Королевство Русское. Книга четвертая. Крестоносцы

Глава 5

Событие двенадцатое

Десятник гридней Иван Болотов и десятники стрельцов Кузьма и Алексий стояли рядом с привязанным к дереву ордынцем в парчовом халате с оторочкой мехом куницы и тыкали в него кончиками харалужных мечей. Игра такая — от какого укола поганый громче взвизгнет. А не нужно было орать и замахиваться ручонками своими. Так, более того, он умудрился в Алексия плюнуть и попал тому на бороду своей поганой слюной. Ну, сейчас губы разбиты и сильно далеко плеваться у золотого баскака Золотой орды не получалось. Пытался, но слюна с кровью теперь на его козлиной редкой бородке повисала.

— Лаешься ты знатно, — кольнул Иван татарина в плечо и дождавшись плевка очередного, продолжил, — Говори, как звать тя нехристь? И куда путь держите? И не претворяйся тут немым, слышал я, что говоришь ты по-нашему.

Ордынец как-то выше стал сразу, вытянулся и засверкал глазами карими. Потом скривил разбитые губы, очевидно в презрительной высокомерной усмешке, и на довольно чистом русском произнёс, всё же чуть растягивая слова.

— Я — Чолхан (Щелкан), двоюродный брат великого хана Мухамеда или Узбека, по-вашему. Еду в Тверь к тверскому князю Александру Михайловичу с известием, что мой брат и повелитель Мухамед решил дать Александру ярлык на Великое княжение Владимирское, для чего тому нужно явиться в Сарай и припасть к ногам великого хана, — татарин перевёл дух, опять скривил губы и каким-то свистящим шёпотом выдавил из себя, — за то что вы, неверные, напали на посла и брата господина вашего, он пожжет все ваши земли. Ни одного селища и города не оставит целым, всю землю Русскую положиша пусту! Кто ваш господин, смерды⁈

— Эвоно как? — стоящий чуть поодаль от плюющего поганого боярин шагнул чуть ближе, — А что скажу я тебе, пёс, перед смертью твоей, что не так всё будет, как ты шипел. Ты думал мы тверичи али владимирцы? Ошибся. Мы и вправду владимирцы, только не этого Владимира, что на Клязьме, а того, кто два раза уже ваши орды уничтожал полностью. Мы остановили вас под Каменцом, и мы уничтожили два ваших тумена под Житомелем и Переяславлем. Ещё придёте и ещё уничтожим. Что видишь ты… Как по батюшке тебя, брат хана Узбека, величают.

— Моего отца звали Дудент, и мы сожжём и тот Владимир и этот, всех сожжём, — дернулся пленник, золото парчи блеснуло на солнце, пробившемся сквозь неплотные белые облака.

— Что видишь ты Чолхан Дудентьевич? А видишь ты, баскак, как лежат пять десятков твоих воев и снимают с них оружие и брони три десятка моих воев. У нас двое ранены, а у тебя трое ранены и пять десятков убитых. И два тумена ваших мы положили в землицу русскую потеряв две сотни воев всего. Понимаешь, поганый, что получается? Мы просто убиваем вас и забираем оружие и коней, как добычу. А вы опять приходите, и ваши воины становятся рабами и добывают камень, с помощью которого мы крепости строим. Чем больше придёт поганых, тем богаче добыча, и тем больше камня рабы, из ваших воев получившиеся, добудут. Тем мощнее будут стены наших городов. Кончилось ваше время. Мой князь Андрей Юрьевич Владимирский сказал бы тебе всё это и отпустил передать его слова брату твоему хану Азбяку. Но это князь мой. Я же не он, зря он пытается вас, степных волков, отговорить набеги на стада совершать. Вы не можете по-другому. Потому вас просто нужно уничтожать, — и с этими словами Роман Судиславович вынул меч из ножен, вжикнул перед носом Щелкала, а на обратном ходе чиркнул тому остриём по горлу, вскрыв его.

Ордынец забулькал кровью, выпучил глаза, дёрнулся и через несколько ударов сердца затих, обвис на верёвках коими был к дереву привязан.

Конец сечи, как бы не пытался представить это бескровной победой боярин, выдался тяжёлый. Ворвавшиеся в лес ордынцы практически оставили не у дел гридней и второй десяток стрельцов. Толку от того, что они встали поперёк дороги, чтобы не выпустить поганых обратно из западни. Не ринулись те обратно, спасаться, вперёд, на стрельцов, засевших в лесу, устремились. И от полного истребления десятка Кузьмы спасло два момента. Во-первых, четырьмя залпами, что успели сделать стрельцы до этого, они убили или ранили три десятка всадников противника, тем самым, чуть ли не уровняв их количество со своим. Всего чуть больше двух десятков поганых осталось на одиннадцать лучников и копейщика, если Наума Изотыча считать. А, во-вторых, лес был чащей непролазной настоящей. Полно деревьев поваленных, и в то же время густо молодой ельник поднялся. Не развернуться на лошади. Того и гляди, чтобы сам конь ноги не переломал или тебя харей не вынес на сломанную старую ветку сосны, так и норовящую тебе в глаз впиться, лишку их у тебя, раз на коне в такую чащу решил залезть.

Игра началась, поганые пытаются догнать стрельцов, а те забегают за ель или сосну и в ответ пытаются в ворога стрелу пустить. Могло бы и долго продолжаться, но поняв, что засада сработала не так, как планировали, Иван Болотов и сам со своим десятком в бой ринулся и стрельцы побежали. Ну, эти спешены, и прибыли они, когда последних ордынцев уже добивали.

Отличился в сече сей помощник ключника и совсем не воин хромец Наум Изотыч. Точнее, пара из хромца и боярина. Может и не планировали они так воевать, но вышло не плохо. Прёт эдак татарин на ключника, а тот перед мордой коня копьём тычет и никакого толка от того, что саблей своей огромной ордынец машет, нет, не подобраться ему к копейщику на расстояние удара саблей. А в это время Роман Судиславович из-за спины хромца пускает стрелу чуть не в упор в поганого. С такого расстояния не промахнуться. Все стрелы в лицо неприкрытое боярин отправлял. В глаз и не нужно целить. Наконечник тяжёлый, четырёхгранный, острённый на наждаке легко кости черепа пробивает. Троих ордынцев так, в паре работая, и упокоили.

Двоих всё же ранили в десятке Кузьмы, а сам он ногу вывихнул, споткнувшись об упавшую гнилую берёзу.

— Сейчас соберём брони и оружие и нужно татаровей подальше в лес занести с дороги. Пусть их зверье лесное хоронит, — протирая саблю вырванным из-под дерева мхом, тяжело выдохнул боярин, — Фух, загоняли меня проклятые, не молод уже хороводы вокруг ёлок водить.

Событие тринадцатое

Всю жизнь работать на лекарства будешь, сарделька, сосиска, редиска, Навуходоносор, петух гамбургский!

Емеля на Олимпиаде две медали получил. Так и понятно, два главных его супротивника Горыня и Санька Юрьев не прибыли. Война там у них с папистами. Ну, может и не война, но при деле оба. Один за одним города в Словакии к рукам прибирают. Где сопротивляются католики с венграми, что страну захватили нашу православную, где власть переходит без боя. А только оба они там нужны.

А остальные, особенно из других княжеств и стран, просто стрельцы. Куда им. Лучше бы охотников привезли. Сам-то Емеля как раз из охотников. Он по несколько часов в день стрелы кидает в цель. Тренируется. А эти думают, что стрельнул в месяц пару раз и всё, ты хороший стрелец. Хороший. Но не лучший.

А лук. Это у них во Владимирской и Галицкой земле разысканы лучшие мастера — лучники. Это у них собраны потом эти мастера вместе, чтобы друг с дружкою секретами поделились. Не прямо уж сразу, но переговорил с ними Андрей Юрьевич, чего посулил, чего сразу отсыпал, чем заманил, а только выдали секреты лучники, обменялись. Потом к ним мастера, что клеи выделывают добавились, потом стрельщики, кузнецы, что теперь по строгим канонам наконечники делают.

И что в окончании? А то что теперь с луками и стрелами, что производят во Владимирской и Галицкой земле другим мастерам ох и не просто сравниться. Один секрет хорошо, а когда тех секретов два десятка… Как⁈

Если бы не ранение в грудь, то обе медали у него были бы золотые. А так одна, на точность стрельбы золотая, а вот на дальность, только медная. Саднит ещё рана от копья на груди. Чуть может, но не вся сила вернулась. Два человека дальше стрелы кинули. Один наш из Владимира из его же десятка — Охрим Борода. Второй боярский дружинник из Галича Андрей Галкин. Этот и пустил стрелу дальше остальных.

Теперь и этого князь Владимирский в его десяток переманил. Десяток собрали новый из самых лучших стрельцов и диверсантов. Даже не десяток получился, а дюжина, добавился к ним минёр Фома Ухов и пращник Егорка. Молодой совсем парнишка, но лучше его пращников во всём княжестве не сыскать. Или не так. Его и сыскали. Тоже ведь соревнование проводили. Медали им не дали на Олимпиаде, сказали, что этот вид только на следующей будет, а это так, чтобы гости прониклись уважением и к этому оружию.

Сейчас дюжина его без остановок идет к Берестье. Там им нужно будет засаду организовать. Убить нужно будет одного княжёнка. Видел его Емеля на соревнованиях. Хороший парень, смелый, весёлый. А только Андрей Юрьевич говорит, что это враг. Да, Емеля и без того знает, что все литвины враги. И едут они к Гродно, где и княжит теперь сын Гедимина Кейстут. А ведь помнит Емеля, как десять лет всего назад это была земля князя Владимирского Юрия Львовича. Подло тогда литвины напали на Полесье, воспользовавшись тем, что ордынцы с юга подошли к Галичу. Потом уже братья отбили Берестье, а Гродно так за литвинами и осталось.

Так что, каким бы весёлым парнем этот Кейстут не был, а он и сын врага, и сам враг. И чем меньше будет сыновей у Гедимина, как правильно говорит князь Владимирский, тем проще с ними, с литвинами, будет совладать, когда из временных союзников они противниками станут. Нечего язычникам делать на их земле. Нужна землица, так вон, раться с тевтонами или Ливонским орденом. Не получается там в одного, помощи запросил⁈ Будет помощь. Только за неё заплатить придётся. Вот почему бы и не сыном? И без того Киев достался без боя литвину. Отсиделся мелкий городишка Овруч осаждая. Да его полсотни стрельцов Емелиных взяла и воев там, в городе, больше было, чем в то время, что Гедимин его осаждал.

Так что, никакой жалости к княжёнку Кейстуту и его воям Емеля не испытывал. Встретят они его отряд у Берестье и проводят почти до Гродно, а там на лесной дороге и разберутся с язычниками. Взорвут бомбу, закидают стрелами и сховают потом мёртвых в лесу. А место сечи зачистят, как и не было там ничего. Пропал. А кто его знает как? Ищите. Понятно, что будут искать. Узнают, что русскую землицу отряд Кейстута спокойно покинул, и Белосток покинул, а это уже литвинов теперь землица. И пропал.

Возвращаться назад им не нужно. Всё одно через седмицу войско тем же маршрутом пойдём к Ковно. Задание на дальнейший маршрут выглядело так, дальше они движутся на Сувалки, а оттуда к Ковно, где должны соединиться с отрядом картографа Фёдора. Потом нужно помочь Федору и его людям организовать магазины в Ковно, скупая продукты в ближайших селищах, но не в самом городе и в небольших количествах, чтобы цены резко вверх не пошли.

Всё войско должно подойти к городу первого сентября. Емеля улыбнулся, вспомнив, как ругался Андрей Юрьевич. На первое сентября у него назначена встреча с Агафоном, купцом генуэзцем, а тут Гедимин не может маленькую крепостцу взять без него.

— Дебилы! Навуходоносоры!

— Кто это? — поинтересовался у князя десятник.

— Навуходоносор? Царь такой был в древности. Евреев гонял.

— Евреев? Так правильно делал, они же Иисуса распяли⁈ — не понял Емеля, — Что же в нём плохого?

— А вон тебя чего интересует⁈ — хмыкнул князь, — Ну, имя у него такое. Обзывательное. Доцент так ругался.

Кто уж такой «доцент» Емеля тогда спрашивать не стал, ничего объяснения Андрея Юрьевича не проясняли. Но теперь и сам, если кого обругать нужно позаковыристей, то называл его Навуходоносором.

Событие четырнадцатое

Ничего. Ничего страшного. Наоборот… Ну, если с обеих сторон на ситуацию посмотреть, то ведь Гедимин туда к этой мелкой крепостце тевтонской на Немане всё войско своё двинет. Те же тысяч пять соберёт. И когда войско второе под руководством тысяцкого Владимира боярина Андрея Молибоговича и брянских князей — зятя Дмитрия Александровича и братца его двоюродного Олега Святославича Гомельского подойдёт к Турову и Дубровице, то эти два осколка Турово-Пинского княжества и сами ничего противопоставить владимирцам не смогут и литвинов позвать на помощь у них не получится. С помощью пушек вышибут им ворота и должны сдаться князья, тем более что города и земли при них останутся. Они просто войдут в состав Брянского княжества. А то, понятно, входит как бы в состав Русского королевства, о создании которого он так никому и не объявлял.

Земли эти пока Гедимину не принадлежат, он просто так претензию выкатить не сможет Андрею Юрьевичу. А Дмитрию Брянскому? Ну, пусть попробует. Далеко ехать. Зимой не воюют. А до весны много чего произойдёт. Например, какие-то неизвестные будут со стороны Литвы всю зиму налетать на крестоносцев и грабить их. И убивать святых братьев. Не выдержат те и, пылая праведным гневом, весною всей силой попробуют покуситься на Великое княжество Литовское. И тогда Гедимину точно не до Турова станет, он и сам в этой войне завязнет и вынужден будет просить помощи у князя Владимирского и братьев брянцев. И те приедут и помогут, как родичу не помочь. Но тогда уж Туров с Дубровицей точно будет числиться за Брянским князем. Тут либо помощи просить, либо ратиться на два фронта и на севере, и на юге. А там и недовольные усилением Литвы Великие русские княжества подтянутся, Гедимин и с Москвой, и с Тверью поссориться успел знатно.

Так что может и не плохо, что он не в ту сторону сейчас путь держит. Конечно хотелось пообщаться с Агафоном. Много чего интересного генуэзцам Андрей Юрьевич заказал и много чего приготовил на бартер и на продажу. Да хоть те же арбузы с дынями слопать. Обещали и семена привезти купцы и даже сами ягоды заморские. И ягоды шелковицы обещали. Нет, тут понятно, что от ягод до выращивания тутового шелкопряда не меньше двух десятков лет. Но если не начать, то и вообще его не будет. При этом профессор Виноградов знал одну тайну, которую европейцы только через несколько сотен лет разгадают. Англичане, как самые ушлые товарищи, сумеют в Китае похитить саженцы шелковицы и привезти к себе на остров и те там вырастут. Тогда они привезут червей или бабочек, вот тут Андрей Юрьевич не помнил, но это не важно. Привезут, а черви не станут есть листья шелковицы. Не получится у англичан самим шёлк производить. Как потом через много и много лет они выяснят, что не ту шелковицу похитили. Нужно было с белыми ягодами, а они с чёрными украли. А черви эти питаются только белой. Правда это или нет, профессор не знал, но на всякий случай заказал Агафону привезти и чёрную и белую шелковицу, если попадётся и пообещал за это харалужный меч. За несколько ягод. Глазёнки масляные у Агафона загорелись, и он пообещал с Кавказа этих ягод привезти.

Объяснил своё желание развести шелковицу Андрей Юрьевич не желанием шёлк делать, а якобы выяснил он, что сок свежих листьев успокаивает зубную боль, а отвар из листьев — хорошее жаропонижающее средство. Лекарства мол будет делать. Поверил ли Агафон, нет ли, но ягоды с Кавказа обещал привезти.

Ну, это будущее далёкое, а главное, что должны привезти купцы — это конечно свинец. Вся его химия и с селитрой, читай порохом, и с золотом, и с цветным стеклом завязана на свинце, а его нет в его землях, и он даже не знает, где есть. Купцы посуху в разные крупные города отправлены и в немецкие земли, и в польские, и в чешские, а сейчас и в Великое княжество Литовское, с заданием свинец весь скупать и заодно новые партии заказать, а если получится, то выведать, откуда его привозят, чтобы самому туда купцов послать и наладить не случайные партии завозить, а непрерывные поставки наладить.

Но и это всё будущее, а пока больше всего и главное регулярно свинец привозит только Агафон, раз в полгода, и не говорит откуда. Ну, хотя эти дороги пока для него закрыты, флотом пока даже не собирался Андрей Юрьевич заниматься.

И вот теперь он на север едет вместо Галича. Вместо себя Андрей Юрьевич отправил главного ключника своего Глеба Зеремеевича. Мужик пробивной и ушлый, ничем не хуже умеет торговаться, чем Агафон. Не должен продешевить, бусы, бумагу и фарфоровые тарелки продавая. Хотелось самому… Но… Ой, когда же войны закончатся⁈ Да, он ведь точный ответ знает, не в ближайшие семьсот лет.