Император Пограничья 7

Глава 10

Кувыркающаяся в воздухе граната с глухим рёвом вырвалась из ствола и помчалась к воротам. Взрыв разметал массивные створки в щепки. Обломки металла и дерева веером разлетелись по двору. Следом грохнули ещё две — Медведев и Лось не отставали от Карпова. Охранники у ворот перестали существовать, практически разорванные на молекулы. Лишь клочья мяса и куски униформы напоминали о том, что только что здесь дежурили постовые.

— Вперёд! — рявкнул я, срываясь с места.

Мы ворвались во двор через дымящийся пролом.

Патрульные не успели среагировать — автоматные очереди моих бойцов скосили их раньше, чем они сообразили, что происходит. Собаки, которых так опасался Коршунов, взвыли и побежали прочь от усадьбы — я накрыл их заклинанием Друг леса, не желая тратить время на возню с животными.

Из караульного помещения выскочили ещё трое стражников. Гаврила и безымянный боец Коршунова сняли их короткими очередями. Тела повалились на брусчатку, заливая её кровью.

Я экономил магические силы. Впереди меня ждали четыре мага рода Уваровых, и растрачивать энергию на рядовых бойцов было бы глупостью. Пусть мои люди разбираются с охраной — для этого я их и взял.

Внутренний двор представлял собой вымощенную камнем площадку с фонтаном посередине. По бокам тянулись ухоженные клумбы, вдоль стен росли декоративные кустарники. Всё это великолепие освещалось яркими магическими светильниками, превращавшими ночь в день.

Двери особняка распахнулись, и на крыльцо выбежал Фёдор Уваров собственной персоной. За ним следовали пятеро вооружённых бойцов и седой мужчина в строгом костюме — судя по выправке, командир службы безопасности. Фёдор был одет в домашний халат поверх рубашки и брюк, но в руке уже сжимал магический жезл с лазурным навершием.

Увидев меня, он замер. Лицо исказилось от ярости, глаза налились кровью.

— Ты! — выплюнул он, словно само моё присутствие оскверняло его дом. — Как ты посмел заявиться сюда!

Я остановился метрах в десяти от крыльца. Мои люди веером рассыпались по двору, держа под прицелом охрану Уваровых. Напряжение повисло в воздухе, готовое взорваться в любой момент.

— Фёдор, — произнёс я спокойно, вкладывая в голос древнюю силу. — Скажи мне: ты знал об убийствах беженцев под стенами города?О том, как замарался твой дядя?

Магическое принуждение ударило по сознанию собеседника. Он дёрнулся, пытаясь сопротивляться, но против Императорской воли устоять не смог. Глаза на миг остекленели, затем в них вернулась осознанность — и презрение.

— Знал, — процедил он сквозь зубы. — И что с того? Жизнь этого отребья для меня стоит столько же, сколько меч без клинка. Мусор, который нужно вымести перед Гоном. Меньше ртов — больше припасов для достойных людей.

Я кивнул. Всё, что мне нужно было услышать.

Сегодня я выбрал для своего оружия форму сабли длиной чуть меньше метра, учитывая, что драться придется в помещении.

Воздушный шаг.

Молниевый скачок перенёс меня вплотную к противнику быстрее, чем он успел поднять жезл.

Клинок из Сумеречной стали покинул ножны тусклым росчерком и одним стремительным движением рассёк его грудную клетку, разрубая рёбра и внутренние органы. Кровь брызнула фонтаном, обдав меня горячими каплями.

Фёдор смотрел на меня с недоумением, словно не веря в происходящее. Жезл выпал из ослабевшей руки, покатился по ступеням. Он попытался что-то сказать, но вместо слов из горла вырвался лишь булькающий хрип. Тело качнулось и рухнуло на камни крыльца.

Командир охраны среагировал мгновенно — выхватил пистолет и направил на меня. Нажать на спусковой крючок не успел — Евсей вышиб ему мозги метким выстрелом. Остальные охранники замешкались на секунду, и этого хватило моим бойцам, чтобы изрешетить их автоматными очередями.

Из дома донёсся женский крик, полный боли и отчаяния. Мать или жена — я не знал, кем приходилась Фёдору эта женщина. Следом раздался мужской вопль:

— Федя! НЕТ!

На крыльцо выскочил Михаил Уваров — младший сын Афанасия. В отличие от покойного брата, он был полностью одет и вооружён. В правой руке сжимал жезл с бриллиантовым навершием, левая уже плела защитные чары.

Увидев распростёртое тело Фёдора, Михаил взревел как раненый зверь. Магическая энергия взметнулась вокруг него ажурным кружевом.

— Ублюдок! — заорал он, направляя жезл на меня. — Я тебе кишки выпущу! На фарш пущу!

Первое заклинание — кристаллический шар размером с кулак — я рассёк клинком. Осколки со звоном разлетелись по двору, царапая камни. Второе — копьё из мутного кварца — отбил плоской стороной сабли, перенаправив в фонтан. Вода взметнулась брызгами, усеянными кристаллической крошкой.

Любопытно. Кристалломантия. Довольно редкий дар.

— Всем назад! — крикнул я своим. — Дайте нам место!

Бойцы послушно отступили к стенам, образуя широкий круг. Коршунов что-то прокричал своим людям, и те заняли позиции у входа, перекрывая возможные пути отступления.

Михаил не переставал атаковать. Хрустальные иглы, осколочные веера, кристаллические сети — он выплёскивал всю свою ярость в магических атаках, не заботясь об экономии сил. Его кристаллы были мутными, с трещинами — признак спешки и недостаточного контроля дара. Я методично отбивал или уклонялся, выжидая момент.

— Стой на месте, тварь! — рычал Уваров-младший. — Дерись как мужчина!

Он создал целый рой кристаллических лезвий, формируя их прямо из воздуха — впечатляющее умение для Мастера, но выполненное грубо, без изящества. Пришлось применить собственную магию — я перехватил контроль над его заклинанием и усилием воли бросил в обратную сторону. Михаил едва успел выставить кристаллический щит, защищаясь от собственного отражённых чар.

— Я вырву тебе сердце! — не унимался он. — Я скормлю твою душу Бездушным! Ты ответишь за Федю!

Из дома снова донёсся женский крик:

— Афоня! Он убил Феденьку! Убил нашего мальчика!

Михаил на миг отвлёкся, обернувшись к дому.

Рывком я метнулся к врагу, но в этот момент двери особняка снова распахнулись, и на крыльцо вылетел Никон Уваров. Тёмные брюки, белая рубашка, начищенные ботинки, жезл с нефритовым навершием в руке. Глаза блёклые и холодные, как у мёртвой рыбы.

— Михаил, слева! — рявкнул он, взмахивая жезлом.

Из трещин между камнями двора вырвались толстые лозы, усеянные шипами размером с палец. Они хлестнули в том месте, где я стоял секунду назад, но я уже откатился в сторону. Михаил не терял времени, метнув в меня хрустальные копья.

Я создал на их пути простейший Каменный заслон, и этого хватило. Осколки со звоном разлетались по двору. Никон тем временем заставил клумбы ожить — розовые кусты вытянулись до трёхметровой высоты, их ветви превратились в хлысты.

— Почему⁈ — прокричал Никон. — Почему ты напал на нас?

— Потому что все вы причастны к смерти десятков беженцев, — бросил я, уворачиваясь от очередной атаки.

Михаил замер на мгновение, недоумённо переглянувшись с дядей.

— Каких ещё людей? — выплюнул он. — О чём ты несёшь, ублюдок?

— Тех, кто хотел попасть в город, — я перекатился, уходя от удара растительного хлыста.

Никон презрительно фыркнул, направляя на меня целую стену шипастых лоз.

— Это из-за какого-то сброда ты вломился в наш дом? Убил Фёдора? — в его голосе звучало искреннее недоумение. — Ты спятил, Платонов?

— Они были под защитой князя, — отрубил я, уничтожая подступающие лозы.

— И что? — Михаил создал кристаллический вихрь, пытаясь опутать меня осколками. — Они всё равно сдохли бы при первой же волне! Мы просто ускорили неизбежное! Какое тебе дело до черни?

Я понял, что объяснять бесполезно.

Дело было даже не в убийствах, хотя расстрел беззащитных людей отвратителен и бесчеловечен.

Воины, и тем более лучшие из них — бояре-аристократы, это сторожевые псы, призванные защищать мирных людей от любого зла.

Уваровы были для меня сбесившимися псами, которые вместо охраны принялись драть доверенное им стадо. Для таких возможно только одно средство — смерть.

— Вы всё равно не поймёте, — произнёс я, сосредотачивая магию.

Кипящее прикосновение охватило все металлические части их жезлов — серебряные кольца, медные вставки, стальные навершия оправ для камней.

Металл мгновенно раскалился добела и потёк. Капли расплавленного серебра брызнули в лицо своих носителей. Никон среагировал быстро — отбросил жезл и выставил щит из переплетённых лоз. Горячий металл зашипел, впиваясь в растительную преграду.

Михаилу повезло меньше. Он замешкался на долю секунды, и раскалённая медь плеснула ему в лицо. Дикий вопль разорвал ночь. Уваров-младший выронил остатки жезла, хватаясь за обожжённую щёку, и сделал несколько заплетающихся шагов к фонтану.

Этой заминки мне хватило. Молниевый скачок, и я оказался рядом. Клинок описал горизонтальную дугу. Лезвие вошло через левую щёку, прошло сквозь кости и вышло с правой стороны, срезав верхнюю часть головы чуть выше нижней челюсти.

Михаил даже крикнуть не успел. Тело дёрнулось и рухнуло рядом с братом. Кровь забрызгала каменные плиты.

Никон тем временем сплёл новое заклинание. Декоративный плющ на стенах особняка ожил, сорвался со своих мест и ринулся ко мне толстыми канатами.

Я попытался ускользнуть, но растения двигались слишком быстро. Лозы хлестнули по ногам, оплели лодыжки, потянулись к рукам и торсу. Шипы царапнули кожу сквозь одежду, оставляя кровавые борозды. Ещё секунда — и плющ сомкнётся вокруг меня полностью.

— Сдохни! — прошипел Никон, направляя новые побеги.

Пространство для манёвра сузилось до минимума. Лозы тянулись со всех сторон, готовые захлопнуть ловушку. Я активировал Каменную поступь в последний возможный момент — когда растения были в сантиметрах от того, чтобы затянуться смертельной удавкой. Земля под моей подошвой потеряла плотность, и я нырнул в почву, раздирая собственное тело, оставив лозы хватать пустоту.

Перемещение под землёй заняло долю секунды. Я вынырнул за спиной Никона, уже занося клинок для смертельного удара. Уваров начал оборачиваться, но слишком медленно…

Сверкнула вспышка, и мой меч ударился о стену из полупрозрачного кристалла. Преграда треснула, но выдержала.

На крыльце стоял Афанасий Уваров собственной персоной. Высокий, широкоплечий мужчина лет шестидесяти в тёмном халате. Длинная седая борода лопатой аккуратно подстрижена, глаза холодные как лёд. В подрагивающей руке — излучающий мягкое сияние скипетр из чистого горного хрусталя в оболочке из дерева. Внутри жезла пульсировали кристаллы Эссенции.

Его взгляд метнулся к телам сыновей. Лицо на мгновение исказилось невыносимой болью, затем окаменело. Челюсть напряглась так, что заходили желваки.

— Мои мальчики… — голос дрогнул, но он тут же взял себя в руки. — Мои сыновья…

Афанасий медленно перевёл взгляд на меня. В его глазах полыхала такая ненависть, что воздух, казалось, накалился.

— Никон, отойди.

Младший брат послушно отступил, не сводя с меня полных ненависти глаз. Я тоже сделал шаг назад, оценивая нового противника. Магистр третьей ступени, кристалломант, как и Михаил. Самый опасный из всех Уваровых.

— Платонов, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Я должен был догадаться, что это твоих рук дело. Только такой безрассудный мальчишка, как ты, мог вломиться в чужой дом и устроить бойню из-за какой-то черни. Ты… ты убил моих детей. Моих наследников. За что? За каких-то безродных тварей?

Костяшки его пальцев побелели от того, как сильно он сжимал скипетр. Кристалл в навершии пульсировал в такт его дыханию — частому, рваному, едва сдерживаемому.

— Они были такими же людьми, — глухо возразил я, не опуская клинка, — как ты и я. Они имели право на жизнь, а твоя проклятая семейка отняла её у них.

— Людьми? — процедил патриарх. — Интересное определение для нищего сброда. Скажи, Платонов, ты правда не видишь разницы между нами и ними? Между теми, в чьих жилах течёт благородная кровь, и грязными крестьянами?

Я криво усмехнулся. Всё-таки гниль пустила слишком глубокие корни. Эти люди искренне считали себя высшей расой, а всех остальных — расходным материалом, позабыв о том, в чём заключается долг правителя и аристократа.

— Конечно, вижу, — отозвался я. — Ты гораздо ниже самого последнего безграмотного пахаря, — в моём голосе прозвучало нескрываемое презрение. — Потому что он честно трудится, кормит людей своими руками, и у него хватает совести не убивать детей ради наживы. А ты — просто жирный паразит, который считает, что голубая кровь в жилах даёт право на всё. Но знаешь, в чём твоя ошибка? Благородство не наследуется. Его нужно заслужить каждый день своими поступками. И ты своё давно разбазарил. Именно поэтому сегодня твой род прекратит существовать. Ваши женщины уйдут в чужие семьи, утратив фамилию, и о кучке упырей, считавших, что они могут безнаказанно вырезать простой народ, не останется даже памяти.

— Нет! — рявкнул Афанасий, и в его голосе прорвалась вся боль отца, потерявшего детей. — Самоуверенный, ты, выродок. Я не допущу этого. Я вырву твоё сердце и скормлю псам! Я сотру твой род с лица земли! Всех! До последнего младенца!

Кристаллический скипетр в его руках вспыхнул ослепительным светом. По всему двору зазвенели окна особняка — старший Уваров активировал резонанс. Я почувствовал, как воздух наполнился вибрацией, от которой заныли зубы.

— Никон, фланг! — рявкнул патриарх, и его брат мгновенно среагировал.

Земля под моими ногами взорвалась десятками корней толщиной с мою руку. Я отпрыгнул в сторону, но в воздухе меня встретил град кристаллических осколков. Афанасий превратил фонтан в оружие — вода мгновенно кристаллизовалась и разлетелась тысячами лезвий.

Гранитный щит принял на себя основной удар, но несколько осколков пробили защиту. Острая боль прошила левое плечо и бедро. Кровь потекла по ноге, пропитывая штанину.

Это был первый раз с момента переноса в новое тело, когда я встретил равных по силе противников. Нет, не равных — превосходящих. Два опытных мага, Магистры, действующие слаженно, как единый организм. Они не недооценивали меня, не давали передышки, не совершали ошибок.

Никон заставил ожить все растения во дворе. Декоративные кусты превратились в хищных тварей, розы выпустили плети с шипами длиной в ладонь, даже трава под ногами стала ловушкой, оплетая лодыжки при каждом шаге. Афанасий тем временем создавал всё новые кристаллические конструкции — копья, диски, цепи из чистой энергии.

Я метался по двору, уворачиваясь, отбиваясь, контратакуя. Воздушный шаг позволял двигаться быстрее, но магический резерв таял на глазах. Пришлось пополнить его, опустошив Эссенцию, вставленную в рукоять меча как раз на такой случай.

Каменный кулак разбил очередную волну кристаллов, но Афанасий тут же создал новые. Старик двигался с обманчивой медлительностью, каждый жест выверен, каждое заклинание бьёт точно в цель.

— Мало тебе смерти моих сыновей? — прорычал он, и скипетр в его руках запульсировал новой волной резонанса. — Получай!

Все кристаллические осколки во дворе — от разбитых окон, остатков фонтана, моих собственных защитных конструкций — завибрировали в унисон. Звук нарастал, становясь невыносимым. Я зажал бы уши, но это бы не помогло — вибрация шла через кости, через землю, через сам воздух.

А потом всё взорвалось.

Тысячи осколков полетели во все стороны, но не хаотично — они двигались по спирали, создавая смертоносный вихрь с Афанасием в центре. Пришлось нырнуть в почву посредством Каменной поступи.

Под землёй тоже оказалось небезопасно — корни Никона преследовали меня даже там. Я вынырнул в другом конце двора, и тут же получил удар плетью из шипастых роз по спине. Панцирь из Костедрева под одеждой спас от проникающих ранений, но удар сбил с ног.

Благо я смог уйти в кувырок, избегая брошенного кристаллического копья. Оно пролетело в миллиметрах от горла, оставив тонкий порез на шее. Ещё миллиметр, и бой был бы окончен.

Честное признание силы противника не означало готовность сдаться. Наоборот — это подстегнуло меня выложиться полностью. Я создал сразу дюжину каменных клинков и запустил их веером. Никон выставил стену из переплетённых корней, Афанасий — кристаллический барьер.

Молниевый скачок перенёс меня за спину Никону, но тот ожидал этого. Развернулся, выпуская из рукавов лозы с ядовитыми шипами. Я отсёк их мечом, но яд уже попал в кровь через царапины. Голова закружилась, в глазах потемнело.

Воздушный шаг позволил уйти от добивающего удара, но силы таяли.

Афанасий создал кристаллическую клетку вокруг меня. Прутья росли из земли с бешеной скоростью, смыкаясь сверху. Я разрубил несколько, но на их месте тут же выросли новые. Пришлось опять использовать Каменную поступь.

Вынырнул — и получил удар корневым хлыстом в грудь. Рёбра хрустнули, из горла вырвался кровавый кашель. Внутреннее кровотечение. Если не остановить — конец.

Железная кровь. Заклинание, которое я берёг для критической ситуации. Энергия вспыхнула во всём теле, и я почувствовал, как кровь в жилах превращается в жидкий металл. Раны начали затягиваться металлическими швами, словно невидимый кузнец штопал моё тело изнутри. Боль была адская, но кровотечение полностью прекратилось, а организм стал невосприимчив к ядам.

— Живучий, как таракан, — процедил Никон, готовя новую атаку.

Они теснили меня к стене. Методично, профессионально, не давая пространства для манёвра. Каждая атака Афанасия поддерживалась Никоном, каждый выпад младшего брата прикрывал старший.

Энергия продолжала быстро утекать.

Нужно было что-то менять. Я не мог победить их в лобовом столкновении — не хватало сил. Но у меня все ещё имелись козыри в рукаве.

Собравшись, я сфокусировал Императорскую волю. Эта способность требовала не столько магической энергии, сколько силы духа. А её мне было не занимать.

— НА КОЛЕНИ! — рявкнул я, вкладывая в приказ безапелляционную непреклонность.

Волна принуждения ударила по обоим братьям. Афанасий покачнулся, его атака сбилась. Лицо исказилось от напряжения, но он устоял. Решимость главы рода, закалённая десятилетиями, оказалась слишком крепкой. Я знал, что такое возможно — сильная личность могла сопротивляться даже Императорской воле.

А вот Никон…

Младший брат дёрнулся, словно от удара. Глаза расширились, во взгляде мелькнул ужас. Колени подогнулись, и он почти упал.

Этого момента мне хватило.

Молниевый скачок. Я оказался прямо перед Никоном, который всё ещё боролся с приказом. Растительный щит вокруг него ослаб, потерял плотность.

Клинок вошёл в грудь младшего Уварова, пробив истончившуюся защиту. Лезвие вздёрнуло его на ноги, скользнув между рёбер и пронзив сердце. Никон охнул, кровь алой струёй хлынула изо рта.

Я не стал вытаскивать клинок. Вместо этого рывком дёрнул пронзённого мага, разворачивая его спиной к брату.

Афанасий как раз выпустил мощную атаку — концентрированный луч чистой кристаллической энергии, способный пробить любую защиту. Он целился в меня, но теперь между нами был Никон.

Старший Уваров понял, что происходит. Попытался отменить заклинание, перенаправить удар, но было уже слишком поздно. Инерция магии не позволила атаке мгновенно остановиться.

Луч обрушился на спину Никона, прошил его насквозь и частично задел меня. Я отлетел назад, чувствуя, как под Реликтовым панцирем обугливается кожа на груди. Но основной удар принял на себя мой импровизированный щит из плоти и костей.

— Никон! — заорал Афанасий, бросаясь к брату.

Тело младшего Уварова обмякло. В груди зияли две дыры — от моего клинка и от луча Афанасия.

Патриарх рухнул на колени рядом с братом, прижимая его к себе. На лице старика выступили слёзы. Он прижимал к себе тело брата, и в его глазах я увидел, как что-то ломается. Последняя ниточка, удерживавшая рассудок, лопнула. Лицо патриарха исказилось, превратившись в маску безумной ярости.

— Все… — прохрипел он, поднимаясь на ноги. — Все вы умрёте… Каждый, кто осквернил мой дом…

Скипетр в его руке вспыхнул таким ярким светом, что пришлось зажмуриться. Когда я открыл глаза, воздух вокруг Афанасия искрился от концентрированной магической энергии. Старик больше не экономил силы, не рассчитывал удары. Он вкладывал в заклинание всё — боль, ярость, отчаяние.

— Всем назад! — заорал я своим людям. — Уходите с открытого пространства!

Бойцы среагировали мгновенно. Коршунов с тремя своими людьми нырнули за остатки фонтана, мои ребята метнулись к стенам, но не все успели.

Афанасий воздел скипетр к небу, и весь двор озарился мертвенным светом. Тысячи кристаллических игл материализовались в воздухе, покрывая пространство плотной сетью. А потом они обрушились вниз.

Медведев и Лось оказались слишком далеко от укрытий. Гранатомёты на плечах замедляли движения. Я видел, как глаза Медведева расширились, осознавая неизбежность. Кристаллические иглы пронзили обоих насквозь, превратив тела в кровавые решета. Они даже крикнуть не успели.

Карпов почти добежал до стены, когда край заклинания достал его. Десяток игл вошли в спину и правую ногу. Ветеран рухнул, корчась от боли. Евсей прикрыл его собой, но и сам получил несколько ранений в плечо и бок.

Я активировал Каменную поступь и нырнул под землю. Двигался на пределе — магический резерв был почти пуст, каждое действие давалось через силу. Но бросить своих людей я не мог.

Вынырнул рядом с ранеными, схватил обоих — Карпова за ворот бронежилета, Евсея за руку — и снова ушёл под землю. Протащил их под брусчаткой метров двадцать и вытолкнул наружу за воротами, где начинался переулок.

— Держитесь, — выдохнул я, оставляя их в относительной безопасности.

Снова нырнул под землю. Наверху бушевало кристаллическое безумие — я чувствовал вибрации от ударов тысяч игл о камень. Но под землёй у меня было преимущество. Это была моя стихия, и здесь я мог действовать.

Обратившись к своего многолетнему опыту, я начал искать слабое место в защите врага. Слова Трувора зазвучали в моей голове почти сами собой: «Кристаллы имеют упорядоченную структуру, и эта структура уязвима к определённым частотам вибрации. Найди резонанс — и самый прочный кристалл рассыплется в песок».

Горный гнев. Заклинание, созданное для разрушения, для землетрясений. Но я использовал его иначе. Сконцентрировал энергию не на грубом сотрясении, а на тонкой вибрации. Начал с низких частот, постепенно повышая.

Почувствовал момент, когда вибрация синхронизировалась с кристаллической решёткой творений Афанасия. Это было похоже на удар колокола — чистый, пронзительный звук, от которого заныли зубы даже под землёй.

Усилил воздействие. Земля задрожала, передавая разрушительную частоту всему, что соприкасалось с ней. И кристаллы начали трескаться. Сначала мелкие — иглы, осколки. Потом крупные конструкции. Даже сам скипетр в руках Афанасия покрылся сетью трещин.

— Что?.. Невозможно! — услышал я приглушённый землёй вопль старика.

Пора было заканчивать. Собрал последние силы и рванул вверх, выстреливая из-под земли как пробка из бутылки. Время словно замедлилось.

Я видел лицо Афанасия — растерянное, непонимающее. Его непробиваемая защита из кристаллов осыпалась песком. Скипетр в руке треснул пополам. Магистр третьей ступени, один из сильнейших магов города, стоял передо мной абсолютно беззащитный.

Наши взгляды встретились. В его глазах мелькнуло осознание. Он понял, что это конец. Попытался поднять руку, сотворить хоть какое-то заклинание, но было поздно.

Лезвие из Сумеречной стали прорезало воздух антрацитовой молнией. Металл пел древнюю песню смерти, рассекая пространство между нами. Враг попытался отшатнуться, но куда деваться, когда судьба уже настигла тебя?

Меч описал широкую дугу, рассекая патриарха от левого плеча до правого бедра. Магически усиленный клинок прошёл сквозь плоть и кости, словно сквозь масло. На мгновение кристалломант так и остался стоять, глядя на меня с недоумением, словно не понимая, что произошло.

Затем две половины его тела разошлись в стороны, обрушиваясь на окровавленные камни двора фонтаном крови. Афанасий Уваров, акула бизнеса, патриарх одного из могущественнейших родов Сергиева Посада, перестал существовать рядом с телами сыновей и брата. Род, терроризировавший простолюдинов, был стёрт с лица земли.

Я покачнулся, едва удерживаясь на ногах. Магический резерв плескался на дне. Железная кровь ещё удерживала внутренние раны закрытыми, но я чувствовал, как организм работает на пределе.

— Родион! — позвал я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.

Разведчик высунулся из-за угла здания, оценивая обстановку. Увидев поверженного Афанасия, выбрался полностью.

— Карпов и Евсей за воротами, ранены, — сказал я, указывая направление. — Срочно к княжеским целителям. Медведев и Лось… — я покачал головой.

Коршунов кивнул, понимая без слов. Отдал распоряжения своим людям. Двое побежали за ранеными, остальные начали проверять территорию.

Я повернулся к особняку. За окнами мелькали тени — там прятались слуги, возможно, остатки семьи. Женщины, дети, прислуга. Они не участвовали в преступлениях, но были свидетелями.

Собравшись, ничего ещё не было кончено, я приказал, вкладывая в голос Императорскую волю:

— ВСЕМ ВЫЙТИ ИЗ ДОМА!