Королевство Русское. Книга четвертая. Крестоносцы

Глава 24

Событие шестьдесят восьмое

Епископ Кошице Марек Форгач только в первые два дня радовался, что его идея удалась. Вон, за ним к его городу движется настоящее войско, они уничтожат жалкие отряды схизматиков, появившиеся в их местах. Не зря были мучения в дороге. Не зря он проделал долгий путь от Кошице до Авиньона и потом до Праги. Это просто господь посылал ему испытания, проверяя твёрдость его духа, твёрдость его намерения противостоять схизматикам и ортодоксам. Проверил, увидел, что несгибаем в своей решительности его верный слуга и дал ему силы, дал войско, чтобы нести свет истинной веры отступникам. Даже, чтобы полностью вытравить эту заразу с вверенной ему земли.

Так более того, из Праги и семи сотен воинов не вышло, а теперь разросшаяся по дороге армия, которую он ведёт к Кошице, выросла до полутора тысяч. И сейчас, когда он движется с этим войском по словакской земле, растёт ещё быстрее. Пусть вои плохо вооружены, но они истинные поборники настоящей веры.

Так думал епископ первые два дня. А потом вера его чуть поколебалась. Часть войска… Войско можно разделить на две неравные половины. Меньшую его часть составляли пять копий крестоносцев, случайно оказавшиеся в Праге. Шли из немецких земель на юге в северные земли к Мемелю. Копья были большие, несколько лучников, два — три копейщика. Так вот, эта часть начала грабить местных крестьян в богемских землях уже на третий день после выхода из Праги. Они отбирали у пахарей продукты, заходили в дома и насиловали женщин, а мужчин, что пытались их защитить, или избивали до полусмерти или просто убивали.

Он пытался их обуздать, но понимания не нашёл, довольно грубо командир этого отряда Отто фон Зеен «попросил» епископа не лезть куда его не просят. Тогда Марек Форгач обратился за помощью к Вилему Зайцу из Вальдека (нем. Wilhelm Hase von Waldeck), придворному короля Яна Люксембургского, который возглавлял богемских рыцарей.

Чехи поругались с немцами, и по крайней мере насилие над женщинами прекратилось. Но и те и другие продолжали грабить сёла и даже мелкие городки, мимо которых шла армия.

Но вот войско преодолело границу Богемии в Оломоуце и вступило на территорию Венгерского королевства, на территорию Словакии. И вот тут грабить и пахарей, и горожан и насиловать женщин, а также убивать мужчин, что пытались за них вступиться, стали все в его войске и богемцы, и германцы. Да даже свои словаки грабили пахарей.

Напрасно Его Высокопреосвященство пытался образумить насильников, напрасно сыпал цитатами из библии. Это не армия верных Папе католиков шла за ним, а толпа неуправляемых язычников, целью которых был простой грабёж. Грабёж и насилие. А ещё жажда убийства, что прямо читалась на лицах немцев и чехов. И не кого-то там они грабили и убивали, а его соотечественников и верных католиков. В одном из небольших городков они даже разграбили часовню и убили прямо в ней спрятавшихся от этой орды десяток жителей. А священника, что пытался их остановить выталкивали из часовни и пинали потом ногами.

Это было не войско христианских рыцарей, а войско сатаны под личиной рыцарей.

Последней каплей, что переполнило чашу терпения епископа стало, то, что в городке Ружомбероке немцы из одного из копий ограбили часовню святого Иакова и сломали руку отцу Жигманту, которой тот не давал вынести из часовни серебряный крест с бирюзой, вцепившись в него.

В этой же разграбленной часовне, перемотав руку отцу Жигманту, епископ Марек Форгач проклял немцев и всё войско, что он привёл в свой дом. Войско антихристов.

Когда утром на четвёртый день остановки в городке Ружомбероке армия этих воров и осквернителей храмов двинулась дальше, его Высокопреосвященство Марек Форгач вместе с Алонсо остался в городке.

— Пусть они все там погибнут! — сказал он мальчику с холма, на котором находилась часовня, смотря вслед уходящему из города войску.

— А мы? — засунул палец поглубже себе в нос сирота.

— А мы потом вернёмся в Кошице и попытаемся договориться с русами миром. Надеюсь, эти схизматика не так жестоки.

Бабах. Из леса, вдоль которого уходили рыцари, донёсся непонятный гром. Епископ и Алонсо непроизвольно глянули на небо, но там не было ни единого облачка и сияло солнце. Бабах. Бабах. Продолжало грохотать. Теперь точно было понятно, что это доносится из леса, там на опушке вспухали облачка дыма.

— Смотри, Ваше Высокопреосвященство! — ткнул мальчуган извлечённым из носа пальцем в сторону хвоста колоны, которая только пересекла горбатый мост.

Посмотреть и правда было на что. Словно невидимая метла прошлась по рыцарям. А именно пять копий рыцарей крестоносцев в своих белых одеждах замыкали колонну. Они падали с лошадей, падали и сами лошади. Но не просто падали, а даже отлетали в сторону с дороги. И пары минут не прошло, а рыцарей уже не было на дороге, невидимая метла вымела их на обочину и в канаву, что шла вдоль дороги.

А греметь в лесу не переставало. И теперь метла врезалась в богемцев, которые уже достигли второго моста. Там всё происходило то же самое. Падали лошади, падали люди и не тут же на дорогу падали, а их сносило с дороги.

И тут среди обезглавленного войска стали вспухать клубы дыма и взвились вверх языки чёрного пламени. Одновременно по всей длине войска.

— Это Господь внял моей молитве… — в ужасе от увиденного прошептал епископ.

— Что там происходит, Ваше Высокопреосвященство⁈ — дернул Марека Форгача за сутану Алонсо.

— Это новая Содом и Гоморра. Господь бог карает грешников небесным огнём! — неистово стал креститься епископ, бухнувшись на колени, — Молись, Алонсо! Молись! Господи, помилуй! Господи, помилуй!

Событие шестьдесят девятое

Войско под руководством Вернера фон Орзельна (нем. Werner von Orseln) — 17-того великого магистра Тевтонского ордена в тот день так и не появилось под Тильзитом. Зато про него всё известно стало. Андрей Юрьевич и вдоль Немана послал разведку, и по дороге самой, и севернее дороги по лесам. Думал, что немцы — перцы — колбаса хитрые и могут с помощью своих разведчиков выведать про устроенную им засаду и обойти её с тыла вдоль реки или, обойдя по кругу, ударить в левый фланг его расположения. Вот оттуда он точно удара не ждёт. Там расположился огромный обоз, а охраняют его сами возчики. Ну, в такой поход и возчики специальные были отобраны. Уж сотней от пары десятков Гансов отмашутся, пока подмога не подойдёт, но лучше такого не допускать.

Вот и выслал разведку по всем возможным направлениям. Когда те под вечер вернулись, то оказалось, что думать за врага и наделять его сверхчеловеческим коварством не стоит. Нет у него, во-первых, чем думать, а во-вторых, коварства тоже нет. Тупыми считать не стоит. Просто никто этому коварству их не учил. Нет ещё у немцев ни Академии Генерального штаба, ни самого Генерального штаба. И в руководители войска попадают, как, впрочем, и на Руси, ещё несколько сотен лет, не по умению и опыту, а по знатности.

Если ты граф какой, то иди и командуй, как и на Руси. Боярин? Ясно, вот тебе войско, иди круши ляхов или литвинов. И хорошо, если граф умный или у нас Скопин Шуйский. А ежели нет, да ещё местничать между собой два воеводы начнут?

Вернер фон Орзельн остановил спешащие на помощь Мемелю силы в пяти верстах от Тильзита в селении Лумпенай. Притомились господа рыцари. Разведчики их посчитали. Посчитали, удивились и снова пересчитали. Около шести сотен человек. Все на лошадях.

— Шесть сотен? — Андрей Юрьевич за нос себя подёргал. Нет, легче не стало.

— Мы тут, понимаешь, готовимся, артиллерию разворачиваем, засады городим, а они с нами в поддавки играют. Вообще не боятся, что ли? Ещё бы впятером шли на выручку городу целому. Куда мир катится⁈

— Ночью их стрелами закидаем? — обрадовался почти пришедший в себя Емеля.

— Не, княже, мы же уже приготовились. Давайте не будем план менять. Люди роптать начнут. Таскали эти пушки тяжеленные с ядрами и бомбами, а они не пригодятся. Люди пострелять хотят. Ты же, княже сам, говорил, что опыт нужно приобретать! — завопил, как ужаленный будущий король Бранденбурга Данька.

— И опыт — сын ошибок трудных и Данька уж разжёгший трут.

— Чего? Чего трут?

— Забудь. Нет, Емеля, не будет ночного избиения младенцев — будет дневное. Данька прав. Надоело с собой тяжести таскать. Хоть чуть облегчим обоз. И пострелять артиллеристам, опять граф будущий прав, нужно. Опыт вещь бесценная.

Сам Андрей Юрьевич спал плохо. Всякие Гитлеры снились. А вот интересно, если он Пруссию завоюет и немцев отсюда изымет и тонким слоем по Руси размажет. То потом Пруссия не объединит Германию? Так мелкие всякие Баварии с Тюрингиями и будут? Хорошо это или плохо? А чёрт его знает? Германия противовес Франции. Или тогда и не нужно противовеса? Сами стопчем.

Так и проснулся профессор Виноградов ни свет ни заря. Лагерь ещё только начал пробуждаться. Сыро, промозгло. И костров не разведёшь. Костры псы рыцари увидят и хана всей засаде. Народ в войске не роптал… Вслух не роптал. Про себя, понятно, ругал князя Владимирского и Великого магистра. Пришлось им есть всухомятку и вместо взвара полезного пить воду чуть спиртом для дезинфекции разбавленную. Что за радость? И поход затягивался. Пора домой.

Почувствовав это настроение у воев, Андрей Юрьевич сам обошёл весь лагерь и постарался народ приободрить, рассказывая всем, что вот через часик или два сделаем Гитлер капут и тогда можно будет горяченьким побаловаться.

— Точно, кровь горячая будет дымить по всему полю, — поддакнул ему и Фёдор, что с ним лагерь обходил.

— Сатирик, блин, — хмыкнул профессор.

— Сатир. Это кто?

— Это ты. Ладно. Твои люди в разведке? — не стал Андрей Юрьевич «Легенды и Мифы древней Греции» пересказывать.

— Так точно, княже. Как тронутся крестоносцы, так Митяй прискачет.

Митяя пришлось ждать два часа. Эти тевтоны вообще, как оказалось, оборзели. Вот они как раз взяли и сварили себе на кострах какое-то тёплое питьё. Явно не чай и не кофе. Этого добра пока в Европе нет. Но всё одно — обидно. Андрей Юрьевич сразу решил, что как закончится эта войнушка, и он домой вернётся, так нужно будет спиртовку изобрести и сухое горючее придумать. Уж хоть себе бы чай сварганил из Иван-чая.

— Вот балда! — хлопнул он себя по лбу.

Сделать сухое горючее давно уже надо было. Легкота же. И продавать начать по всему миру. Спрос будет огромный. И ведь ничего сложного нет. Уротропина, из которого его делают, не получить. Это тоже понятно. Но ведь он сам делал в лаборатории, когда во время перестройки сухое горючее на кафедру достать было невозможно, его заменитель. Просто брал парафиновую свечку и на электропечи в банке расплавлял при небольшой температуре. А потом кусок ваты туда макал и в самодельный пресс. Просто чтобы форма была цилиндрическая. И такая таблетка свободно минут десять горела.

И ведь у него полно спирто-парафина, что из торфа получают. А вата? Ну, хлопка нет. Но вполне подойдёт и лён, и конопля и даже те же шишки созревшего рогоза. Никаких фитилей не надо. Поджёг такую таблетку и всё, легко можно вскипятить себе в металлической кружке воды и кофе из желудей заварить или чай кипрейский.

— Вышли, княже, вышли, — радостно сообщил ему Фёдор, когда терпение у князь Владимирского Андрея Юрьевича кончилось окончательно.

Событие семидесятое

— Вот ведь гады! — князь Словакский Мечеслав Детько погрозил кулаком в сторону гадов.

Санька Юрьев его понимал. Нобиль и сам хотел в ту сторону кулаком погрозить. Эти рыцари весь план их порушили. После обстрела из орудий и баллист должна была со стороны мосты последовать атака дружинников, а здесь «по фронту», как говорит Андрей Юрьевич, стрельцы должны выйти из леса или, точнее, зарослей кустарника высокого, которым холмы поросли, и добивать раненых и паникующих крестоносцев и прочую нечисть, что пришли православных истреблять. Хороший ведь план⁈

А эти гады чего учудили? Они… Ну да, когда горшки с греческим огнём и напалмом начали среди их рядов вспыхивать, не к орудиям рыцари хвалёные бросились, чтобы побить пушкарей, а в реку… А чего, так-то их понять можно. Там огонь, а тут вода. Куда ещё от огня можно бежать, как не в воду⁈ Вот только воев много, а река горная — быстрая, холодная и довольно глубокая. Очень быстрая. Обе речки горные, холодные и быстрые.

Рыцари в броне. А испуганный рыцарский конь, местами тоже в броне, спасаясь от огня, может стоптать десяток паникующих пешцев. А раз может, то и стоптал. Это один конь. А если сотня? А если три сотни? А если три сотни коней ломанутся, снося всё на своём пути, в холодную горную реку с быстрым течением и каменистым дном.

Именно это и произошло. Десяток выстрелов их пушек, и десяток горшков с греческим огнём и, пусть тоже, десяток горшков с напалмом, заброшенных в разные места, движущейся от моста до моста, неприятельской колонны, убили, ранили, обожгли… ну две сотни человек из полутора тысяч, чёрт с ним, три сотни. А вот потопло в реках Ваг и Ревуца не меньше тысячи. В более мелкой и менее широкой Ревуце они просто запрудили реку. Вода стала подниматься, так как от берега до берега, около пятнадцати метров, все было горами трупов заполнено. Ваг шире немного и глубже, и его рыцари и пешцы перегородить не смогли, но потопло в нём гораздо больше, в основном в эту реку враги бросились.

Всё же пострелять из луков и новобранцам и опытным лучникам довелось. Примерно три сотни рыцарей и ополченцев бросая оружие понеслось в холмы. Не уничтожать орудия и баллисты, просто спасались от адского огня, воняющего невыносимо серой. И от огня, который сбить с себя нельзя. Многие с горящей одеждой и бросились прямо на стрельцов.

Зрелище так себе и молодёжь частично не выдержала у Саньки и попятилась. Но опытные стрельцы вышли из-за укрытий и принялись за привычную работу — уничтожать противника. Вскоре отступившая молодёжь опомнилась и присоединилась к ветеранам. Много и не надо, пять — шесть залпов успели сделать Санькины вои и всё, закончились вороги. Правда напоследок, чуть беду с собой не принесли. Некоторые из бегущих факелов успели добежать до сухой травы и опавшей с кустов листвы и это вспыхнуло. А ведь позади орудия с бомбами и картузы с порохом. Позади баллисты с неистраченными глиняными ядрами с напалмом и греческим огнём. Если до всего этого огонь доберётся, то мало никому не покажется. Нет, люди может и убегут, но Санька представлял сколько во всё это труда и денег вложено. Да и чем потом воевать. Не успокоятся же с первого раза паписты.

— Гаси огонь!!! — он первый сорвал с себя свитку и стал хлестать ею по горящей траве. А за ним и все его две сотни стрельцов выскочили на склон холма и стали гасить траву.

Если бы рыцари целые ещё были и смогли организоваться, то стоптали бы, бросивших луки на вершине холма, стрельцов. Но таких не было. Вернее, целыми и невредимыми остались пару десятков рыцарей, что ехали возле повозок. Туда баллисты горшки не отправляли, не хотел нобиль Юрьев, чтобы добро сгорело. В войне, главное не победить врага, это само придёт, как же иначе, главное — трофеи богатые добыть. А в обозе явно что-то ценное должно быть. И так донельзя затруднили сбор трофеев проклятые богемцы, вылавливай их теперь из воды, а ещё железо заржавеет.

Гады, они и есть гады.

Так вот, возле возов оказалось десяток рыцарей, которые после допроса были избавлены от тяжёлых доспехов и посажены на эти самые возы. Рыцарями этими оказались руководители этого войска. Один обзывался — Вилем Заяц из Вальдека (нем. Wilhelm Hase von Waldeck), придворный короля Яна Люксембургского, а второй крестоносец граф Отто фон Зеен. Ну и всякие их приближенные. Их на возах Мечеслав сразу приказал под охраной везти в Кошице. Там письма родне напишут, мол дорогие родичи, выкупите нас пожалуйста, и быстрее, а то тут нас розгами секут каждый день, называется у русов — профилактика. Вся спина и пониже болит от их профилактики.

Рыцарей повезли, а вои остались вылавливать из горных рек трупы коней и рыцарей с ополченцами и избавлять их от всего железного. Позвали и местных в помощь. Вот мол, добрые жители Ружомберока видите, что происходит с нашими врагами. Теперь вытаскивайте их из рек, а то они вам на годы воду отравят. А лошади? В смысле мёртвые лошади? Конечно, берите, разделывайте, коптите, солите, варите. Тут этого добра на всех хватит. Ещё и останется. А в следующий раз, когда вам предложат войти в княжество Словакское и стать поддаными Мечеслава и Андрея Юрьевича не фиги нам показывайте, а прыгайте от радости. Мы вас от этой нечисти защитим.