал за руку Отто и поведал окружающим, что обошёл все поля и сделал вывод, что урожай яровых намного меньше будет, чем у них в Эрфурте, в Тюрингии.

Отто Хольте скрипнул зубами и пробурчал, что-то невнятное под нос себе.

— Это же южнее гораздо. Конечно, там лучше урожаи, — решил поддержать своих Иоганн, — но мы два дня назад колёсным плугом полосу одну вспахали и туда навоза наносили и золы из печей. Посмотрим на следующий год.

— Иоганн! Мы за столом, а ты о навозе. Это неприлично, — датчанка прикрыла нос платком, словно до неё запах долетел при упоминании о навозе.

Запах и правда долетел, так он и не улетал. Строить огромную конюшню с наветренной стороны с запада от донжона было глупостью. Особенно если учесть, что окон нет. Летом просто дыры, а зимой вставляют рамы с бычьим пузырём. Так что и конюшней в столовой воняло и стаи мух над завтракающими кружили, норовя откусить от куриной ножки раньше человека, взявшего её с блюда.

Монах расстрига и недоучившийся студент в замке обжился. Ходил на реку купаться, обошёл все поля и леса вокруг, облазил амбары и конюшню, всюду нос свой успел сунуть. Надо отдать должное Мартину, он хорошо учил барончика латыни и греческому. С математикой не задалось. Её Иван Фёдорович точно лучше недоучки знал. Если сильно напрячься он и интегралы с дифференциалами вспомнит и как матрицы считать, а тут простое деление и умножение. При этом нет таблицы умножения или фон Бок её просто не знает, как не знает и правил сокращённого умножения. Но всему этому Иван Фёдорович расстригу учить не собирался. Как он сможет объяснить свои знания? Просто решив несколько детских примеров и задач, он махнул рукой на Мартина, мол, этому меня отец научил, давай не будем тратить время на математику.

Событие сорок второе

— Узнал я, Иоганн, найм рыцаря стоит два шиллинга в день, сержанта — пол шиллинга, а арбалетчика или лучника — четверть шиллинга. Тоже всё это в день. Я не знаю точно, как обстоят теперь у вас дела с деньгами, но даже мне понятно, что такое копье, которое увёл барон с собой, стоит за год больше, чем ваше баронство. Да не просто больше, а в разы больше. Думаю, для охраны замка нанимать если вам кого, то только три — четыре лучника или арбалетчика. Да и то не больше чем на пару месяцев.

Святой отец вернулся только из поездки в Ригу. Не по наследству ездил. Свои дела, что-то с книгами. То ли купить хотел, то ли ему пообещали выдать из епископской библиотеки, темнил, отправляясь в Ригу, их преподобие. Книги он привёз. Целых две. Огромные толстые, обтянутые кожей и с медными уголками, даже с застёжкой медной. Дорогущие должно быть вещи и видно, что очень и очень не новые. Древние. Греческий ещё так себе знал Иоганн, но одна точно «Пятикнижие Моисеево». Моисей он на любом языке Моисей. А πεντάτευχος тоже понятно певта — это пять. А ещё певтатехос созвучно с библиотехос. Вторая книга на латыни. Генезис. Начало. Происхождение? А, так это то же самое. Интересно, зачем святому отцу две одинаковые книги? Сравнивать?

Ладно, его дело. Но хорошо, что добыл, будет на чём языки практиковать. Иоганн сразу удочку закинул, дескать, почитаем?

Преподобный Мартин рожу скукожил. Жадина — говядина.

— Когда перейдёшь в истинную веру.

— Не наоборот. Должен прочитать на языке создателей библии и проникнуться⁈

— Нет, не наоборот. Книги ценные, мне выданы для дела.

Точно. Ясно почему одинаковые. Всё же будет сравнивать переводы с иврита на греческий и латынь. Видимо не простой человек святой отец Мартин.

— А что по наследству и опекунству? — вопрос уже серьёзно стал Иоганна волновать. Вечером он вновь полез к сундуку, а там опять обжимания и уже даже поцелуи. Так и до свадьбы дойдет. А потом Мария родит мальчика.

— Выздоравливает его Высокопреосвященство. Через неделю обещал принять. Я с ним имел короткую беседу. Он мне поручил… Не важно. Через неделю поедем в Ригу.

В этот день, кроме этого, в целом неплохого известия, случилось и два очень даже хороших события. Да, чего уж, просто замечательные события.

Матильда час назад вынула у него из носа паклю, осмотрела, обнюхала, выдала плошку густой коричневой мази и сказала, что заживает, почти зажило и паклю больше совать в ноздри не будет. Иоганн и сам чувствовал, что вкус крови во рту больше не появляется.

— Можно бегать, прыгать, кувыркаться? — решил узнать пределы дозволенного пацан.

— Хрен тебе за воротник, — почти этими словами огрызнулась ведьма, — Крапивой бы тебе по заду. Раньше. Чтоб глупостей не делал. Крапива она знатно бесов изгоняет. Спокойно ходи, ешь, как я тебе и говорила жидкую пищу. И не вздумай на коня забраться. Дай зажить. Месяц мучалась с тобой. Понять не могу почему так долго. Господь видимо наказывает, или воспитывает. Вон, ты почти нормальным стал. Выбил Гришка из тебя дурь, царствие ему небесное.

Шёл по улице Кеммерна Иоганн не с раздутым и забитым носом, а с нормальным шнобилем, всё ещё опухшим немного, и наслаждался обилием запахов и необычным состоянием, что дышать можно носом, а не только ртом. Благодать.

Пришёл к дому старосты, который сопровождал святого отца в Ригу, и сразу с порога с допроса начал под пытками. В смысле поскользнулся на какашке конской и, падая, руками стал махать. Ну и заехал старосте в солнечное сплетение. Тот рядом на землю плюхнулся и мычит. А чего, нефиг какашки разбрасывать. Где немецкий орднунг? Где образцово-показательный порядок и чистота? Какой пример молодёжи староста показывает?

Пришлось раздеваться, закутываться в покрывало и ждать пока жена Георга Гретта постирает одежду его, всю конским навозом изгвазданную, прямо на кучу яблок приземлился спиной. Плюс тоже есть. Куча большая — падение смягчила.

— Продал я весь янтарь, — рядом сидел голый по пояс вояка. Шрамы у него оказывается не только на морде. Весь в шрамах. И на груди два и на спине один и ещё дырка затянутая в боку левом.

— И? — мысль пришла сейчас хорошая в голову Ивана Фёдоровича, даже про янтарь с деньгами на время забыл.

— Георг, а у тебя знакомых нет… Воинов, я бы в замковую стражу парочку взял. Не обязательно целых и здоровых, но и не совсем бесполезных. Поселим в Русской деревне. Там сейчас вдов много образовалось. Денег платить не буду. Нет. За счёт своего хозяйства, как и ратники отца будут жить.

— Поспрашиваю. Один есть. В Риге живёт у брата, дом ему жимайтинцы сожгли вместе с женой и двумя детками. Он чуть не в себе сейчас. Может Матильда вылечит?

— Приводи. Я договорюсь. Если вылечит, то возьму, а нет, так нет. Хуже ему от того точно не будет.

— Привезу. Держи деньги. Тут семнадцать марок и три шиллинга. Свою долю в две марки десять шиллингов я взял уже. Будет ещё янтарь? Весь оружейник обещал забрать.

— Вот, — Иоганн протянул маленький мешочек. Так уборочная. Пацаны помогают родителям. Это Герда инициативу проявила трёх девчонок сгоношила и сам Иоганн с ними собирал.

— Слёзы, — заглянул в мешочек староста.

— Уборка урожая, знаешь же. Вот закончится…

— Ох, не скоро. Обмолот потом. Потом… Да с месяц ещё не разгибая спины. Ну, подождём. А это что в мешке?

— Это твёрдое мыло. Из Кастилии.

— Мыло? Из Кастилии? А откуда оно у тебя? Ты, Иоганн, ограбил купцов, что ли, или корабль на берег бурей выбросило? Дак, нет. И бури не было. Хорошая погода стоит, да и узнал бы я первый.

— Отец с прошлого похода привёз.

— Врёшь. Я с ним же был. И я знаю, как пахнет и выглядит кастильское мыло. Это без печати. И запах странный.

Точно странный. Иван Фёдорович решил поэкспериментировать и золу сначала вскипятил, потом профильтровал рассол через тряпку, выпарил и потом варил в чае копорском из листьев Иван-чая с добавлением смородинного листа. Потому у мыла такой приятный запах смородины. И оно довольно светлое.

— Хуже испанского?

— Какого?

— Ай. Кастильского?

— Не знаю, нужно испытать, но на вид лучше.

— Тут десять кусков. Нужно продать их. С ценою определиться. Пацаны мои из Русского села делают.

— А откуда ты рецепт знаешь? Это страшный секрет! За него легко зарезать могут.