Император Пограничья 7

Глава 6

Я сделал глубокий вдох, чувствуя, как внутри поднимается знакомая сила. Императорская воля пульсировала в груди, готовая вырваться наружу. Усатый десятник продолжал что-то кричать про чужаков и приказы, но я уже не слушал его слова.

— Позови своего командира, — произнёс я негромко, но в голос вплелись нити древней силы, заставляющей повиноваться.

Эффект проявился мгновенно. Усатый замер на полуслове, его глаза остекленели, словно он внезапно проснулся и не понимал, где находится. Рука, указывавшая нам на дорогу обратно, безвольно опустилась.

— Слушаюсь… — пробормотал страж и, развернувшись, нетвёрдой походкой направился к караульному помещению.

Евсей присвистнул:

— Ловко вы его, воевода. Как отрезало.

Я промолчал, наблюдая за удаляющейся фигурой. Императорская воля — инструмент эффективный, но использовать её на простых стражниках было всё равно что стрелять из пушки по воробьям. Впрочем, иногда приходится демонстрировать силу, чтобы избежать лишнего кровопролития.

Пока мы ждали, я внимательно огляделся по сторонам. Картина у городских ворот открывалась весьма поучительная. Слева от основного входа, в тени крепостной стены, кучковались люди с беспокойными лицами и туго набитыми кошельками. Они перешёптывались, нервно поглядывали на стражников и время от времени кто-то из них подходил к невысокому человеку в потрёпанном сюртуке. Тот что-то записывал в блокнот, кивал и указывал на городские врата.

Чёрный рынок пропусков процветал прямо под носом у стражи. Нет, что я говорю — при полном попустительстве стражи. Один из караульных изредка подходил к человеку с блокнотом, они о чём-то шептались, и страж уходил, веселея с каждой беседой. Видимо, узнавал причитающуюся ему сумму.

Справа от ворот картина была куда печальнее. Сотни людей — целые семьи с детьми, стариками, нехитрым скарбом — толпились у стен. Женщины прижимали к груди младенцев, мужчины хмуро озирались по сторонам, дети жались к родителям. По одежде и лицам было видно — это беженцы из окрестных деревень. Страх Гона гнал их к городским стенам в надежде на защиту, но ворота для них были закрыты.

Чуть дальше вдоль стены развернулось что-то похожее на табор кочевников. Примитивные навесы из ткани, чтобы защитить от дождя и солнца. Сваленные узлы с вещами, которые сочли самыми ценными и прихватили с собой. Костры, на которых в котелках варилась пища.

И витающий над этим ужас и отчаяние. Эти люди понимали, что им нечем выкупить свою жизнь. Нет средств, чтобы приобрести «Золотой билет» за стены. Но они всё равно оставались здесь, надеясь на милость властей, а, скорее всего, на чудо.

Я задумчиво потёр подбородок. Вот оно — золотое дно, которое власти упускают из жадности и близорукости. Сотни, тысячи людей, готовых на всё ради безопасности. Рабочие руки, которые сейчас считаются бросовым ресурсом. Но я-то знал цену человеческой жизни. В моём прошлом мире после больших войн именно нехватка людей становилась главной проблемой королевств.

План начал складываться сам собой. Если раньше мы искали людей, переманивали, выкупали из долговых тюрем, то теперь они сами будут ломиться в Угрюм. Достаточно пустить слух, что мы принимаем всех желающих. Конечно, не бесплатно — подпишут трудовые договоры лет на пять-десять без права выезда. Честная сделка: мы даём защиту и кров, они отрабатывают полученные блага.

Безопасность — вот истинный капитал в преддверии Гона. Сейчас княжества выбрасывают людской ресурс на помойку, закрывая ворота перед простолюдинами. Но после Гона, когда волна тварей сметёт незащищённые деревни, когда погибнут тысячи… Вот тогда-то и выяснится, кто был дальновиднее. Рабочие руки станут на вес золота. Поля некому будет пахать, мастерские опустеют, рудники встанут. И тот, кто сохранит людей, получит невероятное преимущество.

— Воевода, кажется, наш усатый друг возвращается, — заметил Евсей.

Действительно, десятник брёл обратно, а рядом с ним быстрым шагом шёл офицер в форме лейтенанта городской стражи. По его лицу читалось крайнее раздражение.

— Филимонов, какого дьявола ты меня дёргаешь? — рявкнул офицер на десятника. — И что за бред несёшь — тебе кто-то приказал меня привести? Ты в своём уме?

Усатый мялся, явно не понимая, что происходит:

— Так точно приказали… вроде… Нет, точно приказали, Ваше благородие.

— Пьян, что ли? — офицер повернулся к нам, готовый выплеснуть раздражение. — А вы чего тут…

Слова застряли у него в горле. Старший лейтенант вгляделся в моё лицо, и его глаза расширились от узнавания.

— Господи помилуй! — выдохнул он. — Вы же… Боярин Платонов? Воевода из Угрюма?

— Он самый, — подтвердил я спокойно.

Офицер мгновенно преобразился. Раздражение сменилось подобострастной улыбкой, он даже спину выпрямил.

— Проезжайте, Ваше Благородие! Немедленно проезжайте! — он развернулся к десятнику, который всё ещё стоял с отсутствующим видом. — Филимонов, болван! Это же сам воевода Платонов! Тот, что боярина Елецкого сразил! Как ты посмел…

— Ничего страшного, — перебил я. — Человек выполнял приказ. Пусть и не совсем адекватно.

— Простите этого дурака, боярин, — офицер заискивающе улыбнулся. — Он у нас недалёкий, на службе недавно. Не признал вас, не серчайте. Открывай ворота, живо!

Стражники засуетились, отодвигая баррикады. «Бурлак» медленно въехал в город. В зеркале заднего вида я видел, как офицер что-то выговаривает усатому десятнику, который всё ещё выглядел потерянным и не понимал, за что его ругают.

Через четверть часа мы припарковались у нового места проживания Коршунова. Это оказался небольшой дом на окраине, имеющий несколько путей отхода. Имелась там и охрана, незаметно несущая дежурство. Глава разведки исполнил мой наказ, укрепив собственную безопасность.

— Прохор Игнатьевич, — Родион поднялся навстречу. — Рад видеть вас целым после встречи с демидовскими молодчиками.

— Взаимно, — я сел напротив. — Есть новости?

— Сплошные новости, только успевай фиксировать, — разведчик огляделся и понизил голос. — Но сначала о главном. Эта вся схема со взятками за проход в город — дело мутное и разветвлённое.

Коршунов достал из кармана сложенную бумагу и развернул её на столе. Схема с именами и стрелочками.

— Низовое звено — мелкие клерки и стражники у ворот. Берут по мелочи, делятся с непосредственным начальством. Но это так, крохи. Основные деньги идут наверх.

— Кто наверху?

— Пока точно не установил, но всё указывает на кого-то из городской управы. Возможно, сам градоначальник или его заместитель по безопасности. Командир пограничной службы, понятно, в доле. Без такого прикрытия схема бы не работала — слишком много людей задействовано, слишком открыто всё происходит.

Я задумчиво кивнул. Логично. Чтобы обеспечить бесперебойную работу чёрного рынка пропусков, нужен был человек с доступом к спискам, печатям и — самое главное — с влиянием на пограничную стражу.

— Займись этим вопросом, Родион. Мне важно знать, кто стоит во главе. Такой человек может оказаться полезным… или опасным. В зависимости от обстоятельств.

— Понял, воевода. Дайте пару дней — выясню всю подноготную.

— Отлично. Что ещё?

Коршунов убрал схему и наклонился ближе:

— По Демидовым информация собирается. Оказывается, у них есть летнее поместье возле Ильиной Горы. Туда семейство выезжает обычно в жаркие месяцы. Сейчас пустует, охрана минимальная. Ещё выяснил про два склада — один в Черноречье, второй в Уральскограде. Там хранят руду перед отправкой на переплавку.

— Продолжай копать. После Гона эта информация может пригодиться.

Мы обсудили ещё несколько текущих вопросов, после чего я поднялся:

— Держи связь. Если что срочное — звони не стесняясь.

— Есть, Прохор Игнатьевич. Удачи с вашими делами.

Сев в машину, я обратился к Гавриле:

— Слушай задание. Вернёшься к городским воротам, погуляешь там час-другой. Послушай, о чём люди говорят, приглядись к схеме работы спекулянтов. Особенно интересует — сколько берут за пропуск, как оформляют, есть ли гарантии.

— Понял, воевода. Прикинусь беженцем, поболтаю с народом?

— Именно. Но осторожно — не светись лишний раз. Встретимся через два часа у нашего представительства.

Гаврила кивнул и растворился в толпе. Парень толковый, разузнает что нужно. А меня ждали иные дела.

Представительство Угрюма располагалось в том же здании, где раньше была лавка «Мечта рукодельницы». Теперь вывеску сменили на лаконичную «Представительство острога Угрюм», а у входа всегда дежурил охранник — крепкий мужчина с внимательными глазами, подобранный Коршуновым из числа бывших стражников. Сегодня на посту стоял Семён — немногословный ветеран с седыми висками.

— Добрый день, воевода, — он кивнул мне и открыл дверь.

Внутри царила деловая атмосфера. За конторкой сидела Листратова, аккуратно заполняя какие-то бумаги. В дальнем углу наш приказчик, Савельев, беседовал с пожилой парой — судя по заштопанной одежде и измождённым лицам, очередные кандидаты на переезд.

Заметив меня, управляющий извинился перед посетителями и поспешил навстречу:

— Прохор Игнатьевич! Не ожидал вас так скоро. Есть важные новости?

— И новости есть, и поручения будут, — я окинул взглядом помещение. — Давай в кабинет, там поговорим.

Поднявшись на второй этаж, мы расположились в креслах.

— Докладывай обстановку, — попросил я.

Никита вздохнул и потёр переносицу — жест, который я уже привык у него видеть, когда дела шли не слишком гладко.

— Поток желающих переехать практически иссяк, Прохор Игнатьевич. После того как власти закрыли город для простолюдинов, к нам почти никто не обращается. Раньше люди приходили сами, узнав о возможности начать новую жизнь в Угрюме. Теперь же… — он развёл руками.

— Что с должниками в тюрьме?

— Там мы тоже выбрали всё, что можно. Остались либо совсем пропащие — пьяницы, которые пропьют любой второй шанс, либо настоящие преступники. Убийцы, насильники, конокрады. С такими связываться себе дороже.

Я задумался. Ситуация складывалась интересная. С одной стороны, источник людских ресурсов в городе пересох. С другой — у ворот толпились сотни беженцев, готовых на всё ради безопасности.

— У ворот города скопилось множество беженцев из окрестных деревень, — начал я. — Их не пускают внутрь, они в отчаянии. Нужно использовать эту возможность.

Савельев оживился:

— Я тоже уже думал об этом… Вы предлагаете вербовать прямо там?

— Именно. Но действовать нужно с умом. Во-первых, составь предложение — переезд в Угрюм с предоставлением жилья и защиты в обмен на подписание трудового договора. Срок отработки — от пяти до десяти лет, в зависимости от квалификации.

— Понял. А условия?

— Стандартные для переселенцев. Кров, питание, защита, плата. Взамен — честный труд на благо острога. Но! — я поднял палец. — Нужен жёсткий отбор. Обратись к Коршунову за поддержкой. Никаких маргиналов, бездельников и криминальных элементов. Нам нужны честные и работящие люди.

Никита достал блокнот и начал записывать.

— Особое внимание обратить на специалистов. Ищи горняков и шахтёров — они нам критически важны. Также военных, даже отставных. Ремесленников любого профиля — кузнецов, плотников, каменщиков. Охотников, знающих лес. Всех, кто имеет полезные навыки или готов учиться.

— Как организовать сам процесс? У ворот наверняка есть стража, они могут не позволить…

— Действуй аккуратно. Не устраивай массовый набор прямо на дороге. Найдите место поодаль, распускайте слухи через самих беженцев. Пусть информация расходится естественно — мол, есть возможность уехать в безопасное место.

Дверь скрипнула, и в кабинет заглянула Листратова:

— Простите, что прерываю. Никита Васильевич, там ещё три семьи пришли, спрашивают про переезд.

— Сейчас выйду, Аня, — кивнул управляющий.

Я остановил его жестом:

— Погодите. Анна Павловна, зайдите, это касается и вас.

Женщина вошла, прикрыв за собой дверь. В строгом тёмном платье, с аккуратно убранными волосами, она выглядела образцом деловитости.

— Слушаю вас, боярин.

— Работы у вас обоих прибавится. Нужно будет не только вести приём беженцев, но и оформлять документы, проверять людей, организовывать отправку. Справитесь?

— Справимся, — уверенно ответила Листратова. — Я уже наладила систему учёта переселенцев. Каждого заношу в реестр с указанием навыков, семейного положения, состояния здоровья.

— Отлично. Ещё один важный момент — кооперируйтесь с Натаном Левинсоном из второго магазина. Наши грузовики регулярно возят в Сергиев Посад Реликты и артефакты, а обратно идут пустыми. Это расточительство. Пусть возвращаются с людьми.

Савельев кивнул:

— Разумно. Сколько человек помещается в прицеп?

— Дай подумать… Если не набивать как селёдок в бочку — человек сорок-сорок пять с вещами. Нужно успеть до начала Гона перевезти по максимуму людей. Потом мотивация переселяться у них упадёт.

— Левинсон согласится сотрудничать? — спросила Анна Павловна.

— А куда он денется? Я с ним поговорю. Он человек практичный, поймёт выгоду. К тому же это прямая экономия — не нужно организовывать отдельные караваны для переселенцев.

Я поднялся, давая понять, что основные указания даны.

— И последнее. Безопасность. У ворот сейчас неспокойно, отчаявшиеся люди непредсказуемы. Я дам вам двоих из моей охраны — Михаила и Ярослава. Парни надёжные, в случае чего защитят.

— Благодарю, — Никита выглядел облегчённым. — Признаться, я побаивался выходить к толпе беженцев без прикрытия.

Выйдя из кабинета, я подозвал своих бойцов:

— Михаил, Ярослав! Новое задание. Будете сопровождать Никиту Васильевича и Анну Павловну при работе с беженцами. Охраняйте их как меня самого. Ясно?

— Так точно, воевода! — отчеканили оба.

— И помните — среди беженцев могут быть разные люди. Держите ухо востро.

Оставив представительство в надёжных руках, я вернулся к «Бурлаку». Евсей дремал на заднем сиденье, но мгновенно проснулся, заслышав мои шаги.

— Куда мы теперь, воевода?

— В княжеский дворец, — ответил я, садясь за руль.

Но сначала нужно связаться с Трофимовым, согласовать визит.

— Надо бы тебя научить водить, а то совсем неудобно, — добавил я.

— Дык я и не против, воевода, мне бы кто показал, чего как, я бы вмиг навострился! — расплылся в улыбке парень.

Достав магофон, я набрал знакомый номер. Владимир Сергеевич ответил почти сразу:

— Боярин Платонов? Рад слышать. Чем могу быть полезен?

— Добрый день, Владимир Сергеевич. Я в городе и хотел бы нанести визит Его Светлости. Речь пойдёт о том самом заказе, который князь сделал весной.

— А, понимаю! Князь несколько раз спрашивал, не было ли от вас вестей. Сейчас уточню его расписание… Так, через час у него окно между совещаниями. Успеете?

— Вполне. Благодарю за оперативность.

— Не за что. Жду вас у парадного входа.

Дорога до дворца заняла четверть часа. Я умело лавировал между телегами и пешеходами, выбирая менее загруженные улочки.

Трофимов действительно ждал у входа. Подтянутый мужчина средних лет в строгом костюме, он всегда производил впечатление человека, у которого всё под контролем.

— Прохор Игнатьевич! Проходите, князь уже предупреждён о вашем визите.

Мы прошли через анфиладу залов, минуя посты охраны. Дворец изнутри впечатлял не меньше, чем снаружи — мрамор, позолота, гобелены, картины. Но всё это великолепие не бросалось в глаза, а создавало атмосферу сдержанной роскоши.

Князь Оболенский принимал в своём рабочем кабинете — просторном помещении с высокими окнами, выходящими на центральную площадь. За массивным дубовым столом сидел высокий, крепко сложенный мужчина лет сорока пяти, с проседью в густых тёмных волосах и аккуратно подстриженной бородой.

— Боярин Платонов! — князь поднялся навстречу. — Наконец-то. Я уж думал, вы забыли о нашей договорённости.

— Ну почему же? Помнится, во время прошлой нашей беседы я уточнял у вас насчёт спецификации.

— Верно, но вы сказали, что оружие будет готово уже после Гона.

— Всё верно, и для этого уже сейчас мне нужно понимать, что именно я буду ковать.

— Полагаю, вы решили разворошить «семейные запасы», — с иронией голосом выделил фразу собеседник. — Кажется, так вы говорили во время нашего знакомства.

— Именно так, Ваша Светлость, — спокойно отозвался я.

— Превосходно! Присаживайтесь, обсудим детали.

Я устроился в предложенном кресле, отметив про себя, что князь не стал садиться за стол, а занял кресло напротив — жест, демонстрирующий готовность к равному разговору.

— Прежде чем начать, мне нужно знать, какое именно оружие вы желаете получить. Меч? Сабля? Может, что-то более экзотическое?

Оболенский слегка улыбнулся:

— Вижу, вы человек дела. Хорошо. Мне нужен полуторный меч. Знаете такой тип клинка?

— Разумеется. Бастард, как его ещё называют. Универсальное оружие — можно работать и одной рукой, и двумя.

— Именно. Но мне нужен особый вариант. Клинок длиной в девяносто сантиметров, узкий, с четырёхгранным сечением для пробивания доспехов. Протяжённое рикассо для удобства хвата. Гарда изогнутая, обеспечивающая защиту кисти, но не мешающая манёврам.

Я мысленно прикидывал конструкцию. Князь явно знал толк в оружии — такая конфигурация идеальна для боя против противников в броне.

— Это будет боевой клинок, не парадный, — заметил я.

— Вы правильно поняли. Мне не нужна красивая игрушка для церемоний. Мне нужен инструмент для защиты жизни. Времена неспокойные, как вы сами понимаете.

— Что насчёт усиливающих рун? Есть предпочтения?

— Оставляю на ваше усмотрение. Вы мастер, вам виднее, что лучше подойдёт для Сумеречной стали.

Князь откинулся в кресле, внимательно изучая меня.

— Кстати, вы сами умеете фехтовать? Или только куёте оружие для других?

— Доводилось держать меч в руках, — уклончиво ответил я.

— Я так и подумал, — кивнул Оболенский, — когда наблюдал вашу дуэль с Елецким. Да, основная часть была магической, но последний удар… Движение было слишком точным и выверенным для любителя.

Я пожал плечами, не желая углубляться в подробности своего боевого опыта.

— Знаете, — продолжил князь, — я бы с удовольствием провёл с вами тренировочный поединок. По тому, как человек держится в бою, можно многое о нём понять. Готовность к риску, способность принимать решения под давлением, истинный характер…

— Я бы с радостью исполнил ваше желание, Ваша Светлость, — осторожно ответил я. — Но боюсь, ваша охрана начнёт беспокоиться, увидев, как я направляю против вас оружие.

Князь рассмеялся — искренне, от души:

— А что, вы намерены причинить мне вред?

Вопрос прозвучал с обезоруживающей прямотой, но его глаза впились в меня, словно два стилета. Я невольно улыбнулся в ответ:

— Нет, Ваша Светлость. Но таково уж нелёгкое бремя охраны — беспокоиться о жизни подопечного независимо от того, насколько реальна угроза. Профессиональная паранойя, если можно так выразиться.

— Всё так… — покивал князь. — Что ж, отложим спарринг до лучших времён. Быть может, когда я получу обещанный меч?.. А пока давайте займёмся практическими вопросами. Вам нужно снять мерки?

— Да, для идеальной балансировки клинка под вашу руку.

Следующие четверть часа я провёл, снимая необходимые измерения — длину руки, размер ладони, предпочтительную точку баланса. Князь терпеливо выполнял мои указания, поворачиваясь и принимая нужные позиции.

— Скажите, — начал я, записывая очередной параметр, — почему было принято решение закрыть город для беженцев? У ворот скопились сотни людей.

Оболенский помрачнел:

— Вы думаете, это решение далось мне легко? Каждый из этих людей — чей-то отец, сын, брат. Но посчитайте сами. В городе живёт восемьдесят тысяч человек. Наши запасы провианта рассчитаны именно на это число с небольшим запасом. Если впустить всех желающих — а их тысячи и тысячи — еды не хватит уже через две недели.

— И начнутся беспорядки, — понимающе кивнул я.

— Именно. Голодные люди непредсказуемы. Начнутся грабежи, мародёрство, паника. А хаос во время Гона — это гарантированная смерть. Стоит ослабить оборону, отвлечься на внутренние проблемы — и Бездушные прорвутся в город. Тогда погибнут все — и горожане, и беженцы.

Логика князя была железной, хоть и жестокой. Я закончил с мерками и убрал записи.

— Кстати, — князь внимательно посмотрел на меня, — вы сами собираетесь воспользоваться гостеприимством Сергиева Посада? Переждать Гон за надёжными стенами? Для вас, разумеется, сделают исключение.

Я покачал головой:

— Благодарю за предложение, Ваша Светлость. Но на меня полагаются люди, которые доверили мне свои жизни. Я не имею права бросить их в трудный час. Встречу Гон вместе с ними в Угрюме.

Князь долго смотрел на меня, потом медленно кивнул:

— Что ж, это ваш выбор. Благородный, хоть и рискованный. Когда мне ждать готовый клинок?

— Постараюсь предоставить сразу после завершения Гона. Работа тонкая, спешка тут враг качества.

— Понимаю. Буду ждать с нетерпением.

— К слову, хотел выразить благодарность за вашу поддержку с облигациями. Тридцать тысяч рублей — это была критически важная сумма в критически важный момент.

Князь чуть заметно улыбнулся:

— Я предпочитаю инвестировать в тех, кто доказывает делом свою состоятельность. Вы показали себя человеком слова и дела. К тому же, — он слегка понизил голос, — информация о господине Червоненко оказалась весьма своевременной. Крыса выкурена из норы.

— Рад, что информация оказалась полезной.

— Взаимность, боярин Платонов, — князь поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. — В наше время это редкая и ценная монета. И ещё… Берегите себя. Было бы жалко потерять такого мастера.

Я поклонился и вышел из кабинета. Трофимов проводил меня до выхода, где ждал Евсей с машиной. День стоял в самом разгаре, и дел оставалось ещё очень много. Нужно было встретиться с Гаврилой, узнать результаты его разведки у ворот. Хорошо бы заехать к Бутурлиным, Горчаковым и Добромыслову. Лично поблагодарить их за веру в моё поселение и покупку облигаций.

Шагая к машине я думал о том, что скоро толпы беженцев хлынут в Угрюм, и мы примем их всех — конечно, после тщательного отбора. А князья пусть сидят за высокими стенами, охраняя свои запасы. После Гона мы посмотрим, кто оказался дальновиднее.

Визит к Добромыслову прошёл в тёплой атмосфере. Старый купец был рад встрече и долго расспрашивал о делах в Угрюме. Я поблагодарил его за поддержку и пообещал, что его вложения окупятся сторицей.

Только я вышел из особняка купца, как магофон в кармане завибрировал. На экране высветилось имя Савельева.

— Прохор Игнатьевич! — голос управляющего звучал напряжённо. — У нас серьёзные проблемы!

— Что случилось?

— Мы с Аней и вашими людьми отправились к беженцам, как вы велели. Нашли укромное место, начали вести переговоры… И тут появились какие-то люди. Человек десять, вооружённые.

— Где вы сейчас?

— В старой придорожной корчме за городскими стенами. Михаил и Ярослав держат оборону, но противников много. Боюсь, долго мы не продержимся!

В трубке раздался грохот выстрелов и чей-то крик. Связь оборвалась.