Фабрика героев. Опытный образец

145

145

– Нас ждут! – вольностранствующий ребби Левонтий почти вбежал в комнату, снятую накануне в одной из гостиниц Никитой. Волшебник и его спутники полдня терпеливо ждали вестей от монаха. Тот ушел на рассвете, сказав, что сначала ему необходимо лично договориться о встрече. Чародей поднялся, сжимая посох и протянул руку девочке.

– Только сочетающихся и меня, – тут же добавил Левонтий. – Идем!

Нацатага и Укусика, взявшись за руки, последовали за ребби. Он повел их переулками и проездами, стараясь избегать людных улиц.

– Меня здесь многие помнят, – пояснил Левонтий. – И с многими из помнящих я бы предпочел не встречаться.

Вскоре они очутились на центральной площади. Ровно посередине ее протянулись столы, разграничивающие две державы. В дальнем углу между столами был разрыв, к которому тянулась колонна возов и фур. Хвост колонны терялся в глубине города, уходя к окраине по Западному тракту. Рядом с колонной стояла очередь. Не столь длинная, но продвигающаяся едва ли быстрее.

С противоположной стороны высился каменный храм с остроконечными шпилями и стрельчатыми окнами. Между таможней и храмом на площадь выходило здание городской управы, на фасаде которого до сих пор сохранилась старая вывеска «Ассамблея Едоков». Евры чтут свои корни и историю.

Монах торопливо шагал к храму. Несколько раз его окликали, но Левонтий, не обращая внимания, уже поднялся по ступеням и потянул на себя тяжелую створку высоченных дверей:

– Скорее! – он прошмыгнул внутрь. Герои последовали его примеру и очутились в просторном зале. Повсюду висели иконы, а всю стену напротив входа украшала громадная фреска. На ней евры покупали у Б-га знание.

– Явился, блудный сын Б-га нашего! – разнеслось под сводами храма.

Левонтий тут же опустился на колени:

– Да, Ваше Преосвященство.

– Тебя давно разыскивают. Грехи твои столь велики, что цену даже я назначить не смогу. Чем же ты собираешься расплачиваться?!

– О, я желал просить об отсрочке. Ведь жизнь моя еще не окончена, и я сумею назвать достойную цену.

– Даже целиком жизнь твоя не послужит достойной ценой! Не стыдно тебе, ребби Левонтий, предлагать остатки?!

– Стыдно, Ваше преосвященство. Но я пришел просить о другом.

– Ты смеешь просить о новом, не расплатившись за прошлое? Б-г тебя не успеет покарать, потому что покарает тебя сам еврский народ!

– Простите, Ваше Преосвященство, но помилование у меня в руках.

– А кем оно подписано? Королем?

– Вами.

– Ты с ума сошел!

Левонтий осторожно вынул из-за пазухи сложенный вчетверо лист бумаги. Медленно поднялся и неуверенно двинулся к центру зала. Только теперь Нацатага и Укусика смогли различить там небольшой алтарь и человека в темно-красной сутане.

Вольностранствующий ребби протянул документ. Его Преосвященство взял бумагу кончиками пальцев, словно боялся испачкаться. Осторожно развернул, прочел:

– Все, что сделал предъявитель сего, сделано во благо государства и по моему приказу. Опять ты выкрутился! – он начал рвать бумагу на мелкие клочки. – И как мне это объяснять теперь другим?! Вот что. Я взял у тебя, Левонтий, один открытый лист, а взамен его даю другой. На этой грамоте отца-настоятеля не проставлено имя. Впиши его сам. И чтоб духу твоего в Асседо больше не было!

Вольностранствующий ребби Левонтий, в одночасье превратившийся в ответственного священника, открывал и закрывал рот, силясь что-то сказать.

– Не благодари! Ведь все сделано во благо государства и по моему приказу. Уноси ноги, Левонтий! Иначе моя нынешняя паства рискует лишить твою будущую паству настоятеля.