Барон фон дер Зайцев

Глава 6

Событие шестнадцатое

Принятие пищи сейчас происходило так. Сидели они за длинным столом в парадной гостиной замка впятером. Две Марии — мачеха и её компаньонка-родственница датчанка. Потом две их дочери — сестра Василиса и рыжая бестия Герда и прямо крутой весь и сине-зелёно-жёлтый с паклей, торчащей из носа, барончик Иоганн во главе стола. Кухарка главная бабка Лукерья стояла на пороге, а сын плотника Игнациуса Суне, что переводится, как сын, приносил из кухни, что находилась на первом этаже полутораэтажного домика во дворе замка, кушанья и расставлял на столе, а потом, если кто требовал, подливам им в кружки воду из кувшина. Есть в этом действе один нюанс. Воду для кухни брали из реки, уже так себе с гигиеной. Но тут процесс важней. Дед Игорь приносил её вёдрами из реки и выливал в ту самую примерно трёхсотлитровую бочку, в которой умывался, и в которую сморкался, их управляющий Отто Хольте. А потом это все пили!!! Обнаружил этот круговорот воды в природе Иоганн только сегодня в обед. Суне подошёл к бочке и зачерпнул из неё кувшином. Кувшин опять примечательный, тоже из белой глины, так ещё и глазурью снаружи покрыт. Это уже ого-го какая технология. Пора этой белой глиной заняться. Каолин имея можно попытаться… Да много чего, имея знания, можно наворотить. Факультет технологии силикатов Иван Фёдорович не заканчивал, заканчивал стройфак, но производство кирпича проходили, а как делать костяной фарфор знает любой человек, прочитавший хоть одну книгу про попаданцев.

Но это завтра, а вот сегодня ему в кружку Суне плесканул воды из этого самого кувшина. И вон даже сопля управляющего плавает, хотя может и икринка жабы, которую прихватил дед Игорь с реки.

— На это я пойтить никак не могу! — отодвинул Иоганн кружку, — Лукерья, а можно мне чаю.

— Ась? — бабка как стояла прислонённая к стене так от неё и не отслонилась, рукой махнула только останавливая Суне.

— А! Э? Сбитень. Отвар. Компот. О! Взвар! — может чай и известен уже, но только в Китае. Когда ещё португальцы доберутся до Поднебесной. Они ещё только до Африки научились плавать.

— Взвар? Так сварю. Завтра, — кухарка закатила глаза, дескать, ну вот, новая метла, новая блажь, а я-то думала, что бесёнок перебесился.

— Тут сопля плавает. Нельзя ли поставить вторую бочку во дворе, только для кухни. И воду эту через тряпицу чистую наливать.

— Ты, Ванька, совсем с ума сверзился⁈ Муж и эту-то бочку еле успевает наполнять, а две ему и не осилить.

Дед Игорь действительно муж кухарки, и он и водонос, и дроворуб, и дровонос. Правда, надо сказать, что река Аа всего двух десятках метров, а лес… Если из ворот замка выйти, то попадаешь на дорогу в Кеммерн, и дальше она идёт в Ригу, а вот если замок обойти, то попадаешь на большой луг, где всякие коровы с козами и овцами пасутся, а дальше опушка леса с кустами и сам лес. Не так и далеко таскать.

— И бочки нет, та большая одна, а малые мне под огурцы и капусту нужны. Зимою-то как без солений, — продолжала нагнетать бабка Лукерья. Ей можно, до того, как стать кухаркой она была Гришкиной кормилицей. Вот двое их — русских слуг, которые ещё с Суздаля подались бедовать с боярином Зайцем. Практически члены семьи.

А Иоганн не слушал, он очередной прогрессорский проект разрабатывал. Вчерась вечером, но светло ещё было, он обходил замок по кругу, ну просто осмотреться хотел, и вот в кустах у леса росло полно розовых высоких кустов. Это Иван-чай цвёл. А, вроде бы, как раз во время цветения и нужно листья собирать. По крайней мере, жена у Ивана Фёдоровича решила как-то сделать заготовку на зиму этого чая и проштудировала интернет. Все технологии оттуда выудила и Ивану Фёдоровичу поневоле приходилось во всём этот участие принимать. Собирали они как раз в самом начале августа листья. Потом ферментация… Ну там несколькими способами заготавливали. Получался и зелёный чай и чёрный, ну, понятно — коричневый. Технологию ни первую, ни вторую на Руси и здесь в Ливонии не знают. Её украдёт в Китае русский купец. И это будет гораздо позже, через сотни лет.

Почему бы не обеспечить себя чаем на зиму? Во-первых, это вкусно, а во-вторых, чай — это кипячение воды. Понятно, что ещё далеко до холеры, она ещё загнивает где-то в индийских болотах и пока в Европу не попала, но в воде и без холеры всякой всячины хватает. Опять же можно обязать перед кипячением воду для чая фильтровать через ткань, объяснив это технологией, так, баб Лукерья, скусней получится. Вот попробуй. Вкуснее? То-то!

И можно ведь и денежку заработать на этом? Или нельзя? Чтобы чай копорский покупали, нужно чтобы он в моду вошёл, как это стало в реальной истории. Не простое мероприятие с нуля новый товар раскручивать. Это придётся в Риге чайные открывать. И на это нужно о-о-очень много талеров. Помещения, персонал, откаты власть имущим. Кто там в Риге? Фогт? Не, нужно губозакаточную машинку для начала изобрести. Сперва себя на зиму обеспечить. Хотя бы для того, чтобы сопли не пить.

— Герда, мне твоя помощь нужна, — рыжая бестия вздрогнула, словно её со дна колодца призрак окликнул. Чуть на стуле не подпрыгнула. В струнку так точно вытянулась и глаза карие на него вылупила. Призрак замка Моррисвилль заговорил.

— Их? Ик, — проикала через добрую минуту.

— Я, я, натюрлих. Герда, собери всех пацанов, каких сможешь, через час у ворот замка. Будем играть в одну интересную игру. Победителя ждёт приз в один грош, — ударим запрещённым детским трудом по соплям. Э? По соплям в бочке.

Событие семнадцатое

Отдать должное рыжей надо. Иван Фёдорович такого и не ожидал. Она пригнала к воротам целую толпу пацанов. Барончик заготовил, вытребовал, выклянчил у конюха двадцать мешков, а тут толпа человек в тридцать не меньше. Пришлось отсеять самых мелких и ещё раз сходить на конюшню и отбракованные ранее пять мешков дырявых тоже забрать, под осуждающий бу-бу-бу немца.

— Орлы. Адлер (орел по-немецки), — на двух языках пришлось говорить, так как пацаны были не только с Русской деревни, но и с Кеммерна, — вон, видите вдоль леса кусты с красными цветами. Кто первый полный мешок листьев с этих кустов наберёт, тот получит один грош. Кто второй, то вот эту корзину яблок, а кто третий, того Герда покормит горячим хлебом и даст ватрушку с творогом, что бабка Лукерья сейчас печёт. Остальные получат по пфеннигу. Бежать собирать начинаем, как я до трёх досчитаю. Да, стойте! Ещё не всё. Собирать только зелёные листья, сухие и больные не надо. Мешки проверю. Вот теперь всё. Раз, два, три.

Пацаны, толкаясь, бросились к лесу. Грош для победителя, много или мало? Пирожков пяток на рынке купить можно, Курица живая грош стоит. Два — три кило пшеницы сейчас можно купить. Пшеница же раза в полтора, а то и в два дороже ржи. Получается ржи чуть не ведро. Для пацанов грош — это приличные деньги.

Гроши и пфенниги с позапрошлого ещё вечера выменял на один талер Иоганн у управляющего. Целый кошель меди получился. Сейчас, пересчитывая пацанов в ста метрах от себя, Иоганн волноваться стал, а хватит ли пфеннигов, мелких монеток не очень много было.

Не получилось. Дождаться сбора листьев Иван-чая у барончика не получилось. Случилось одновременно три события. И все три ехали всего на двух подводах. Вместе ехали. Две эти телеги с крупными баронскими лошадями Иоганн заметил, как только они из-за поворота в Русскую деревню выехали. А через пять минут они остановились у ворот, где и поджидал пацанов Иван Фёдорович. На первой телеге сидели, переругиваясь плотник Игнациус и управляющий Отто Хольте. На второй возницей был кузнец Гена и рядом, дрыгая ногами сидел тощий нескладный юноша в рясе, из-под которой торчали грязные сапоги, которыми монашек и дрыгал.

— Иоганн…

— Иоганн…

— Иоганн…

Сразу обратились к барончику и управляющий, и плотник, и кузнец, и только монашек, спрыгнув с передка телеги, голосить не стал. Он стоял и спокойно разглядывал Ивана Фёдоровича — ученика.

Вона чё! Это и есть… фон Бок — это-то Иоганн запомнил, а вот как звать? А! Точно. Мартин Лютер, тьфу, Мартин фон Бок — его учитель и монах расстрига, а также недоучившийся студент.

— Иоганн, что ты опять устроил⁈ — рыкнув на плотника с кузнецом, Хольте первым слово взял, указывая на пацанов чего-то орущих у леса. Даже за сто метров галдёж долетал.

— Вам лучше не знать хер Отто.

— Как? — открыл рот управляющий.

— Я шучу. Они собирают листья с кустов. Мне надо.

— Кипрей? Зачем он тебе, опять задумал какую-то пакость, отравить кого решил?

Иоганн открыл было рот, чтобы управляющего немного приструнить, мол, енто прихоть у меня такая баронская, но не успел. Из-за поворота дороги показалось облако мыли из которого намётом выскочило пять всадников. Огромные кони дестриэ под первыми двумя, не только пыль из дороги выбивали, но и дрожь земли вызывали. Ещё бы вес коня под тонну, а отдельные экземпляры и больше весили.

— Барон Отто фон Лаутенберг (Otto von Lauterberg), наконец-то, — прошептал управляющий, но Иоганн услышал. Слово «наконец» ему не понравилось. Выходит, управляющий ждал соседа и по совместительству тестя его отца. Зачем? Сам послал за ним? Опять, таки, зачем?

Рядом с бароном на таком же мощном жеребце в коричневом кафтане с беретом украшенным фазаньим пером гарцевал молодой человек. Доспехов не было, только меч тонкий висел в ножнах на поясе. Подпрыгивал всадник, подпрыгивал меч вместе с ним, пуская зайчики от самоцветов в ножнах и рукояти меча.

Барон Отто фон Лаутенберг на войну не поехал. Не мог поехать. Нету там толку от него. Он — инвалид. Лет пять назад в стычке с восставшими ему попали мечом по пальцам, которые сжимали рукоять его меча. В результате от трёх пальцев остались жалкие огрызки. Всё, больше брать меч правой рукой барон не мог, а левая у него и до того плохо работала. Ранен был в плечо стрелой барон, и стрела попала в кость. Лекари вылечили, но рука в плече стала плохо сгибаться. Однако на коне ездить эти два увечья тестю не мешали.

— А сюда-то он зачем припёрся, знает ведь, что отец со всеми ратниками и сыновьями уехал в Мемель, — прошептал себе под нос Иоганн. Он и в самом деле слышал, как говорил при парне, когда прощался с женой его отец, что отправил весточку старине Отто, о том, что двинулся к Мемелю. Ну, хотя, почему бы барону не навестить дочь по-соседски. Его имение находилось на полпути к Риге. Замка у фон Лаутенберга не было. Так деревянный забор дом окружал.

— Рад видеть тебя, Отто, — спрыгивая с коня, двинулся к управляющему барон. — И тебя рад, Иоганн. Я привез к вам гостя. Это Юрген фон Кессельхут. Он мне дальний родич. Наверное, племянник двоюродного брата. Поживёт пока у вас, да, поживёт, пока нет Теодора. Хоть какая-то защита моей Марии и Базилисе, да и тебе тоже, Иоганн, озорник ты несносный. Иди сюда, дай тебя обнять.

Событие восемнадцатое

Всё же Иоганн о пацанах не забыл. Отдал Герде большую монету грош и двадцать семь, все что были, пфенниги, развёл руками.

— Если не хватит… Да, нет. Точно хватит. Скажи, завтра отдам. Гости прибыли. Ах, да, скажи пацанам, чтобы мешки занесли внутрь крепости и сложили у стены, и пусть завтра… нет, через три дня приходят, у меня для них будет новое испытание.

Рыжая фыркнула. Барончика она явно старшим тут не считала, но, с другой стороны, эти непонятные действия с травой укрепляли её авторитет среди пацанов, почему бы и не сыграть снова в игру, что выдумал этот бес, как его мать называла. Девочка изобразила шутливый книксен и не удержалась показала язык. Язычок розовый.

Фрайфрау Мария хлопотала вокруг отца и непонятного родича. Иоганну он не нравился. Этот Юрген фон Кессельхут был каким-то слащавым, улыбчивым. Кудрявым ещё к тому же. Тяжёлые длинные спадающие на плечи каштановые волосы были то ли завиты, то ли сами кудрявились. Настоящий, блин, прынц на белом коне, как их в кино показывают.

За праздничным столом на ужине барон блистал остроумием, описывая как отец Иоганна побьёт ляхов и вернётся домой с победой, с кучей рабов и сундуком серебра. Юмор был так себе. Враги были убогими и жалкими, они всё время обделывались, именно в этом в описании обделавшихся врагов весь юмор и заключался. Вообще не смешно. Но хохотал этот прынц — родич, заливалась мачеха, а громче всех ржал приглашённый к столу управляющий.

Сам прынц что-то вякал про несравненую красоту сестрицы Марии. Уже сестрицы? Племянник брата двоюродного? Ну, да какой-то червероюродный брат получается. Кисель, одним словом. Так его про себя обозвал Иоганн.

— Ты умеешь драться на мечах? — приняв на грудь большой кубок мёда поинтересовался у мальчика Кисель.

— Да, я лучший фехтовальщик Лукоморья. Мне только двенадцать лет, а на моём счету уже дюжина убитых падаванов. А ещё я учился у самого Энакина Скайуокера, — нет, этот кудрявый хлыщ не нравился Ивану Фёдоровичу всё больше и больше.

Прыснул Мартин фон Бок, остальные рты открыли.

— Скайуокер? Англ? — наморщил лоб Юрген.

— Ага. Палпатин.

— Не слушай его, брат, этот бесёнок и не такое придумает. На его счёту двенадцать падуанов! На его счету только шишки и синяки от старшего брата, — мило эдак зазвенела колокольчиками смеха мачеха.

— Ничего, парень, вот заживут твои раны, и я научу тебя владеть мечом.

— А я научу тебя считать и писать, — нагнувшись к Иоганну сообщил ему монах расстрига, рука у него, как и у барончика покоилась на перевязи, — Я слышал про Лукоморье, это за Тартарией.

Тьфу, а то по подмигиванию и смешку Иван Фёдорович и в этом персонаже попаданца заподозрил. Ну, а кто ещё мог знать о падаванах и Энакине Скайуокере? А оказалось, про Лукоморье слышал студент недоучка.

— С радостью перейму все ваши знания учитель, — кивнул головой Иоганн и поморщился. Сильно кивнул, и шея заболела, и нос. И во рту солёный железистый привкус крови появился.

Из-за всех этих высокородных гостей Иоганну не удалось даже перекинуться парой слов с плотником Игнациусом и кузнецом Геной-Угнисосом. Единственно, что крикнул обоим будущим торговым партнёрам, что завтра с утра придёт.

Утро не наступило с головной болью. Не пил. Хоть этот слащавый прынц — Кисель и пытался, захмелев, ему в кружку меду из своего кубка налить. В результате налил себе на кафтан.

Проснулся Иоганн бодрый и почти здоровый. Он попробовал рукой пошевелить туда-сюда. Побаливала, но в разы меньше, чем в первый день после трёпки. Постукал по рёбрам. Чуда не произошло, болели. Ну, или в самом деле, или сам себя убедил парень, что гораздо меньше, вон, он уже жопой может вращать. Повезло и у бочки. С перепою или от того, что поздно улёгся, но управляющий ещё не выходил умываться и бочку с водой не засморкал. Пальцами Иоганн потёр себе щёки. А вот нос побаливал.

Нужно было идти к кузнецу, а по дороге и к бабке Матильде, вдруг каких мазей или отваров выпишет в нос заливать или запихивать.

Кузнец уже стучал, не вынес, с самого утра за работу принялся. Как же мечта осуществляется. Увидев в проёме двери Иоганна, он махнул ему рукой и дальше продолжил стучать. Махание могло разное обозначать, пошёл нафиг, не до тебя, или подожди, сейчас выйду, могло и сгинь нечистый.

Иван Фёдорович решил, что первое и пошёл к колдунье. А там опять очередь и опять сидит на траве инвалид без ног и скалится на пацана.

— Я с вечера занимал, — на русском сказал ему барончик и хотел пройти мимо, но безногий ловко ухватил его за штанину.

— Ты, сын боярина Зайца?