Император Пограничья 7

Глава 7

Я бросил магофон обратно в карман и, рывком приблизившись к Бурлаку, прыгнул через капот.

— На наших напали! — гаркнул я Евсею, занимая место на водительском сидении.

Парень не задал ни одного лишнего вопроса, пока я заводил двигатель. Педаль газа ушла в пол, и внедорожник взревел, срываясь с места. В зеркало заднего вида мелькнул испуганный лакей Добромыслова — видимо, хотел что-то спросить, но мы уже неслись по улице.

Мысли вскачь пронеслись в голове. Старая придорожная корчма за городом… Знал я это место. Развалюха, которую мы неоднократно проезжали по пути из Угрюма в Сергиев Посад. Идеальное место для того, что мы задумали. Достаточно далеко от городских стен, чтобы не привлекать внимание стражи, но достаточно близко, чтобы беженцы могли дойти пешком.

Десять вооружённых против двоих моих спецназовцев. Михаил и Ярослав — парни крепкие, хорошо обученные и экипированные, но не бессмертные. А Савельев с Листратовой — гражданские. Если что-то случится с ними из-за моего приказа…

Нет. Не время для самобичевания. Сначала разобраться с ситуацией, потом анализировать ошибки.

На перекрёстке я едва не снёс торговца пирожками, заставив его в панике отпрыгнуть на тротуар. Лоток опрокинулся, рассыпая товар по мостовой. В другое время остановился бы, извинился, компенсировал ущерб. Но сейчас каждая секунда могла стоить жизни моих людей.

Выхватив магофон, я набрал номер Трофимова. Гудки казались бесконечными.

— Слушаю, — наконец раздался спокойный голос.

— Владимир, у меня не так давно состоялся некий разговор с князем, — я резко вывернул руль, объезжая медленную повозку. — О том, как некий человек действовал без согласования с властями, что слегка расстроило Его Светлость. Вы в курсе?

— Конечно помню. А что…

— Так вот, — перебил я, — сейчас какие-то вооружённые отморозки напали на моих людей за городскими стенами. Старая корчма на главной дороге. И если через пять минут там не будет ваших людей, я решу эту проблему своими методами. А потом вашим коллегам придётся собирать тела по частям и гадать, кому что принадлежало.

Повисла пауза. Трофимов прекрасно понял, что это не пустая угроза. После истории с Елецким все знали — я способен на крайние меры.

— Понял. Высылаю ближайшие патрули немедленно, — голос стал жёстким, деловым. — И сам выезжаю.

— Благодарю за понимание.

Я бросил магофон на приборную панель.

Евсей уже вовсю готовился к предстоящей заварушке. Сорвав с себя куртку, он натягивал бронежилет, ловко застёгивая липучки. У Фадеева мы закупили армейские камуфлированные модели с интегрированной разгрузкой, а не гражданские простенькие, чёрные. Движения бывшего охотника были чёткими, отработанными — сказывалась подготовка в моём элитном отряде.

Краем глаза я фиксировал, как он распихивает автоматные магазины по четырём подсумкам, прячет пистолет в кобуру на поясе и вгоняет пару ножей, длинный — в ножны на пояснице, короткий — в ножны на голени.

Сухо щёлкнул затвор, отправив патрон из магазина в патронник. Напряжённо насвистывая, Евсей сложил приклад Вихря для возможной стрельбы в замкнутом пространстве.

Молодец парень. Не паникует, не задаёт лишних вопросов. Просто готовится делать свою работу.

Городские ворота приближались. Я начал притормаживать — не хватало ещё на полной скорости протаранить заграждение. Но стража, видимо, уже получила приказ сверху. Шлагбаум поспешно поднимали, а офицер что-то кричал своим людям, указывая на дорогу.

«Бурлак» пронёсся через ворота, едва не задев створку. В зеркале мелькнули испуганные лица стражников. Впереди показался лагерь беженцев — море палаток, навесов, костров. Люди шарахались от несущегося автомобиля, матери хватали детей, утаскивая с дороги.

Внедорожник пронёсся по дороге, подняв тучу пыли и скрылся за поворотом. По обе стороны мелькали деревья. Ещё поворот — и вот она, корчма. Приземистое деревянное здание с покосившейся вывеской. Вокруг — несколько фигур, часть лежала на земле. Стоны раненых долетали даже сквозь рёв мотора.

Я резко ударил по тормозам, разворачивая машину боком — старый трюк, позволяющий использовать корпус как прикрытие. Не успели мы выскочить, как по «Бурлаку» ударила очередь. Пули забарабанили по броне, выбивая искры.

— Мочи их! — заорал кто-то. — Это подкрепление!

Ответить огнём? Нет. У меня было оружие получше.

Выкатившись из-за машины, я вытянул руку в сторону нападавших. Внутри пульсировала сила ранга Мастера, жаждущая выхода. Металл… Везде металл. В их оружии, в пряжках ремней, в украшениях. Но больше всего — в пистолетах и пистолетах-пулемётах, которыми они поливали нас свинцом.

Я усмехнулся. Дураки. Против металломанта моего уровня выходить с металлическим оружием — всё равно что против пироманта с канистрой топлива.

Магия хлынула наружу. Кипящее прикосновение — одно из восьми заклинаний, ставших мне доступными после Стихийного погружения. Обычно я бы не стал тратить столь затратные по энергии чары на мелких сошек, но они подняли руку на моих людей. И этим рукам пора была отсохнуть…

Металл их оружия вспыхнул жаром в одно мгновение. Сталь стволов раскалилась добела, испуская волны палящего воздуха, а рукоятки пистолетов начали плавиться прямо в руках нападавших. Расплавленный металл потёк между пальцев, словно огненная лава, приваривая ладони к оружию.

Первый крик прорезал воздух — высокий, животный вопль человека, чья плоть горела заживо.

— Аааа! Руки! Мои руки! — верещал здоровенный детина, тряся кистями с прилипшими кусками металла.

За ним последовали другие. Бандиты дёргались, пытаясь сбросить превратившиеся в пытку пистолеты, но расплавленная сталь намертво сцепилась с кожей. Запах палёного мяса ударил в ноздри.

— Маг! Он маг! — панически заорал другой, пытаясь стряхнуть с ладоней остатки рукояти пистолета.

Один из нападавших упал на колени, судорожно пытаясь стряхнуть с руки огненное месиво, которое ещё недавно было пистолетом-пулемётом. Другой катался по земле, держа перед собой обугленные обрубки того, что когда-то были пальцами. Третий просто стоял в шоке, глядя на собственные ладони, где металл и плоть слились в единое целое.

Евсей не терял времени. Выскочив с другой стороны машины, он короткой очередью снял того, кто пытался достать запасное оружие. Ещё двое получили по контрольному в ноги — упали, корчась на земле.

Но я ещё не закончил. Расплавленный металл на их руках послушно откликнулся на мою волю. Трансформация материи — детская забава для Мастера с двумя стихиями. Жидкая сталь потекла, растягиваясь, формируя широкие скобы. Ещё мгновение — и металлические оковы вонзились в землю, намертво пригвождая руки бандитов.

— Какого хера⁈ — взвыл один из них, дёргая прикованную конечность.

Кто-то из уцелевших потянулся к голенищу сапога — наверняка за ножом или пистолетом. Я сделал два быстрых шага и с разворота ударил носком ботинка в челюсть. Хруст ломающейся кости, брызги крови, и бандит завалился набок, издавая нечленораздельные звуки.

— Лежать! — рявкнул я на остальных. — Дёрнется кто — превращу в шашлык!

Эффект превзошёл ожидания. Даже те, кого я не приковал, попадали на землю, боясь пошевелиться. Только невысокий плотный мужчина с крысиным лицом, покрытом оспинами, попытался изобразить браваду:

— Ты чё творишь, ублюдок⁈ Мы из полиции! Из миграционного подразделения! Ты на государевых людей руку поднял! Тебя теперь в бараний рог согнут! Начальство наше…

Евсей молча подошёл к нему и шустро обыскал. Через пару секунд он выдернул из внутреннего кармана удостоверение. Развернул, показал мне. Действительно, соответствующие корочки на имя Семёна Норкина — говорящая фамилия для такой физиономии.

— Интересно, — протянул я, забирая документ. — И с каких это пор сотрудники миграционного подразделения устраивают вооружённые нападения на мирных граждан?

— Мы… мы проверку проводили! — забормотал Крысин. — Нелегальная вербовка рабочей силы! Противодействие при исполнении!

— Проверку? С таким количеством оружия? — я присел на корточки рядом с ним. — Знаешь, что я думаю? Думаю, кто-то неплохо заплатил вам за эту «проверку». Кто-то, кому очень не понравилось, что их бизнес могут порушить.

Крысиное лицо дёрнулось, но он упрямо мотнул головой:

— Не знаю, о чём ты! Мы по приказу начальства!

— Безусловно, — я поднялся. — С начальством вашим отдельный разговор будет. А пока полежите тут, подумайте о своём поведении.

Оставив Евсея приглядывать за пленными, я направился к корчме. Возле её стен лежало двое мёртвых, безуспешно пытавшихся взять здание штурмом.

Внутри царил разгром — опрокинутые столы, разбитая посуда, многочисленные отверстия в стенах. Стоило мне ступить внутрь, как меня сразу окликнули:

— Воевода! — хрипло выдохнул Михаил. — Вовремя вы! Как услышали шум движка, сразу решили, это наша кавалерия!

Он прижимал к плечу окровавленную тряпку — пуля прошла навылет, задев мышцу. Ярослав хромал, опираясь на стену — в бедре темнело пятно крови. Как бы не задели артерию… Но оба были на ногах, оба улыбались.

— Держитесь, парни. Сейчас та самая «кавалерия» прискачет. С минуты на минуту.

Анна Павловна сидела на полу, прижимая к груди голову Савельева. Её строгое платье было забрызгано кровью, но сама она выглядела невредимой. А вот управляющий…

Никита лежал без сознания, дыхание хриплое, прерывистое. Рубашка на груди пропиталась кровью — пуля попала куда-то в район лёгкого. Плохо. Очень плохо.

— Он прикрыл меня, — тихо сказала Листратова, поглаживая виски раненого. — Когда началась стрельба, оттолкнул в сторону. А сам…

Я опустился рядом, проверяя пульс. Слабый, но есть. Осторожно приподнял окровавленную ткань — входное отверстие небольшое, но выходного не видно. Пуля застряла внутри.

— Нужен целитель. Срочно.

Снаружи послышался шум моторов, визг тормозов. Через несколько секунд в дверях появились полицейские с оружием наготове.

— Всем оставаться на местах! — заорал сержант, но осёкся, увидев меня. — Боярин Платонов?

— Здесь есть раненые, — отрезал я. — Нужна неотложная медицинская помощь. Живо!

За полицейскими в корчму вошёл Трофимов. Окинул взглядом разгром, задержался на окровавленном Савельеве, перевёл взгляд на меня.

— Что здесь произошло, боярин?

Я поднялся, отряхивая колени. Разговор предстоял долгий и, подозреваю, не самый приятный для моих недоброжелателей, но сейчас главное — спасти людей.

Прибывшие с полицией медики работали быстро и профессионально. Савельева первым погрузили на носилки — его состояние внушало наибольшие опасения. Следом повели Михаила и Ярослава. Оба упирались, уверяя, что могут сами дойти до целителей, но я жёстко приказал не выпендриваться и подчиниться врачам.

— Евсей, проследи, чтобы их доставили в лучшую лечебницу. И оставайся там — охраняй.

Парень кивнул и направился следом за медиками. В разгромленной корчме остались только я, Листратова, Трофимов и несколько полицейских, деловито обыскивавших прикованных к земле бандитов.

Анна Павловна сидела на уцелевшей лавке, механически отряхивая кровь с рукавов. Руки у неё дрожали — запоздалая реакция на пережитый стресс. Я присел рядом, стараясь говорить спокойно:

— Расскажите всё с самого начала. Как вы оказались здесь, что произошло?

Женщина глубоко вздохнула, собираясь с мыслями:

— После вашего отъезда мы с Никитой Васильевичем решили не терять времени. Отправились к беженцам — не к самим воротам, а чуть в стороне, где их лагерь. Начали осторожно, через одного старика, который торгует там всякой мелочью. Сказали ему, что есть возможность переехать в безопасное место…

Она замолчала, вспоминая.

— Сначала всё шло хорошо. Люди заинтересовались, стали подходить, расспрашивать. Мы объясняли условия — честный труд в обмен на защиту и кров. Многие готовы были хоть сейчас ехать. Но потом…

— Потом появились эти? — я кивнул на пленных.

— Нет, сначала другие. Трое мужчин, не из беженцев — слишком хорошо одеты, сытые. Начали кричать, что мы обманщики, что везём людей в рабство. Пытались настроить беженцев против нас. Никита Васильевич попробовал с ними поговорить, объяснить… Они его за грудки схватили, начали угрожать.

Листратова сжала кулаки, костяшки побелели.

— Михаил с Ярославом вмешались, оттеснили их. Те ушли, но пообещали вернуться. Мы решили перебраться сюда, в корчму — всё равно здание пустует. Не прошло и получаса, как явились эти… с оружием.

— И сразу открыли огонь?

— Сначала потребовали выйти. Крикнули, что они из миграционной службы, проводят проверку. Никита Васильевич вышел к дверям поговорить… Они его обстреляли. Чудом не попали. Михаил тут же затащил его в здание. Потом те все вместе по нам стреляли

Она всхлипнула и добавила:

— Смешно, да? Пока Никита Васильевич там на виду стоял, в него никто не попал, а как спрятался здесь со мной, его ранили…

Я поднялся, чувствуя, как внутри закипает ярость. Стоп. Нужно сохранять хладнокровие.

— Кстати, о миграционной службе, — я повернулся к Трофимову. — У одного из этих героев действительно нашлись корочки. Думаю, стоит проверить остальных.

Владимир Сергеевич кивнул полицейским. Те принялись обыскивать пленных основательнее. Вскоре на свет появились ещё четыре удостоверения — все настоящие, все из миграционного приказа.

— Возможно, это просто недоразумение, — осторожно заметил Трофимов. — Превышение полномочий при исполнении…

Я медленно повернулся к нему. Наверное, что-то в моём взгляде заставило его осечься. Говорить нужно было спокойно, размеренно. Но каждое слово должно бить как молот.

— Недоразумение? — голос прозвучал тише обычного, и от этого, кажется, стал только страшнее. — Десять вооружённых людей устраивают засаду на гражданских лиц. Открывают огонь на поражение. И это — недоразумение?

Я сделал шаг к нему:

— Хотите сказать, стража на воротах не слышала стрельбы? Сколько отсюда до города — девятьсот метров? Семьсот? Автоматные очереди разносятся на километры. Или им приказали «не слышать»?

Трофимов молчал, но по его лицу было видно — он понимает, к чему я клоню.

— Кто у вас главный⁈ — рявкнул я, повернувшись к пленным.

Взгляды сразу нескольких человек скрестились на Норкине. Тот упорно молчал, стараясь не отсвечивать.

Я подошёл к нему, присел на корточки. Нужно было заставить его говорить, но так, чтобы Трофимов не заподозрил применение магии. Императорская воля — инструмент мощный, но палка о двух концах. Стоит властям узнать о такой способности, и проблем не оберёшься. Посчитают ещё, что я князя таким же образом заставлю какую-то дурость выкинуть, и решат убрать от греха подальше.

— Послушай меня внимательно, — начал я мягко, почти ласково. — У тебя есть выбор. Либо ты сейчас расскажешь всё начистоту, либо… — я достал нож, повертел в руках. — Знаешь, я недавно достиг ранга Мастера и могу делать с металлом удивительные вещи. Например, заставить это лезвие медленно, очень медленно проникать под кожу, путешествуя по твоему телу. Миллиметр за миллиметром. Больно? О да. Но не смертельно. Можно растянуть удовольствие на часы.

Норкин побледнел, его губы задрожали. Что ж, пора.

— Посмотри мне в глаза, — приказал я, и в голос вплелись незримые нити власти. — И расскажи правду.

Эффект был мгновенным. Зрачки Норкина расширились, на лице появилось странное, отрешённое выражение. Но для стороннего наблюдателя это выглядело как паника загнанного в угол человека.

— Приказ отдал старший лейтенант Суходолов, — забормотал он. — Сказал, какие-то чужаки лезут в наш бизнес. Нарушают схему. Велел действовать жёстко, чтобы другим неповадно было.

— Какую схему? — подтолкнул я.

— С беженцами… Мы берём деньги за проход в город. Кто не может попасть за стену, но при капитале — платит нам, мы проводим. А эти… — он кивнул в сторону Листратовой, — людей уводят. Бесплатно. Это же убытки!

Трофимов тяжело вздохнул:

— Вот только оборотней в погонах нам и не хватало.

Я отпустил магическую хватку, и Норкин словно очнулся, с ужасом глядя на меня. Пусть думает, что проболтался от страха.

— Суходолов… — я нахмурился, вспоминая. — Знакомая фамилия. Точно! Это же один из капитанов, что сотрудничал с бандой Кабана. Я его имя в документах нашёл.

Я пристально посмотрел на Трофимова:

— Кстати, Владимир Сергеевич, весь компромат на коррумпированных полицейских из документов Кабана я передавал лично вам. Включая досье на Суходолова. Помните?

Чиновник слегка смутился и отвёл взгляд:

— Да, помню. Мы передали материалы в управление собственной безопасности. Но что с ними стало дальше… — он замялся. — Давайте я уточню.

Он достал магофон, отошёл в сторону. Несколько минут говорил с кем-то, потом вернулся с мрачным лицом:

— Вы правы. Суходолов действительно фигурировал в деле Кабана. Но у него оказались влиятельные покровители. Кто-то очень заинтересованный замял дело, представил всё как незначительное превышение полномочий… Формально наказали — понизили в звании до старшего лейтенанта, перевели из криминальной полиции в пограничное подразделение. Решили, что на менее ответственном участке он меньше дров наломает. А он, похоже, там во всю ширь развернулся.

Я снова повернулся к Норкину:

— Расскажи подробнее о вашей схеме. Кто чем занимается?

— Я… я не всё знаю, — залепетал он. — У нас всё разделено. Моё звено — это силовое обеспечение. Мы охраняем тех, кто работает с беженцами, решаем проблемы с конкурентами. Есть другие группы — они занимаются сбором денег, проводкой через кордоны. Все нити сходятся к Суходолову, только он знает полную картину.

— И сколько вы берёте с человека?

— По-разному. От пятидесяти до двухсот рублей. Зависит от того, насколько человек отчаялся. Некоторые последнее отдают.

Мрази. Наживаются на чужой беде, выжимают последние гроши из людей, которые и так всё потеряли.

Я выпрямился, отряхнул колени и посмотрел на Трофимова:

— Владимир Сергеевич, полагаю, вы хотите побеседовать с уважаемым Суходоловым так же сильно, как этого хочу я?

Лицо чиновника приобрело жёсткое, решительное выражение:

— О да, боярин. Очень хочу. Терпеть не могу тех, кто позорит честь службы. Особенно когда эти твари прикрываются служебным положением для грабежа беззащитных людей.

— Прекрасно. Тогда предлагаю навестить старшего лейтенанта вместе. Думаю, он будет рад нашему визиту.

— Только давайте по закону, — предупредил Трофимов. — Никакого самосуда. Иначе он выскользнет, воспользовавшись процедурными нарушениями.

— От меня он сможет выскользнуть только одним образом, — мрачно отозвался я, — как это сделал покойный Елецкий…

Здание пограничной службы располагалось в старых казармах на окраине города. Трёхэтажное строение из серого камня выглядело мрачновато — узкие окна, массивные стены, тяжёлые дубовые двери. Идеальное место для того, чтобы творить грязные делишки вдали от посторонних глаз.

Трофимов ехал в отдельной машине. Его сопровождал десяток полицейских на грузовике с открытом кузовом. Я следовал за ними на «Бурлаке», размышляя о том, как глубоко пустила корни эта гниль.

Сначала Кабан со своей бандой, потом Фонд Добродетели вместе с Гильдией Целителей, теперь вот коррумпированные пограничники… Сколько ещё таких паразитов кормится на чужой беде?

У ворот нас встретил заспанный часовой. Увидев полицейскую форму и строгое лицо Трофимова, он попытался было что-то спросить, но Владимир Сергеевич просто отодвинул его в сторону:

— Именем князя Оболенского! Никого не выпускать!

Мы ворвались внутрь. В дежурной комнате трое пограничников играли в карты, разложив на столе мятые купюры. При нашем появлении они вскочили, опрокидывая стулья.

— Что за чёрт… — начал один из них, но осёкся, увидев количество вошедших.

— Где кабинет старшего лейтенанта Суходолова? — отрывисто спросил Трофимов.

— Второй этаж, конец коридора, — автоматически ответил младший из троих. — А что случилось?

Никто не стал ему отвечать. Мы поднялись по скрипучей лестнице, миновали несколько дверей с табличками. Вот и нужная.

Трофимов не стал стучать. Распахнул дверь и вошёл, я следом. За массивным столом сидел плотный мужчина лет сорока пяти с красным лицом пьяницы. Перед ним лежали какие-то бумаги, а рядом стояла початая бутылка коньяка. При нашем появлении он недовольно поднял голову:

— Какого чёрта вы тут… — начал было он, но увидев форму полицейских, замолчал. — В чём дело, господа?

— Вы арестованы по обвинению в организации преступной группы, вымогательстве, покушении на убийство и превышении должностных полномочий.

Суходолов вскочил, опрокинув стакан:

— Да вы что, охренели? Я офицер пограничной службы! Вы не имеете права!

— Имеем, — холодно отрезал Трофимов, показывая ордер. — Подписан княжеской канцелярией. Руки за голову, и без глупостей.

Дверь соседнего кабинета распахнулась, оттуда выскочил молодой лейтенант с пистолетом в руке:

— Стоять! Всем стоять! Что здесь происходит?

Дуло смотрело прямо на меня. Глупый мальчишка, решил геройствовать. Я даже не стал напрягаться — просто протянул руку и сжал пальцы. Металл пистолета послушно откликнулся на мою волю, сминаясь, уплотняясь. Через секунду в руке лейтенанта остался бесформенный брусок стали.

— Что за… — он в ужасе уставился на то, что осталось от оружия.

— Садись и не мешай взрослым разговаривать, — посоветовал я.

Парень попятился и рухнул на стул. А Суходолов, воспользовавшись заминкой, попытался выхватить что-то из ящика стола, но я оказался быстрее — пинком вбил стол в грудную клетку противника, прижав его к стене. Тот засипел, морщась от боли, а я дёрнул стол на себя, разворачивая его боком. Содержимое выдвинутого ящика оказалось весьма произаичным: бумаги, деньги и ещё один пистолет.

— Нехорошо хвататься за оружие в присутствии представителей закона, — покачал я головой. — Могут неправильно понять.

Трофимов кивнул полицейским. Те скрутили Суходолова, несмотря на его брань и угрозы. Усадили на стул, пристегнули наручниками к подлокотнику.

— Вы пожалеете об этом! — рычал старший лейтенант. — У меня есть покровители! Вы не знаете, с кем связались!

— Вот об этом и поговорим, — я придвинул стул и сел напротив. — Про покровителей особенно интересно. Но начнём с простого. Ваши люди сегодня напали на моих сотрудников. Почему?

— Не знаю, о чём вы, — буркнул Суходолов, отводя взгляд.

— Норкин уже всё рассказал, — заметил Трофимов. — Так что отпираться бессмысленно.

При упоминании фамилии подчинённого Суходолов дёрнулся. Помолчал, соображая, потом выдавил:

— Ну и что? Проводили проверку незаконной деятельности. Они оказали сопротивление…

— Хватит врать, — оборвал я. — Норкин рассказал про вашу схему с беженцами. Берёте деньги за левые пропуска. Но меня интересуют детали. Кто стоит над тобой? Или, например, что происходит с теми, кто не может заплатить полную сумму?

Суходолов упрямо молчал. Пришлось применить более убедительные аргументы. Я взял со стола металлическую пепельницу, и она начала медленно сгибаться в моих руках, превращаясь в плотный шар.

— Знаешь, человеческая голова по структуре не сильно отличается от этой пепельницы, — заметил я как бы между прочим. — Интересно, с каким звуком она будет сминаться?

— Вы… вы не посмеете! — в голосе Суходолова появились истерические нотки. — Здесь полиция!

— Которая отвернётся в нужный момент, — подсказал Трофимов. — Несчастный случай. Неизвестный маг напал на подозреваемого ещё до ареста. Очень печально. Очень!

Суходолов дёрнулся в наручниках, но продолжал упорствовать. Что ж, придётся применить более действенные методы.

— Расскажи всю правду о вашей схеме, — приказал я, вплетая в голос невидимые нити Императорской воли.

Эффект был почти мгновенным. Зрачки Суходолова расширились, дыхание стало прерывистым. Для наблюдателей это выглядело как паника человека, сломленного страхом. На самом деле древняя сила правителей подавляла его волю, заставляя говорить.

— Мы стрижём деньги со всех: обеспеченных и бедняков. Просто с последних мы берём всё. Кто, сколько может дать. Десять рублей, двадцать, тридцать…

— И пускаете их в город?

— Нет, — охотно ответил собеседник. — Говорим, что повезём окольными путями, чтобы стража не заметила. Грузим в фургоны и везём в старый карьер. Место тихое и далеко от города. Тела там не найдут.

В комнате повисла тишина. Даже видавшие виды полицейские выглядели шокированными.

— Убиваете, — не спрашивал, а констатировал я.

— Гон всё спишет, — равнодушно отозвался Суходолов. — Кто потом разберёт, от чего они погибли? Скажем, что Бездушные напали на нелегалов за городом. Никто не подкопается.

Мерзость. Хладнокровное убийство десятков, сотен людей. И всё ради чего? Ради жалких грошей?

— Сколько? — мой голос прозвучал глухо. — Сколько людей вы так убили?

— Я не считал. Может, человек пятьдесят. Может, больше…

Трофимов отвернулся к окну. По его сжатым кулакам было видно, что он еле сдерживается. А я продолжил допрос:

— Теперь о тех, кто может заплатить нормальную сумму. Пятьдесят, сто, двести рублей. Их вы пускаете?

— Да, но не просто так. Пропуск нужно оформить официально, а для этого нужна определённая подпись сверху. Я подаю рапорт, что такой-то человек оказал особые услуги княжеству, заслуживает поощрения в виде временного вида на жительство. И этот рапорт подписывают.

— Кто подписывает?

— Боярин Уваров, — равнодушно ответил он. — Никон Ильич. Он курирует нашу службу от городской управы.