Хозяин антимагии #6

Глава 16

— Его зовут Сереброкрыл, — тихо произнесла Ольга, не отрывая взгляда от твари. — Вожак этой стаи.

Она стояла, слегка выставив вперёд ладонь, словно успокаивала дикого зверя. Но в позе девушки не было страха, лишь сосредоточенность, словно Оля была хирургом, проводящим сложнейшую операцию.

— Он… общается со мной, — продолжала девушка, и её голос приобрёл гортанные нотки. — Не словами… образами, импульсами. Через разум.

Вот это поворот.

Я, как учёный, был очарован.

Телепатическая связь?

Прямое нейрокодирование информации?

Я пытался лихорадочно классифицировать этот феномен, пока инстинкт кричал об опасности такого контакта.

Внезапно голос Ольги изменился. Он стал низким, шипящим, наполненным несвойственной хрипотцой.

Это было жутковато, слышать, как из уст милой девушки доносятся звуки, рождённые в голове древнего хищника.

— Двуногие… в своих… пузырях… — её губы искривились в подобии усмешки. — Вы приплыли к нашим охотничьим угодьям на этих… воздушных кораблях.

Через Ольгу-переводчика картина начала проясняться. Муравьиды, или пожиратели, как их называли виверны, были общей угрозой. Они методично захватывали территорию, а ещё охотились за яйцами летающих ящеров.

— Ольга, спроси, для чего муравьидам яйца?

Девушка на мгновение закрыла глаза, её лицо исказилось от усилия. Пальцы сжались в кулаки.

— Он… не знает. Чистильщики не оставляют следов, только пустые гнёзда, — голос вновь стал обычным, но сдавленным от ужаса. — Кирилл, они откладывают яйца раз в двести лет! А живут… Сереброкрылу девятьсот, и это предел.

Вот оно! Репродуктивная стратегия K-типа, характерная для высших хищников с долгим жизненным циклом. Уничтожение яиц стало не просто проблемой, а угрозой выживанию вида.

Позиция виверн тут же стала ясна мне: люди в массе своей слабы и незначительны. Лишь единицы, вроде Ольги-зоокинетика, представляют для ящеров опасность.

И сейчас Сереброкрыл, по сути, предлагал сделку: его стая становится нашим буфером, нашим воздушным спецназом в обмен на одно-единственное обещание.

— Он спрашивает, — голос Ольги снова стал чужим, — кто вожак этих… шаров? Кто может говорить за наше племя?

Дилемма. Я, барон Кирилл Пестов, не обладал полномочиями заключать межвидовые договоры. Это было всё равно что подписать от лица всего человечества пакт о ненападении с… да с другой цивилизацией!

В памяти тут же нарисовались мрачные перспективы, описанные в истории и политологии.

Развиваясь, человечество неизбежно столкнётся с вивернами. Экспансия, рост населения, новые технологии — всё это рано или поздно приведёт к конфликту.

Да, сейчас мы были для них диковинкой, но что будет через сто лет?

Виверн либо истребят, либо одомашнят, особенно с развитием зоокинеза.

Я не мог гарантировать им «вечный мир». Я не был Императором.

И тут в моей голове что-то щёлкнуло. Это был не звук, а, скорее, сдвиг, ощущение, будто чья-то ледяная рука проникла сквозь кость черепа и коснулась моих мыслей.

«Ты мыслишь не глобально, человек-вожак, — голос был низким, шипящим. — То, что вы, люди, принесёте через сто, триста лет — ничто перед тем, что несут пожиратели уже сейчас. Они могут лишить нас будущего. Зачем бояться вас, если нас уже не будет? Мы выбираем меньшее из двух зол. Помоги нам сейчас, и мы добавим твоему племени когти и зубы в этой битве. А что будет потом… потом мы договоримся».

Я стоял потрясённый.

Прямой ментальный контакт.

Эта тварь… нет, это существо… мыслило на удивление прагматично. Оно оценивало риски, просчитывало варианты и принимало стратегическое решение, не на эмоциях, а на рациональном расчёте. Это был уровень политика-реалиста, а не зверя.

Ольга смотрела на меня с тревогой. Она наверняка чувствовала мой контакт с вожаком.

Цеппелин, Павлов и Мирослава, находившиеся в рубке, застыли, понимая, что происходит нечто выходящее за рамки их понимания.

«Хорошо, Сереброкрыл. Договор заключён. Временный тактический альянс. Мы помогаем вам очистить плато от муравьидов, вы прикрываете нас в небе. А после… я сделаю всё, что в моих силах, чтобы наш союз не закончился с этой битвой. Я буду голосом, который донесёт вашу позицию до правителей моего… племени».

В ответ в моём сознании прозвучало нечто, отдалённо напоминающее удовлетворённое рычание.

«Договорились, человек-вожак. Веди свои… корабли. Мы будем рядом».

Сереброкрыл взял резко в сторону от борта, мощным взмахом крыльев развернулся и издал пронзительный клич, от которого задрожала обшивка. Его стая, до этого спокойно висевшая в воздухе рассыпалась по боевым позициям.

Теперь надо лететь к месту, где можно открыть портал в шестое кольцо миров.

Мы шли на малой высоте, почти касаясь верхушек стеблей, похожих на исполинский бамбук. Эскадра, растянувшись в кильватерную колонну, напоминала цепь китов, плывущих в бездне.

Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, я приказал погасить все ходовые огни. Лишь тусклые малиновые маячки на корме каждого дирижабля, видимые только тому, кто смотрит строго сзади, указывали путь.

На мостике «Гордости графа» царила неестественная тишина. Все, включая даже бывалого путешественника Павлова, стояли, вглядываясь в окружающую нас тьму. Цеппелин, не отрываясь, смотрел вперёд, его пальцы нервно барабанили по штурвалу.

— Что-то не так, — прошептал он. — Чувствую в воздухе… напряжение. Как перед грозой. Будто нас кто-то ждёт.

— Пусть ждут, — глухо ответил Павлов, не поворачиваясь. — С такими соседями нам бояться нечего.

«Соседи» — это виверны. Их было двадцать три особи.

В кромешной тьме крылатых ящеров было не разглядеть, но я чувствовал их присутствие. Виверны шли по флангам и выше, их тени иногда на мгновение заслоняли звёзды, которых в этом мире практически не было видно из-за плотной облачности. Они были нашим щитом.

И этот щит сработал не единожды.

Из тёмной чащи с пронзительным визгом то и дело стали появляться стаи мелких юрких тварей, а также длинных червей, выпрыгивающих из стволов и пытающихся уцепиться за дирижабли.

Но прежде чем кто-либо из магов успевал среагировать, с рёвом, от которого внутри всё содрогалось, на нападающих обрушивалась ближайшая виверна.

Они действовали не магией, не изящным заклинанием, а силой.

Мощные челюсти с хрустом ломали кости, когти рвали плоть врагов. Иногда виверна, не сбавляя скорости, просто пролетала сквозь стаю мелких паразитов, и оставался лишь кровавый туман да обрывки плоти.

Наши союзники не тратили времени на ритуалы, они просто убивали и, на лету пожирая добычу, возвращались на свои позиции. Эффективно. Жестоко. Но чертовски действенно.

За весь отрезок пути в пятом кольце наша эскадра не сделала ни единого выстрела. Да и ни одно заклинание не было выпущено.

Ночной бросок к точке перехода в шестое кольцо проходил в режиме предельной концентрации. Временной график был безжалостно сорван задержками в «Сегеже» и «Синибирске», поэтому каждая минута была дорога.

Наконец через шесть часов полёта передо мной разверзся портал. «Гордость графа» первой нырнула в него.

Меня окутала тьма.

Не та мягкая, облачная тьма пятого кольца, а холодная, пронзённая мириадами безразличных звёзд.

Как только последний дирижабль вылетел из портала, я стал совещаться с капитанами по коммуникатору. Их голоса звучали уставшими, но времени для отдыха не было.

— Как погода? — коротко спросил я.

— Отвратительная, Кирилл Павлович, — ответил капитан «Грозы» Пилютов. — В верхних слоях ураганный встречный ветер колоссальной силы. Пробиваться сквозь него — значит потратить уйму маны и быть замеченными за десятки вёрст.

— А в нижних? — уточнил я.

— Там относительное затишье. Но… — Цеппелин замялся. — Лес кишит муравьидами, вы же помните, сколько их тут.

— Помню, но ночью они нам не угрожают, так как спят. К тому же, если поднимемся выше, то в этом звёздном небе будем как на ладони.

Риск или гарантированное обнаружение?

Выбор был очевиден.

— Идём на предельно малой высоте. Используем лес как укрытие. Ориентируемся только на кормовые огни впереди идущего корабля.

— Кирилл… — начал было Цеппелин, но я резко пресёк его.

— Это приказ. «Гордость» идёт первой. Фердинанд, твоя задача — вести корабль. Мирослава, — я повернулся к девушке, — ты — наши глаза. Вы справитесь, я верю.

Мила лишь кивнула.

Это был самый напряжённый полёт.

Цеппелин крепко сжимал штурвал, вглядываясь в темноту.

Мирослава стояла на открытой палубе рядом с рубкой.

— Право десять… плавно… — её голос был монотонным. — Сейчас порыв снизу… компенсируй… Прямо по курсу ствол… уходи влево!

«Гордость» с лёгким скрипом каркаса послушно кренилась, огибая невидимое препятствие. Я видел, как мимо наших иллюминаторов проплывали гигантские листья, размером с парусник, переливающиеся в звёздном свете.

Сзади цепочкой двигались остальные дирижабли.

Я был готов молиться здешним богам, в которых не верил, чтобы капитан «Грозы» обладал такой же выдержкой, как Цеппелин, а рулевой «Мороси» не дрогнул в решающий момент.

Виверны последовали за нами. В этой тесноте они казались ещё более огромными и неуместными. Союзники не летели, а, скорее, продирались сквозь частокол стволов, мощные крылья были сложены, ящеры отталкивались от веток когтистыми лапами, словно гигантские белки-летяги.

Постепенно начинало светлеть, на горизонте появилась багровая полоса, предвестница рассвета.

Ночь, на которую я так рассчитывал, чтобы скрытно проскочить шестое кольцо, подходила к концу. С её уходом исчезало и наше главное преимущество — невидимость.

С первыми лучами солнца, пробивавшимися сквозь исполинскую листву, мир вокруг просыпался.

Прямо по курсу, закрывая полнеба, клубилась живая шевелящаяся туча.

Филанты.

Тысячи летающих муравьидов.

Их хитиновые панцири отливали металлическим блеском в утреннем свете, а жужжание миллионов крыльев складывалось в оглушительный гул, заглушавший рёв моторов. Ниже по стволам деревьев карабкались, словно живая лава, рабочие и солдаты размером от крупной собаки до телёнка.

— Боевая тревога! Все по местам! — скомандовал я, и сирена «Гордости» прорезала воздух, но её вой почти потонул в нарастающем жужжании крыльев.

Первыми в бой ринулись виверны. С пронзительным кличем они пикировали на летящую армаду.

Сереброкрыл возглавил атаку, его пасть разверзлась, и поток ослепительного пламени вырвался навстречу врагу.

Многие ожидали, что сейчас десятки муравьидов обратятся в пепел.

Но ничего не произошло.

Огненная струя, способная расплавить сталь, рассеялась как туман в нескольких метрах от плотного строя филантов. На их хитиновых панцирях даже не осталось опалин.

Врождённая антимагия.

Огненная магия виверн была для них не опаснее тёплого ветерка.

Союзникам пришлось вступать в ближний бой. Мощные ящеры врезались в строй, рвали когтями, крушили челюстями, отправляя вниз дождь из обломков хитина и крови. Одна виверна стоила сотни, если не тысячи этих «букашек». Но букашек было много, слишком много.

Филанты облепляли гигантских ящеров, впивались в перепонки крыльев, жалили, кусали. Это было похоже на атаку гнуса где-то в Сибири, когда стоило только выйти из авто, и тебя атаковали тысячи кровососущих тварей.

А снизу солдаты-муравьиды, карабкавшиеся по стволам, подняли головы, и в сторону дирижаблей полетели огненные шары, леденящие сосульки, сгустки сжатого воздуха. Им были доступны все стихии. И заклинания монстров работали.

Первый же огненный шар угодил в борт «Грозы», не успевшей поставить защитный купол. Пробил корпус. А дальше магия монстров рассыпалась об охранный барьер, заставляя тот дрожать от множества атак.

— Доклады с кораблей! — крикнул я в коммуникатор. — «Гроза», «Ливень», «Морось», отвечайте!

— «Гроза». Щиты держатся, но атаки слишком плотные!

— «Ливень». У нас паника среди участников! Маги пытаются контратаковать, но их заклинания почти не работают!

— «Морось»… — признёс Черепанов сдавленным голосом. — Кирилл Павлович, они бьют прицельно, словно знают, где слабая защита и уязвимые места!

Именно так.

Я чуть не усмехнулся.

Пусть почувствуют.

Пусть эти гордые аристократы, считавшие мою вылазку охотничьей забавой, сначала поймут, с чем им завтра предстоит столкнуться.

Пусть увидят, что их титулы и вековые родословные не остановят хитиновые челюсти.

Вокруг дирижаблей то и дело вспыхивали охранные купола — магическая защита, которую отчаянно поддерживали знатные маги. Но щиты дрожали и таяли один за другим под градом вражеских заклинаний.

Магия муравьидов, конечно, исчезала, достигнув барьера, но постепенно расшатывала его. В надежде сделать хоть что-то, сильные маги-воздушники ставили свои защитные барьеры, ненадолго помогая общекорабельной системе.

— Ваше сиятельство! — докладывал капитан «Ливня», почти крича в трубку. — Маги не могут пробить врождённую защиту муравьидов! Наши заклинания бесполезны против такого количества тварей! На борту хаос!

Я видел это по тому, как «Ливень» начал метаться: маневры стали резкими и неуверенными. Паника.

Похоже, хватит!

Урок аристократами усвоен!

— Всем капитанам! — скомандовал я через коммуникатор. — Отключить магические поля защиты. Включить антимагические купола. Немедленно!

На мгновение в коммуникаторе воцарилась тишина, полная непонимания. Отключить защиту? В разгар боя?

— Но… — начал кто-то.

— Это приказ! — рявкнул я.

И вот на четырёх дирижаблях заработали антимагические модули. Ради их начинки я чуть не погубил «Гордость графа» в прошлой экспедиции и чуть не потерял Ольгу. Хорошо, что тогда со мной был Мотя.

Словно почувствовав мои мысли, из-за отворота сюртука появился маленький чёрный нос, а следом и сам зверёк. Мотя ловко забрался мне на плечо и принялся тыкаться влажным тёплым носом в щёку. Я провёл пальцами по его бархатистой шёрстке.

Эффект антимагии был мгновенным и ошеломляющим.

Огненные шары, долетавшие до кораблей, попросту исчезали, рассыпаясь в ничто. Вихри, пытавшиеся сбить нас с курса, стихали. Ледяные иглы таяли, не долетев до обшивки. Мы плыли в зоне абсолютного магического нуля, не применяя для движения по воздуху ни крупицы магии.

И почти сразу в наушниках внутренней связи, настроенной на общий канал эскадры, начался хаос.

— Что это⁈ — донёсся возмущённый, почти панический крик. — Я ничего не чувствую! Моя магия… исчезла!

— Это святотатство! Пестов отнял у нас силы! — вторил другой голос, полный ярости и страха.

Я представил себе картину: рубки «Грозы» и «Ливня», где знатные маги замерли, ощутив непривычную пугающую пустоту внутри. Их сила, их дар, то, что с рождения делало их элитой, было выключено. Мгновенно и безоговорочно.

Я переключил связь на общий канал и обыденно отдал приказ:

— Ваши титулы не дают брони, господа. А магия, как вы только что убедились, против этого врага бесполезна. Она никуда не делась, она просто не работает здесь и сейчас. А значит, если не можете колдовать — воюйте! Все вы, лучшие представители своих родов, с детства учились фехтовать и стрелять. Так возьмите в руки оружие! Подносите снаряды! Вставайте к запасным пулемётам! Помогайте расчётам! Докажите, что вы полезны империи не только своими генеалогическими древами, но и личным мужеством, хладнокровием и умением действовать!

В ответ снова поднялся ропот возмущения, но я его тут же заглушил, отдавая следующий приказ — уже для всех сразу:

— Артиллерийским расчётам! Орудия и пулемёты — стрелять по кучным скоплениям филантов! Давить их массовым огнём!

Наступила секунда затишья, а потом грохот, которого так не хватало, разорвал воздух.

«Гордость графа» содрогнулась от залпов скорострельных пушек. Вслед за нами огрызнулись стволы «Грозы» и «Ливня», а потом и «Мороси».

И это подействовало.

Магия была бессильна против врождённой защиты муравьидов, но сталь и порох — нет. Трассирующие пули прошивали живую тучу, выкашивая целые просеки. Осколочные снаряды разрывались в самой гуще филантов, разбрасывая в стороны обломки тел. Эффект оказался ошеломительным. Врагу был нанесён первый реальный урон.

В бинокль увидел, как на палубе «Ливня» несколько знатных магов сначала растерянно озирались, а затем схватили ящики с патронами и понесли их к зенитным установкам. Потом кто-то из молодых князей, сняв парадный мундир, встал за запасной пулемёт и начал поливать свинцом приближающихся тварей.

Я невольно улыбнулся.

Сработало.

Роль виверн тоже изменилась. Теперь они не были главной ударной силой, а стали истребителями в зоне прикрытия. Они отвлекали на себя группы филантов, которые пытались зайти с флангов или пробиться к слепым зонам дирижаблей. Союзники заманивали врагов под смертоносный огонь пушек, где те массово гибли.

Наш союз обрёл новую страшную симметрию.

— Прорываемся! — скомандовал я. — Все воздушники, готовиться! По моей команде — отключить антимагические купола и дать максимум тяги!

Эскадра, ведомая «Гордостью», рванула вперёд под оглушительный аккомпанемент артиллерии. Когда дирижабли наконец добрались до края тучи филантов, я приказал:

— Отключить купола! Воздушники, вперёд!

Антимагия перестала работать. И тут же маги-воздушники на всех кораблях, почувствовав возвращение сил, включились в дело. Одни поднимали дополнительные щиты, отражая редкие теперь атаки. Другие создавали мощные попутные потоки, подталкивая дирижабли вперёд с невероятной скоростью.

Моя эскадра вырвалась. Из тучи, из-под огня. Но далось это не бесплатно. Дым шёл из нескольких пробоин на «Грозе». «Ливень» потерял часть обшивки на левом борту. А «Морось»… с ней явно было плохо.

Оторвавшись от филантов на приличное расстояние, сделали небольшую остановку. Рассвет уже перешёл в утро, солнце поднялось достаточно высоко, освещая масштабы ущерба. Пока капитаны докладывали о потерях, я вместе с Цеппелином и Черепановым проводил инспекцию.

Вид «Мороси» был удручающим. Злополучный дирижабль, и так доставлявший проблемы, получил критические повреждения. Десятки пробоин в обшивке, несколько порванных баллонов с гелием, сломаны рулевые тяги. Дирижабль больше не мог держаться в воздухе, сильно просаживался.

— Кирилл Павлович, он не долетит, — доложил Черепанов, находящийся на борту «Мороси». — Дирижабль не выдержит ещё одного включения антимагического модуля. Свалится вниз словно камень. Ему не стоит лететь сейчас на плато, но если дадите часов шесть, постараюсь что-то сделать.

— Не дам. Время дорого.

Я смотрел на израненный корабль, а в голове молниеносно проносились расчёты. Вес, подъёмная сила, риск. И главное время. Эмоции тут были роскошью.

— Эвакуируем на три оставшихся дирижабля всех людей с «Мороси». Переносим максимум антимагических бомб, а также полностью пополняем боекомплект, лишнего не брать, — приказал я.

Началась лихорадочная работа. С помощью лебёдок и магии воздуха перебрасывали ящики и людей.

Три оставшихся дирижабля — «Гордость», «Гроза» и «Ливень» — заметно осели, став тяжелее. Чтобы компенсировать перегрузку, магам-воздушникам пришлось постоянно применять левитационные заклинания.

Встал последний, неприятный вопрос: кто останется ремонтировать и прикрывать «Морось»?

— Я остаюсь, — твёрдо заявил Черепанов. — С командой инженеров и матросов мы починим корабль и успеем к вам на самое веселье. Вот увидите. Но нам нужно прикрытие. Одного капитана мало, нужен ещё один сильный маг воздуха, чтобы маскировать корабль и ставить щиты.

Я тут же обрисовал ситуацию по громкой связи и попросил вызваться добровольцев.

В ответ гробовая тишина.

Никто из аристократов не хотел.

Остаться тут накануне «Величайшей охоты»?

Пропустить кульминацию, ради которой они задирали носы?

Это было немыслимо.

Это вечный позор.

— Спрашиваю в последний раз, — сказал я.

Молчание затягивалось. Я уже мысленно перебирал имена, готовый назначить «добровольца» приказом, как вдруг движение рядом заставило меня обернуться.

Софья Потоцкая, стоявшая до этого в стороне, молча шагнула вперёд, к центру рубки. Её подбородок был высоко поднят.

Ольга тут же удивлённо посмотрела на сестру, губы приоткрылись для вопроса, но она промолчала. Софья же, не обращая внимания на её взгляд, сделала ещё один уверенный шаг, на этот раз прямо ко мне.

— Я останусь, — заявила девушка твёрдо. — Моя стихия — воздух, — продолжала Потоцкая, глядя прямо на меня. — Я идеально подхожу для обороны и маскировки. К тому же знаю этот мир не понаслышке и была тут не раз. Справлюсь.

Софья на мгновение замолчала, внимательно посмотрев на коммуникатор связи, как будто бросая вызов тем, кто молчал по ту сторону.

— И пусть все знают, — голос магессы стал чеканить каждое слово, — что там, где струсили и отступили родовитые мужи, Софья из рода Потоцких не подведёт. Я не боюсь тяжёлой работы и своей доли риска. Прошу предоставить мне эту честь.

Я посмотрел внимательно на эту своенравную, безусловно талантливую девушку. Она использовала этот момент не для бравады, а для того, чтобы раз и навсегда обелить имя и доказать свою ценность — не связями, а поступком.

— Просьба удовлетворена, — кивнул я. — Мадемуазель Потоцкая, вы остаётесь на «Мороси» и принимаете командование обороной.

Пока Софья организовывала работу, три перегруженных дирижабля, «Гордость», «Гроза» и «Ливень», быстро улетели к точке перехода в седьмое кольцо.

Открывать порталы предстояло сильным магам воздуха на каждом корабле.

Я осознавал риск, но в данном случае сознательно играл в русскую рулетку с теорией вероятности.

Рассчитывал на простой закон удачи: она не может улыбнуться всем сразу и не может отвернуться от всех одновременно.

Это как подбрасывать три монеты одновременно: статистически почти невероятно, чтобы все три выпали одной и той же стороной. Кто-то из нас должен оказаться в выигрышной позиции. Возможно, только один дирижабль выйдет прямиком к цели, в то время как два других отвлекут на себя основные силы врага. А может быть, нам фантастически повезёт, и все три займут идеальный бомбардировочный периметр. Но также существовала вероятность, что корабли материализуются возле готовой армады и будут растерзаны в первые же секунды. Я принимал этот риск, этот разброс исходов. Холодная статистика давала нам шанс, и я был готов им воспользоваться.

— Капитаны! По моей команде! Готовы?

— «Гроза» готова!

— «Ливень» готов!

Я взглянул на Цеппелина. Он кивнул.

— Три… два… один… Открыть порталы!