Королевство Русское. Книга четвертая. Крестоносцы

Глава 10

Событие двадцать седьмое

Роман Судиславич скептическим взглядом осматривал союзников… Или как этих охотников надо называть? Так-то Андрей Юрьевич эту землю у князя Галицкого выкупил. А селища мери находятся на этих землях. Можно ведь их считать своими. Тем более и ясак они платят. Выходит, не союзники даже, а… Да, ладно, сам запутался боярин, как этих охотников, стоящих у терема тиуна, называть.

Сегодня поутру пришёл к нему Мазай и сказал, что его люди примчались с реки Кострома и сообщили, что там в верховьях появились на трёх лодьях новгородцы.

— Эти охотники пойдут с нами, — как о чём-то решёном сообщил староста.

Мазай боярину нравился, крепкий такой муж с седой бородкой и улыбкой на рыжем лице.

— Далече? — Роман Судиславич снова осмотрел охотников. Двенадцать человек разного возраста от пацана почти, у которого только усики прорезаются, до полностью седого дедка в лаптях. Остальные в кожаных коротких сапожках без каблуков и на каких-то шнурках, опоясывающих ногу.

В руках у каждого лук без тетивы, за спиной мешок на ремне и колчан с двумя десятками стрел. За поясом короткий нож в кожаных ножнах. И только у дедка вместо ножа висит большущая тяжёлая татарская сабля. Вся в зазубринах, хоть и видно, что заточена. Не в одном бою побывала.

— День идти до Соли Галицкой. И там пару поприщ, поспешать надо, не иначе на монастырь нацелились. Монаси ваши справно живут на соли, есть что пограбить. Ну и нашим селищам достанется, что рядом с городком и монастырём стоят. В лес люди уйдут. Так эти разбойники дома сожгут, скотину, курей побьют. Церковку сожгут, — Мазай перекрестился. Пятеро из его охотников жест повторили.

— Хорошо, чего время терять. Туда на лошадях пройти можно?

— Можно. Чуть длинней дорога. Опять — осень. Дожди, небось, попортили дорогу. Лучше пешком по лесным тропам. Мы проведём, — покачал отрицательно головой староста.

— Пешком, так пешком. Через час отправляемся. Стой… А сколько тех ушкуйников? — уже было собравшийся поднимать отряд, остановился боярин.

— С полсотни. Три большие лодьи.

Вышли через час. Все почти пошли. Слава о новгородских лихих людишках далеко пошла. Опасался боярин, что одни стрельцы не справятся. В Чухломе остался только Наум Изотыч, и два гридня ему в охрану, а нет, стрелец ещё один. Но тот хворый. Животом мучается. А нечего всякую гадость в рот тянуть. Решил попробовать местное лакомство — протухшую рыбу. Ну, не совсем протухшую, но с душком. Теперь каждый час бегает до нужника, что построили за эту седмицу рядом со строящейся уже казармой. Почти достроенной даже. Стены вывели, крышу досками покрыли, осталось печи внутри сложить, да окна прорубить и бычьим пузырём закрыть.

Лесная тропа, по которой их вёл Мазай, была и не тропой вовсе. Дорога почти. Только что следов от колёс не видно, впрочем, как и копыт лошадиных. Через версту примерно боярин понял, почему староста мери сказал лошадей не брать. Зашли в такой дремучий еловый лес, что под огромными ветвями приходилось идти, чуть согнув голову. И не несколько сажен такой дороги и несколько вёрст. Лошадь даже без всадника не пройдёт. Потом опять широкая тропа в сосновом лесу, где не нужно пригибаться, а к обеду снова густой ельник.

Перекусили тем, что с собой взяли, скиба хлеба, сало, рыба вяленая. Напились из родника, бьющего из-под корней вековой огромной ели и дальше в путь.

Через час приблизительно после обеденного перекура тропинка вдруг резко расширилась и превратилась в совсем настоящую дорогу, которая привела в небольшое селище из десятка полуземлянок. Почти над всеми теплился дымок. Труб не было, внутри домиков, торчащих из земли всего в три — четыре венцы были из камней чуть обработанных сложены очаги. Женщины возились, готовя еду. Через деревню протекала небольшая речушка — Воча, в которой пацанва бреднями ловила рыбью мелочь.

Здесь остановились на десяток минут. Им подали в деревяных мисках пшеничной каши со свежим, тёплым ещё хлебом.

И снова в путь. Роман Судиславич заметил, что число местных охотников увеличилось на четыре человека. Ясно, что охотники из этого селища присоединились.

Уже под самый вечер вышли к Воскресенскому монастырю, что стоял на правом берегу реки Кострома. Встречал их игумен Антоний. На настоятеля монастыря, да даже просто на монаха сей муж очень слабо походил. Вот так себе Роман Судиславович и представлял этих новгородский ушкуйников. Не очень высокий, но плечи в полтора раза шире, чем у самого боярина. Бычья шея. Весь волосом чёрным зарос, только глаза на лице и видно. Чёрные почти и пронизывающие. Не хочется в такие смотреть. Вышел игумен к ним с топором в руке, рукава рясы засучены по локоть. И весь в древесной щепе. Пока они в ворота монастыря тарабанили слышно было, что кто-то неподалеку с хеканьем дрова колит.

— Приветствую вас Ваше Высокопреподобие, благословите, — боярин склонил голову.

— Благословляю, сын мой. Получилось у тебя, Мазай? Привёл дружину? Вижу. Молодец. И тебя благословляю на ратный труд. Сын твой часец назад прибегал, сказывал новгородцы в трёх верстах выше по течению лагерь на ночлег разбили. Рубу ловили сетью, ушицу варили, — Настоятель Антоний вернулся буркалами к боярину, — Обороните?

— За этим и пришли.

— Лодьи не попортите. Монастырю надобны.

— Как скажите, Ваше Высокопреподобие. Накормите людей? И место бы, где переночевать.

— Много вас, ну да, в тесноте не в обиде.

Событие двадцать восьмое

— Лихо вы их, — Великий князь Литовский с завистью смотрел, как стрельцы Андрея Юрьевича раздевают рыцарей. Нет, портки и прочие вшивые и вонючие тряпки не брали. А вот плащи и оружие с бронями сносили в различные кучки. Особо прикольно смотрелось куча с вёдрами — шлемами крестоносцев. Эх, жаль Василию Васильевичу Верещагину такую не покажешь. Он бы кроме своей горы из черепов и гору из вёдер с крестами нарисовал. Эпично.

— Что ты, брате, дальше делать собираешься⁈ — картинно так, как Ленин на броневике, вытянув руку по направлению к крепости, пробасил Гедимин.

— Я, брате, жду, что ты скажешь? — ткнул рукой в ту же сторону Андрей Юрьевич, — Это твоя земля и твоя война. Мне тут ничего не нужно… А нет, — заметив взгляд Гедимина на кучки трофеев поправился профессор, — Мне кроме доспехов ничего не нужно. Ну, разве рыцарских коней на племя.

— Штурмовать нужно замок быстрее, пока не подошло подкрепление, — рука Великого князя опустилась чуть ниже, на ворота теперь перстом с жуковиной красной указуя.

Рубин, должно быть. Большой. Раньше такого перстня на тесте Андрей Юрьевич не видел.

— Я выбью ворота. Этого будет достаточно? — вот уж гробить народ, штурмуя крепость, князь Владимирский точно не собирался.

— А греческий огонь?

— Загорится чего полезное внутри… Может хватит выбитых ворот? — если сюда идёт армия, то боеприпасы нужно поберечь. Они лимитированы. И за добавкой не пошлёшь. В оба конца больше полутора тысяч километров. Это к Новому году стоит ждать обоза из Владимира. Там он почти всё выгреб, оставил только пару орудий с бомбами Туров и Дубровицу взять.

— Делай. Я посмотреть на это желаю, — руку теперь Гедимин на его лагерь перевёл. На возы, прикрытые брезентом. — Там твои громобои?

— Отдай команду, брате, мы быстро ворота вышибем. Пусть твои пешцы к штурму готовятся.

— Годно, брате.

Гедимин услал одного из сыновей к войску, а сам с места не тронулся, смотрел на обоз, надеясь главную тайну Вселенной открыть. Не знал, что это просто «42».

Пришлось отдать команду начинать распаковывать две большие баллисты и одно деревянное орудие. Справились пушкари быстро. Андрей Юрьевич смотрел на их выверенные движения и вдруг странный вопрос у него в голове зародился: «Почему первые русские орудия, которые через пятьдесят лет появятся при Дмитрии Донском во время его похода на Волжскую Булгарию назовут 'тюфяками»?«. (примечание автора. Первые пушки назывались на Руси 'тюфяками», от тюркского «тюфнек» — ружье).

Установили ребятишки Данькины деревянный тюфяк на лафет, прицелились, наводя ствол на ворота замка, так-то ворот двое, но те северные — это калитка скорее, через неё штурмовать глупо. А тут широченные створки из дуба, оббитого полосами железа. Проделан такой проход в башне привратной. Сначала подворотня, как в Ленинграде городе, а потом эти ворота. Решётки, что опустится и отсечёт атакующих, нет. Либо в самом деле ещё замок не достроен, либо такой аксессуар позже появится, при современном качестве металлургии изготовить такую мощную решётку ну очень непростая и очень-очень дорогая задача.

Сначала Андрей Юрьевич приказал Даньке швырнуть через стену один горшок с греческим огнём. Пусть псы рыцари забегают, тушением занимаясь за воротами, а в это время тюфяк бабахнет. Ядро цельнометаллическое должно проломить доски. А второй выстрел будет бомбой.

— Готов, брате? — пока пушкари возились, хоть и не долго, за их спинами организовалась толпа гедеминовых пехотинцев с мечами и саблями. Одеты кто во что горазд. Но всё же многие в нормальных кольчугах и остроконечные шеломы на головах. На четвёрочку с минусом войско по внешнему виду.

— Данька, давай.

Заскрипели канаты, натягивая дуги больших баллист, Данька сам вложил в кожанку первый горшок, поднёс к фитилю тлеющий трут, дождался, когда княжий шнур вспыхнет, и отскочил.

— Пли.

Вжих. Горшок полетел к воротам, перелетел через стену и исчез. А через полминуты примерно из-за башни показались клубы чёрного дама и послышались даже отсюда с двух сотен шагов слышные крики. На стену выскочили несколько арбалетчиков, наказать оборзевших унтерменьшей, но слаженный залп двух сотен стрельцов мгновенно превратил их в ёжиков тут же исчезнувших. Криков добавилось, но больше желающих стать ежом или дикобразом не нашлось.

— Давай, — Андрей Юрьевич чуть отошёл от орудия и открыл рот.

Бабах. Треск дерева потонул в грохоте взрыва. Профессор достал подзорную трубу и глянул на ворота. Дыра была так себе, но вот ворота явно покоробило, возможно одна петля оторвана, а держатся створки на бревне с той стороны. Как-то оно называется? Вспомнил. Завора.

— Давай второй.

Бабах. И сразу потише, звук расстояние пригасило, но всё одно громко. Бабах. И там всё в дыму.

Андрей Юрьевич снова поднёс трубу к глазу. Неудобную трубу Галилей изобрёл, приходится подносить окуляр прямо к зрачку. Нужно переделать на тот, что Кеплер придумал с тремя линзами.

Дым рассеялся и стало видно, что ворота снесло взрывом, и даже утащило внутри замка, проход из подворотни отчётливо виден.

— Брате, я снёс ворота. Проход свободный. Отправляй воев, пока они там в себя не пришли.

— Вперёд! — заорал Гедимин и сам бросился с мечом впереди своих пешцев.

Событие двадцать девятое

Емеля думал, что ему несколько дней придётся по вражеской территории вдоль Немана пробираться, каждого куста опасаясь, пока он не встретит лодьи, что послали в Юрбарк или Юрборк тевтоны. Однако, всё случилось по-другому, не прошли они по лесу и двадцати вёрст, как впереди на берегу показалось большое селище.

Десятник вылез на опушку редкого соснового леса и, выглядывая из-за толстой шершавой сосны, навёл подзорную трубу на селище. И тут же убрал её, для начала проверив то, что увидел, просто глазами.

Точно, не показалось. На причале небольшом в центре поселения стояла большая лодья, а рядом вдоль берега ещё четыре. Этим просто места у небольшого причала не нашлось. Даже местные несколько небольших рыбачьих лодок к берегу отогнали, чтобы эта-то лодья влезла.

— Восемь. Восемь вёсел с каждой стороны, — передавая через пять минут Фёдору трубу, сообщил ему Емеля и затылок пошкрябал.

— Угу. Богато! — просипел Фёдор, словно за пять сотен шагов его там могли услышать, у реки.

— Это по шестнадцать гребцов на одну, а их пять. Да там ещё вои должны быть. Их не меньше сотни.

— Больше, глянь на ту, что с парусом зелёным, — передал назад трубу разведчик.

— Ого. Да там их два десятка поди, — Емеля внимательно теперь осмотрел остальные судёнышки, — на двух только. Остальные с мешками. Князь говорил, что им припасы должны доставить. А в тех двух лодьях, получается, и сидят богемцы. Богато. Ну, ничего, они нас с воды не достанут. Подождём, пока они дальше поплывут.

Ждать пришлось недолго, на лодьях приняли, видимо, какой-то груз, по очереди подходя к причалу. Не все, три из пяти. Заняло это примерно с час, а потом затрубил рог на той самой лодье, что со свёрнутым зелёным парусом, и вёсла вспенили серую воду Немана. Паруса не ставили, ветер почти встречный. Так что, шли лодки только на вёслах, и диверсанты с разведчиками легко по той самой лесной тропе вдоль реки обогнали ползущие по реке кораблики.

— Там обрыв помнишь на берегу? — на бегу дернул за рукав Фёдора Емеля.

— Сам ещё тогда подумал. Отличное место. Как на ладони будут. Там сажен тридцать до середины реки. Отличное расстояние.

Обрыв этот показался через полчаса где-то, и ещё столько же потребовалось, чтобы лодьи с тевтонами и богемцами оказались напротив него.

— Бьём все по одной, — ещё когда ждали вражин, предупредил всех стрельцов десятник, — По первой, потом по следующей, когда всех там выбьем.

Первой шла та самая лодья с зелёным парусом, в которой плотно, как грибы белые в лукошке, сидели, наверное, те самые арбалетчики из Богемии. Но сейчас оружия у них в руках не видно было. Да и вообще оружия не видно. Это такие мирные купцы… А нет! Это гости на свадьбу поспешают. По воде? Ну, кто их богемцев знает, может любят по рекам путешествовать. Интересно, а есть в той Богемии реки? В Праге?

— Приготовились.

Первая лодья как раз оказалась напротив песчаного обрыва.

— Бей! — Емеля натянул лук и послал стрелу в гущу этих грибков. Тут сильно захочешь промахнуться и то не получится, так плотно они в этот маленький кораблик набились. Могут только тех не достать, кто за мачтой сидит, но таких не много.

Специально взяли с собой несколько стрел со свистком, чтобы дополнительной жути ворогам привить, как смешно Андрей Юрьевич выражается.

Среди двадцати пяти пущенных стрел поди определи, какая твоя. Но всплесков воды от прошедшей мимо цели стрелы видно не было, а значит, все попали куда нужно.

Дальше командовать не надо. Надо стрелять, пытаясь выцелить тех, кому пока повезло — стрелы не досталось. Третий залп. Четвёртый. На второй лодье только поняли, что там впереди засада и попытались остановить кораблик свой, глубоко погрузив вёсла в воду.

— По второй! — проорал Емеля и сам начал стрелять по пытающейся развернуться лодье. Те, что были к ним ближе гребцы вёсла утопили, а с другого борта принялись грести в другую сторону, пытались круто развернуть вдруг ставшую совсем небезопасной лодку.

Во втором корабле богемцев не было. Там только гребцы и, видимо, команда лодьи, что с парусом управляется. На неё всего двух залпов хватило. С третьей вот получилось так себе. Она и была второй набитой арбалетчиками. И даже удалось выяснить, что это именно арбалетчики, несколько человек успели достать свои громоздкие штуковины и попытались натянуть тетиву. Ну, шалишь, в такой тесноте, да когда вокруг стрелы свистят. Это надо железным человеком быть, чтобы такое проделать. Не было среди богемцев железных. А вот гребцы не сплоховали. У них больше времени было, чтобы успеть развернуть лодью. И они её развернули. Ещё бы чуть и сумели уйти под прикрытие четвёртого кораблика, но там тоже именно в это время с задержкой непонятной принялись разворачиваться и лодки столкнулись. И зацепились вёслами. Вообще встали.

Вжик. Емеля отправил стрелу в четвёртую лодью и потянулся за следующей, а там пустота. Всё, все двадцать стрел кончились, теперь нужно двигать примерно с версту назад, где они оставили схрон с запасом стрел и продуктами.

Стрелы летели всё реже, и наконец кончились вообще. Все пять сотен выпустили. Четыре лодьи тевтонов покачиваются на небольшой волне, разворачиваясь к ней бортом, и только пятая удирает назад.

— Будем догонять? — перевёл дух у него над ухом Фёдор.

— Не. Не успеем, пока мы туда-сюда бегаем, они до деревни доплывут, а может и на другой берег переплывут. У нас есть, чем заняться. Нужно гонца к князю послать, что четыре лодьи захватили, нужны гребцы, чтобы их к лагерю отогнать, а мы пока раненых добьём. И осторожнее, а то там какой хитрец мертвяком прикинется и пырнёт кинжалом в пузо, хорони вас потом в этом песке, тут и могилы нормальной не выкопать, осыпаться будет. Всё, пошли.