Хозяин антимагии #6

Глава 3

Спуск на спине приручённой зоокинезом виверны оказался испытанием на прочность не только для нервов, но и для всего опорно-двигательного аппарата.

Это не было плавным парением вниз — это был именно спуск. Монстр с трудом перебирался по гигантским стеблям.

Движения были резкими, отрывистыми. Могучие когти с глухим скрежетом впивались в растительную плоть, а всё тело виверны каждый раз содрогалось, бросая нас из стороны в сторону.

Приходилось прижиматься к шее твари, обхватывая руками, и чувствовать, как напряжены мышцы Ольги, вцепившейся в мой пояс сзади.

Хватка виверны была железной, но доверия к этому импровизированному скалолазу у меня и у моей спутницы явно не прибавлялось.

— Держись крепче! — крикнул я, почувствовав, как пальцы девушки на мгновение ослабели после особенно сильного рывка.

В ответ она лишь глухо вскрикнула и обхватила меня ещё сильнее, прижавшись всем телом.

Я накрыл левой рукой сцепленные на моём животе пальцы. Они заметно дрожали. Сквозь тонкую ткань перчаток и сюртука я чувствовал это предательское биение страха. Но иного пути не было. Без постоянного незримого давления Оли на волю твари мы бы уже давно стали её обедом.

— Оля, сколько ещё сможешь её удерживать? — спросил я, стараясь говорить спокойно, хотя сам едва удерживал равновесие.

— Сейчас… сейчас Пуся почти не сопротивляется, — проговорила девушка, и её голос звучал прямо у моего уха.

— Пуся? — удивлённо переспросил я.

— У меня так в детстве кобылу звали, — смущённо сказала Потоцкая, — а ты против?

— Нет, пускай будет Пуся, — невольно улыбнулся я.

Понимал, что этим простым разговором отвлекал Ольгу от страха. Она даже ненадолго прекратила дрожать.

— А вначале было сложно захватить её разум?

— Первые минуты требовали огромных затрат, чтобы подавить волю. Теперь… это как вести на поводке злую, но уставшую собаку. Магии тратится немного. При таком расходе я продержусь, наверное, часов восемь. Может, больше.

— А если связь прервётся? — уточнил я, уже догадываясь об ответе.

— Она тут же нападёт. Это же хищник, а не ездовой зверь.

Вот именно. Если с Ольгой что-то случится здесь, в этой гигантской чащобе, обратный путь для меня будет закрыт. А шанс на спасение превратится в главную угрозу.

Мы спускались всё ниже.

Яркий изумрудный свет, пробивавшийся сверху, начал меркнуть, сменяясь грязно-серыми, а затем и бурыми тонами. Солнечные лучи сюда практически не проникали. Пришлось зажечь артефакт, чтобы разглядеть хоть что-то на расстоянии нескольких десятков метров.

— Интересно, — пробормотал я, глядя на изменение пигментации у растений. — Смотри, хлорофилл деградирует. Без фотосинтеза он просто не нужен.

— Значит, они вообще не используют свет? — сразу же откликнулась Ольга, её голос, живой и заинтересованный, раздался прямо над ухом. — Но как тогда выживают?

— Судя по всему, это сапрофиты, — пояснил я, чувствуя, как даже в такой адской обстановке просыпается учёная натура. — Питаются разлагающейся органикой. Скорее всего, вся эта гигантская экосистема существует за счёт круговорота отмершей прямо здесь, в воздухе, массы.

— Как огромный компостный червь, — тут же дополнила магесса, и я почувствовал, как она слегка взволнованно ёрзнула у меня за спиной. — Только в виде леса… Но тогда их корневая система… она должна быть не для всасывания воды из почвы, а для…

— Для фильтрации воздуха и улавливания органических частиц, — перебил я, увлёкшись. — Или, что более вероятно, учитывая их агрессивность…

— Растения-хищники! — воскликнула Ольга, опередив мою мысль. — Питаются тем, что падает сверху! Насекомыми, мелкими тварями…

— А может, и не только мелкими, — мрачновато добавил я, всматриваясь в сгущающуюся бурую мглу внизу. — Не удивлюсь, если мы встретим неизвестные науке экземпляры хищной растительной фауны. Возможно, даже специализированные растительные ловушки.

Воздух становился спёртым, влажным и тяжёлым, пропахшим гнилостной органикой. Ирония заключалась в том, что мои магические чувства, настроенные на твёрдую почву, оставались мертвы: в этом парящем мире не было и крупицы настоящей земли, хотя её запах мерещился повсюду.

Сейчас мы проходили сквозь уровень, где должны быть облака и где в сильную непогоду прятались местные растения.

Дышать здесь стало ощутимо сложнее.

Внезапно Ольга замолкла на несколько секунд, а затем я почувствовал, как её голова совсем по-детски, устало и доверчиво, опустилась мне на спину, между лопаток.

— Знаешь, Кирилл… — её голос прозвучал приглушённо, но ясно. — Со всеми этими нашими приключениями, новыми открытиями, чудовищами… я ни разу не скучала за эти три месяца. С тобой… чертовски интересно.

Именно в этот момент виверна, перемещаясь с одного ствола на другой, сорвалась и повисла на одной лапе.

Мы качнулись над чернеющей пропастью, и у меня ёкнуло сердце. Ольга вскрикнула, и её хватка ослабла.

Инстинктивно откинулся назад, успев схватить девушку за запястье, прежде чем её отбросило вниз.

Лицом к лицу мы повисли над бездной: я тянул Олю к себе, пока виверна с трудом возвращала точку опоры.

— Всё в порядке? — выдохнул я, усаживая девушку перед собой. — Держись крепче.

Она лишь кивнула, не в силах вымолвить ни слова, и обхватила мои руки, прижавшись спиной к моей груди. Дыхание было частым и прерывистым.

Следующую четверть часа спускались без приключений. Я дважды доставал часы-детектор и слегка корректировал направление.

Внезапно с одной из сторон раздался звонкий, пронзающий писк. Мотя под сюртуком тут же засуетился, выбравшись наружу. Зверёк завращал своими огромными ушами-радарами и начал принюхиваться.

Вскоре нашу незадачливую альпиниаду попыталась прервать стая мелких юрких тварей, похожих на летучих мышей с кожистыми перепонками и острыми, как бритвы, коготками. Это были алые крыланы, названные так из-за характерной окраски. Они с пронзительным визгом пикировали на нас, пытаясь впиться в чешую виверны, но она была им не по зубам.

Мне же, держась одной рукой, пришлось отмахиваться от крыланов саблей. Они были слишком быстрыми.

В какой-то момент я не выдержал и, достав пистоль, выстрелил в самую гущу стаи. Усиленный заряд с грохотом разорвал воздух, и как минимум десяток тварей разлетелся на куски.

Остальные крыланы ненадолго отступили, но вскоре набросились с новой силой. Ситуацию спас Мотя. Он стал то и дело на мгновение открывать защитный купол.

Это продолжалось минут пять, а потом воздух стал ещё более влажным и приобрёл едкий химический запах, по всей видимости, мы пересекли невидимую границу, за которой начинались владения других, куда более опасных хищников. И крыланы, пронзительно завизжав, разом умчались прочь, не желая становиться чьей-то добычей.

На нашей одежде и открытых участках кожи осталось несколько мелких рваных ран, но, к счастью, ничего серьёзного.

Единственным, кто извлёк выгоду из этой стычки, был Мотя. Умудрившись схватить пару тварей, он с довольным видом уплетал их, усевшись на чешуе виверны. Вид у зверька при этом был такой, словно он выиграл крупный куш, а в пасти у него изысканные пирожные с кремом.

Наконец мы достигли относительно ровной площадки, сплетённой из толстых ветвей. Я достал серебряные часы. Циферблат по-прежнему молчал, но секундная стрелка, мелко подрагивая, уверенно указывала направление.

— Ведёт, — удовлетворённо констатировал я. — Пошли, мы где-то близко.

Сначала стрелка вела нас чётко в одну точку, но вскоре начала метаться, указывая то туда, то сюда.

— Чего это она так, словно взбесилась? — спросила Ольга.

— Это, должно быть, рассыпавшиеся пробирки, — предположил я. — Большинство, наверное, уже разрядилось, но некоторые, упавшие рядом с макрами, ещё могут работать.

Главной целью были не они. Обойдя огромный, похожий на лопух лист, мы нашли то, что искали: мои сундуки.

Двенадцать массивных, окованных металлом ящиков, прочно связанных канатами в единое ожерелье. Они летели вниз и ломали ветви, пока наконец не встретили соответствующую их весу преграду.

Связка надёжно зацепилась за ветви, словно новогодняя гирлянда за ёлку.

Один из сундуков был открыт, крышка отсутствовала, видимо, оторвалась в момент падения.

Он полностью растерял своё содержимое.

Жалко, конечно, но что тут поделаешь.

Когда я начал отвязывать сломанный сундук, заметил, что это не все неприятности. Один из ящиков наполовину провалился в какую-то студенистую массу.

— Чёрт, — выругался я, едва не наступив на один из шипастых стеблей, растущих прямо из этой непонятной субстанции.

Я ткнул саблей в отросток, и он мгновенно среагировал, с шипением свернувшись. Это было какое-то хищное растение.

Сундук лежал в липкой полупрозрачной жиже. Попытка вытащить его за верёвку ни к чему не привела. Он застрял крепко, словно приклеился.

Я попробовал поддеть сундук ножнами, но жижа оказалась невероятно вязкой, и я едва не потерял их.

Пришлось идти на риск.

Подобравшись как можно ближе и периодически отбиваясь саблей от раскрывающихся и закрывающихся шипастых отростков, я вскрыл верхнюю часть сундука.

Дерево внизу уже было разъедено, но стеклянные пробирки, к счастью, уцелели. Перебросил их Ольге, которая ловко складывала ёмкости в подол плаща. Так мы спасли чуть больше половины содержимого.

Нижнюю часть, погружённую в пищеварительный сок, пришлось бросить. Достать их было невозможно.

Распихал склянки по уцелевшим сундукам.

— Ладно, хоть это спасли, — проворчал я напоследок.

Ольга заставила виверну надеть на себя импровизированные бусы из десяти сундуков, и мы отправились наверх.

Обратный путь с грузом, по ощущению, занял целую вечность. Мы с Ольгой были измотаны, а виверна, таща на себе дополнительные сотни килограммов, тяжело дышала и двигалась всё медленнее и медленнее.

Когда мы наконец поднялись к тому месту, где осталась «Гордость графа», мне открылась картина кипучей деятельности.

Под руководством Фердинанда команда времени даром не теряла. Используя уцелевшие баллоны с гелием, которые извлекли из разорванной обшивки дирижабля, они соорудили два воздушных шара.

Надо отметить, что таких баллонов в корпусе было аж двадцать штук. И, по уверению главного конструктора, даже при потере половины дирижабль должен был держаться в воздухе. Мы же потеряли четырнадцать, и даже тогда конструкция ещё держалась в воздухе. Вот что значит гениальный инженерный ум и шикарный предел прочности.

Павлов и Кучумов использовали магию огня для точечного нагрева: сварили из лёгких алюминиевых обломков каркаса две неказистые гондолы.

Сергей Бадаев установил в них по уцелевшей руне левитации, снятых с дирижабля, чтобы уменьшить вес и облегчить подъём.

— Ну что, Кирилл, — сказал Фердинанд, довольно оглядывая свои творения, — встречайте ваш новый воздушный флот!

— Умеешь ты удивить, — я доброжелательно похлопал его по плечу.

На каждый шар погрузили по пять спасённых сундуков, подвесив их снаружи на верёвках.

— Ольга, — тихо сказал я, отведя девушку в сторону. — Тебе придётся отпустить Пусю.

— Но почему? Я ведь могу на ней лететь. Пуся намного быстрее этих шаров!

— Именно поэтому. Она примчится к порталу первой и напугает всех, кто там будет. И кроме того, — я посмотрел девушке прямо в глаза, — о твоих способностях лучше не знать посторонним. Пока я не договорюсь с нужными людьми, это должно оставаться тайной. Отпусти её.

Ольга неохотно кивнула. Она подошла к виверне, положила руку на её морду и что-то прошептала.

Глаза чудовища закатились, и оно обмякло на листве, погружённое в глубокий магический сон.

— Она проспит минимум полчаса, — сказала Ольга, возвращаясь. — Дальше… будь что будет.

Команды расселись по шарам: в одной гондоле оказался я, Ольга, Мирослава и Павлов; в другой — Цеппелин, Кучумов и Бадаев.

Погода, к счастью, была спокойной. В ином случае на наших убогих шарах пришлось бы не лететь, а выживать. Но это не отменяло других проблем: во время боя были потеряны три свитка телепортации, и их, к глубокому сожалению, не удалось отыскать. Придётся выкручиваться на месте.

Движение к точке перехода в пятый круг миров было медленным. Воздушники, Цеппелин и Мирослава, берегли силы, управляя шарами лишь для корректировки курса. Основную тягу обеспечивали огневики, создавая реактивные импульсы позади гондол.

Мы ловили попутные воздушные течения, стараясь экономить магические силы. Двигались к месту, где висел красный буй — ориентир для открытия порталов.

Приблизившись к нему, мой «флот» привлёк внимание.

Вскоре к нам подтянулся корабль авантюристов. Это был потрёпанный, но внушительный воздушный шар, точнее, не один, а как минимум десяток шаров, объединённых в один. Название «Серые вороны» хорошо читалось на табличке, установленной на одном из бортов. Люлька была почти вся увешана трофеями убитых в этом мире монстров и мешками с ценными растениями.

Увидев наше состояние, капитан, коренастый детина без правого уха, предложил «помощь».

— Свиток телепортации? — он усмехнулся, услышав нашу просьбу. — Конечно продам! Сто тысяч золотых.

Это была грабительская цена, завышенная как минимум в десять раз, но другого выхода у нас не было. Я, не моргнув глазом, согласился.

Но едва я дал ответ, как мужчина тут же изменил условия.

— Ой, ошибся! Сто пятьдесят! И… те сундуки, что у вас снаружи висят, в придачу. А то, не ровен час, вы мне фальшивки подсунете.

— А не слишком ли ты оборзел⁈ — сквозь зубы процедил Павлов. — Это дело государственной важности! Мы должны предупредить…

— Государственной? — капитан фыркнул. — Вы в таком виде и дело государственной важности? Мы вас в первый раз видим!

Он осклабился, а его люди, окружавшие наши шары на более мелких аппаратах, своего рода воздушных шлюпках, засмеялись.

Ольга вся пылала от негодования.

— Да как они смеют! Может, я… — девушка подалась вперёд.

— Нет! Не стоит, — я резко остановил её. — Никакой магии.

— Но это же настоящий грабёж! — возмутился Павлов.

Конфликт нарастал. Авантюристы уже открыто поглядывали на наши сундуки, явно считая, что мы скрываем настоящие сокровища. Переговоры зашли в тупик.

Отдавать им своё антимагическое вещество я не собирался.

В этот момент Мирослава, стоявшая рядом, тихо тронула мою руку.

— Кирилл, — прошептала она, — я чувствую… колебания. Рядом вот-вот должен открыться портал.

Я мгновенно сориентировался.

— Готовность! — тихо скомандовал я своей команде и жестом передал сигнал Цеппелину во вторую гондолу.

Последовала мгновенная реакция. Над нашими убогими шарами вспыхнули два магических купола. Но они были разными, как и их создатели.

Над гондолой Цеппелина барьер возник резко, с сухим хлопком сжимающегося воздуха. Он был собран на чистой силе воли.

Над нашим же шаром купол, сотканный Мирославой, проявился плавно, как струящийся шёлк, мерцающий переливающейся дымкой. Он был тоньше, но невероятно эластичным, готовым принять и растянуть удар.

Но у наших собеседников были другие планы. И кто-то с очень хорошей реакцией стоял за гарпуном.

Стрела вонзилась прямо в нашу люльку у самого низа. И тут же длинная верёвка натянулась.

Команда «Серых воронов» успела зацепить нас!

— Держитесь! — крикнул Павлов, видя, как наш шар дёрнуло в сторону пиратов.

Он попытался поджечь трос, но тот явно был пропитан защитой от огня.

В дело почти сразу вмешался Мотя. С яростным цыканьем он метнулся к месту удара. Его крошечные, но острые, как бритвы, зубки сомкнулись на толстом канате. Раздался сухой щелчок, и верёвка, уже натянутая как струна, лопнула, беспомощно хлестнув по воздуху.

Используя этот миг и последние запасы маны, огневики и воздушники сделали отчаянный бросок. Сзади рванули реактивные струи пламени, а сами гондолы, ведомые незримой рукой воздушных магов, рванули в сторону, указанную Мирославой.

В этом месте начал открываться портал.

Мы проскочили в светящуюся воронку телепорта буквально за мгновение до того, как из неё в этот мир зашёл корабль с охотниками.

Неудачливые пираты остались с носом и обрывком верёвки в руках.

— Я запомнила эту банду, — с холодной яростью проговорила Ольга, глядя на закрывающийся портал, за которым мелькали разъярённые лица авантюристов. — «Серые вороны». Они известны своими грабежами под видом помощи.

Я повернулся к девушке, всё ещё чувствуя адреналин в крови.

— Не переживай, — сказал я, и в голосе прозвучало не просто утешение, а обещание. — Я с ними ещё посчитаюсь. Но не сейчас. Сейчас у нас есть дела поважнее.

Оказавшись в четвёртом круге миров, мы без приключений добрались до Синибирска.

Там настало время расставания.

Цеппелин и Мирослава остались в городе-колонне. Фердинанд, не теряя энтузиазма, уговорил меня:

— Кирилл, дай мне неделю! Я организую спасательную экспедицию. Вытащим каркас «Гордости»! Восстановить его будет быстрее, чем строить новый с нуля!

— Фердинанд, не рискуйте понапрасну, — попытался я образумить друга.

— Мы не будем рисковать! — уверенно парировала Мирослава, обнимая любимого. — Если увидим, что погода портится или там слишком опасно, сразу вернёмся. Обещаем.

Я сдался, оставив решение на их усмотрение. Ольга тоже осталась в Синибирске: ей нужно было найти сестру и поскорее переехать ближе к центральной колонии.

А я с Павловым, Кучумовым и Бадаевым нанял самый быстрый из доступных кораблей и отправился в сторону дома: через портал в третий круг, а оттуда на поезде до центральной колонии.

Стоял на палубе, глядя на убегающие в багровой дымке очертания Синибирска. Тяжесть ответственности давила.

Всё наше приключение, те опасности, которые пережили — всё это имело смысл только в одном случае: если мне удастся убедить Дмитрия Романова в реальности угрозы. Империя должна узнать правду. Она должна готовиться к войне.

Но предупреждение это как крик в пустоте.

Нужно предложить решение.

И у меня в голове, опираясь на увиденное в седьмом кольце, уже зрели первые обрывочные планы.

Чувствовал, как внутри закипает жажда действовать, и я не собирался её подавлять.