Хозяин антимагии #6

Глава 13

Утро в «Яковлевке» впервые встретило меня пасмурной погодой. Облака снизу были подсвечены ровным багровым свечением от магмы, в некоторых местах выходившей на поверхность.

Я огляделся: вспышек прорывов на небе, ещё таких частых вчера, теперь практически не встречалось. Лишь изредка где-то на горизонте одиноко вспыхивал и гас яркий луч, пронизывающий облака насквозь.

«Яковлевка» потихоньку начинала выздоравливать. Осталось только избавиться от тех монстров, что за время массированного прорыва разбрелись по земле.

Я обходил территорию своего предприятия. Сначала заглянул на металлургический завод, где сразу почувствовал под ногами лёгкую вибрацию от работы молотов и прессов. С наслаждением понаблюдал за слаженной работой этого гигантского организма. Здесь рождались рельсы и другие материалы, необходимые для железнодорожной империи, ну а теперь ещё и для строительства воздушного флота.

Затем зашёл в вагоностроительный цех. На стапелях сваривались рамы новых вагонов, локомотивов и бронепоездов. Их стальные рёбра, пока ещё без обшивки, выглядели как огромные скелеты.

Конвейерная сборка. Человеческий гений моих инженеров, помноженный на магию и важность задачи, творит чудеса.

Главный инженер, Ефим Алексеевич Черепанов, нашёл меня у самого большого каркаса.

— Кирилл Павлович! Видите, «Громовой», «Грозный» и «Сокрушительный» — наши новые бронепоезда. К концу месяца первый уже будет на ходу и поможет зачистить «Яковлевку» от тварей.

— Хорошо, а как дела с дирижаблями?

Черепанов явно замялся.

— Тут вот какое дело, — он почесал нос. — Я, кажется, немного ошибся в расчётах сроков готовности.

Я напрягся, ожидая плохих новостей, но Ефим Алексеевич поднял руки.

— Не спешите расстраиваться, Кирилл Павлович, — мужчина хитро улыбнулся. — С учётом финальных испытаний, ровно через две недели они будут готовы к переброске в воздушный сектор. Плюс три-четыре дня на дорогу и предварительную подготовку.

В голове мгновенно сложилось уравнение. Переменные: время, ресурсы, человеческий фактор. Решение оказалось на удивление элегантным.

— Значит, через три недели можно начинать операцию «Гиена», — объявил я, глядя на Черепанова.

— Думаю, да, — кивнул инженер с непоколебимой уверенностью.

Покидая цеха, в ангаре готовой продукции, где сейчас размещались беженцы, я заметил знакомую фигуру сестры.

Варя руководила группой рабочих, распределяя тюки с провизией и одеждой. Мне хорошо был слышен её спокойный голос. Не стал отвлекать от дел.

Похоже, моя работа здесь завершена. Оборона налажена, производство работает, люди организованы. Дальше справятся без меня.

Если возникнут локальные проблемы, разберутся имперские гусары. У меня же есть глобальная — армада в воздушном секторе.

Главной и единственной причиной моего отъезда была операция «Гиена». Три недели. До неё осталось каких-то три недели.

За этот крошечный, по меркам подготовки, срок мне предстояло собрать команду из ста сильнейших магов империи, чьи амбиции и тщеславие я так искусно разогрел. Убедиться, что никто не откажется в последний момент, и найти замену, если такое всё же случится.

Организовать логистику, подвезти тонны припасов, антимагических мин, горючего. Провести бесчисленные совещания, утвердить финальный план операции и разработать запасные.

Объём работы был чудовищным.

Я заложу на форс-мажор три-пять дней, но, чёрт возьми, очень не хотелось бы, чтобы он произошёл.

Днём поднялся на командную площадку «Могучего». Рядом, под парами, замер его брат-близнец, «Дерзкий». Вместе мы прорывались сквозь ад, и теперь наступало время передать эти стальные козыри в надёжные руки.

Путь до центрального вокзала Яковлевки занял меньше часа. Город, ещё недавно находившийся на грани падения, теперь был наводнён военными. Видимо, Романов стянул сюда все доступные резервы.

На перроне меня ждал Митя. Он стоял в окружении имперских гусар, слегка покусывая верхнюю губу. Я знал этот жест: друг был в предвкушении, ему уже не терпелось начать действовать.

— Кирилл! — Митя сделал шаг вперёд, пожимая мою руку. — Вовремя. Как раз под заключительный аккорд этой какофонии.

— Вижу, ты не терял времени даром, — я кивнул на солдат, грузивших ящики с боеприпасами в товарные вагоны.

— С теми силами, что у меня есть, и с твоими бронепоездами, — Дмитрий с хищной ухмылкой посмотрел на «Могучий», — я с лёгкостью выкурю эту нечисть из Железняка за два-три дня. Уверен.

Я кивнул, соглашаясь с другом.

Начался ритуал передачи.

Штабные офицеры с важным видом заносили в бронированный командный вагон «Могучего» карты, приборы и ящики с документами. С этого момента «Могучий» и «Дерзкий» переставали быть просто моими боевыми единицами. Отныне они становились мобильным неуязвимым штабом и главной ударной силой в операции по освобождению Железняка и зачистке всей колонии «Яковлевка».

Они становились символом новой колониальной армии Российской империи — мобильной, технологичной и безжалостно эффективной.

— А ты? — спросил Дмитрий, когда суета немного улеглась. — Будешь сейчас заниматься подготовкой к «сафари»?

— Да, — ответил я. — Там слишком много тонкостей, которые не могу никому доверить. Соблазнить патриархов — это одно, а заставить их слаженно работать — совсем другое. Это уже совершенно иной уровень. Не хочу в самый ответственный момент обнаружить, что кто-то из «сильнейших» магов передумал или нашёл себе развлечение поважнее.

Дмитрий понимающе хмыкнул. Он знал, с каким упрямым и капризным «материалом» мне придётся иметь дело.

— Удачи, друг.

Мы обменялись коротким, но крепким рукопожатием.

Во взгляде Мити читались решимость и благодарность. С моими бронепоездами Романов быстро перейдёт от пассивной обороны к сокрушительному наступлению.

Постояв и понаблюдав ещё пару минут за погрузкой, я отправился к своему составу, который должен был доставить меня в центральную колонию. Он был небольшой: локомотив и два личных вагона. Привилегия, которую я себе позволил как владелец железных дорог и человек, у которого каждая минута на счету.

Пока я буду трястись по рельсам, то успею не только наконец выспаться, но и просмотреть документы на оставшихся кандидатов в «сафари», которые Лёня Гурьев подготовил по моему запросу.

«Екатеринино» из военного пункта превратилось в логистический центр. Теперь платформы занимали не солдаты, а грузчики, отправлявшие на фронт всё необходимое для армии Дмитрия.

Едва поезд остановился, я сошёл на платформу, полный решимости отыскать генерала Воробьёва, который, по словам Дмитрия, теперь следит за этой станцией до отставки. Но стоило мне только сделать несколько шагов по перрону, как подлетел Лёня Гурьев.

— Кирилл Павлович, всё готово!

— Отлично, Лёня, — кивнул я. — Скажи, а где отыскать Воробьёва? У меня с ним не окончен разговор.

Лицо Лёни расплылось в хитрой, понимающей улыбке.

— Так это, Кирилл Павлович! Генерал Воробьёв на своём посту. Защищает рубежи «Екатеринино», как и хотел. Вон он, — парень многозначительно поднял палец вверх.

Я поднял голову. И замер.

На шпиле вокзала, на котором обычно развевался мой, а по праздникам Императорский штандарт, болталось тело генерала Воробьёва.

Его рваный мундир беззвучно хлопал на ветру, а выклеванные птицами глазницы были обращены в сторону арки телепорта, которую служащий так яростно «защищал».

В горле встал ком, но не от жалости или отвращения.

— Дмитрий Михайлович сказал, — тихо, но чётко произнёс Лёня, — раз он так хотел защищать эту колонию до последнего, пусть охраняет вплоть до отставки.

Символично.

Жестоко.

По-римски.

Но справедливо.

Это был не акт мелкой мести, а громкий, кричащий манифест. Манифест новой власти колонии во главе с Дмитрием. Власти, которая не терпит трусости, бюрократии и предательства.

Тело Воробьёва было не просто трупом. Оно стало символом. Символом беспощадной справедливости, которую принёс в колонию младший сын Императора.

Я почувствовал холодное удовлетворение и странное уважение к решительности друга.

Он не стал прятать этот акт возмездия в темнице. Митя выставил его на всеобщее обозрение как предупреждение. И, глядя на подобострастные и испуганные лица офицеров на перроне, я понял, что этот метод работал.

Решительность военных после такого «наглядного пособия» возросла на порядок.

— Ну что ж… — я с силой выдохнул, отводя взгляд от зловещего силуэта на шпиле. — Ладно, Лёня, поехали. У нас с тобой ещё дел невпроворот. Ты бумаги прихватил?

Парнишка с торжествующим видом приподнял массивный, набитый до отказа кожаный портфель:

— Так точно, Кирилл Павлович! Все последние сводки, отчёты и списки магов, что вы просили.

— Отлично. В пути разберём. Поехали.

Мы расположились в гостиной-кабинете, которая слегка покачивалась, а стук рельс был словно метроном, задававший ритм моей работе.

За письменным столом я чувствовал себя почти как в прошлой жизни в университетской лаборатории перед защитой диссертации. Только вместо формул и графиков были списки, отчёты и сводки.

Война — это тоже наука, наука управления людьми и ресурсами.

Напротив, в глубоком кожаном кресле, устроился Лёня Гурьев. Он с почти религиозным трепетом извлёк из массивного кожаного портфеля папки и аккуратно разложил их на моём столе.

— Всё подготовил, Кирилл Павлович, — голос молодого человека звенел от возбуждения. — Журналист Гиляровский будет тут завтра днём, как вы и просили. Он уже засыпал моих людей телеграммами, рвётся в бой. Готовит большой материал о событиях в «Яковлевке». Это идеально скажется на вашем имидже. И, что главное, он подтвердил: первая страница послезавтрашнего номера «Новогородского вестника» отдана под публикацию списка оставшихся пятидесяти участников «Величайшей охоты».

— Замечательно, — кивнул я, откладывая в сторону отчёт о расходе макров. — Гиляровский — мастер ярких слов и риторики. Одна его статья стоит ста других.

Парень быстро кивнул.

— А как там твой главный труд?

Лёня с гордым видом пододвинул ко мне самую толстую папку.

— Как вы и просили. Сорок девять имён. Цвет имперской аристократии и магии.

Я пробежался глазами по изящно выведенным фамилиям. Юсуповы, Голицыны, Шереметьевы, Трубецкие… Звучало как поэма о мощи империи. Моя стратегия сработала: искусственно созданный дефицит славы и атмосфера эксклюзивности сделали своё дело. Они не просто согласились — они рвались в бой, боясь опоздать.

— Отлично, — похвалил я. — Ты проделал феноменальную работу.

Лёня смущённо потупил взгляд.

— Кирилл Павлович, разрешите вопрос, — парнишка посмотрел на меня, и я кивнул. — Пятидесятое место осталось пустым. Для кого оно?

— Скоро узнаешь, — я позволил себе лёгкую улыбку. — Надеюсь, этот человек не откажет мне. Так, а что у тебя с резервным списком?

Лёня, явно обрадовавшись смене темы, передал мне следующую папку.

— А это, как вы и просили, резервный список. Двадцать фамилий. Все сильные маги, все горят желанием. На случай, если кто-то из основных кандидатов передумает.

Я подтянул к себе вторую папку: она была чуть меньше первой, но вес тоже ощутимый.

— Спасибо. Ты действительно хорошо поработал. Без тебя было бы не справиться, — искренняя похвала заставила молодого человека зардеться как школьника.

Поезд прибыл в центральную колонию на рассвете. Я не стал задерживаться на вокзале и заезжать на алхимическое производство: сначала надо проведать семью.

Новый особняк встретил меня непривычной тишиной. От шума, что царил тут перед балом Таси, не осталось и следа.

Семейный завтрак в солнечной столовой прошёл в приятной атмосфере. Мама расспрашивала о делах на заводах, о Варваре и о вторжении монстров, но при этом умело обходя любые острые углы. Ни слова о магии и о будущем Таси. Младшая сестра сияла. В её глазах снова появился огонёк, который я так любил — любознательный, жизнерадостный, полный надежд.

После завтрака я поймал Тасю на пороге бального зала.

— Слушай, а не хочешь немного прокатиться? Проверить, кто из нас быстрее?

— Правда⁈ Но на чём? — глаза девушки расширились от восторга.

— Как «на чём»? — рассмеялся я. — Ты на кабриолете, а я на своём «Руссо-Балте». Давай покажу одну живописную проселочную дорогу. Там есть небольшой круг, вот и погоняем.

Через пятнадцать минут мы уже мчались по пыльной грунтовой дороге, оставляя за собой шлейф из пыли.

Я ехал на бронированном внедорожнике, а Тася — на ярко-красном кабриолете, моём подарке.

В ушах свистел ветер из открытых окон авто, невольно вырывая из груди смех. Я то и дело обгонял младшую сестру, а на прямой давал нагнать. Мы шли ноздря в ноздрю.

Наблюдал, как сестрёнка, сосредоточенно сжав губы, уверенно ведёт машину, входя в виражи.

Вот она, настоящая Тася. Не придаток к аристократическому роду, не потенциальный маг, а просто счастливая девушка, обретшая свободу и скорость.

На предпоследнем, самом крутом повороте, я чуть сбросил газ, позволив красному кабриолету рвануть вперёд.

Сестра бросила на меня через плечо удивлённый взгляд, а я в ответ лишь ухмыльнулся. Затем прижался к её машине сзади, делая вид, что пытаюсь атаковать, найти слабое место, обойти. Она визжала от восторга, закрывая мне дорогу и ловко работая рулём и газом.

Тася финишировала первой.

Резко затормозив, она выпрыгнула из машины, лицо было красным от восторга.

— Выиграла! Братец, я выиграла! — победно кричала девушка, размахивая руками и прыгая словно кузнечик.

Я подошёл к сестре, и мы, смеясь, обнялись.

В этот миг не было ни монстров, ни интриг, ни предстоящей операции «Гиена». Были только мы, радость скорости и радость быть рядом с семьёй.

— Ты была великолепна, — сказал я, сжимая её плечи. — Настоящий гонщик.

— Это лучший подарок, — прошептала она, а в глазах блестели слёзы счастья. — Спасибо, Кирилл.

Я смотрел на сияющее лицо младшей сестры и понимал, что, как только добьюсь успеха в «охоте», и если к тому моменту Амат не вернётся с чудодейственным кристаллом, сам отправлюсь на поиски. В любой сектор. В любую часть вселенной. Я найду способ дать Тасе шанс.

Мы медленно подъезжали к особняку, всё ещё переполненные эмоциями. У ворот заметил ожидающую фигуру. Высокий представительный мужчина в дорогом тёмно-синем костюме, с большим блокнотом в руках. Владимир Гиляровский.

Я предложил журналисту пройти в кабинет. Он устроился в кресле, раскрыл блокнот и вытащил из его пружины остро отточенный карандаш.

— Граф, благодарю вас за эту возможность, — начал журналист без лишних церемоний. — Вся колония только и говорит о подвиге наших войск в «Яковлевке» и о предательстве генерала Воробьёва. Не могли бы вы осветить вашу роль в этих событиях? Даю слово, что всё сказанное будет опубликовано честно. У меня нет интереса скрывать правду. Вы же меня знаете.

— Знаю, поэтому и даю только вам развёрнутое интервью. Насколько мне помнится, это уже четвёртое.

— Пятое, — поправил Гиляровский, — в Балтийске вы дали интервью дважды.

Два часа я потратил на рассказ, восхваляя храбрость и самоотверженность защитников «Яковлевки», а потом ещё примерно столько же на ответы на уточняющие вопросы.

Журналист был явно доволен: этого материала хватит не на один сенсационный выпуск газеты.

— Ещё, Кирилл Павлович, вы обещали дать мне для ближайшего выпуска список участников «Величайшей охоты».

— Более того, Владимир Алексеевич, я предоставлю его вам эксклюзивно.

— А как же другие издания? — удивился журналист.

— Другие издания получат список только завтра.

Я протянул список. Гиляровский жадно схватил бумагу. Его глаза бегали по строчкам, вычитывая громкие имена, мужчина одобрительно крякал. Но вот его взгляд достиг конца списка, и Владимир замер. Глаза его расширились, брови поползли вверх.

— Граф, это… — он запнулся, тыча пальцем в последнюю строчку. — Князь Горчаков? Не может быть! Это, наверное, ошибка?

— Никаких ошибок в списке нет. До этого вы публиковали пятьдесят человек, в этом списке ещё пятьдесят. Это элита империи, которая всегда готова откликнуться на призыв властей помочь.

Журналист кивал, но не убирал пальца с последней фамилии в списке.

— Но у него же… у него же свадьба с Соней Романовой ровно через три недели! Как раз в день старта «Величайшей охоты»!

Я медленно откинулся в кресле, сложив руки на груди.

— Не вижу противоречия, Владимир Алексеевич. Каждый мужчина сам расставляет приоритеты. Либо честь участвовать в величайшем событии империи, спасающем её от гибели, либо свадьба. Пусть выбирает.

Гиляровский пристально, с прищуром посмотрел на меня, его взгляд стал пронзительным. Мужчина отложил блокнот.

— Так значит, граф… — он произнёс слова тихо, растягивая их. — Всё-таки правда? Слухи… о вашем романе с Соней. А это личная месть?

Внутри у меня всё оборвалось.

Чёрт. Он пронюхал. Или догадался. Журналист слишком умён.

Мои пальцы не дрогнули. Лицо осталось невозмутимым. Только, возможно, в глубине глаз мелькнула на миг нервозность. Я встретил его взгляд.

— Владимир Алексеевич, — сказал я с лёгкой усталой улыбкой, — я делаю выбор, исходя из интересов империи. Князь Горчаков — могущественный маг, патриарх сильного рода. Его сила нужна нам в воздушном секторе. Всё остальное — досужие домыслы.

Но мы оба понимали: это была ложь. Элегантная и красивая, но ложь. Горчаков не откажется от такого вызова. Его род будет опозорен навеки, если князь предпочтёт свадьбу битве за империю. Журналист понимал это, и я понимал.

Я только что вступил в игру, которая намного опаснее сражений с монстрами. Интриги «большой земли». И поставил на кон не только свою репутацию, но и свою жизнь. Соня… прости. Или нет. Ведь это и есть твоё спасение.

Журналист медленно кивнул, поднимаясь. В его глазах читалось уважение, смешанное с долей страха. Он взял список.

— Список будет опубликован, граф. Остальное останется между нами, — сказал Владимир, всё так же щурясь.

Он вышел, оставив меня одного.

Осталось двадцать дней до часа «Х».

Буду надеяться, что князь Горчаков клюнет, и я спасу Соню от нежеланного брака.