Инженер Хаоса: Рождение Легенды

Глава 7 Вода, земля и интриги

С тех пор, как Ксавьер начал работать на стройке, прошло немало времени. Он, в конце концов, рыцарь, а не землекоп, как яблоня — не картошка, но Ллойд, как всегда, нашёл способ загрузить его работой. Только Ксавьер хотел заикнуться о том, что рыцарям не пристало заниматься посадкой семян, как его физиономия перекосилась с такой злобой, что могла бы напугать даже голодного дракона, а главный герой уже бежал к нему с новым заданием, словно дитя, обнаружившее в песочнице новую игрушку.

— Ксавьер, ещё семена посадить нужно! — крикнул Ллойд, едва переводя дух, его лицо сияло таким энтузиазмом, что могло бы осветить подземелье. — Таким образом мы защитим урожай от вредителей. Настоящий поступок рыцаря, как спасение принцессы от дракона, так что всё в темпе, в темпе! Давай, шевели задницей, как будто за тобой гонится стадо бешеных кабанов!

Ксавьер лишь вздохнул, его лицо приняло выражение такой мученической обреченности, что святые на иконах могли бы позавидовать. «Как рассаживание семян поможет от вредителей? Это же бред сумасшедшего после удара по голове», — подумал он, но делать нечего — сказано, сделано. Грустно, конечно, но что поделать? Он взял в руки мешок с семенами, ощущая, как его рыцарское достоинство медленно, но верно растворяется в грязи под ногами, как сахар в горячем чае.

Размышления парня прервал барон Аркос. Похоже, его сын не соврал — болота действительно превратились в плодородные фермы. Это было настоящее чудо, как снег в пустыне или трезвый бард после фестиваля. Так же думали и все жители деревни. Благодаря такому успеху общественное мнение о главном герое резко выросло, словно дрожжевое тесто в жаркой печи, принеся ему аж 450 RP репутации.

— Ну что, Ксавьер, как тебе новая роль? — с саркастической улыбкой спросил Ллойд, проходя мимо и скорчив такую мерзкую рожу, что даже свиньи в загоне отвернулись. — Рыцарь-земледелец, защитник урожая. Звучит гордо, не так ли? Как титул «Верховный Подтиратель Королевских Задниц»?

Ксавьер лишь бросил на него убийственный взгляд, такой испепеляющий, что мог бы прожечь дыру в стальном доспехе, его тёмные волосы прилипли ко лбу от пота, а желвак на скуле дёрнулся так, словно жил собственной жизнью. Но Ллойд, как всегда, пропустил этот взгляд мимо ушей, будто мать — нытьё ребёнка, выпрашивающего пятую конфету.

Через некоторое время Ксавьер уже поливал посаженные растения, его лицо было перекошено в такой гримасе отвращения, словно он полоскал задницу королевской кобыле, а Ллойд объявил, что всё будет готово, как только установят водяное колесо. Ведь во время дождей нужно куда-то девать воду, иначе угодья будут затоплены, как таверна после прорыва бочек с пивом. Но для изготовления такого механизма нужен специалист, а не криворукий дворянчик с манией величия.

— А что это за звук? — вдруг спросил Ллойд, обернувшись и прищурившись так сильно, что его глаза превратились в узкие щёлочки, как у кота на солнце.

К деревне подъезжал экипаж, его колёса поднимали клубы пыли, как будто за ними гналось целое войско призраков. Это был виконт Дракона, чьи владения находились севернее болот. Его главный помощник вышел из кареты и громко спросил, задрав нос так высоко, что мог бы увидеть собственный затылок:

— Кто здесь отвечает за эту стройку? Кто посмел испортить пейзаж этим… этим сараем для нищебродов?

Ксавьер хотел сказать, чтобы мужчина говорил повежливее, его рука уже тянулась к мечу, а лицо приняло такое зловещее выражение, что даже бывалые головорезы предпочли бы сбежать, но Ллойд его опередил, выскочив вперёд, как пробка из бутылки шампанского.

— Я здесь главный, — уверенно заявил он, выпятив грудь, как петух перед курицами. — Что нужно вашим господам? Может, грязи для лица или навоза для клумб?

Помощник виконта нахмурился так сильно, что его брови почти соединились на переносице, образовав мохнатую гусеницу.

— Разве вы не знаете, что эти земли принадлежат виконту Дракона? Вам нужно немедленно покинуть это место, пока вас не выгнали пинками под зад, как бродячих собак.

Ллойд лишь усмехнулся, его лицо приняло выражение хитрой лисы, обнаружившей незапертый курятник. Болота Марис действительно были заброшены несколько сотен лет назад, и северная их часть формально находилась во владениях виконта. Но южная часть принадлежала семье Фронтера. Очевидно, виконт решил заявить свои права на собственность, как только землю начали обрабатывать, как стервятник, ждущий, пока другие закончат свою работу.

— Ну, отчасти вы, конечно, правы, — начал Ллойд, его голос звучал сладко, как патока, но с отчётливым привкусом яда, — северные территории действительно принадлежат виконту. Но южная часть — наша. И, кстати, вы вложили в эти земли ровно ноль своих сил, так что ваши претензии звучат… наивненько. Как попытка девственника давать советы по постельным утехам.

Помощник виконта нахмурился ещё сильнее, его лицо приобрело оттенок перезрелого помидора, а жилка на лбу запульсировала, словно собиралась выпрыгнуть и удавить собеседника.

— Эти земли были дарованы виконту самим королём, вы, невежественный мужлан! Вы вторглись на его территорию без разрешения! Это всё равно что зайти в спальню к его жене и улечься в постель!

Ллойд не стал спорить, его лицо выражало такое миролюбие, что казалось фальшивым, как монета из шоколада. Вместо этого он достал из кармана свиток и развернул его с таким видом, словно разворачивал карту сокровищ.

— Кхе, кхе, земельный закон королевства, акт номер 321, — начал он зачитывать, картинно прокашлявшись и надев такое выражение лица, словно читал священные тексты перед толпой еретиков. — Особый закон, отвечающий за возделывание болотных местностей. Согласно ему, болотные земли, заброшенные в течение последних 100 лет, на которых не проживали люди и не выращивались культуры, переходят во владение того, кто их возделывает. Как говорится, не насрал — не твоё.

— Мы вложили сюда свой труд, пот и кровь, построили жильё для людей, развиваем сельское хозяйство. И, кстати, — Ллойд хищно улыбнулся, его глаза сверкнули таким торжеством, словно он только что выиграл в карты королевство, — статус земли подтверждается первым урожаем. А вы как раз стали свидетелем его сбора, — и наш герой не долго думая дернул растущую луковицу возле своей ноги, поднял её вверх, как трофей, и помахал перед носом помощника.

Виконт был в ярости, его лицо побагровело так, словно его макнули головой в кипяток. Откуда этот выскочка знает столько? Неужели он заранее готовился? Или, может быть, у него есть шпионы в их лагере?

Ллойд, словно читая его мысли, продолжил, его улыбка стала ещё шире и противнее, как у змеи, проглотившей кролика:

— Виконт, я даже готов подарить вам эту луковицу в качестве презента! Для начала хоть что-то вырастите, а не просто языком почву вспахивайте. Но теперь, будьте так любезны, покиньте территорию Фронтера. Или вам помочь найти дорогу назад? Могу пинками указать направление.

Озлобленный виконт ничего не мог поделать, его руки дрожали от едва сдерживаемой ярости, а глаза метали молнии. Ему оставалось только уехать, что он и сделал, скрипя зубами так громко, что их скрежет был слышен даже после того, как экипаж скрылся из виду.

В это время во владениях виконта царил хаос, словно в курятнике после визита лисы. Сам виконт, с лицом, искажённым от ярости, как маска демона на фестивале, скомкал в кулаке донесение. Его пальцы дрожали, оставляя мокрые пятна на пергаменте, как у подростка, впервые обнаружившего порножурнал.

— Фронтера даёт землю с болот мигрантам⁈ — выкрикнул он, резко повернувшись к управляющему так быстро, что его шея хрустнула, как сухая ветка. Глаза его сузились в щёлочки, будто пытались пронзить собеседника острее, чем стрела — мишень. — И так оно и было? Они раздают землю бесплатно? Под полную протекцию в течение трёх лет⁈ Да они совсем охренели!

Управляющий, потупив взгляд, как собака, ожидающая побоев, кивнул. На лбу у него выступили капли пота, размером с горошины.

— Да, ваша светлость. Но… есть ограничение. Получатель должен жить и работать на земле минимум пять лет без права переселения. Как раб на галерах, только без цепей.

— Значит, эти голодранцы будут взращивать культуры на моих болотах⁈ — Виконт ударил кулаком по столу с такой силой, что дерево треснуло, заставив вздрогнуть серебряный подсвечник, как испуганную девицу. — Платят налоги… Золотые горы для Фронтера… Да я скорее свои яйца на завтрак поджарю, чем позволю этому случиться!

Он схватился за живот, скривившись от внезапной спазмодической боли, словно внутри него поселился маленький демон. Жадность, словно раскалённый клинок, пронзила внутренности с силой удара палача.

— Чёрт! — прошипел сквозь зубы, обнажившиеся в оскале, как у бешеного волка. — Это ведь моя земля! Половина болот — по праву наследования! Не отдам её какому-то выскочке с идиотскими идеями! — Резким жестом он швырнул кубок в стену, оставив красное винное пятно на гобелене, похожее на кровавый след от удара топором.

— Созывай совет! Немедленно! Пока я не начал отрубать головы! — взревел он, брызгая слюной, как бешеный кабан.

Спустя пару дней главный герой проснулся, ворочаясь на мокрой от пота подушке, словно свинья в луже. Пальцы впились в виски, пытаясь сдержать пульсирующую боль, словно изнутри его черепа пытался вырваться демон. Глаза слезились от солнечного луча, пробивавшегося сквозь щель в ставне, как кинжал сквозь мягкое масло.

— Может, вся эта тяжёлая работа… — пробормотал он, с трудом поднимаясь, словно старик с больными суставами. Голос звучал хрипло, будто горло пересыпали песком, а потом заставили проглотить ежа.

Внезапно его взгляд упал на Суху. Горничная, обычно бойкая, как белка на кофеине, сидела на табурете, сгорбившись, словно под тяжестью невидимого груза. Её пальцы нервно перебирали подол передника, как у пианиста перед важным выступлением, а лицо было бледным, как мел, или как задница вампира, ни разу не видевшая солнца.

— Подождите… — Ллойд прищурился, пытаясь сосредоточиться сквозь туман в голове, словно пьяница, силящийся разглядеть дорогу домой. — У тебя тоже болит? Или ты просто увидела мою опухшую рожу?

Она кивнула, прикусив губу так сильно, что чуть не пустила кровь. В тот же миг за окном раздался рёв коров, похожий на крики грешников в аду. Мальчик-пастух, прислонившись к забору, растирал ладонями виски с таким усердием, словно пытался стереть свою голову начисто. Даже животные метались в загоне, избегая корыта с мутной водой, как грешники — святой воды.

— Вода, — прошептал Ллойд, внезапно осознав, его глаза расширились так, словно он увидел призрака своей бабушки в нижнем белье. — Они отравили источники, сволочи!

В покоях барона царила гнетущая тишина, как в склепе. Гость, высокомерно подняв подбородок так высоко, что мог бы разглядеть собственные мысли, протянул пергамент, словно дарил королевскую милость нищему.

— Отдадите болота — прекратим портить воду. Иначе… — его голос звучал сладко, как у торговца ядом, предлагающего последнюю в жизни сделку.

— Иначе подадим в суд! — перебил его Ллойд, шагнув вперёд из тени, словно хищник из засады. Глаза его горели холодным огнём, а уголок рта дёрнулся в едва заметной усмешке, обнажив зубы, как у волка перед прыжком.

Помощник фыркнул, словно конь, учуявший что-то неприятное:

— Суды длятся годами. Вы сдохнете от жажды раньше, чем произнесёте первую речь защиты. Как мухи на морозе.

Отец Ллойда, сжал ручки кресла до побеления костяшек, словно хотел превратить дерево в труху. Ноздри его раздувались, словно бык перед атакой или как у женщины, заставшей мужа с любовницей.

— Вы смеете угрожать мне в моём собственном доме⁈ — его голос прогремел, как гром среди ясного неба, заставив советника невольно отступить на шаг, словно от удара.

Ллойд резко выпрямился, его поза выражала такую агрессию, что даже воздух вокруг, казалось, сгустился. Рука сама потянулась к эфесу меча, как к старому другу.

— Дуэль, — выдохнул он тихо, но так, что слова прозвучали чётче барабанного боя. — Здесь. Сейчас. Или ты предпочитаешь умереть с полными штанами?

Советник фыркнул, оглядев юношу с ног до головы, как мясник оценивает тушу. Его губы искривились в презрительной ухмылке, обнажив зубы, жёлтые, как осенние листья.

— Щенок лает, но не кусает. Ты и меча-то держать не умеешь, наверное, — презрительно бросил он, но рука всё же легла на эфес собственного оружия.

Но через десять минут, валяясь в пыли с рассечённой щекой, как свинья в луже, он завопил так, что перепугал всех птиц в округе:

— Довольно! Я сдаюсь! Пощадите, умоляю!

Ллойд, дыша тяжело, опустил меч, с которого капала кровь, образуя маленькие красные лужицы на земле. В углу рта дрожала капля крови — советник всё же успел задеть его в отчаянии, как крыса, загнанная в угол.

— Передай своему господину, — произнёс он, вытирая клинок о плащ поверженного, как тряпку, — Фронтера защитит своё кровью и потом. А если он ещё раз сунется на наши земли, то следующим, кто будет валяться в пыли, станет он сам. И, возможно, уже без головы.

Месяц спустя виконт Акон, с трясущимися руками, как у алкоголика после недельного запоя, и запавшими глазами, как у мертвеца, ползал на коленях по каменному полу, собирая осколки разбитой вазы, словно остатки своего достоинства. Он приказал управляющему созвать совет, чтобы решить, как уничтожить Фронтера. Но уже через пару дней Ллойд появился у его дверей, словно тень, которую невозможно отогнать простым зажжением свечи, или как кошмар, возвращающийся ночь за ночью.

— Виконт, — начал он, с лёгкой улыбкой, которая всегда предвещала неприятности, как затишье перед бурей, — у вас, кажется, проблемы. Как у пьяницы, заснувшего в борделе без кошелька. Я здесь, чтобы их решить. Как добрый самаритянин или как палач — решать вам.

Виконт лишь усмехнулся, пытаясь сохранить лицо, как актёр, забывший свою роль на сцене.

— Какие ещё проблемы? У меня всё в порядке. Проваливай, пока я не приказал стражникам вышвырнуть тебя за порог!

— Ну как же, — Ллойд улыбнулся ещё шире, словно кот, играющий с мышкой перед смертельным укусом, — ваше производство по окрашиванию тканей… Оно, кажется, на грани краха, как дерево, подточенное термитами. Вода из Долины, которую вы используете, теперь содержит частицы известняка. Цвета ваших тканей испорчены, как репутация шлюхи в монастыре.

Виконт побледнел, как будто его только что ударили в живот железным кулаком, вся кровь отхлынула от его лица, оставив его похожим на труп.

— Это ты всё подстроил, мерзавец! — выкрикнул он, его голос сорвался на визг, как у свиньи перед закланием.

— Я? — Ллойд притворился удивлённым, подняв брови так высоко, что они почти слились с линией волос, и выпучив глаза, как у испуганной лягушки. — Нет, это просто стечение обстоятельств, как незапланированная беременность у девственницы. Но, если хотите, я могу поставлять вам чистую воду. За определённую плату, конечно. Небольшую, всего лишь половину вашего годового дохода.

— Мерзкий щенок! — Виконт вскочил, опрокидывая кресло с грохотом, эхом разнёсшимся по залу. Золотая цепь на его груди забилась, как пойманная птица в клетке или как сердце человека перед смертью. — Пока я жив, ни один выскочка не будет указывать, куда течь моему золоту! Я скорее сдохну, чем позволю тебе наживаться на моей беде!

Прошел месяц. В мастерских уже пахло гнилью — ткани, окрашенные в фирменный лазурный оттенок Аконов, покрывались жёлтыми пятнами, как кожа прокажённого или как простыни в дешёвом борделе. Мастера перешёптывались у котлов, как заговорщики, пока Виконт, бледный как полотно, смотрел на рулон шёлка, который теперь напоминал кожу прокажённого или карту неизвестных земель.

— Это… временно, — прошипел он, сдирая ногтями испорченный участок с таким остервенением, словно хотел содрать кожу с врага. Шёлк рвался с противным хрустом, как кости под колёсами телеги. — Смените воду! Выколите глаза тому, кто добавил не те травы! Повесьте нерадивых мастеров на городской площади!

Но к утру пятна появились даже на платье его жены, дорогом, как годовой доход фермера. Графиня, рыдая, словно над трупом любимого кота, швырнула испорченный шедевр в лицо служанке с такой силой, что та отлетела к стене. А к полудню караван купцов из столицы развернулся у ворот, грубо потребовав вернуть задатки за «бракованный товар», угрожая растрезвонить о позоре Аконов по всему королевству.

Ллойд развалился в кресле, как король на троне, грызя засахаренный миндаль с таким удовольствием, что можно было подумать, будто он поедает райские яблоки, когда в кабинет ворвался виконт. Его камзол был расстёгнут, волосы спутаны, словно его таскали за них всю ночь, а в глазах горел дикий огонь загнанного зверя или безумца, увидевшего призраков.

— Ты… — хрипло начал он, цепляясь за спинку стула дрожащими пальцами, как утопающий за соломинку. — Ты знал. С самого начала знал, проклятый колдун.

Герой медленно поднял глаза, делая паузу специально — долгую, мучительную, пока капля пота не скатилась с виска вельможи на паркет, как слеза от невыносимой боли.

— Виконт, — голос Ллойда звучал сладко, как мёд с цикутой, как песня сирены перед крушением корабля, — у вас, кажется, проблемы. Как у шлюхи, забеременевшей от короля. — Он бросил орешек в рот, щёлкнув зубами, как волк челюстями. — Я же здесь, чтобы их решить. Или усугубить — зависит от вашего настроения и щедрости.

Ллойд ехидно состроил такую мерзкую рожу, что даже демоны в аду поморщились бы от отвращения, и развернул контракт, как палач — список приговорённых к смерти.

— Подпишите здесь, здесь и здесь, и мы начнём. Или не подписывайте, и мы всё равно начнём — только для вас результат будет печальнее, чем судьба девственницы в пиратском плену.

Ллойд, как всегда, умел удивлять. Его речь была настолько убедительной, что даже виконт Дракона начал забывать, что именно он сам когда-то научил Ллойда простой истине: вода не бывает бесплатной, как и любовь шлюхи. А теперь, спустя время, отец Ллойда с удивлением наблюдал, как огромные суммы денег начали поступать в казну Фронтера, словно река, меняющая своё русло.

— Неужели такая сумма будет приходить нам каждый месяц? — спросил Аркос, разглядывая отчёты с таким видом, словно видел карту сокровищ. — Мы сможем расплатиться со всеми долгами и ещё останется на новый замок и гарем наложниц!

— Да, — улыбнулся Ллойд, его глаза блестели, как у торговца, который только что надул наивного покупателя, продав ему дохлую лошадь по цене племенного жеребца. — Виконт оказался таким «хорошим» человеком. Думаю, он теперь наш лучший друг. Как верёвка для повешенного или цепь для раба.

Ксавьер, стоявший рядом, молча наблюдал за этой сценой, его лицо застыло в маске холодного презрения, как изваяние древнего бога войны. Он знал, что виконт сам начал эту войну, но сейчас его господин выглядел как настоящий дьявол, явившийся из глубин ада на сбор душ. В контракте не было оговорено никаких сроков поставок, и его невозможно было разорвать, как девственность. Это означало, что Ллойд собирался высасывать из виконта все средства до самой его смерти, словно пиявка кровь, а потом переключиться на его наследников. Поколение за поколением… ну и в конце никто не отменял магию оживления трупов, как напомнила ему довольная ухмылка господина!

— Ксавьер, — прервал его размышления барон, его голос звучал таким удивлением, словно он обнаружил у себя в штанах золотой слиток. — Я хотел сказать кое-что. У моего сына сейчас такое лицо… Лицо счастья или безумия, я такое впервые вижу, даже когда он нашёл мой тайник с ликёром.

Ксавьер вздохнул, но прежде чем он успел что-то сказать, его лицо выразило такую скуку, словно он присутствовал на лекции о преимуществах пуговиц над завязками, Аркос продолжил:

— У нас нашёлся покупатель на артефакты орков, — объявил Ллойд, разворачивая пергамент с печатью графа Кремо с таким благоговением, словно это был документ о причислении его к лику святых. Его пальцы скользнули по аккуратным строчкам, как у вора по замку, а в глазах мелькнул холодный блеск, как у койота, заметившего раненого кролика. — Граф предлагает хорошую цену, такую, что даже шлюха в борделе не берёт за свои услуги. Правда, пишет, что хочет построить какую-то статую. Странно, не находите? Такой человек мог бы купить что угодно, но выбирает древний хлам, как старьёвщик в королевской мантии.

Ксавьер кивнул, но в душе сомневался, его интуиция вопила громче, чем свинья на бойне. Его пальцы непроизвольно сжали рукоять меча, словно ища поддержки у старого друга. Что-то в этой истории было не так, как в супе, куда подмешали яд.

Тем временем в торговом городе Кремо граф стоял у окна своего кабинета, наблюдая за тихой водной гладью, как художник за чистым холстом. Его пальцы барабанили по подоконнику, как у пианиста, готовящегося к сложному пассажу, а в глазах отражались блики заходящего солнца, превращая их в два золотых озера. Казалось бы, ничего не предвещало беды, как в затишье перед ураганом.

Однако буквально через секунду из воды вылезло огромное чудище — Титан Гига. Его чешуя блестела, как мокрый гранит в лунном свете, а глаза горели тусклым красным светом, как угли в потухающем костре. Граф лишь усмехнулся, его губы изогнулись в тонкой улыбке, как у кота, поймавшего мышь.

— Интересно, как они справятся с этим, — пробормотал он, словно уже предвкушая хаос, который собирался обрушить на Фронтера, как молот на наковальню.

В поместье Фронтера Ксавьер докладывал Аркосу, его лицо было непроницаемым, как каменная маска:

— Они отплывают через неделю. Чтобы минимизировать затраты на переезд, с ними поедут только десять человек, как десять пальцев на руках.

— Хорошо, — кивнул барон, его пальцы нервно перебирали край мантии, словно чётки в руках монаха. — Если Ллойд так решил, то пусть так и будет. Теперь я верю в его разум больше, чем в свой собственный, как слепой верит поводырю.

Аркос стал доверять сыну намного больше, как пастух доверяет надёжной собаке. Раньше, когда виконт Дракона начал угрожать и требовать половину земель Марис, барон, скорее всего, отдал бы всё из страха, как кролик, бросающий морковку в пасть волку. Но благодаря Ллойду и общим усилиям Аркос стал смелее, как лев, попробовавший кровь. К сожалению, раньше он всегда был нерешительным и неспособным человеком, как евнух в гареме.

— Нет, барон, — запротестовал Квир, слуга Аркоса, его лицо выражало такое искреннее возмущение, словно ему плюнули в священный сосуд. Его голос дрожал от искренности, как лист на ветру. — Вы самый добрый человек на свете. Вы беспокоитесь за других больше, чем мать за своих детей. Даже меня, рыцаря, приютили, когда я был ребёнком, выброшенным на обочину жизни.

— Спасибо за такие слова, — улыбнулся Аркос, но в его глазах читалась горечь, как в вине, простоявшем слишком долго. — Но добрый лорд не всегда означает хороший лорд, как красивая женщина не всегда хорошая жена. У лидера должны быть железные принципы и желание идти напролом, сметая все преграды. Такие, как у Ллойда, который прогрыз себе путь сквозь все трудности, как крыса сквозь стену.

Ксавьер молча слушал, его лицо было непроницаемым, как у профессионального картёжника. Он не был уверен, что Ллойд действительно изменился, как меняется выставленное на солнце вино. Для него главный герой оставался человеком, который когда-то сломал его деревянный меч и насмехался над его мечтой стать рыцарем, как богач насмехается над бедняком. Ксавьер ненавидел себя за то, что теперь считал Ллойда достойным человеком, как проститутка ненавидит себя за любовь к сутенёру.

Той же ночью окно спальни распахнулось с грохотом, как будто его выбил кулак великана. В комнату ворвался помощник виконта Дракона, его лицо искажено яростью, как маска демона, а меч сверкал в лунном свете, словно молния в ночном небе.

— Этот ублюдок! Все проблемы из-за него! — прошипел он, шагая к кровати, как палач к эшафоту. — Убью Ллойда, и дело с концом! Отправлю его к праотцам без обратного билета!

Но не тут-то было. Ксавьер, спавший в соседней комнате, мгновенно проснулся, словно хищник, почуявший опасность. Он ворвался в спальню Ллойда быстрее, чем молния рассекает небо, и буквально разрубил меч нападавшего, как масло, а затем уложил его лицом в пол, как мешок с мукой. Ллойд даже не успел понять, что произошло, как пьяница, проспавший драку в таверне.

— Что… что это было? — спросил он, протирая глаза, словно не веря в происходящее.

— Помощник виконта, — коротко ответил Ксавьер, его дыхание было ровным, как у мастера медитации, но глаза горели, как у волка в ночи. — Решил выместить на вас свою злобу. Как видите, решение было недолгим, как и его карьера убийцы.

На следующий день Ллойд, как ни в чём не бывало, руководил строительством трубопровода, словно вчерашняя попытка убийства была лишь мелкой неприятностью, вроде дождя на пикнике. Ксавьер подошёл к нему и передал информацию о нападении, его глаза следили за реакцией Ллойда, как ястреб за добычей.

— Виконт уволил половину штата, включая своего помощника, — объяснил он, его голос звучал ровно, как гладь озера в безветренный день. — Этот мужчина решил, что вы виноваты в его бедах, как алкоголик винит трактирщика в своей зависимости.

Ллойд лишь усмехнулся, его глаза сузились, как у кота, поймавшего мышь и размышляющего, съесть её сейчас или поиграть еще.

— Ну что ж, значит, он выбрал не ту сторону, как солдат, ставший на сторону проигравшего. Жаль, что не смог с ним поговорить перед смертью, — добавил он таким тоном, словно говорил о погоде.

Ксавьер был удивлён, его брови взлетели вверх, как птицы, вспугнутые выстрелом. Ллойд даже не подготовился к возможному нападению, словно был уверен в своей неуязвимости, как бог среди смертных. Но главный герой лишь пожал плечами с таким видом, словно речь шла о выборе блюда на ужин:

— Зачем мне готовиться, если у меня есть такой надёжный рыцарь, как ты? Ты же мой щит и меч, как говорят в дешёвых балладах.

Ксавьер промолчал, но в душе он ненавидел себя за то, что теперь считал Ллойда хорошим человеком, как монах ненавидит себя за плотские желания. Впервые уровень его симпатии к главному герою перестал быть отрицательным, как температура зимой, наконец поднявшаяся выше нуля.

Строительство трубопровода было завершено, и Ллойд с командой из десяти человек, включая Ксавьера, отправились в Кремо, как эксклюзивный отряд наёмников на особую миссию. Путешествие оказалось не из лёгких — зима была очень холодной, словно сама природа пыталась остановить их, и они прибыли только к её середине, промёрзшие до костей, как мясо в ледяном погребе.

Граф Кремо встретил их достаточно тепло, его улыбка была шире, чем у кота, нашедшего открытый молочный ларь.

— Я совсем по-другому представлял старшего сына Фронтера, — признался он, глядя на новоприбывших, словно оценивая породистых лошадей на аукционе. Его глаза скользили по фигуре Ксавьера, оценивая каждый жест, как ювелир оценивает драгоценный камень. — Когда до меня доходили слухи о талантливом строителе, я представлял себе коренастого мужика с мозолями размером с медяки. А вы… вы прямо-таки дворянин из дворян! Как принц, случайно заблудившийся на стройке.

Ллойд хотел было ответить, но граф продолжал, как ручей, не знающий преград:

— Юный Фронтера, вы ещё не обручены? Если нет, то моя дочь Лайт… Она просто сокровище, хотя немного избалована, как кошка, выросшая на сливках.

Ксавьер, стоявший рядом, едва сдержал смех, его губы дрогнули, а в глазах заплясали чертята. Он понимал, что его перепутали с господином, как близнецов, выросших порознь. Ллойд, однако, не растерялся, словно готовился к такому повороту событий всю жизнь.

— Граф, — вежливо прервал он, его голос звучал так сладко, что мог бы сделать горьким даже самый сладкий мёд, — я здесь по делам, как палач на эшафоте. Давайте обсудим детали, как деловые люди, а не как сваты на ярмарке невест.

Граф Кремо нахмурился, поняв, что ошибся, его лицо на мгновение исказилось от досады, как у игрока, поставившего не на ту карту, но затем кивнул, быстро восстанавливая самообладание, как хамелеон, меняющий цвет.

— Хорошо, пойдёмте в мой кабинет, и обсудим всё за бокалом хорошего вина. Деловые разговоры лучше вести с полным бокалом и пустым желудком.

Конечно, что-то не сходилось, но граф Кремо — это всё-таки влиятельная личность, как бриллиант среди стекляшек. Он сыграл немалую роль в романе «Рыцарь железа и крови». Когда Ксавьера объявили преступником после убийства ростовщиков, и он скрывался в бегах, как волк от охотников, ему очень не повезло нарваться на патрульный отряд графа. Казалось, всё кончено, как песня последнего барда на виселице, но оказалось, что нет. Кремо, обменявшись с Ксавьером парой предложений, понял, что тот достойный человек, как настоящий клинок среди фальшивок. В итоге он стал его верным союзником, надёжным, как скала в бушующем море.

А сейчас граф говорил, что хочет купить сокровища, которые есть у Фронтера, чтобы установить статуи в море. Ллойд удивился, его брови взлетели так высоко, что почти скрылись под линией волос:

— Статуи в море? Зачем? Это как построить бордель в монастыре — красиво, но бессмысленно.

Но Кремо всё расставил по полкам, как мастер-библиотекарь. Дело в том, что торговля в порту Кремо идёт на спад, словно телега под гору без колёс. Пару лет назад в морском порту стали появляться Мега-Титаны. Прямого нападения они никогда не совершали, но само их присутствие наводит страх, как палач на городской площади. Главный герой читал, что у Кремо не было возможности атаковать объекты в воде, как у курицы — возможность плавать. Поэтому с этими тварями ничего не поделать, как с дождём в сезон ливней. В итоге в порт заходило всё меньше и меньше кораблей, словно мыши, избегающие кошку, и город начал испытывать кризис, глубокий, как карман нищего.

Ллойд думал, что Ксавьер поможет с этим, как герой из пророчества. В романе было много намёков на это, но потом внезапно — бум, и конец книги, как жизнь пьяницы под копытами королевской кареты. Даже неясно, будет ли второй сезон «Игры пестонов». Когда Ллойд впервые попал сюда, он считал, что знает весь сюжет, как опытная шлюха — мужские предпочтения, но то и дело происходят события, которых в романе не было, словно кто-то переписывал историю на ходу.

«Ну, конечно, — подумал он, его лицо скривилось в такой гримасе сарказма, что могла бы свернуть молоко, — авторы решили, что сюжет должен быть „реалистичным“, а значит, полным неожиданностей. Как будто у них самих есть хоть малейшее представление о том, что такое реализм. Для них реализм — это когда гниющий труп пахнет розами».

Граф Кремо продолжал, его голос звучал напевно, как у торговца, расхваливающего бракованный товар:

— Я пытался узнать, как избавиться от Мега-Титанов, перерыл сотни древних свитков, и узнал одну вещь, как последний вздох умирающего. Русалки — сильнейшие воины океана, свирепые, как разъярённая мать, защищающая детёныша. Для титанов они — главный источник страха, как священник для демонов. Поэтому я подумал: если титаны трясутся только от одного вида русалок, как девственница перед первой брачной ночью, то надо установить их статуи в самом центре моря. Но от этой идеи пришлось отказаться, как от ядовитого яблока. Ведь если установить такие статуи, то придётся сделать насыпь прямо в воде. Море обмелеет, и корабли не смогут ходить, как безногие калеки.

— Но не стоит беспокоиться, — сказал граф, разводя руками так широко, словно собирался обнять весь мир. — Мне больше не нужны сокровища. Но так как между нами был уговор, я всё-таки совершу покупку, как честный человек оплачивает счёт в таверне.

— Нет, нет, нет, — возразил Ллойд, его голос звучал твёрдо, как удар стали о камень, а лицо приняло выражение такой решимости, словно он собирался в одиночку штурмовать крепость. — Я так не могу. Я не допущу односторонних убытков, как честный сутенёр. Если уж Кремо настаивает, то так и быть. Я продам вам сокровище по высокой цене, но при этом построю статуи без вмешательства в торговые пути. Ведь уже есть один способ: фрикционные стройки и опускные колодцы. Учтём эти два элемента, и дело в шляпе, как яйцо в гнезде!

Спустя пару часов Ллойд сидел в лодке, сгорбившись над чертежами, словно алхимик, пытающийся превратить свинец в золото или шлюху в девственницу. Его пальцы дрожали не столько от холода, сколько от ярости: земля на месте строительства оказалась коварно «умеренно мягкой», как задница придворной дамы, а это значило, что под ней наверняка прятался ещё более коварный слой мягких пород, как гнилые зубы под красивой улыбкой. Он задержал дыхание и опустил лицо в воду, сканируя дно моря своими навыками, но вместо озарения в голове всплыла мысль: «Почему у Ксавьера даже в −10°С волосы лежат идеально, как у куртизанки перед королевским приёмом, а у меня ресницы прилипли к щекам от воды и холода, как мухи к мёду?» Лицо его и правда окоченело, напоминая маску трагикомичного клоуна после недели запоя — рот в гримасе решимости, брови вразлёт, словно испуганные птицы, а нос покраснел, как сигнальный фонарь борделя.

— А этот ушлёпок… — Ллойд вынырнул и бросил взгляд на Ксавьера, который, откинувшись на корме, лениво ловил солнечные лучи сквозь тучи, будто позируя для картины «Идеальный инженер на отдыхе» или для коллекции «Самые красивые мужчины королевства». Его лицо выражало такое царственное спокойствие, что даже король позавидовал бы. — Сидит, как кот на подоконнике после сытного обеда, и даже не подозревает, что такое стресс! — проворчал он, швырнув в воду камень с такой яростью, словно пытался утопить свои проблемы. Тот плюхнулся со звуком, напоминающим насмешку или отрыжку пьяного стражника.

— Господин, может, вам присесть? — Ксавьер томно приподнял бровь, его лицо приняло выражение такой снисходительной заботы, словно мать, наблюдающая за попытками ребёнка сделать первые шаги. — А то вы похожи на снеговика, которого забыли достроить, или на пугало, с которого стащили штаны.

— Лучше я сломаюсь, чем признаю, что ты прав! — Ллойд яростно чиркнул пером по бумаге, но чернила замёрзли, оставив лишь жалкую царапину, как след когтя котёнка на дубовой двери. — И где тут магия? Ах да… магия цемента! — Он ухмыльнулся, представив, как засыпает Ксавьера мешком римского пуццолана, погребая его под тоннами строительного материала, как неугодного вельможу в подземельях. — Только вот вопрос: как здесь замесить раствор, если даже вода в кружке превращается в лёд быстрее, чем я успеваю сказать «гидравлика»⁈ Это всё равно что пытаться помочиться на ветру — попадёшь только на себя!

Внезапно лодку догнала рыбацкая шлюпка с девушкой, чьи щёки пылали романтическим пылом ярче, чем костёр на берегу или задница пьяницы, просидевшего ночь на морозе.

— Господин, это вам! — она протянула конверт, украшенный сердечками, как пирог взбитыми сливками, и Ксавьер ловко схватил его, словно играя в пинг-понг или ловя бабочку на лету, его рука двигалась с такой грацией, что могла бы пристыдить профессиональную танцовщицу.

— Благодарю, — кивнул он, сунув письмо в карман с невозмутимостью человека, привыкшего к вниманию, как король к поклонам или богач к лести. Его лицо не выразило ни малейшего интереса, словно ему протянули очередной счёт за постой.

— Ты… ты вообще монстр! — Ллойд вскочил, отчего лодка закачалась, угрожая отправить его в ледяную купель, как грешника в адское пламя. — Она же, наверное, ночи не спала, сочиняя это! Как сапожник над заказом для короля! А ты — взял и спрятал, как старую квитанцию или использованную салфетку!

— Ну а что с ним делать? Читать? — Ксавьер флегматично достал письмо, потряс им, будто проверяя на вес или на наличие скрытого оружия. — «Вы прекрасны, как закат над руинами Колизея…» — начал он театральным шёпотом, словно актёр, декламирующий стихи перед придирчивой публикой.

— Прекрати! — Ллойд закрыл уши с такой силой, словно пытался раздавить орехи ушными раковинами, но тут же сгрёб лопатой снег с борта, чтобы швырнуть в наглеца, как метательный снаряд. — Ты издеваешься⁈ Или решил проверить, как долго я смогу терпеть твою наглость⁈

— О, господин… — Ксавьер прищурился, внезапно осенённый догадкой, его лицо приняло выражение такого коварного понимания, словно он разгадал великую тайну. — Неужели вы… никогда не получали таких посланий? Как монах, давший обет безбрачия?

Пауза повисла гуще цементного раствора или супа из объедков. Даже вороны на берегу замолчали, словно подслушивая интересную беседу.

— Кхм… — Ллойд резко отвернулся, делая вид, что рассматривает схему дренажа, его лицо приобрело оттенок спелого помидора. — У меня просто нет времени на эту ерунду! Я проектирую акведуки, крепости, мосты! А ты… — он яростно ткнул пальцем в воздух, словно пытаясь проткнуть облако, — ты просто ходячая картинка из календаря «Инженеры-2025»! Как проститутка с обложки каталога борделя!

Ллойд, уже в своём кабинете, был в ярости, кипящей, как смола в адском котле. Он проектировал, зарабатывал кучу денег, а девушки за ЭТИМ табунами ходили, как мухи на мёд или голодные на раздачу хлеба. Это его достало, как репей в заднице путешественника.

В этот момент вошел вестник, его лицо выражало такую важность, словно он нёс новость о начале конца света:

— Граф Кремо только что сообщил: большая часть материалов, которые заказал главный герой, уже доставлена. За исключением вулканического пепла. А это проблема размером с гору. Вулканический пепел — ключевой материал для римского цемента, как соль для супа или путана для борделя. Его преимущества очевидны: любое здание, построенное с его использованием, сможет выстоять 2000 лет, как девственность в монастыре. Его надёжность неоспорима, как слово короля или казнь приговорённого.

Кремо сказал, что достать пепел не так уж и невозможно, как найти иголку в стоге сена с помощью магнита. Просто нужно ехать туда, где есть вулканы. Проблема в том, что путешествие в такое место займёт минимум полгода, как беременность у кобылы. Это долго, прямо очень долго… как вечность для ждущего казни.

— Но пусть не волнуется, — сказал Ллойд, его лицо озарилось такой хитрой улыбкой, словно он придумал, как обмануть саму смерть. — У меня есть выход, как у крысы из горящего амбара. Не получится сделать римский цемент? Окей! Заменим его на портландцемент. Это уже современный строительный материал, как мерная кружка вместо горсти. Я, правда, только приблизительно знаю, как его замешивать, как девственник — как ублажать женщину. Но недостаток знаний только в деталях, как лёгкая хромота у бегуна. Даже не зная, что делать, всегда можно хотя бы попробовать, как слепой на ощупь.

Так главный герой думал, его мозг работал быстрее, чем мельничные жернова. Но уже был 129-й образец — и полный провал, как первая брачная ночь импотента. Ллойд думал, что получится, если подобрать нужный коэффициент смешивания, как повар, подбирающий специи на глаз. Если дело не в этом, значит, проблема в сушке, как проблема лысого в шампуне. Ладно, добавим тогда ещё показатели. Всего 48 способов. Один из них наверняка верный, как одна из дверей в лабиринте ведёт к выходу.

Пападон, Колокольчик и Гиппа, наблюдая за этим безумием, были невероятно расстроены, их мордочки выражали такую обеспокоенность, словно дети, смотрящие, как родитель сходит с ума. Хозяин так устал, может, погуляет, отдохнёт? Но Ллойд только раздражался, как зверь в клетке.

— Ну, я же сказал, что занят! — огрызнулся он, скорчив такую перекошенную рожу, что даже демоны бы отшатнулись. — У меня тут дела вселенской важности, а вы мешаете, как мухи повару!

Но тут же перед его глазами возник образ его собаки из прошлой жизни, верной и преданной, как рыцарь своему королю. Как в один миг она просто взяла и умерла, словно задутый ветром огонёк свечи. Казалось бы, ничего не предвещало беды, как в ясный день перед ураганом. Но именно так неожиданно Ллойд потерял последнее, что у него оставалось, как нищий — последнюю монету.

В этот момент парень понял, его лицо смягчилось, став почти человечным: иногда работу всё-таки лучше оставлять на второй план, как поход в бордель во время эпидемии.

Выйдя на прогулку, Ллойд задумался. Ужасный он человек, хуже, чем палач, наслаждающийся своей работой. Всё шло гладко, поэтому он просто раздавал приказы своим питомцам, словно они какие-то роботы или слуги, не достойные уважения. В мире нет большего идиота, чем он сам, разве что пьяница, пытающийся переплыть реку в доспехах. В общем, на самом деле он хотел сказать спасибо. Без своих верных помощников он бы ничего не добился, как полководец без армии.

После этих слов система выдала уведомление, загоревшееся золотым светом, как святыня: « Мистические существа видят в парне свою семью. Теперь он может усовершенствовать их навыки. Для этого необходимо потратить 500 RP. Решайся, не будь жмотом!»

Колокольчик, стоявшая рядом, смотрела на Ллойда так, будто он только что предложил коту принять ванну с мылом и шампунем. Её взгляд ясно говорил: «Ну давай, нажми уже на кнопку, гений. Посмотрим, сколько секунд пройдет до апокалипсиса или до твоей безвременной кончины». Ллойд, стиснув зубы с такой силой, что они чуть не раскрошились, таки тыкнул в загадочный интерфейс, как в кнопку самоуничтожения. Питомец вспыхнул, как новогодняя ёлка в руках пьяного электрика, или как ведьма на костре, и завыл сиреной, от которой с ближайшего дерева свалилась сова, как пьяный с печки.

— Ура! — Ллойд замахал руками, словно пытаясь взлететь от восторга или отогнать полчища комаров. — Основные навыки улучшены! И… о, да! Новый талант: «Вулканическое извержение»! Идеально для стройки! Как проститутка для борделя!

Колокольчик фыркнула, явно представляя, как её теперь будут заставлять чихать лавой вместо утренней прогулки, как актрису — раздеваться на сцене.

А в торговом городе Кремо начался хаос, словно в муравейник запустили ежа.

— Это конец света⁈ — орал пекарь, прикрывая каравай от пепла, как мать — ребёнка от дождя. — Я ж говорил, что в этом году урожай пшеницы будет огненным! Как в аду!

— Не паникуйте! — кричал предприимчивый торговец, вываливая на прилавок «зонтики от апокалипсиса» по тройной цене, как спекулянт во время голода. — Всего-то пробудился вулкан! Ну или… — он косился на Ллойда, его взгляд выражал странную смесь страха и восхищения, — там парень с псом творит какую-то дичь, какой не видели со времён первородного греха.

— Ну как, Ксавьер, впечатляет? — Ллойд гордо вскинул подбородок, попутно вытряхивая пепел из ботинка, как крошки из постели.

— Да, а что? — рявкнул Ксавьер, затыкая уши обрывком чертежа с таким видом, словно предпочёл бы воском, как моряки в сказании о сиренах. — Я ОГЛОХ, ЕСЛИ ЧЕ! И ОСЛЕП! И ВООБЩЕ УМЕР!

— Э… Ты утырок! — Ллойд ехидно изогнул бровь, проверяя, действительно ли помощник не слышит, как ребёнок, проверяющий, спит ли собака.

— Не настолько, как молодой господин! — парировал Ксавьер, внезапно оживляясь, его лицо приняло выражение такого ядовитого сарказма, что могло бы отравить целый город.

— Ага, притворяешься! — Ллойд тыкнул в него пальцем, как обвинитель на суде. — Ладно, раз не умер — пошли ставить фильтр для пепла! С пятислойными ситами! Чтобы даже пылинка не проскочила! А то люди в шоке, пепел-то из жопы питомца летит! Как из жерла вулкана!

Толпа зевак росла, как грибы после дождя или как долги у игрока. Среди них выделялся граф Альберт, наблюдавший за спектаклем с лицом человека, случайно попавшего в цирк уродов или в бордель в день бесплатных услуг.

— Он реально всё делает через… эм… задний проход, — пробормотал он, с трудом подбирая слова, как девственник — комплименты куртизанке. — И почему я, потомок древнего рода, стою и смотрю, как какой-то чудак превращает город в суповую тарелку с пеплом? Я должен был сейчас дегустировать вина или охотиться на оленей!

— Ваша светлость, может, доложим королеве? — шепнул слуга, его голос дрожал от страха, как осиновый лист на ветру.

— Нет, сначала купи мне попкорн, — ответил граф, его глаза загорелись таким интересом, словно перед ним разворачивалось величайшее представление века. — Это гениальнее, чем гладиаторские бои! Как оргия девственниц в храме!

Тем временем Ллойд, не обращая внимания на зрителей, как актёр на нетрезвую публику, уже копал яму под опускной колодец с таким усердием, что земля летела во все стороны, как брызги из-под копыт галопирующей лошади.

— Шаг первый: заливаем цемент, как пьяница — глотку вином! Шаг второй: выкачиваем воду навыком Гиппы, как вампир — кровь из жертвы! — орал он, словно ведущий кулинарного шоу или сумасшедший проповедник. — Шаг третий: вбиваем стойки в океанское дно, как гвозди в крышку гроба! Представляешь, Ксавьер? Это же…

— … абсолютный бред, — закончил за него Ксавьер, тупо глядя на молоток в руках, как крестьянин на королевскую корону. Его лицо выражало такую степень отчаяния, словно он осознал неизбежность конца света. Рядом стоял рыцарь в доспехах, явно задаваясь вопросом, почему его жизнь скатилась до роли подсобного рабочего, как благородная дама — до уличной торговки.

— Эй, доблестный сэр! — Ллойд подмигнул ему с таким видом, словно предлагал сделку с дьяволом. — Если ты не возьмёшься за молоток, я расскажу всему королевству, что ты боишься гвоздей! Как ребёнок — грозы!

— Я… я же рыцарь! — запротестовал бедолага, его лицо выражало такое оскорблённое достоинство, словно ему предложили почистить нужник голыми руками. — Мне положено сражаться с драконами, а не с вашими дурацкими стойками! Я клялся защищать королевство, а не забивать гвозди!

— Драконы? — Ллойд фальшиво улыбнулся, его улыбка была шире, чем у шулера с тузом в рукаве. — Вот как раз этот колодец и будет их туалетом, понимаешь? Ты же не хочешь, чтобы они… э-э… облегчались на твоих родных полях? Представь, каково это — идти по полю, усеянному драконьими какашками, размером с тебя самого?

Рыцарь, побледнев, как полотно на морозе, схватил молоток с решимостью человека, спасающего честь рода от вечного позора. Ксавьер же, вздохнув так тяжело, словно на его плечах лежал весь мир, принялся за работу, мечтая о дне, когда его господин наконец изобретёт что-то тихое, как монастырь в час ночной молитвы. Например, подушку. Или кляп для собственного рта.

А граф Альберт, тем временем, с таким видом, словно наблюдал за величайшим событием века, уже диктовал слуге письмо королеве, как завещание:

— Напиши: «Ваше Величество, если этот безумец не сожжёт королевство дотла, как ведьму на костре, он точно построит туалет, который переживёт саму империю и, возможно, всё человечество. Рекомендую повысить ему зарплату до уровня казны всего королевства. И купить ему намордник для питомца… а лучше и для него самого».