Хозяин антимагии #6

Глава 8

Бронепоезд «Могучий» нёсся на полном ходу, не экономя топливо, за ним оставался густой шлейф дыма, который сразу же разбивал следующий по пятам «Дерзкий». Оба летели, словно чёрные метеоры, пущенные по стальным направляющим.

Я стоял на открытой площадке бронепоезда, и ветер свистел в ушах, не в силах сдуть с лица налёт усталости.

Пейзаж за окном сменялся быстро и стремительно: ещё недавно мелькали ухоженные поля, теперь были леса и холмы.

Внезапно небо на западе, прямо по курсу, пронзил гигантский луч света. Он ударил из-за облаков, словно копьё, и через секунду донёсся приглушённый, но зловещий грохот.

Ещё один, чуть ближе.

Это были не молнии.

Это были прорывы.

Точечные всполохи надвигающегося хаоса, прощупывающие слабые места. Их было не так много: три, от силы четыре за весь путь. Но каждая вспышка отдавалась тревогой в сердце, подтверждая худшие опасения: буря прорыва начинается и здесь.

Наконец впереди показался вокзал у телепорта. Но подъехать к нему не удалось. Путь преграждал основательный завал из мешков с песком и колючей проволоки, а перед ним — кордон солдат.

Моя стальная крепость на колёсах была вынуждена с шипением затормозить в сотне метров от цели.

— Что за безобразие? — проворчал я, спускаясь по трапу на землю. — Кто посмел возводить препятствия на моих рельсах? Дайте проехать к порталу!

Ко мне быстрым шагом направился молодой подпоручик, явно находившийся в смятении от огромных поездов с пушками.

— Ваше сиятельство! Приказ генерала Воробьёва: никакие поезда не пропускать.

Раздражение тут же закипело во мне. Я молча, сжав зубы, кивнул и, сопровождаемый Осипом, Иваном и Лёней, двинулся пешком через кордон. Солдаты расступились, пропуская нас.

То, что предстало перед глазами, показывало безалаберность, помноженную на человеческую беспомощность.

Прямо на территории железнодорожного вокзала раскинулся лагерь. Люди сидели на земле небольшими группами, у некоторых даже было что-то вроде навесов.

Воздух гудел от криков, плача детей, приказов санитаров-медиков. Доносился едкий запах дезинфекции. Медицинская палатка с красным крестом оказалась забита под завязку.

Это были беженцы. Те, кому удалось вчера вырваться из «Яковлевки» до того, как портал захлопнулся.

Протиснувшись сквозь эту толчею, я наконец добрался до вокзала. С платформы открывался вид на арку телепорта.

Портал не работал. Руны на столбах не горели, но они были целы, значит, кто-то просто отключил там магическую энергию, полностью обесточив.

Вокруг телепорта солдаты, под руководством магов земли, возвели фортификационные сооружения: невысокие стены из спрессованного грунта, стрелковые ячейки, блиндажи. Вся эта оборона была развёрнута лицом к порталу, стволы орудий и пулемётов смотрели в безмолвную арку.

Бред какой-то, я потряс головой, словно надеясь отогнать наваждение.

— Где штаб? — спросил ближайшего солдата.

Тот махнул рукой в сторону здания вокзала. И только тут я заметил на флагштоке не герб моей семьи или империи, а знак какого-то генерала, который тут всем командовал.

Ну и что они тут все сидят? Военных — охотников на монстров, стражников телепорта, да и пехотных — было больше тысячи человек.

Я шёл через эту толпу служащих, восседающих на платформе: кто-то откровенно спал, кто-то играл в карты. Мне казалось, что я слышу, как тикают невидимые часы, отсчитывая секунды до чьей-то смерти в «Яковлевке».

В голове чётко и холодно щёлкнуло, как на лекциях по медицине катастроф в прошлой жизни: «золотой час». Критическое время, когда помощь наиболее эффективна.

Почему они все бездействуют? Я не понимал.

Я был не один. Позади следовал начальник охраны, Ильич. Он лично отобрал в охрану два десятка опытных бойцов, таких же, как он, ветеранов-охотников. Эти люди не знали, что такое паника. Они видели худшее, что только могут предложить пограничные миры, и выжили. Сейчас бойцы шли плотной группой, окружив меня, Осипа, Ивана, и Леонида Гурьевых.

Проследовав через перрон, мы наконец добрались до здания вокзала, где разместился штаб. Пока я с Гурьевыми пробивался внутрь, Ильич коротким кивком отдал распоряжение своим людям. Охранники без лишней суеты расположились по внешнему периметру у штабного входа, встав так, чтобы контролировать все подходы. Они не проявляли агрессии, но позы и взгляды, бдительно скользившие по окружающим, ясно давали понять: ближе подходить не стоит.

Пробиться к генералу Александру Ивановичу Воробьёву оказалось задачей непростой.

Здание вокзала превратилось в укреплённый бункер.

Перед входом в штаб была очередь из офицеров, каждый со своим «срочным» донесением, и она двигалась со скоростью больной улитки.

Я воспользовался тем, что меня узнал один служащий, с которым, по всей видимости, мы вместе освобождали Балтийск. Протиснулся в кабинет.

Помещение, которое выбрал для себя Воробьёв, было тесным и душным.

Генерал сидел за массивным столом, по обе стороны адъютанты. Ещё один офицер стоял у двери.

Воробьёв был подтянутым мужчиной лет пятидесяти, с усами-щёткой и идеально отутюженным мундиром. Но за этой вышколенной внешностью читалась паника, которую он маскировал раздутым до нелепости самомнением.

— Ваше сиятельство, — мужчина кивнул, не вставая из-за стола. — Чем обязан? Время дорого.

О, как он меня взбесил этой фразой!

Время, видите ли, у него дорого, что же ты тогда со своими орлами штаны тут просиживаешь, вместо того чтобы людей спасать?

— Генерал, портал необходимо активировать. Немедленно, — начал я, отсекая все церемонии. — Мои бронепоезда зайдут в «Яковлевку» и организуют оборону по периметру портала, чтобы вы смогли немедленно заняться эвакуацией людей. Мы можем спасти тысячи!

Воробьёв смерил меня взглядом, полным холодного неприятия.

— Невозможно. Не могу подвергать «Екатеринино» риску. Я руководствуюсь инструкцией № 42 по охране пограничных телепортов в условиях кризиса. Ресурсы ограничены, приказа свыше нет. Малейшая брешь — и сюда хлынет орда. Моя задача — удержание этого рубежа, а не создание новых угроз.

— Какие угрозы⁈ — голос сорвался, и я с силой упёрся ладонями в стол. — Там, за этой аркой, люди! Если мы откроем портал, они хлынут сюда, и мы их спасём! Вы что, не понимаете? Вы своими руками хороните тех, кто ещё может быть жив!

Перед глазами встали образы вассалов, оставшихся по ту сторону портала. Старый Пётр Бадаев и находившиеся там сыновья: Николай — бывалый вояка, Сергей — архитектор-фортификатор. А также Виталий Кучумов, которого я накануне отправил туда, чтобы он помог наладить новые литейные печи.

Вся надежда была на них, на их ум и стойкость.

Воробьёв оставался невозмутим.

В нём я с яростью узнал тип, хорошо знакомый по прошлой жизни. Был у меня такой же нерешительный заведующий кафедрой, который боялся ответственности больше, чем провала всей миссии.

Такой тип людей никогда не примет решение, не имея под ним спасительной бумажки с печатью. Аргументы были идеальным круговоротом бюрократического идиотизма: «Не могу, потому что нельзя. Нельзя, потому что не было приказа. Приказа не было, потому что нельзя».

— Мои орудия направлены на портал на случай прорыва, а не для того, чтобы пропускать ваши непрошенные экспедиции, граф, — отрезал он, и в тоне прозвучала издевка. — Без высочайшего разрешения ни шагу сделать не позволю.

— А если оно у меня будет?

Воробьёв развёл руками.

Вышел из кабинета. Это был бред. Как можно бездействовать, когда у него под рукой больше тысячи солдат и военных магов⁈

Я свистнул, привлекая внимание Гурьевых. Лёня тут же подбежал ко мне.

— Кирилл Павлович?

— Лёня, к телеграфу. Наша сеть здесь работает?

— Так точно. Вокзальный телеграф работает, там мой человек, я уже проверил.

— Разыщи мне Дмитрия Михайловича. Немедленно. Нужно узнать, где он и когда будет здесь со своими военными.

Лёня кивнул и растворился в сутолоке, ловко лавируя между группами солдат.

Я остался ждать, наблюдая, как к портальным укреплениям носят ящики с патронами.

Они всерьёз готовились к обороне здесь. К пассивной обороне. Пока в «Яковлевке» гибли люди.

Лёня вернулся быстрее, чем я ожидал, запыхавшийся, с сияющими глазами.

— Нашёл! Дмитрий Михайлович в центральной колонии, на вокзале, там сейчас формируется ополчение из дворянских дружин, которые решили помочь. Что же касается военного эшелона, то он уже выдвинулся сюда и прибудет через шесть-восемь часов.

Значит, не раньше, чем к ночи.

Нет, это слишком долго.

— Передай ещё одну депешу. Срочную, — со стальной ноткой в голосе сказал я, так что Лёня даже выпрямился. — Просьба… Нет, требование к Дмитрию Михайловичу наделить меня, Кирилла Пестова, чрезвычайными полномочиями для прохода через портал и проведения операции по спасению и эвакуации. Немедленно.

Лёня, не задавая лишних вопросов, снова кивнул и рванул прочь, к телеграфу.

Я наблюдал за удаляющейся фигурой, сжимая кулаки. Теперь всё зависело от воли моего друга. А время продолжало неумолимо истекать.

Ко мне подошёл Осип.

— Я знаю таких, граф, — тихо сказал он, кивая в сторону кабинета генерала. — Он не отступит. Ему даже если указ с небес принести, и то заподозрит в нём подлог. Воробьёв не человек, а воплощение параграфов. С ним не договориться.

Я кивнул, но в глубине души ещё надеялся.

Надеялся на здравый смысл, на авторитет Дмитрия.

Лёня вернулся буквально через десять минут. Он сиял, улыбка до ушей, а в руке держал полоску телеграфной ленты.

— Есть! Есть! — заорал он ещё издали. — Прямой приказ от Дмитрия Михайловича! — парень протянул мне бумажку.

Я пробежался по тексту:

«Генералу Воробьёву А. И. Немедленно предоставить графу Пестову К. П. и его отряду беспрепятственный проход через телепорт „Яковлевка“. Оказать полное содействие. Всецело возлагаю ответственность за последствия на него. Романов Д. М.»

Я дал знак Осипу и Ивану Гурьевым следовать за мной. Не скрывая торжества, вошёл в кабинет генерала и молча швырнул телеграмму на стол.

— Читайте! Ваш «приказ свыше».

Воробьёв медленно, с пренебрежительной миной на лице, взял бумагу. Его глаза пробежали по строчкам, и на губах появилась кривая ухмылка.

— Бумажка, — флегматично произнёс генерал, отшвырнув телеграфную ленту в мою сторону. — У меня нет возможности верифицировать её подлинность. Все телеграфы в колониях принадлежат вам. Это может быть искусной фальшивкой. Без личного приказа моего прямого начальника, генерала Вольцова, или, простите, личного указа Императора с гербовой печатью… я не могу пойти на такой риск.

— Позвольте! — взорвался я. — Дмитрий Михайлович не кто иной, как наместник Императора в колониях! У него полномочия!

— Я не вижу на этой бумажке ни печати, ни его собственноручной подписи, — холодно парировал Воробьёв. — Не могу я верить эмоциям, граф. И ничего вам открывать не собираюсь.

Я вскипел.

Обернулся к Гурьевым, стоявшим в дверях. Осип посмотрел на меня и едва заметно кивнул, его взгляд словно говорил: «Я же предупреждал. Дипломатия с таким не работает».

Дипломатия окончена. Оставался один язык — язык силы.

Я едва заметно двинул подбородком, указывая цели: Осип — левый адъютант, Иван — правый. Они ответили едва заметными кивками.

— Генерал, у меня последний вопрос, — сказал я, чтобы отвлечь внимание, и в тот же миг сконцентрировался.

Магия земли отозвалась мгновенно, как будто раскалённый камень только и ждал моего приказа. Каменная стена выросла перед дверью внутри кабинета. Теперь то, что будет происходить внутри, станет нашей тайной.

— Что вы себе позволяете⁈ — вскрикнул Воробьёв, вскакивая.

Но было поздно. Действовали мы со слаженной быстротой. Я резко взметнул руку, и кусок потолка, словно прицельный снаряд, отлетел и с глухим стуком пришёлся по голове офицера. Тот беззвучно осел на пол.

В тот же миг Осип и Иван ринулись вперёд. Их руки вытянулись в сторону графинов с водой, стоявших на столах адъютантов. Вода послушно взметнулась, закрутилась в воздухе и с шипением обрушилась, мгновенно сковывая служащих гибкими, но прочными ледяными путами.

— Мятеж! Под трибунал! — завопил Воробьёв.

Один из адъютантов, тот, что был справа, оказался сильнее. Его руки, сжатые льдом, вдруг раскалились докрасна. Ледяные оковы с громким шипением обратились в клубы пара, обжигающие струи которого ударили в сторону Осипа. Тот застонал, отшатываясь, но в этот момент из-под стола метнулась серая тень. Мотя впился когтями в лицо адъютанта-огневика, заставив его с криком прервать заклинание.

Я же схлестнулся с Воробьёвым.

— Смирись, генерал! — бросил я, и пол у его ног ожил, смыкаясь вокруг сапог каменными щупальцами.

— Щенок! — прошипел Воробьёв, и его собственная магия земли разнесла мои путы в пыль. — Я тебя…

Он начал новое заклинание: руки сцепились в жесте, призывающем нечто более разрушительное. Ещё пара секунд — и шум будет не скрыть. Я действовал почти рефлекторно. Рука потянулась к визитнице, выдернула антимагическую пластину, и я швырнул её прямо под ноги генералу.

Воробьёв замер с широко раскрытыми глазами, его заклинание рассыпалось в ничто, оборванное перед самым применением.

Я шагнул вперёд и ударил его в висок гардой клинка.

Генерал осел на пол без чувств.

К тому времени Иван и Осип уже скрутили двух адъютантов.

— Что будем делать, граф? — тяжело дыша спросил Осип, вытерев пот со лба.

— Для начала свяжите их, — приказал я.

Посадили пленников спиной к друг другу, а между ними я положил антимагическую пластину. Решил поговорить с адъютантами. Может, кто-то из них окажется посговорчивее.

В итоге через двадцать минут два моих бронепоезда, ощетинившись вооружением, приблизились к телепорту. А мы с пленниками вышли из кабинета на перрон.

— За это вас… трибунал! — всё хрипел генерал Воробьёв, даже не пытаясь вырваться. — Вы все пойдёте на эшафот!

— Моя оборона теперь начинается там, — я кивнул на портал. — А вы пока побудете тут и понаблюдаете, как она должна быть устроена на самом деле.

Развернувшись, я крикнул инженерам у панели управления порталом, которые в ужасе наблюдали за происходящим:

— Активируйте портал! Немедленно!

Они посмотрели на связанного генерала, тот неохотно кивнул.

— Лёня, — я обернулся к юноше, — остаёшься здесь. Держи связь с Дмитрием Михайловичем. Как только мы пройдём, обязательно сообщи ему.

— Будет исполнено, ваше сиятельство, — бодро кивнул он и тут же сорвался с места в сторону телеграфа.

— Что же касается вас, генерал, то, как только второй бронепоезд начнёт входить в портал, вы будете свободны. Вас выпустят мои люди из последнего вагона.

— Это произвол.

— Произвол, генерал Воробьёв, это не выполнять приказы наместника Императора — Дмитрия Михайловича — и срывать мою спасательную операцию.

— Я так просто этого не оставлю.

— Не оставляйте.

Дал знак начальнику своей охраны Ильичу. Тот с ехидной улыбкой слегка подтолкнул Воробьёва ко входу в последний вагон «Дерзкого».

— Не беспокойтесь, ваше превосходительство, я лично составлю вам компанию на время этой небольшой прогулки. Гарантирую, мы за это время подружимся.

Раздался нарастающий низкочастотный гул, исходящий от портальных врат.

Столбы по краям гигантской арки один за другим вспыхнули, руны зажглись алым, как раскалённые угли.

Поверхность между ними заколебалась, превратившись в вихревое марево кроваво-багрового цвета.

«Могучий» со скрежетом и шипением пара медленно тронулся вперёд. Я вскочил на подножку и взобрался на площадку командной башни.

Волосы трепало ветром, смешанным с энергетическими потоками телепорта.

Голова бронепоезда коснулась мерцающей энергии и начала исчезать в ней, словно ныряя в кровавую воду.

Я неотрывно смотрел вперёд, в клокочущую багровую пелену, за которой был мой долг, мои люди и моя старшая непутёвая сестра.

Держитесь! Я уже в пути.

По телу побежали мурашки — предвестники перехода между мирами.