Барон фон дер Зайцев

Глава 2

Событие четвёртое

Сплю, мне снится, что времени уже десять и я опоздал на работу. Открываю глаза, смотрю на часы: времени десять, я опоздал на работу. А сон-то вещий был!

Сон лечит. Всех вокруг. Ивану Фёдоровичу не свезло. Проснулся он с раскалывающейся головой. Да и ладно бы, есть же всякие аспирины с ибупрофенами. Дудки. Проснулся не дома, в пяти метрах от аптечки, а на сеновале, в… метрах от аптечки. И болела не только голова. Болела левая рука, по которой пнул немецкоговорящий Гришка, болели рёбра тоже слева. И туда Гришка пнул. Ещё болели губы разбитые и сломанный, возможно, нос. Чего ещё болело? Попаданец прислушался к организмусу. Ещё душа болела, неуютно ей было в новом теле и в новом времени.

— Kannst du nicht zurückgehen? (А нельзя назад походить?), — спросил тех или того, кто его сюда направил, Иван Фёдорович… И чуть вниз с сена не скатился. Ну, хрен с ним, дали ему по носу, и он язык предков вспомнил, «выучил» явно не то слово. Но сейчас он к богу или инопланетянам на немецком обратился. Да, ни в какие ворота. То-то ему так хреново: «Что русскому хорошо, то немцу шмерц». «Schmerz» (страдание, боль). Немцем стал! Русский после кулачного боя на льду Волхова выплюнет пару выбитых зубов, четверть мёда стоялого навернёт, и на утро как огурчик, а тут всё по-прежнему болит. Ладно хоть кровь из носа не каплет. Или это в мёде дело?

Иван Фёдорович зажмурил глаза и запустил ускоренную регенерацию. Сейчас минут пять и все будет в норме. Нет, не получилось. И через пять минут всё болело. Неправильный он попаданец, тем магию дают, регенерацию тоже, ещё знание кладов. Опять зажмурился. Что-то не так пошло. Ничего про клады он не знает. И во второй раз не регенерировался.

Лежать просто на сене было не так и паршиво. Если не шевелиться, то сильно ничего не болело. Да голову раскалывало, но вот остальное так фоном проходило, если не ворочаться и лежать, как больному и положено — смирно. Иван Фёдорович опять закрыл глаза и стал прикидывать куда и в какое время он попал.

Ему поклонились люди во дворе замка…

Второе пробуждение было от холода. Не так, что замёрз и зуб на зуб не попадает, а просто захотелось одеяло по самую голову натянуть. Потянул. А нету. Иван Фёдорович открыл глаза. Ослеп! Чернота кругом. А, нет, вон звёздочка пытается пробиться сквозь облака, а ещё огонёк горит на… на башне. Не перенесли назад, не вернули взад демоны или инопланетяне. Хоть бы…

И тут попаданец осознал, что демоны поступили круче. Он теперь вспомнил всё, что помнил или знал, точнее, реципиент. При этом обнаружилось два ну очень интересных совпадения. Если это совпадение, а не промысел этих демонических инопланетян. Мальчика, в которого угодила его душа, знания, сознание, выбирай, что нравится, звали точно так же, как и его, с немецким акцентом, правда. Был Иван Фёдорович Зайцев, а стал Иоганн Теодорович фон дер Зайцев. Правда, тут в Ливонии отчеств не было, но отца звали Теодором (Theodor). Местные звали. Свои же обращались к нему как к Фёдору Васильевичу.

И был Иоганн, а для своих Ванька или Ванюша, в зависимости от того, кто эти свои были, третьим сыном «фрайхера» или барона, если на русскую иерархическую дворянскую лестницу переводить. (Фра́йгерр (нем. Freiherr — дословно «свободный господин»; обращение — «барон»)). Старшим же сыном был тот самый истязатель малолетних Гришка, он же Gregor (Грегор). А средним братом был тот самый высокий малый с пшеничными волосами и рыжей шкиперской бородкой — Александр. Ну, тут и по-немецки получалось Александр.

Ещё была сестрёнка младшая, которую назвали Василиса. Базилиса — Basilisa, Basilia.

И вот тут начинались сложности. Жена фрайхера фон дер Зайцева Мария была только матерью Василисы семилетней. Гришка же с Александром были сыновьями первой жены тогда ещё совсем не барона Зайцева, а боярина Фёдора Васильевича Зайца, Фёклы. Она умерла пятнадцать лет назад при родах. Девочка родившаяся не прожила и недели. Второй женой и матерью Иоганна была дочь Новгородского купца Ивана Кожина, ведшего обширную торговлю с Ливонией и вообще Ганзой. Звали мать Иоганна Зыряна, что с тюркского переводится, как яркий, светлый. И она умерла родами, когда пришла пора рожать сестрёнку Иоганну. Последней женой барона Зайцева была дочь соседа и тоже барона Отто фон Лаутенберга (Otto von Lauterberg) — «фрайин» (нем. Freiin) Мария.

Как же так получилось, что боярин Суздальского княжества стал бароном в Ливонии и тевтонским рыцарем? Эта часть воспоминаний или знаний хозяина тела была обрывочной и скорее на семейную легенду походила, чем правду. Что точно известно, так это то, что Фёдор Васильевич Заяц сын богатого и известного боярина Владимиро-Суздальского княжества Василия Зайца родился в 1360 году. Прозвание Заяц от отца досталось. Боярин получил саблей по роже и заработал шрам, который, как известно украшает мужчину. Вот только разрезана была и верхняя губа, которая срослась треугольником таким, как у зайца. За что прозвище боярин и получил, а оно уже и сыну досталось.

Точная дата рождения фрайхера Теодора известна потому, что отец не раз повторял и рассказывал, будучи в подпитии, про то, как принимал участие в походе Великого князя Дмитрия Ивановича Московского, вместе с отцом боярином Василием Ивановичем Зайцем, в сражении против Мамая — беклярбека и темника Золотой Орды. И было по словам отца ему в ту пору двадцать зим. Точно известно, что Куликовское сражение произошло в 1380 году. Выходит, отец Иоганна родился в 1360 году.

Событие пятое

Так как же боярин стал бароном?

Всё дело в Димитрии Донском. Он… Почему-то все русские князья, которых учебники истории величают великими: Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Дмитрий Донской наносили Руси или России будущей страшный урон своими действиями после смерти. Ярослав Мудрый разделил великую державу между сыновьями и на столетия вверг её в пучину междоусобиц, которую потом продолжили потомки почти объединившему вновь державу Мономаха, почти, так как куски уже некоторые с концами отошли.

Всё тоже самое сделал и Дмитрий Донский. Он разделил державу между сыновьями и наследником старшего Василия назначил не сына Василия, а его брата Юрию. Опять Лествичное право. И опять столетняя резня русских с русскими с ослеплениями князей и сжиганием городов. И ведь у всех у них был пример Византии перед глазами, где пусть и не всегда, но отцу наследовал сын. Да, там заговоров было не меньше, но принцип был известен.

Так вот сын Дмитрия Ивановича Василий I в 1392 году присоединил к своим владениям Нижегородско-Суздальское великое княжество. Бояре попытались противиться этому. Всем же охота быть самостийными, но не получилось, кого купили, кого убили, а потом всю вину решили возложить на боярина Зайца. Пришлось тому бежать из Суздаля в Господин Великий Новгород с чадами и домочадцами и тремя десятками послужильцев или боевых холопов.

Вроде как-то устроились и тут стало известно, что войска Василия двинулись воевать Двинскую землю, где и осел боярин Фёдор Заяц. У страха глаза велики, и боярин бывший решил, что по его душу войска Великий князь Василий Дмитриевич ополчил. Из Вологды ломанулся он в Псков и потом до Нарвы, где и нанялся с оставшимися у него пятнадцатью послужильцами на ганзейское судно, как бы охранником. Кроме послужильцев было при боярине ещё и жена с двумя сыновьями.

Купец был из Риги. И он не зря нанял охрану на судно. Пиратов в тех местах хватало. Да и любой купец мог мгновенно в пирата превратиться, если встретится с собратом своим и решит, что у него воев на корабле побольше. Напало на них датское судно, такой же большой когг. Но в этот раз не вышло у пиратов поживиться. Обстреляв корабль рижанина стрелами из луков и арбалетов, датчане начали абордаж. И тут столкнулись с шестнадцатью одоспешенными профессиональными воинами. Порубили их суздальцы даже не потеряв ни одного человека. А вот когда бой закончился, то оказалось, что раненые всё же есть. И это не ратники. Это жена Фёдора боярыня Фёкла Ивановна, которая была ранена в плечо, и её удалось выходить. Вторым раненым оказался купец Фриц Лаутен. Купец был ранен арбалетным болтом в живот. Была и ещё одна потеря. Исчез племянник купца и его помощник по совместительству Теодор Вайс. Груз как бы становился ничейным, так как купец помер, не приходя в сознание. Капитан когга перед Ригой уже подошёл к боярину и предложил на плохом русском поделить товар.

И Фёдор Васильевич задумался. Если можно вот так поделить товар купца, а там были, кроме того, и шкурки песца, то зачем делить? В эту же ночь капитан и половина команды были зарезаны, а оставшейся команды хватило, чтобы выброситься на берег в тридцати верстах западнее Риги, в районе будущей Юрмалы.

Убив моряков, боярин и его послужильцы, забрав с корабля только меха и серебро, направились к ближайшей деревне.

Дорф — так у немцев прозываются не очень большие сельские поселения. Кеммерн, так называлось это поселение. Дорф среднего рода. Там бедным русичам, потерпевшим кораблекрушение, удалось купить пару коней и пару же телег. И там в таверне им дали хороший совет. Двигайтесь мол дорогие гости в Ригу и попытайтесь пробиться на приём к архиепископу. Там записывают в крестовый поход, который организовывает король Венгерского королевства Сигизмунд и герцог Бургундии Жак Бесстрашный против турецкого султана Баязида I.

В Риге боярин снял небольшую таверну полностью для своего отряда и пошёл искать толмача, чтобы наведаться к архиепископу. В результате нашёлся новгородский бывший купец, которого ограбили пираты и захватили его корабль. Уже год он жил в Риге и прилично выучил немецкий. С купцом оставалось и пятеро его охранников. Звали купца Иван Кожин.

На удивление просто оказалось получить аудиенцию у архиепископа Иоганна V Валленроде. Им оказался молодой совсем рыцарь из Баварии. Двадцать три года. Подарок из сорока соболей отборных впечатление на немца произвёл.

— В крестовый поход⁈ — он вскочил с трона, несколько раз обошёл закованного в броню русского, что на голову возвышался над окружившими его монахами.

— Да, хочу турок выгнать из Болгарии.

— А не хотите ли перейти в католичество? Станете фрайхером, прославите своё имя в крестовом походе, плюс мое благоволение, вы сможете достичь больших высот в ордене. А ваши сыновья уже будут своими здесь.

Фёдор Васильевич задумался. Сменить веру? Предать веру отцов и дедов⁈ А на другой чаше весов баронство, свой замок, который ему этот молодой человек обещает. Возврата на родину нет, там ждёт дыба и четвертование. И гибель всей семьи. А бог⁈ Бог он един и для православных и для католиков. Ну, выучит латынь. Всё одно нужно и немецкий учить и латынь. Иначе тут на неметчине пропадёшь.

— Что скажешь, Иван? Что посоветуешь? — решил так, для порядка больше поинтересоваться боярин у купца.

— Всё свою цену имеет. Поторгуйся немного.

Событие шестое

В результате небольшого торга архиепископ Риги Иоганн V Валленроде отписал новому крестоносцу то самое селение — дорф Кеммерн, в таверне которого им и посоветовали отправиться в Ригу. Через месяц Фёдор Васильевич стал Теодором фон дер Зайцем, а ещё через месяц, похоронив умершую родами жену, отправился в крестовый поход к Никополю. (Никопольское сражение — крупное боестолкновение между объединёнными силами венгерского короля Сигизмунда, Французского королевства, Ордена госпитальеров и Венецианской республики, с одной стороны, и войском турецкого султана Баязида I, с другой).

Крестовый поход получился неудачный и борон не любил о нём рассказывать. Но! Неудачный он был для франков, для короля венгров Сигизмунда, а вот для фрайхера Теодора Зайцева вполне себе удачным. Вернулись тринадцать послужильцев, и он сам живые и здоровые, всего двое его людей погибли в стычке с сипахами. Более того, при отступлении они отбились от венгров, заблудились, сделали, как и положено заблудившимся, круг, и вновь вышли к окрестностям Никополя, где ещё далеко не все трупы обобрали. На одну такую команду турецких мародёров они и напали, турок перебили, а дорогое оружие, украшенное золотом и самоцветами, натасканное падальщиками со всего поля боя, изъяли. Зачем оно туркам в аду? Там же, недалеко от Никополя, нашли и болгарина проводника, который за один из кинжалов с гардой и ножнами из серебра, вывел братушек к венгерской границе.

Кроме оружия и всяческих колец и цепей, снятых с убитых, у турок позаимствовали и три десятка лучших рыцарских коней, собранных теми по кустам вокруг поля боя. На них спустя полгода и ещё с десяток приключений, о которых любил у камина вечерами вспоминать барон фон дер Зайцев, выпив приличный кубок мёда. Кубок золотой и тоже трофейный. Вроде как самому Филиппу д’Артуа графу д’Э принадлежал, одному из руководителей крестового похода. Барон говорил, что видел его в руке пацана-графа, когда его отряд нёс караул возле шатров, где руководство похода расположилось на очередной военный совет и пьянку заодно.

Вернувшись из похода фрайхер фон дер Зайцев начал строительство вот этого замка. Где-то через год в рижском порту, куда заглянул, чтобы узнать новости с Руси, с Родины, он встретил вновь купца Ивана Кожина.

— Ничего там не поменялось. Василий платит дань ордынцам и воюет с соседями. Поход на Двину закончился неудачно для московского князя. Новгород отбился.

Они сидели в портовой корчме и пили противное кислое пиво.

— Жениться мне нужно. Деньги теперь есть, но немку не хочу в жёны. Русскую бы.

— Дочка у меня старшая невеста совсем. Пока до Новгорода доберусь, пока зима, пока снова сюда. Ей как раз пятнадцать годков будет. Приданое хорошее дам. Зовут Зыряна. Или брезгуешь с купцом породниться?

— Вези. Чего тут думать, ты Иван как брат мне. Благодаря твоему совету теперь и дорф есть и замок строится.

Зыряна не зажилась на чужбине. Родила Ваньку — Иоганна, а через два года умерла при родах, а через месяц отправилась в рай и сестренка единокровная Иоганна. Ваньке сейчас двенадцать. Тринадцатый пошёл.

Последней женой барона Зайцева стала дочь соседа и тоже барона Отто фон Лаутенберга (Otto von Lauterberg) — «фрайин» (нем. Freiin) Мария. Женился Теодор спустя четыре года только в третий раз. И не потому, что не хотел. Некогда было. Воевал. Тевтонские рыцари побили Витовта и Великое княжество Литовское заключило с крестоносцами так называемый Салинский мирный договор, по которому к Тевтонскому ордену перешла Жемайтия. Гроссмейстер Конрад фон Юнгинген радовался зря и не очень долго. Практически сразу в Жемайтии, то есть прямо под боком у Риги начались восстания, и они не прекращались ни на один год даже. То в одном месте вспыхнет, то в другом. Уже в 1399 году жемайты организовали восстание, захватили и сожгли два недавно построенных замка. Тевтонских солдат взяли в плен, чтобы обменять их на жемайтских заложников, взятых в Пруссии. Осенью 1401 года рыцари совершили набег на поселения. И опять стали строить замки, снова восстание и опять местные замки разрушили.

За четыре года Фёдор Васильевич шесть раз выдвигался с войском тевтонов на подавление восстания. Женился он в перерыве между боями на дочери барона, чье копье несколько раз оказывалось сражающимся бок о обок с послужильцами фон дер Зайцева.

Через год баронесса родила Василису. А вот уже шесть лет не может забеременеть вновь. Впрочем, насколько понял Иван Фёдорович из воспоминаний Иоганна, отец по этому поводу истерик не устраивает. Война в Жемайтской земле занимает почти всё время барона, а наследников у него и без того трое.

А сейчас, насколько понял Иван Фёдорович, папаша его реципиента вместе с сыновьями и послужильцами всеми собирается на общий сбор всего войска в Мариенбурге — столице ордена. А раз на дворе 1409 год, то можно не сомневаться, что впереди знаменитая Грюнвальдская битва, где немцы получат по сопатке.