Ливония

Глава 18

Событие пятидесятое

Вот, что значит, не подготовиться. Ведь Боровой в Ленинграде десятки раз был и потом в Санкт-Петербурге тоже бывал на всяких учёбах и семинарах, и прочих повышениях квалификации. На экскурсии в отреставрированные Петергофы и разные Пушкины возили, а вот в Выборге не был. И представлял он себе, когда называли люди замок в Выборге что-то типа Кремля. Замок стоит на невысоком холме и стены зубчатые по периметру. Нда. Всё так и есть. За одним исключением. Замок построен на острове. Он соединён мостом, но это с какой стороны не смотри — остров. И мост не прямой к замку, а прямой мимо замка, а от него своротка. Так мало того. Последний регент Швеции Эрик Аксельссон Тотт окружил город, выросший на полуострове перед замком, каменной стеной с 9 башнями и 2 бастионами, земляным валом и рвом, наполненным водой. Старый замок при этом превратился в тыловую позицию крепости.

Теперь стало понятно Юрию Васильевичу, почему русские в реальной истории в следующем году не смогут взять ни город, ни тем более, замок. Это невозможно взять, имея даже «Павлинов» десяток. Только осада, так тоже не просто, там выход в море и замок могут снабжать по воде, да и рыбаки чего поймают. Селёдку там сетями окутают — запутают.

И нет у Юрия Васильевича ничего даже рядом с калибром «Павлина». Этот монстр… Ну если «Павлин» — это ОН, а если пушка, то она имела массу ствола в 1020 пудов (17 тонн), калибр в 15 пудов (600 мм). А у него две малютки калибром 130 мм. И шестьдесят крохотулек калибром 100 мм. А, есть ещё один миномёт, там 120 мм. Всё вместе по весу меньше одного «Павлина». Тьфу, ещё и утопили одну пушку, теперь их пятьдесят девять.

Выгрузились они с кораблей в пяти верстах от Выборга к юго-востоку и сразу на местных наткнулись, которые убежали и тревогу подняли. Нужно было ожидать супостата. Боровой потешных и сотню из роты Матвея Ильича Коробова отправил в дальнюю разведку, а вторую сотню Матвея Ильича и всю роту Кострова поставил в охранение.

Стрельба на пределе слышимости возвестила, что Егорка с Коробовым наткнулись на врага. Юрий Васильевич им приказал перед рейдом, чтобы не геройствовали и людей просто так не клали из-за своего желания побабахать.

— За каждого ратника спрошу! — пригрозим атаманам этим князь Углицкий на прощание. Покривились богатыри. Чего по сто раз одно и тож. Не дети чай, — Я вас знаю, вы рожи не корчите. Хоть малейшая опасность будет, возвращайтесь под прикрытие артиллерии. Мы фальконеты первыми снимем с коггов и установим на станины.

И вот стрельба.

— Андрейка, сбегай к Кострову, скажи пусть половчее двух ратников отправит, понять мне нужно, чего там стреляют, — отправил Боровой сурдопереводчика и лекаря к расположившимся чуть в стороне поместным.

Сам Юрий Васильевич продолжил заниматься разгрузкой кораблей. Если затащить восьмисоткилограммовую дуру на когг не просто, то спустить на необорудованный причалами и подъёмными кранами берег ещё тяжелее. Приходилось сначала в лодку перегружать, а потом опрокидывать ствол в воду у самого берега и оттуда канатами вытаскивать. Лебёдка-то одна, её с огромным трудом за время путешествия по Неве и потом к Выборгу удалось приспособить рядом с мачтой корабля. Криво-косо получилась, но ствол чуть не тонный смогли спустить. А пушкари кричат руками машут, чуть в море не прыгают, как же, их гордость да в холодную солёную воду.

— Протрите, маслом смажьте и снова протрите! — рыкнул за схватившегося за голову главбомбардира Костина Боровой, — Предложи другой способ!

Андрейка появился вместе с Егоркой. Богатырь ехал на богатырском коне. Щуплый Андрейка тоже… на богатырском. Где успели такими мощными конягами разжиться? Явно не крестьян обнесли.

Завязалась переписка, благо Андрейка под боком. Потешные повстречали шведскую разведку. Те, видимо, заметили когги и решили проверить, чего это они не к порту подошли, а в сторонке якоря бросили. Десять всадников было. Теперь десять коней есть.

— А язык? — не больно обрадовался победе Юрий Васильевич. Они ещё разгрузиться не успели. Снаряды, мины, гранаты, порох, всё ещё на кораблях.

— Есть. Он никакого языка кроме шведского не знает, — Коноплёв махнул рукой куда-то за спину.

— Ладно, продолжайте разведку. Есть у нас толмачи.

Только Егорка ускакал, как с той стороны опять выстрелы раздались. Опять на пределе слышимости. Андрей тут же к коню бросился.

— Стой, раз, два. Ну, его. Сами доложат. Пойдём поспрошаем языка. Скажи, чтобы его на корабль, где мы плыли перевезли. Я скоро там буду. Густав Бергер знает и шведский и латынь. — Андрейку пришлось задействовать, так как брата Михаила всё же умудрились простудить. Столько прошли по рекам почти всегда мокрые, а тут на корабле вполне сухом закашлял. Зайцев его порошками и отварами накачал и оставили нежиться монаха в перинах в капитанской каюте на «Фортуне».

Плюх. Едрид — Мадрит. Ствол утопили. Опять! Хорошо хоть не статридцатимиллиметровый, те оба уже на берегу маслом мажут. Стамиллиметровый утопили. Второй уже. Ну тоже жалко. Тут глубина, не достать. Картину эту душещипательную они с Андрейкой и шведом пленным с перемотанной рукой — ранен в неё, вместе наблюдали, подплывая на попутке к коггу, за очередной партией снарядов лодья шла, на неё и «напросились». Шеф, мол, подбросишь до города, тьфу, до когга.

— Верёвка перетёрлась, — рожа у пушкаря красная и кровь носом хлещет. Уже получил от старшего по сопатке.

Густав Бергер на крики и вопли вышел, тоже теперь на палубе, и как истинный патриот земли русской тоже на пушкаря покрикивает. Смотрится весело. Не, так-то пушку жалко. Но как шведы русских ругают за утрату орудия, которое по ним стреляло и должно было дальше стрелять — весело.

В каюте адмирал новенький что-то долго рассказывал Андрейке, а тот строчил. У пацана сложная сейчас задача. Бергер ему рассказывал на латыни шведскую легенду, а писарчук сурдопереводчик записывал её на русском и не на старославянском, а на русском двадцатого века. Без еров, и не одним сплошным текстом, а с разрывом слов. Ну, и другие буквы изменяя, без фит и ижиц.

Это легенда про того самого Фенрира — огромного волка. Этого кусочка Боровой не слышал. Когда Густав узнал, что верёвка, взятая у него взаймы, перетёрлась и стволу пипец теперь, то кричать перестал и стал оправдываться. Мол, даже цепь, что сковывает огромного волка Фенрира может порваться, чего уж о верёвке говорить. А вы знаете, принц, из чего сделана была цепь этого чудовища.

— Нет. Из мифрила?

— Не знаю, что такое мифрил, а цепь была сделана…

Ну, вот сейчас Андрейка и строчит.

Боги Фенрира побаивались «злую собаку» и решили связать его цепями, но все попытки заковать его провалились: Фенрир разрывал цепи, словно они были из соломы сплетены. Тогда боги обратились к карликам (дварфам), мастерам кузнечного искусства, с просьбой создать неразрывные узы. Так родилась цепь Глейпнир — гладкая и лёгкая, как шёлковая лента, но неразрывная. А сделали её коротышки из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, медвежьих жил (в древности сухожилиям приписывали свойства нервов), рыбьих голосов и птичьей слюны. Всё это гномы забрали и теперь ничего такого в мире нет.

На глазах Фенрира асы демонстративно пытались разорвать цепь, но безуспешно. Тогда они стали предлагать Фенриру разорвать цепь, уверяя, что только он такой могучий сможет справиться с этим. Если же он разорвёт цепь, то они обещали его отпустить. Фенрир согласился, но выкатил условие, что один из асов вложит руку ему в пасть в залог того, что всё будет без обмана. Тюр вложил правую руку в пасть волка. Волк не смог разорвать Глейпнир: чем больше он рвался, тем сильнее цепь врезалась ему в тело. Так был связан Фенрир, а Тюр лишился правой руки.

— Господин адмирал, с верёвкой понятно всё. Сами виноваты. Доверяй, но проверяй. Давайте к пленному вернёмся, спросите его, сколько сейчас войск в Выборге? Ну и что слышно вообще о войне? Не идёт ли сюда какой отряд во главе с королем?

Событие пятьдесят первое

Знал «язык» шведский мало. Плохой «язык». Всё это и без того уже Густав Бергер говорил Боровому. В замке всего человек сто, из них полно некомбатантов, хотя сейчас больше, там строители возятся. А в Выборге пять сотен воинов, на стенах есть пару десятков орудий. Из этих пяти сотен воинов один эскадрон рейтар. Именно людей из этого эскадрона и отправили проверить, что там с флотом адмирала Якоба Багге, какого чёрта он бросил якорь не у города, а среди камней.

— Эскадрон это сколько человек в Швеции? — нет, Юрий Васильевич за Егорку не переживал. Его потешные, плюс сотня Коробова перестреляют рейтар издали, те по ним ни одного выстрела не успеют сделать. Рейтары — это всадник в приличной броне на коне с двумя или тремя пистолями. Им нужно подскакать к его стрелкам чуть не в плотную, сколько там пуля летит из пистоля? Кто же им позволит?

— Сто пятьдесят человек, — подтвердил догадку Юрия Васильевича новенький адмирал.

— А что с подкреплением? — подбодрил подзатыльником повесившего голову пленного Костров, тоже на корабль прибывший, чтобы новости узнать.

Выяснилось, что в крепость Киновепи (Кивинеббе), находящуюся где-то на середине пути от Выборга к русской границе, король Густав отправил шестьдесят всадников и сто кнехтов для усиления гарнизона. А ещё обещал король из Стокгольма отправить отряд по суше через Лаврецкий погост. До тысячи человек. Это дворянское ополчение.

— И всё?

Пленный как-то глаза хитро отвёл. Костров ему сразу, не считаясь с Женевской конвенцией, оплеуху зарядил.

— Чуть севернее Выборга в поселении, названия которого я не знаю, есть отряд из сотни кнехтов. Всё, я больше ничего не знаю! — заканючил швед.

— Да, больше и не надо. Ерофей, — остановил, снова замахнувшегося, Кострова Боровой, — хватит, отведи его к Зайцеву, пусть раной займутся. А своих готовь, нужно посмотреть, что там за поселение севернее.

Егорка вернулся утром. Они всю ночь как раз рейтарами занимались. Столкнулись две разведки в виду жителей Выборга. Город продолжал расти и теперь уже весь в пределы городской стены не влезал, выплеснулся далеко за её пределы. На окраине посада наша разведка и заметила двигающихся в их сторону рейтар. Те ехали как на параде, рядами. При этом вообще не были вооружены. Конечно, пистоли у них в нужном количестве имелись, и шпага у каждого на боку болталась. Пистоли-то имелись, только в седельных кобурах. Тогда как у двух с лишним сотен русских в руках заряженные пищали с мушкетами хранцузскими, карамультуки и плюсом у каждого потешного по заряженному тромблону, только порох на полке проверить. А рейтарам что, доставать пороховницы и прочие пули с шомполом, и, сидя на коне, пистоли свои торопливо, просыпая порох и роняя пули, заряжать? Да кто им на это время даст. А шпага? Ну, шпага против тромблона не лучшее оружие. Да, они в полном доспехе и чугунная дробь с большого расстояния кирасу не пробьёт. Так издали из троблона никто стрелять не собирается. Для этого есть пищали и карамультуки. Это уж если рейтар со своей шпагой вплотную подберётся.

Так что бой встречный для рейтар закончился плохо. Они столкнулись в разъездом потешных уже пересаженных на трофейных коняшек. Пацаны — не идиоты, пальнули из тромблонов, так, попугать, и дёру. А обрадованные шведы, чего не радоваться раз от тебя бегут, устремились в погоню. Заманила их разведка на окраину посада. Там в кустах все русские и дожидались результатов разведки. А тут такой подарок, больше сотни неприятеля, сами шведы пожаловали, не надо из-за стены выковыривать.

— Огонь! Лошадей беречь! — хором оба командира закричали.

Шведы мелкие. Ну и чего, что у каждого и кираса, и юбка, и шелом. Они на гренадёров не полезут, разве на поместных, да и то далеко не на всех. Тем не мене, добыча ценная — полный комплект железа, надетого на рейтара, стоит больших денег, да плюс пистоли, да шпага эта странная. И одежонка не плохая, от крови только отстирать.

Как, осматривая добычу, рассказал утром адмирал, шпага как бы и не шпага, называется эта штуковина: reitschwert (в переводе с немецкого — «меч всадника» или «меч рейтара»), представлявший собой нечто среднее между лёгким длинным мечом и тяжёлой шпагой — шпажная гарда в сочетании с длинным клинком, лёгким и узким по сравнению с мечом, однако тяжёлым и широким по сравнению со шпагой.

Ещё Егорка с Коробовым привезли сто тридцать восемь комплектов брони. Главное — это закрытый шлем с забралом, классная вещь, ещё двойную кирасу (то есть, с плакартом поверх нагрудника), полную защиту рук, длинные набедренники с наколенниками и пару крепких сапог, усиленных стальными пластинами. Всю ночь снимали с убитых, да потом по кустам коней ещё вылавливали, не желающих идти в руки чужакам.

Событие пятьдесят второе

Надеялся Юрий Васильевич, что войска, руководимые целой кучей князей русских, в том числе и тестем — князем Палецким сидеть у устья Невы не будут и двинутся к крепости Киновепи (Кивинеббе). Если без всяких проблем взяли её, а потом и сожгли, в Реальной истории, то сейчас, когда она осталась сразу в глубоком тылу у русских, и подавно с ней сладят. С тестем прощаясь, Юрий Васильевич того предупредил, чтобы в этот раз готовую крепость не сжигали. Эта земелька отойдёт нашему богоспасаемому отечеству, так зачем сжигать готовую крепость, чтобы её потом самим снова отстраивать.

— Дмитрий Фёдорович, если при обстреле чего разрушите, то это ладно, а специально не сжигайте. И чухонцев не сильно зорите, чтобы зиму пережили. Это будут наши люди, они налоги будут платить. Своих крестьян не убиваешь и не обираешь до исподнего. Как к своему относись.

Несмотря на все заверения и обоих Шереметевых и князя Палецкого, что они сразу выдвигаются на Копорье и Киновепи, пришлось пять десятков человек Боровому во главе с Иваном Глинским в тылу оставить, а то ведь может вполне интересное событие произойти. Шведы на этот раз оповещённые, наверное, о гибели и пленении всего их войска под Орешком и в устье Невы, могут и не ждать русских в крепости, а дёрнуть к более мощному и людному Выборгу без боя. И как выйдут в тыл его артиллеристам. Вот будет весело.

Длина городской стены с километр. Если честно, то глядя на неё, завидовать начинаешь шведам. Их сейчас, должно быть, чуть больше миллиона, а может и меньше. И у них во какие крепости каменные, флот, университет и огромный торговый хаб — Стокгольм. У них развитая металлургия. А русских в десять точно раз больше и нет ничего из вышеперечисленного, ну, если только Кремль. Так его итальянцы построили. Обидно.

— Начнём помолясь.

Главбомбардир Костин Иван Семёнович, начал команды раздавать и через пару минут статридцатиммиллимитровые пушки послали бомбы выше городской стены. Эту крепость тоже разрушать не хотелось. Она прямо на таком нужном месте стоит, что обязательно нужна целой. Это замечательная база для флота с шикарной бухтой. Отсюда можно смело отправить флот взять Ревель. А Нарва вообще под боком.

Из этих меркантильных соображений исходя, Юрий Васильевич дал команду Костину стрельнуть так, чтобы бомба залетела, перелетев три стены, во двор старого замка, расположенного на острове не для того, чтобы там всё порушить, замок тоже нужен. Просто надо показать небольшому теперь, после гибели эскадрона рейтар, гарнизону крепости, что орудия у нас мощные и они спокойно и эту стену разрушат и до острова добьют. Не шутить пришли.

Орудия окутались дымом. Отсюда остров почти не виден, только самый верх одной из башен. Корректировать огонь потому очень сложно. Поставили два когга углом, чтобы с одного был виден остров, а с другого берег с орудиями. И договорились о сигналах. Благо есть две подзорные трубы. Синий флаг — перелёт, красный — недолёт. Жёлтый — бомба ушла правее, зелёный — левее.

Не понадобилось. Только кучу времени на эту подготовку корректировки затратили. Ну, ничего, пригодится в будущем. Замахали наблюдатели последним флагом — белым, что значит — попадание точное.

— Иван Семёнович, молодца! Белым флагом машут. Давай туда ещё четыре бомбы пошли.