Ливония

Глава 21

Событие пятьдесят девятое

Егорка Коноплёв стоял на носу брига «Аврора», который шведы почему-то называли баком, и всматривался в приближающийся вражеский корабль, тоже двухмачтовый бриг. Капитан правил так, чтобы пройти в пяти — шести саженях мимо его борта. Шведы на приближающемся корабле суетились, одни пытались поднять якорь, вторые, тоже пытались, зарядить три маленькие пушечки на правом борту, повернутому к «Авроре», ещё несколько человек пробовала спустить болтающийся на ветру большой нижний парус на Грот-мачте. Это осколками нескольких разорвавшихся над кораблём и на его палубе мин перерубило канаты, верёвки, снасти-здрасти? А чёрт их разберёт, как это у моряков называется, но теперь они порваны, и парус болтается на ветру, не позволяя кораблю уйти от приближающегося русского брига.

Бабах. Маленькие пушечки выстрелили, и три крохотульки ядрышки пролетели сквозь оснастку и паруса «Авроры», никого из команды не зацепив. Всё, больше шведы зарядить свои фитюльки, как их Юрий Васильевич обзывает, не успеют. Жаль они все фальконеты оставили в Выборге, а то и этого залпа не позволили бы сделать немцам обнаглевшим. Ишь, удумали на Россию нападать и её земли зорить. Мало нам на юге татар, так теперича ещё и эти нападают. Ну, после этого морского сражения они им охоту надолго отобьют подплывать близко к русским берегам, а после взятия Выборга лезть на русскую землю.

Егор навёл тромблон на четырёх пушкарей, что заряжали пушку, ближайшую к корме. Бабах. До цели два десятка саженей, дробь уже долетит, и если и не убьёт, то ранит точно. Все десять оставшихся у него под рукой гренадёров по тем же пушкарям разрядили свои тромблоны. Всё, это орудие уже не выстрелит, отстрелялось. Стреляльщики кончились. Теперь срочно перезарядить тромблон, их «Аврора» всё ближе к вражескому бригу. Бабах и одиннадцать тромблонов послали свинцовые шарики в уже зарядивших следующую пушку шведов. Теперь расстояние меньше. Там выжить невозможно, не только бомбардиры полегли, но и люди за ними на палубе со шпагами, чего-то кричащие, все свалились на палубу. Должно быть, устали. Прикорнуть легли.

Ещё раз перезарядить тромблон и по третьему орудию выстрелить, по людям вокруг него столпившимся. Бабах. Тут уж совсем плёвое расстояние, всех шведов словно метлой снесло с палубы. И в это время с их брига полетели крючья на снасти и борт шведского брига. Бабах. Потешные еще раз успели свои ручные пушки зарядить и теперь уже стреляли дальше вглубь палубы, где ещё были живые шведы. Бабах — последний выстрел, и уже на почти пустую палубу посыпались русские и шведы с «Авроры».

Юрий Васильевич наблюдал, как зачищают палубу вражеского брига потешные и клял себя, что мало их взял, если бы на каждый кораблик хоть по пять человек с собою забрали, то захват остальных кораблей противника прошёл бы без лишнего нанесения вреда его будущему флоту. А так пришлось палить по палубе из Единорогов, заряженных картечью. Борта-то целыми останутся, а вот всем парусам и канатам точно трындец полный настанет. Хуже всего обстояло дело с караккой. Её борта были серьёзно выше, чем у брига «Аврора» и в разы выше, чем у коггов. Разве на корме этих скорлупок, на юте, рядом с настоящим кораблем совсем лодочками смотрящимися, есть надстройка почти вровень с палубой «Самсона». Но на этих надстройках умещался всего один Единорог. Много ли навоюешь стомиллиметровой пушкой против такой громады. Разве что всем скопом накинуться. Так это море и никаких реверсных двигателей нет на кораблях сейчас. Можно только либо мимо пройти, либо остановиться напротив. При этом там одиннадцать пушек на одном борту у этой кара…катицы, да, они мелкие, да, стреляют всего лишь каменными ядрами размером с теннисный мячик, но их одиннадцать, и они могут по выстрелу в минуту делать. Такой же шарик, попав в грудь, пробьёт человека насквозь, будет ли на нём кольчуга или кираса, не будет ли. К каракке придётся ведь вплотную подходить. Проблема.

Раздумывать над тактикой морского боя можно, но руководить им Юрий Васильевич не собирался. Он в этом ничего не понимал, не знал ТТХ кораблей, как они могут двигаться, а как не могут. Оставалось только смотреть, да на ус наматывать. Учиться у профессионалов. Смотреть нужно было сразу во все стороны. Шведские корабли расположились полукругом и, заплывшая в центр этого полукруга «Фортуна», теперь со всех сторон боями была окружена. Все нормально было у брига нашего. Там, умелыми действиями артиллеристов и потешных, наши смели с палубы всю команду у противника и теперь просто зачищали корабль, на шведский бриг посыпались «свои» люди, которые добивали тяжелораненых и вытаскивали из трюма тех, кому дробин не досталось. «Свои» почему? Ну, там и русские и немцы, которых прилично в команде, и шведов хватает. Но теперь все — наши, все свои. Ведь и русскими не назовёшь этот десант на вражеский бриг, шведы против шведов воюют и воюют неплохо, хоть и с помощью Егорки.

Так же неплохо обстояли дела и у четырёх наших коггов сошедшихся со своими шведскими одноклассниками. Выстрелы Единорогов картечью быстро уничтожили желающих артиллерийскую дуэль устраивать, да и просто сражаться, и загнали колеблющихся и разумных в трюм, откуда теперь, после перехода абордажных партий на шведские когги, их и извлекают. К каракке с наветренной стороны подошли два когга, и с них раз в пару минут картечью бабахали по огромному кораблю. Ещё один кругляш — когг болтался у кормы «Самсона», там все паруса опустили и теперь когг сносило к каракке совсем медленно. На нём пытались маленькими миномётами выстрелить так, чтобы чуть не вертикально уходили мины и взрывались над шведским флагманом. Выходило так себе, в основном мины перелетали, слишком близко подошли к каракке, и расстояние хоть и медленно продолжало сокращаться. Ветер сносил. Скоро совсем невозможно будет стрелять.

Юрий Васильевич прикинул возможность их кораблика вмешаться в эту кучу малу. Ну, разве тоже попробовать стрельнуть малыми миномётами. При этом мины придётся перекидывать через свои корабли.

— Костин, сможешь! — Боровой дёрнул за рукав и показал, как это делают его подчинённые на «Розе», том самом кораблике подобравшемся к «Самсону» с кормы.

— Постараемся, — главбомбардир кивнул и пошёл к миномётчикам, расположившимся на корме, на надстройке. Вроде ют называется? Костин был литвином и бороду брил, только усы и куцый плевочек бородки присутствовали. Потому у командира артиллеристов, как и у брата, у Юрия по губам читать получалось. Не нужен сурдопереводчик.

Событие шестидесятое

Каракки нет!!! Сволочи! Кто так строит?!! Самый большой корабль его будущего флота разорвало! Не на кусочки, просто напополам, но разорвало. Костин перестарался. Хотя…

Строят так, гады. Нет чтобы палубу там в три наката, потом ещё обшитый железными листами пороховой погреб. Так нет, построили так, что посланная миномётом мина проломила палубу и взорвалась внутри погреба. Была красивая новенькая трёхмачтовая каракка и, бамс, две половинки, уже не новенькой, каракки весело идут на дно. Бой окончен, полная победа. Но лучше бы помучились немного, но огромный корабль захватили. На нём можно столько пушек и миномётов было разместить, на нём можно было столько молодёжи, из деревни изъятой, перековать в морских волков. Боровой, как эту махину увидел, так сразу стал планы строить, как его в плавучую Нахимовскую школу превратит. Вот, говорят же про шкуру неубитого медведя. Тонет теперь медведь вместе со шкурой.

Всё. Нет. Сволочи. Бой морской сразу закончился и плавно перетёк в спасательную операцию. Хотя, толку от неё. Шведы от такого бадабума падали в воду оглушённые или покалеченные, спасли в результате всего тринадцать человек — чёртову дюжину из двух с лишним сотен, как потом оказалось. Всего же в плен захватили двести девяносто человек. Теперь кораблей стало у князя Углицкого совсем много. Пять да тринадцать? Это? Почти двадцать? Это уже точно флот, а не флотилия. И возможно, чего бы не помечтать, ничего у самих шведов не осталось. Подплыть сейчас к Стокгольму и поинтересоваться: «А чего вам, немцы, перцы, колбаса, на попе ровно не сиделось? Чё делать будем теперь? Разбомбить вашу Стекольну. Побить в ней стёкла»?

Царь-батюшка, ну, братик нервный — Васильевич, как узнал, что шведы пару деревушек чухонских спалили и Печенгский монастырь разорили, посохом об пол дубовый стукнул и велел письмо тестю — князю Палецкому написать: «а велети им над немцы учинити по тому ж, како они над нашими людьми чинили, а за грабежы бы свои взяли гораздо, вдвое и втрое». Интересно ежели Або и Стекольну сжечь, то это вдвое или втрое получится?

Турку или Або тоже стеною ограждён. Низкая и башни эдакие кабанчики круглые приземистые. Со стороны порта в подзорную трубу и замок просматривался. Стена такая в некрасивый дом трёхэтажный превращённая. Архитектора за такой изыск высечь надо. Всё же итальянцы — фрязины, что в Москве Кремль построили, да и продолжают строить, были далеко не худшими архитекторами в этом времени. Кремль не Кёльнский собор, но и не вот эта вот голая стена из дикого камня.

Подплыли они к порту. Пару филюг?.. А чёрт его знает, как финны свои рыбацкие баркасы называют… На память приходит смешное слово лайба, может они и есть. Так несколько лайб попытались уйти вдоль берега, но вспухшие на их пути разрывы мин желание рыбаков оказаться подальше от родного дома поубавили, сначала паруса спустили, а после ещё парочки выстрелов стали возвращаться в порт. А порт огромный. И в нём полно купеческих судов. На гафеле и на кормовом флагштоке флаги висят. Ветер слабый и флаги именно висят, не колеблются на ветру, потому определить национальность купцов не просто. Но парочка точно не шведские — флаг не синий. Но на радость Юрию Васильевичу есть два купца точно с сине-жёлтыми флагами, а следовательно они подлежат экспроприации и доведут русский флот до двадцати суд… кораб… вымпелов. Так, кажется, боевые корабли считают. Оба кораблика — двухмачтовые бриги. не каракка трёхмачтовая, но и не когг игрушечный.

— Иван Семёнович, — Боровой погрозил пальцем Костину, — ты за последние несколько дней огромный урон царю батюшке нанёс, замок в Выборге наполовину развалил, теперь его отстраивать чуть не заново надо, иначе куда мы будем экскурсии водить пионеров и комсомольцев всяких с интуристами? И вот опять корабль классный, а точнее, школу гардемаринов, на дно отправил. Ты это брось. Да, шучу, не падай ты на колени. Встань. Молодец, наоборот, удачливый ты, попадаешь с такого расстояния в самые интересные места. Так вот, Иван Семёнович, включай свою удачу на полную и обстреляйте Або. Из больших миномётов и из средних. Малые не нужно. Пусть подпрыгнут там, по замку обязательно. И выберите церкву какую среднюю, не самую большую. Туда тоже бахнете. Не обязательно попасть по костёлу, кирхе или чего там попадётся. Главное впечатлить. Насколько можно судить по допросу пленных, у них тут практически главный — это епископ Турку Микаэль Агрикола. Адмирал Густав Бергер говорит, что он настоящий подвижник, начал процесс перевода Библии на финский язык ещё в Виттенберге, где он учился под руководством Мартина Лютера. Представляешь? Ученик самого Лютера! Нужно его напугать, но не превратить в нашего врага. Не обрушь костёл.

Событие шестьдесят первое

Сглазил. Или под руку ляпнул? Или нейролингвистически запрограммировал? Но произошло именно то, от чего Юрий Васильевич Костина предостерегал. Оба при этом события произошли и одновременно ещё. Бабахнули из обоих стадвадцатимиллиметровых миномётов по церкви четыре раза. И не попали. Рядом вспучили земли. Слава богу! Обычно рядом с церквами кладбища — погосты, вот на погосте какой красивый памятник раскокали, мертвецов ещё пробудили. Нормально. А потом перенесли огонь по замку. И с первого же выстрела как шарахнет — бабахнет. Хорошо они в полутора километрах почти от замка. Ну, там опять вспух гриб весь чёрно-красный. И пока все заворожённо смотрели на то, как этот гриб закручивается и улетает в космос, постепенно разбухая и теряя форму гриба, как завопит брат Михаил, указывая на город, как задёргал князя Углицкого за рукав, а там кирха заваливается. Та самая, по которой недавно отстрелялись. Гриба дыма нет, просто вдруг накренилась колокольня и исчезла, заслонённая деревьями с жёлтой осенней листвой.

— Нда. Если епископа Агриколу завалило, а сын короля Юхан был в замке или, точнее в той башне, которая взорвалась, то с кем тогда переговоры вести о сдаче города и контрибуции.

Юхан — это не наследник Густава, наследник — Эрик. Но насколько помнил Боровой, Юхан тоже королём успеет побыть, но перед этим будет даже пытаться отделить Финляндию от Швеции, кажется именно он и добьётся для Финляндии статуса довольно самостоятельного Великого герцогства. Хотя в этом моменте Артемий Васильевич уверен не был. Швецию чуть более позднего периода он изучал, так как шведы активно в Смуте поучаствовали, один генерал Делагарди чего стоит. Но интересовался всё же как участниками Смуты, так и действиями за этим последовавшими, а про правление Юхана так, мельком глянул. Как-никак этот товарищ станет отцом Сигизмунда — одного из главных действующих лиц Смуты.

— Стоп. А чего это? Ведь Катерина Ягеллонка (пол. Katarzyna Jagiellonka, швед. Katarina Jagellonica av Polen) ещё не жена Юхану. И точно не мать Сигизмунду. Юхан Густавович, вон, пацан девятнадцатилетний. Если жив ещё. Почему это я решил только Анну Ягеллонку убить. Если не будет этой полячки Катерины в Швеции королевой, то не будет и Сигизмунда III и его сына Владислава, которого выберут русским царём бояре. Нужно пока не поздно отправить парней и младшую сестрёнку грохнуть, — Юрий Васильевич это себе под нос еле слышно пробурчал. Ну, всем не до него было. Слышали как именно про это, про взрыв замка и разрушения костёла, говорил князь с главартиллеристом. Теперь перешёптывались, гадая, чего будет.

Не гоже с бабами воевать? Раздумывал Боровой в это время. А если эти бабы пусть косвенно повинны в миллионе, как минимум, жизней русских людей? И затормозят лет на сто развитие России. Миллион русских и две полячки? Нацист! Изувер! Ну, и ладно. Потом историки в будущем оправдают… Хотя нет, не оправдают. Кто же этим историкам скажет? Демоны самоликвидировались. Демонессы.

Решил после такой яркой презентации возможностей русского оружия Юрий Васильевич отправить на переговоры капитана и барона Иоганна фон Рекке, не, теперь капитана Ивана Ивановича Рыкова, ну должно так наши бояре его нарекут, чего им язык фонами мозолить. Выбор на барона пал по той причине, что он не швед. Лицо почти нейтральное — наёмник. Обещал служить Густаву Вазе, а нефиг было проигрывать. И опять же, русские обещали заплатить больше.

С развивающимся прапором и Егоркой с его богатырями для подстраховки, Иван Иванович подошёл к воротам, и взятый для такого случая, барабанщик постукал в барабан. Не, совсем не Ринго Старр. Ничего, научится, зато долго и громко.

Из ворот через час после третьей сольной партии барабанщика вышла процессия. Один точно был в сером церковном облачении с капюшоном на голове. Куколь, кажется. Тут лекцию недавно от Макария получил Юрий Васильевич, что-то про то спорили или говорили, убеждая друг друга, они с митрополитом, а вот должны ли монахи владеть крестьянами. И что-то свернули на куколь — капюшон. А точно, Юрий сказал, что если не можешь трудиться, в смысле работать физически, то вот учить детей или ратникам рассказывать Ветхий и Новый завет можно же, нет физической нагрузки. А то нацепят капюшон, и от людей им отгораживаются. Оказалось, что так и должно быть: остроконечный капюшон чёрного цвета с двумя длинными, закрывающими спину и грудь полосами материи, именуемый «шлемом Спасителя» и выражает духовную закрытость, защищённость монаха от влияния земных страстей.

Швед был в капюшоне и серой до земли рясе, а по правую руку его был выряженный в кружева вьюнош со взором горящим. Ну и полно ещё народу, разряженного в кружева и шелка с батистом, позади этих двух. Выходит, выжил и епископ Турку Микаэль Агрикола, и принц Юхан или герцог Юхан. Ну, тогда ладно. Тогда урок от Ивана Костина им на пользу. Отправляя барона на переговоры, Юрий Васильевич решил, что потребовать нужно сразу много, начнётся торг и получится нормальный выкуп, чтобы русские не уничтожали город вместе со всеми жителями, да даже если жители сбегут частично, то судьба их незавидна, уже скоро температуры станут отрицательными, и в чистом поле или даже лесу без надёжных стен и печей не выжить. А ещё без запасов продовольствия, которое будет уничтожено вместе с городом. А вы за все ваши беды короля Густава благодарите — это он решил напасть на России, вот пусть теперь полными ложками результат и расхлёбывает. Вы там на Ри́ксдаге (швед. riksdag — «имперский сейм») примите закон, запрещающий королю или кому-либо другому в Швеции, воевать с Россией. Печально закончится.

— Две тонны серебра требуй, ай, два пишем три на ум пошло, сто двадцать… сто двадцать пять пудов, и всю медь, и железо, что есть в городе. И понятно, что корабли мы купеческие все заберём. Стяжательство — грех.