42
– Они идут! – напомнил Фома, глядя на приближающихся химеру и мантикору.
– Пока еще далеко.
Нацатага отошел к ближайшему недостроенному зданию и изучал прислоненную к стене дубовую дверь:
– Держать неудобно, – указал он на единственную ручку.
– Сейчас исправим.
В руках плотника, словно из ниоткуда, появились молоток и еще одна ручка. Во рту блеснули новенькие гвозди. Пара ударов – и ручек у двери стало две. Новобранец вцепился в них и, крякнув, приподнял дубовую створку:
– Тяжеловато!
– Поможем! – Воевода схватился за вторую ручку. Волшебник выписал посохом непонятную фигуру и ткнул концом посоха в обоих по очереди. Дверь сразу полегчала.
– Банзай! – закричал Нацатага и ринулся на чудищ.
– Ура! – закричал Воевода и помчался рядом с будущим героем.
Широкой дубовой створки как раз хватало, чтобы укрыться за ней обоим. Толщина позволяла надеяться, что какое-то время дверь сможет защищать их от огня, змеиного хвоста и ядовитых жал.
Тут, наконец, подоспел и Стрелок. Он запыхался и протягивал Укусике свой любимый лук и колчан со стрелами.
– Много, – Укусика вынула три стрелы, посмотрела вдоль каждой, довольно хмыкнула. И воткнула их в землю перед собой.
– Всего три?!
– Целых три!
На дверь, несомую Воеводой и Нацатагой, обрушился град тонких зеленоватых от яда игл – мантикора пустила в ход свое страшное дальнобойное оружие. И почти сразу в нее уперлась тонкая ярко-желтая струя пламени. Химера оказалась достаточно взрослой.
– Тебе не кажется, что мы немного перестарались? – обратился Мастер к Волшебнику.
– Что вы с Казначеем немного перестарались – не кажется. Плохая была идея!
Стрелок с удивлением наблюдал за Укусикой. Та посмотрела на обезвреженную гарпию, по-прежнему болтающуюся вниз головой в руке Казначея, и убрала из своего арсенала одну стрелу. Потом проводила взглядом дверь, несомую Воеводой и Нацатагой. И протянула лук обратно. И не торопясь направилась вслед за ними, что-то мурлыкая себе под нос.