Ливония

Глава 5

Событие двенадцатое

Хорошо книжным попаданцам, они там сразу как давай сначала римские дороги городить, а потом и асфальтовые шоссе. Юрий Васильевич лет пять назад решил эксперимент провести. Построить гравийную дорогу небольшую. От Калуги до… Калуги. Просто сотню метров примерно от городских ворот до рынка на подоле. Взял всяких татей и ратников с потешными вооружил кувалдами… Целых десять штук кузнецы из хорошего свейского железа изладили. Долго ли коротко ли, но примерно пару тонн щебня надробили. И высыпали на дорогу, тут и дождик вовремя прошёл, дорогу размягчил. Прошлись трамбовками ручными. Это к отрезку бревна в метр перекладина для рук присобачена. Отсыпали, утрамбовали и обновили. Ну, ездить невозможно, все зубы за эти десять метров в роте повылетали. Народ по дороге ездить отказался. Обогнул её по обочине. Лошади тоже на острые камни не пошли. Да и пешие люди не стали ходить. Толстых каучуковых или пластмассовых подошв нет. Она тонкая и кожаная, ну это у богатых, а так лапти или босые ноги, по острым камням ни в одной из этих обуток не походишь. Засыпали дорогу сверху песком. Хрен там. Песок между камней сразу забился, а острые камни как торчали, так и торчат. Пришлось над ней деревянный настил городить. Ну, и посчитал потом трудозатраты Боровой, что потребуются если дорогу до Кондырево вести. Тут всей Русью вкалывать год надо. Ладно, даже месяц. А по ней ездить не будут. Это сверху ещё мелким гравием засыпать нужно. Метра два отсевом покрыли той дороги, нет острые камни после дождя и проезда телег снова выперли.

В общем, бросил Юрий Васильевич эту завиральную идею. Нужно камнедробильное оборудование и мягкие шины на колёсах, иначе нафиг такие дороги не нужны. В тысячу раз надёжнее и дешевле из досок сделать. Да, сгниют лет через пять. Вон лес, знай пили, а старые на золу пускай, её много для поташа нужно.

Раз никто дорог из асфальта не построил, то пришлось, первого мая выехав из Первопрестольной, тащиться по грязи до Калуги не четыре дня, как обычно, а все пять, всё же большое войско передвигается медленнее маленького отряда. Боровой хотел сначала один с малым охранением отправиться, не подстраиваясь под скорость менее пяти вёрст в час всего войска, но князь Серебряным, назначенный им первым воеводой большого полка, отговорил его. И не в безопасности дело. Дело в дисциплине. Присутствие при войске брата царя, хоть теперь и не наследника, которым на Рождество объявили Димитрия Ивановича, это войско организует и не даёт в сброд, еле бредущий по колено в грязи, превратиться.

Наоборот, пришлось по нескольку раз в день вместе с князем проезжать туда — сюда вдоль растянувшегося на десяток километров войска. И это работало. Видя царевича и князя со свитой, народ начинал ноги из холодной жижи активнее вынимать, и плечо под застрявшую телегу с пушкой быстрее подставлять. Не любивший ездить верхом, Боровой так выматывался в конце дня, что засыпал в палатке ложку до рта не донеся. А утром бодрый и жизнерадостный Василий Семёнович уже чуть свет будил его, под нос чашку кофию суя. Как в рекламе прямо.

А на костре уже каша булькала. Сапковский Олег — командир хозяйственного взвода у потешных, уже приготовление завтрака организовал. И все бодрые, весёлые. Один он невыспавшийся, неотдохнувший и злой.

Медиков у Борового сейчас почти сотня, нет, школы Василия Зайцева и Иссы Керимова в три раза больше их за десять лет выпустили, но там при поступлении сразу разделение происходило на тех, кто войсковым лекарем станет, и кто пойдёт народ лечить в Москве и Калуге. Для военных лекарей и общежитие лучше, и стипендия семь рублей в год, плюсом обмундирование бесплатное, а у гражданских будущих докторусов стипендия всего три рубя и живут в комнатах по шесть человек в общаге, тогда как вояки вдвоём. Есть огромная разница и после окончания школы. Выплата военным лекарем рубль в месяц, больше, чем стрельцам в три раза. И дом в Москве или Калуге построят. Цивильный же лекарь дальше сам себе предоставлен. Так что желающих стать военным лекарем полно, отбор строжайший и по здоровью, и по способностям.

Так медики за эти пять дней больше всех вымотались. Весна же, прохладно по ночам, а все мокрые от грязи в колеях и луж на дороге, вот и приходилось им большими котлами на каждом привале ивовую кору да шиповник с сушёной смородиной заваривать. Там природный аспирин. Ну, до Калуге никто не помер и это для шеститысячного войска уже достижение.

Дальше будет проще. Теперь нужно приводить себя в порядок, мыться в бане, стирать грязную одежду, лечиться, кому нужно. Время, насколько такая халява пришла, неизвестно, как только Ока вскроется и начнётся ледоход, войско сядет на подготовленные лодьи и плоты, и поплывёт на юг к Орлу. Придётся народу изрядно вёслами помахать, Ока оттуда с юга и бежит, против течения выгребать придётся, как и против ветра в основном. Розу ветров в прошлом году нарисовали специально обученные монахи — метеорологи, юго-западные и южные ветра там в это время. Выходит, что парус не поставишь. Так ладно бы на самой лодье только идти, дудочки, к каждой прицеплен огромный плот, и на нём люди с пушками и припасами. Плотогонщики эти тоже шестами помогают, но всё одно — большая часть нагрузки на гребцах. Плоты не простые — это часть укреплений крепости Орёл будущие. Башни сторожевые в основном все предварительно были собраны, потом пронумерована, разобраны и в плоты сбиты. Остальные брёвна на строительство крепости уже после того как поганых побью отправят. Те уже вверх по Оке потащат бурлаки.

От Калуги до Орла километров или вёрст двести, если по прямой, но река извивается, вихляет из стороны в сторону, и все триста вёрст выйдет, да как бы и не с гаком ещё. В том году летом пробный поход на десяти лодьях сделали. Получилось десять дней дороги. Теперь явно больше получится, да и течение весною сильнее.

Событие тринадцатое

Река освободилась от проплывающих мимо Калуги льдин только тринадцатого мая. Весна холодная и пасмурная выдалась. Никак не хотела сначала вскрываться Ока, а потом долго группками по ней льдины на север проплывали. Восьмидневное сидение на берегу ни к чему хорошему не привело. Начались расстройства желудка в поместном войске. Массовое. Ведь каждому по несколько раз говорено, что нельзя пить воду из реки не прокипятив, так нет, обязательно идиот какой подойдёт ладони лодочкой сложит, ополоснёт лицо, а потом вторым заходом обязательно пару глотков сделает. А другой идиот чуть выше по течения не сможет пройти мимо ручья весеннего, туда не наделав. И ведь заранее нужники типа сортир в количестве сто пятьдесят штук, на трое человек вместительностью, построены. Нет. Нужно уединиться. Там очередь, там люди будут смотреть, как ты дела свои делаешь.

Кора дуба, ромашка и ягоды рябины сушёные заготовлены огромными мешками, и отвары из них, вроде, людей в чуйство приводят, пока это просто поносы, ещё не дизентерия и главное — ещё не вылезла из Индии холера, обычные всякие ротовирусы и бактерии кишечные, но впервые столкнувшись с таким большим войском и самое главное — войском не приученным, как его отряды, к правилам Гигиены Юрий Васильевич запаниковал. А князь Серебряный даже из палатки толком не выходит.

— Пройдёт. Бог не попустит. Обязательно пройдёт, — осенит себя троекратно, чего-то ещё пробормочет и на другой бок перевернётся, опять дрыхнуть.

Брат Михаил — его вечный переводчик с устного на письменный, записал слова Василия Семёновича и от себя добавил: 'Пороть надо дристунов и объяснять, что пили они сырую воду, потому и животом мается, и зад теперь от плети болеть будет.

Так и сделали на пятый день. Ну и отвары помогли. Вроде количество дристунов стало уменьшаться.

Не единственная беда понос. Есть не такие массовые, но тоже неприятные. В поместном войске полно поножовщины и драк. И это при сухом законе. Если кто и пронёс фляжку вина горячево или мёда, то за восемь дней должны были выпить давно, но драки каждый день вспыхивают. Горячие, блин горелый, финские парни. До смертоубийства так и не дошло, но раненые есть. Слава богу, доктора под боком. Но двоих всё же пришлось в Калуге оставить, как и пару десятков тех, у кого понос ни на шутку разыгрался. Есть с десяток и простуженных, коих сразу не выходили. Этих тоже оставили. Следом пойдут пятьдесят лодей из Москвы с припасами, если к их приходу выздоровеют, то с ними поплывут.

Слушая доклады сотников и тысяцких про все эти драки и поносы вместе с другими воеводами, Юрий Васильевич несколько раз спрашивал себя, не лучше ли было бы отправиться без этих четырёх тысяч разгильдяев. Но нет. Как бы не были хорошо обучены его ратники и пушкари, какими бы ни были хорошими пушки, а две тысячи человек не смогут совладать с шестьюдесятью тысячами пусть даже и не профессиональных воинов, но ясно, что не раз и не два принимали участие в набегах и умеют и луком пользоваться, и саблей, и копьём коротким. Да просто шестьдесят тысяч его жалкие две тысячки шапками закидает или трупами завалит. Стопчет конница. А ведь с ними, если летописям верить, и всяким Соловьёвым с Карамзиным, будут янычары с пищалями и пушками.

Нет, правильно он поместное войско с собой волокёт. И правильно, что не стрельцов, как сначала задумал. Ну, во-первых, тех всего пять тысяч пока, и ведь нужно Ивану Васильевичу Большому Шереметеву — воеводе, окольничему, боярину и члену Избранной рады кого-то оставить, а во-вторых, эти и вооружены лучше, и опыта побольше, да хотя бы то, что эти все, в отличие от стрельцов, в кольчугах — уже огромный плюс.

Про его поход Шереметев не знает. У него ведь пока другой приказ будет. Он пойдёт Перекоп брать. Вот и пусть идёт.

Выйдет он из Тулы, а не из Калуги и пойдёт строго на юг.

Юрий Васильевич много раз смотрел на карту и Ивану это показывал. Если Орёл соорудить и потом на Дону примерно на этой же широте основать крепость, а эти две крепости соединить малыми крепостями и засеками, то путь из Крыма, по которому всегда идут в набеги татары, тот самый Изюмский шлях, будет им перекрыт. После этого татаровьям или Оку придётся с Запада огибать либо Дон с востока и то и другое сильно удлиняет маршрут, а скорость в набегах главная составляющая. Не могут татары везти с собой из Крыма много продовольствия. У них каждый день на счету. Брата Юрий убедил и вот в этом году будет уже Орёл построен.

Всё, войско спустило струги и плоты на воду и поход начался. Теперь, поработав вёслами целый день, ратникам явно не до стычек между собой будет. Лишь бы до костра доползти, съесть миску каши и спать лечь. Ну, а преодоление совместных трудностей сдружит ратников. А там воинство Девлета I Гирея пожалует.

Событие четырнадцатое

Это просто лишняя предосторожность. Тем не менее, три сотни поместной конницы, особо отобранных воеводами, во главе с князем Серебряным на лошадях идут чуть впереди судовой рати. Юрий Васильевич точных дат не знает, но войско Девлет Гирея появится на месяц как минимум позже и опасаться некого, но воеводы настояли, что конница нужна и Боровой противиться не стал. Не сейчас, так по прибытию в Орёл разведка понадобится. Вообще его план имел один такой приличный минус. Татары точно пойдут на Тулу между реками Дон и Ока. Нда, вот только от будущего города Орел до прошлого города Елец, который и сам в тридцати верстах от Дона, по карте Меркатора сто пятьдесят вёрст по прямой. Разведка в том году проверила картографа и вот ведь чудо — получилось у них сто шестьдесят вёрст. Как этот гад мог такую точную карту нарисовать, вопрос вопросов?

Так вот, расстояние в сто шестьдесят вёрст — это приличное расстояние. Как пойдут татары, вдоль Дона или вдоль Оки или вообще посредине. Там есть несколько мелких речек: Меча, Зуша, Сосна, на которой Елец, и прочие. Хватит чтобы себе воды добыть и коней поить. Потому разведка нужна обязательно. А то столько сил и средств потратил Юрий Васильевич, и будет ждать татарское войско вдоль Оки, а оно пройдёт вдоль Дона.

Где находится село Судбище известно, и там как раз протекает одна из таких речек что петляет между Доном и Окой — Гоголь. И эта речушка ближе к Дону. Но делать вывод, что, испугавшись приближения войска Ивана, Девлет Гирей бросится отступать вдоль Дона нельзя. Слишком многое поставлено на карту. И в само Судбище Юрий Васильевич соваться не хотел, там, если не считать ранения Шереметева, всё сложилось нормально. А Шереметев потом выздоровел и ещё лет двадцать полки водил в походы. Пусть всё так и идёт. Юрий же встретит отступающее растянувшееся на десятки километров татарское войска южнее. Вот где-то между Орлом И Ельцом и цель — это геноцид. Уничтожить максимальное количество людоловов. Чтобы они потом долго не могли собраться с такими силами. Или, если удастся, пленить Девлет Гирея, то изуродовать его, унизить и побудить бросать, и бросать, всё уменьшающиеся татарские силы, на север, где на засеке между Доном и Окой их будут истреблять. К Ливонской войне угрозы с юга быть не должно.

Для точного определения, где перехватить татаровей, Юрий Васильевич разведку конную и собирался использовать. В треугольнике между Судбищем Орлом и Ельцом людей практически нет. Разведчики выдвинутся сначала к Ельцу, тому месту, где он раньше находил и где через тридцать пять лет его вновь прикажет заложить Фёдор Иоаннович, и поднимутся вверх до реки Гоголь. Там будут ждать татар и когда те двинутся назад в Крым часть отправится к Орлу и сообщит Боровому маршрут отступления Девлет Гирея. Времени перехватить хватит. Никуда спешить татары не будут. Пока они дойдут до Ельца или Орла у Юрия Васильевича времени хватит построить засеку и мины прикопать. Ничего изобретать не нужно. Проверенная тактика. Да тот же Шереметев именно так и выдержал наскоки крымской конницы с силами раз в десять ей уступающими. Засека. Нет у конницы против неё ни тактики, ни стратегии.

Сейчас ещё рано. И потому разведка скачет себе вдоль Оки разделившись на два равных отряда по сто пятьдесят человек. Одни по правому берегу реки, другие по левому.

Караван из судов и плотов идёт медленно, гораздо медленнее чем на тренировке в прошлом году. С ветром вообще один только раз повезло, с юго-западного почти встречного он на второй день путь вдруг сменился северо-западным. Народ обрадовался, паруса поставил, думали все, что побыстрее теперь пойдём, но как поманил ветер ветренный, так и бросил, на следующее утро вновь стал дуть навстречу. Про паруса пришлось забыть. Ну, плохо ли хорошо ли, но по десятку вёрст, если по прямой смотреть, флотилия проходила и двадцать восьмого мая разведка вернулась и доложила, что речка Орлик впадает в Оку в пяти верстах севернее. Нашли там и шалаши, что в прошлом году оставили после себя разведчики. Вообще, словно за год ни один человек в этих местах не появлялся.

Вымотанные до невозможности борьбой со встречным течением и тормозящими движение плотами гребцы взбодрились и показали скорость до того не бывалую, и часа не прошло, как эти пять вёрст преодолели. Разведка уже обживала треугольник между Орликом и Окой. Место очень удачное, Ока не очень уже широкая и глубокая к этому времени после впадения Орлика прилично разливается и создаёт отличную преграду для возможных атак татаровей с правого, восточного берега.

— Тут будет город заложён назло коварному соседу. Добьёмся мы нейтралитету от наших ворогов поверь, — пафосно эдак, выпрыгнув из лодьи, пообещал Боровой вылезшему более степенно князю Серебряному.

Добрый день уважаемые читатели, кому произведение нравится, не забывайте нажимать на сердечко. Вам не тяжело, а автору приятно. Награды тоже приветствуются.

С уважением. Андрей Шопперт.