Мир на грани

Глава 13. Средоточие ненависти

Дождавшись окончания работ по добавлению мебели в номер-люкс, Бернард спустился в фойе отеля. Он надеялся отыскать отца и поэтому начал звонить по всем указанным в записной книжке Густава телефонам. Там их было более двух десятков, причём в основном — имперских. Ариманские номера или вычеркнутые урилийские попадались изредка.

Спустя час безуспешных поисков, Бернард в сердцах хлопнул телефонной трубкой по металлическим рожкам и процедил:

— Вновь?! Когда ты так нужен, с тобой вновь не связаться?!

Бернард глубоко вздохнул: не время поддаваться эмоциям. Поправив очки, он бросил взгляд на девушку-менеджера и её старшего товарища и невольно вспомнил о подруге детства.

«Эта девушка выделяется рядом с коренным анхальтцем так же, как и Алисия рядом с другими ариманцами: вроде бы и своя, но чужая…» — отметил Бернард и с удивительной для самого себя злобой сжал пальцы. Вновь вздохнул и спросил у менеджеров:

— Вы не подскажете, можно как-то позвонить в Союз Дери‑Мар?

Старший менеджер скользнул взглядом в сторону подчинённой, а та, похлопав ресницами, наконец произнесла:

— Можно… С вокзала.

«А ведь точно! Как же я мог забыть?» — пожурил себя Бернард.

Улыбнувшись чуть ли не от уха до уха, он поблагодарил за помощь и поспешил к лифту.

Поднявшись на последний этаж и войдя в гостиную, Бернард тут же заметил подруг, занявших одну из соф. Алисия о чём-то беседовала с Калифой, так и не собравшей волосы в пучок и не надевшей очки. Когда Бернард приблизился, они обе подняли взгляд.

— Алисия, я узнал, как ты можешь связаться с родителями… — прочистив горло, заговорил Бернард и даже едва заметно смутился, когда лицо подруги детства от таких новостей просветлело.

Алисия вскочила на ноги и, невольно привлекая косые взгляды имперской элиты, воскликнула:

— Правда?! Спасибо!

И заключила Бернарда в объятия.

«Вот же чёртов идиот!..» — мысленно выругался он на себя.

Он только сейчас понял, насколько тяжело Алисия переживает происходящее.

Так они стояли несколько секунд.

— Поговори с ними. Обязательно, — улыбнувшись, тихо произнесла Калифа.

Кивнув подруге, Алисия побежала к лифту.

— Эй! — Бернард окликнул её, затем кинул в руки звонко брякнувший кошель. — Только ненадолго, в разумных пределах.

Как только Алисия скрылась, Бернард присел рядом с Калифой. Та, казалось, действительно обрадовалась за подругу и продолжала смотреть вслед поблёскивающими глазами.

— Завидую ей, — неожиданно прошептала Калифа. — Как и тебе, честно говоря.

— В смысле? У тебя нет родных?

— Есть… Та, которую вы называете двоюродной сестрой. — И пока Бернард раздумывал над её словами, Калифа отвернулась к окну и прошептала: — Интересно, а кого может назвать родными он?..

— Ты‑ы… про Натана?

Калифа внимательно, не моргая, посмотрела на Бернарда, и ему стало неуютно.

— А он хоть раз говорил о родителях? — спросила она и вновь отвернулась.

Бернард лишь потянулся к закускам, принесённым для богатых постояльцев.

«И почему мне кажется, что о Натане ты действительно знаешь больше, чем мы с Алисией? — подумал он. — А ведь должно быть наоборот».

После разговора с Фелицией Натан первым делом побывал в торговом центре, где днём ранее Алисия и Ритерья покупали платья. Там он обзавёлся новой светлой футболкой, а также летней серой курткой с жёсткими плечами, издали напоминающей курсантскую. Заодно сменил брюки на штаны со множеством карманов — прямо как те, что носил в Аримане. Наконец-то избавившись от бинтов, Натан переоделся, чтобы не привлекать внимания испачканной кровью одеждой, закатал по локоть рукава и отправился бродить по промышленному району.

«Рядом с фабриками и общежитиями видно ещё больше полиции, и вооружены они действительно сильнее, — отмечал Натан. — У мостов и на перекрёстках основных дорог стоят военные патрули, с големами-ищейками. Странно, что бронетехника есть только в культурном районе — ближе к вокзалу. Они что-то готовят там?.. А ведь мы ничего не увидели, когда прибыли».

Судя по разговорам прохожих, в Шансенхайме не знали о событиях прошедшей ночи. Но и о беспечности горожан и приезжих сказать было тоже нельзя: в лицах прохожих всё больше читалось напряжение.

Вновь ощутив головную боль и приступ тошноты, Натан отошёл к стене и, прислонившись, глубоко вздохнул. Затем, прищурившись, осмотрелся… На другой стороне дороги среди прохожих он заметил нескольких человек, за которыми вился шлейф чёрного пепла.

«Снова, — подумал Натан. — И таких всё больше. Куда-то спешат, целенаправленно, разозлённо…»

Думая о том, что же это за видения, он направился дальше. Свернув на перекрёстке, поднял взгляд к небу, в котором завис небольших размеров дирижабль с установленными громкоговорителями — так называемый ретранслятор.

Натан перекусил в небольшом уличном кафе, где за соседним столиком заметил нескольких человек ариманской наружности, прислушался к их разговорам, а затем поинтересовался у официанта о последних слухах. Только после этого он отправился на встречу с Фелицией.

До оговорённой набережной пришлось добираться на автобусе. В этом месте сходились два канала. Рядом с их пересечением была организована небольшая песчаная площадка со спуском к воде. В центре площадки рос невысокий граб с густой раскидистой кроной, а вокруг него был выстроен квадрат из лавок.

Фелиции пока не было на месте, хотя время встречи уже подошло.

«Интересно, она действительно откуда-то наблюдает за площадкой?..» — подумал Натан.

Чтобы изобразить раненого, он надел купленную в торговом центре косынку и продел в неё руку, после чего в ближайшем магазинчике обзавёлся новостной газетой. Уже на площадке Натан занял одну из лавок в тени граба и принялся наблюдать за пёстрыми утками, подманивая их кусочками батона.

Через несколько минут рядом с Натаном, но на соседней лавке в квадрате, устроилась женщина лет тридцати в светлой тоненькой блузе и брюках клёш. Это и была Фелиция. Если бы не смуглость кожи, благодаря одежде имперского кроя ариманку в ней было не признать. Фелиция положила на угол лавки сложенную газету и принялась любоваться игрой лучей солнца в листве граба.

Натан лишь продолжил своё вредительское занятие: утки уже поднялись по ступеням и стояли чуть ли не у него в ногах.

— Вы знаете, что уток нельзя кормить хлебом? — раздался довольно резкий голос Фелиции.

— Да?.. — Натан изобразил удивление.

— Пф‑ф! И это местный имперец… Да ещё анхальтец! — Фелиция продолжала разыгрывать возмущение. — Если живёте здесь, то должны знать.

— Ладно-ладно…

Миролюбиво улыбнувшись, Натан завернул батон в газетный лист и убрал в сторону. Саму же газету переложил из-под левой руки, продетой в косынку, под правую — на край лавки.

— Что у вас с рукой? — обеспокоенно спросила Фелиция, скользнув взглядом на лежащие рядом газеты.

Натан зажал в коленях банку кукурузы, купленную в том же магазинчике, вскрыл её керамбитом и показал соседке.

— Этим можно?

Фелиция растерянно кивнула.

— Вы‑ы… военный?

— Увольнение по ранению, — подтвердил её «догадку» Натан. — Так что я не могу быть из местных: никто не служит рядом с домом.

Они ещё некоторое время изображали случайно разговорившихся незнакомцев, обмениваясь пустыми, казалось бы, репликами, пока подкармливали уток.

— Но я раньше бывал в Шансенхайме, — украдкой оглядевшись, произнёс Натан. — Город изменился. Как-то тут стало… неуютно. Последние дни я провёл в госпитале, поэтому чего-то могу не знать. Но мне кажется, планируется обращение к народу. Кто-то из политиков. Видите, сколько ретрансляторов повесили над городом? — Он указал на дирижабли.

— Думаете, поэтому усиление? Да такое, что не важно, напугается ли народ? — Фелиция искоса взглянула на Натана. — Ведь столько приезжих на Фестиваль!.. Почему бы просто не пустить обращение по радио? Для чего всё это?

— Значит, обращение будет от кого-то из важных политиков, да к тому же личным, перед публикой. Возможно, на главной площади.

— Личным?.. — Фелиция сощурилась, затем отвернулась.

— Значит, произошло что-то очень серьёзное. Город уже слухами полнится… Гости из Аримана, приехавшие на Фестиваль, не могут дозвониться до родственников, друзей. Но поговаривают, что сегодня оттуда всё-таки кто-то прибыл в Шансенхайм… — Натан помедлил и уже очень тихо продолжил: — …и о том, что что-то случилось с кронпринцем и Стальным Канцлером.

Фелиция поморщилась.

— Что-то подобное слышали и мои знакомые.

— С вами-то всё в порядке?

— А?.. Да. Ну‑у… — Фелиция упёрлась ладонью рядом с лежащими вплотную газетами. — Всё в порядке. Просто очень интересно, что произойдёт. Думаю, нужно обязательно подождать и посмотреть.

— А вы очень любознательная особа, — с лёгкой улыбкой заметил Натан.

— Даже слишком.

Натан усмехнулся и поднялся на ноги.

— Что ж… Мне нужно возвращаться. Было приятно поболтать.

Он забрал одну из газет, но не свою — ту, которую принесла Фелиция. После этого направился прочь.

— Знаете, — за спиной Натана раздался голос, и он обернулся, — в последнее время я частенько прихожу сюда. Может быть, ещё увидимся.

— Может быть.

Лишь сев в автобус, который останавливается у «Гранд-отеля Шансенхайм», Натан вытряхнул из газеты спрятанное послание и принялся читать.

«Значит, служба встретилась с ещё двумя своими агентами, которые оставались здесь с прошлого дня. Теперь их четверо, — понял он. — Оливье действительно с ними: его привезли в Шансенхайм из лагеря для беженцев. Сообщил, что имперцы знали, что он командир секретной службы. Допросили о произошедшем в Монъепьере, с пристрастием. И отпустили…»

Дочитав, Натан озадаченно хмыкнул и смял листок.

«Наш знакомый начал путаться в словах», — гласила последняя строка.

Алисия спешила к вокзалу Шансенхайма, совершенно не глядя по сторонам. Её нисколько не беспокоили косые взгляды прохожих.

На площади Алисия осмотрелась лишь мельком и даже не заметила ни полицию, ни военных, ограничивших движение. Быстро поднялась по лестнице и юркнула в вокзал за спиной выходящего имперца, и тот одарил её недовольным взглядом. Помучив дежурного вопросом, откуда можно позвонить за границу, Алисия вбежала в основной зал, через который прошлым днём вместе с друзьями шла с поезда. И с досадой закусила губу, увидев очередь к международным телефонам.

«Это всё из-за Фестиваля, что ли?!» — подумала Алисия, заняла место в очереди и отошла к стене.

Минуты тянулись невыносимо медленно…

Тиская в руках кошель Бернарда, Алисия посматривала на вереницу людей и всё больше злилась, представляя лица родителей и младшего брата. В какой-то момент ей даже показалось, что эта необъяснимая, иррациональная ненависть к окружающим, словно обступив ожившей беспросветной тьмой, стала захлёстывать, поглощать её…

— Девушка! — раздался чей-то оклик. — Девушка, вы слышите?!

Алисия удивлённо уставилась на подошедшую молодую женщину, которая в очереди была следующей после неё.

— Ваш черёд, — пояснила та и озадаченно уточнила: — С вами всё в порядке?

— Да… Да. Прошу прощения.

Благодарно кивнув незнакомке, Алисия поспешила к телефону. Набрала выученный назубок номер отеля в курортном городке Союза Дери‑Мар и попросила позвать Натали или Жезуса Жиру.

Вскоре из трубки раздался женский голос:

— Алло?

— Мама, привет…

— Алисия?.. Ты в порядке?! Цела?! Где ты?!

Алисия облегчённо выдохнула и смахнула навернувшиеся слёзы. Выслушав целый ворох вопросов взвинченной матери, которая, судя по всему, уже что-то слышала о последних событиях, наконец-то смогла рассказать о произошедшем, о том, где и с кем она была сейчас. Затем поинтересовалась об отце и младшем брате и, услышав, что у них всё хорошо, попросила:

— В общем, не переживайте за меня. Пока что. — Алисия неожиданно для самой себя усмехнулась и повторила: — Я в Империи, у меня всё в порядке. Ну, насколько это возможно. Я буду с ребятами… Домой, к сожалению, сейчас нельзя.

— Да я слышала от нашей соседки о том, что творится в Алуаре…

— Мама, время звонка сильно ограничено. Мне пора.

Освободив телефон, Алисия села на одну из скамеек зала ожидания и закрыла лицо руками. Вновь облегчённо выдохнула. После короткого разговора с матерью с плеч будто бы свалился груз.

Так Алисия и сидела, пока не услышала голос:

— Алисия?..

Опустив руки, она уставилась на молодую ариманку с пышными локонами, выкрашенными в медовый цвет. Эта девушка была одета в смутно знакомое короткое бордовое платье с запа́хом. Она села рядом, не отрывая от Алисии обеспокоенного взгляда.

— Ри… та?.. — поморгав, уточнила Алисия.

Вместо ответа Ритерья подрагивающими руками внезапно заключила её в объятья. Так они просидели с минуту.

Когда Ритерья заговорила, выяснилось, что она слышала о тех ариманцах, которые, находясь в Шансенхайме, не смогли связаться с родными в Монъепьере. Не смогла отсюда дозвониться и сама. Тогда она решила дождаться прибытия экспресса из Аримана в надежде узнать хоть что-то от поездной бригады, а то и — а вдруг! — встретить подругу с товарищами.

Так Ритерья просидела на вокзале с самого утра.

— Значит, вы смогли спастись и сбежать?.. И вы все здесь, в Шансенхайме? — спросила она.

Алисия лишь покивала в ответ.

— Ты, Бернард и Натан?

— И Карина.

Ритерья едва уловимо изменилась во взгляде.

— Это та самая анхальтка? Вроде бы подруга, но и соперница?

— Рита!

— Молчу-молчу. — Ритерья виновато улыбнулась. — Знаешь, интересно получается… Вот мы, несмотря на всё произошедшее, сейчас сидим и щебечем как ни в чём не бывало. Ты — спасшись из Монъепьера, я — сбежав утром от того курсанта, у которого оставалась на ночь… — Она задумчиво окинула взглядом зал, затем тихонько хихикнула. — Кое-кто, кстати, наконец-то начал напоминать саму себя. Как бы она ни возмущалась.

Алисия опустила глаза. Она действительно была рада видеть подругу, но зародившееся ощущение чего-то неправильного не покидало её. Даже стало исчезать облегчение от разговора с матерью.

— Скажи, вы все вместе остановились? Я про тебя, Натана и Бернарда? — спросила Ритерья.

Казалось бы, ничего в подруге не изменилось, но Алисию пробил холодный пот.

«А Ритерья? Что, нашла с кем провести остаток вечера?» — вспомнила она слова Натана, сказанные после концерта, когда друзья уходили из «Поднебесной».

— Натан и Бернард пока ещё ищут отель, — соврала Алисия и неловко улыбнулась.

— И эта… Карина… с вами?

В глазах Ритерьи на мгновение вспыхнула ненависть.

— Да… Прости, мне пора: ребята дожидаются. До встречи.

Алисия поднялась и на негнущихся ногах двинулась в сторону выхода. Однако в подол её платья тут же вцепилась рука Ритерьи. Подруга тоже встала и внимательно посмотрела в глаза Алисии.

— Конечно, — произнесла Ритерья. — Береги себя. Мы обязательно встретимся. Обязательно. — И разжала пальцы.

Более не задерживаясь, Алисия быстро добралась до выхода из вокзала. Обернулась она лишь в дверях. Ритерья продолжала стоять на том же месте, совершенно без движения. Хоть издали и не разглядеть, но Алисия отчего-то знала: на лице её подруги не осталось ни единой эмоции, а в бездонных глазах будто бы была лишь пустота смерти.

Алисия выскользнула из вокзала. Её взгляд лихорадочно цеплялся за собирающуюся на площади толпу, за стоящих по периметру военных, за рабочих, спешно возводящих сцену перед статуей покойному императору.

Её взгляд цеплялся за всё, что было живым.

Позади громко захлопнулись двери — и Алисия вздрогнула. Рефлекторно поправив тёмно-рыжие волосы, стриженные под удлинённое каре, она направилась совсем не в том направлении, откуда пришла. Ей казалось, что иначе она покажет путь к отелю тому, что скрывалось под маской Ритерьи.

Алисия решила покружить по округе на общественном транспорте. В правильности этого она убедилась уже в автобусе, когда наконец поняла, что всё это время ощущала эфирное воздействие, будто бы пытавшееся сожрать, поглотить её.

На такое не должен быть способен ни один искусник, и от этого становилось лишь более жутко.

Не проехав в автобусе и полкилометра, Натан услышал то, что перечеркнуло все его хождения по городу, и едко усмехнулся. Из открытой форточки стал доноситься звук громкоговорителей, установленных как на зданиях промышленного района, так и на дирижаблях-ретрансляторах.

«Внимание! Внимание! — вторил мужской голос. — В шесть часов вечера на главной площади Шансенхайма состоится экстренное обращение члена правительства к народу! Обращение будет транслироваться в прямом эфире! Повторяю: внимание!..»

Взглянув на часы, Натан тихо выругался. Он понимал, что опоздает: из-за ограничений движения путь наверняка займёт куда больше времени.

Так оно и случилось. Автобус намертво встал в пробке — явлении, столь непривычном для любого жителя Аримана. Ехать до отеля оставалось всего несколько минут. Натан попросил шофёра выпустить его, что тот, покривившись, всё же сделал; вышел из автобуса и направился к зданию «Гранд-отеля Шансенхайм».

Натан остановился уже у входа. Отсюда был виден кусочек главной площади Шансенхайма, на которой действительно скопилось много людей. Затем его вниманием полностью завладело больших размеров воздушное судно, плывущее в воздухе над городом.

Внешне оно напоминало будто бы сдвоенный дирижабль. Прикрытые защитными листами спаренные газовые оболочки были наполовину встроены в основное тело судна. По сторонам выступали угловатые полукрылья с шахтами, в которых вращались громадные подъёмные вентиляторы. У этого воздухоплавающего гиганта даже имелось вооружение, а в грузовом отсеке навскидку можно было поместить пару конвертопланов.

Любой человек при виде монструозного дирижабля задался бы вопросом: как такое вообще способно летать? Это волновало бы и Натана, если бы он даже с земли не ощутил пульсации камней эфира воздушного аспекта в силовой установке судна.

«Предвестник»! — узнал гиганта Натан. — Военный воздушный корабль Империи. На нём частенько «катается» обладатель мощи Лайнхалы, когда выполняет поручения правительства. Значит, Таг здесь, вместе с тем, кого должен охранять…»

Более не задерживаясь, Натан вошёл в отель.

В фойе собралось много постояльцев, не из элиты, и все они напряжённо слушали радио.

«Неужели объявят о гибели кронпринца и Стального Канцлера?..» — уже поднимаясь в лифте, подумал Натан и со скрипом стиснул зубы.

Попав в представительскую гостиную, он застал Бернарда и Калифу сидящими на софах. Здесь же находилось и несколько гостей отеля из имперской элиты. Каждый смотрел во включённый телевизор. На выпуклом экране были видны изображения диктора и прокуратора[13] Корпуса рыцарей — принца Хагана Кайзе. Их сменяли портреты герольда Томаша Везрана, кронпринца Аарона Кайзе, а также канцлера Отто фон Циммера.

Едва увидев Натана, Бернард тут же поманил его рукой.

Спросившись об Алисии, Натан сел на свободное место — рядом с Калифой. Та одарила его лишь мимолётным взглядом.

— Ты даже почти не опоздал, — тихо сообщил Бернард.

Диктор трансляции, судя по шуму толпы, находился на площади.

— Повторяю, — вещал он, — вскоре с обращением к народу выйдет член высшего правительства Анхальтской Империи…

«Кого и для чего притащили в Шансенхайм? — думал Натан. — Юнца Хагана Кайзе? Или Епископа?.. Вряд ли с обращением появится верховный инквизитор: не его это дело».

Кроме Натана с друзьями, в гостиной больше никто не знал о судьбе Аарона Кайзе. Имперцы из элиты лишь зашептались о том, что хочет сообщить будущий император.

— Интересно, Алисия сейчас там?.. — выдохнул Бернард.

«Тревожишься за неё, значит? — отметил Натан. — К чему тогда это твоё стоическое лицо?»

Диктор, пытаясь перекрыть внезапные возгласы толпы, воскликнул:

— Вот он — наш канцлер! Отто фон Циммер вышел к народу!

— Что?.. — сорвалось с губ Натана, и он уставился в телевизор, на экране которого вновь появился портрет фон Циммера. — Он жив?!

Диктор тем временем продолжал:

— Канцлер… почему-то в форме легата имперской армии. Он просит тишины!

— Сограждане! — из трескучего динамика раздался голос, который Натан никогда не забудет, и принадлежал тот совершенно точно фон Циммеру. — Для нашей могучей Анхальтской Империи наступают тяжёлые времена. С прискорбием сообщаю, что тот человек, который должен вести нашу Империю в будущее… погиб.

Воцарилась полнейшая тишина. Не раздавалось даже клаксонов машин на улице. Каждый житель города, где бы ни находился, прекрасно расслышал звучащие из громкоговорителей слова.

— Кронпринц Аарон Кайзе убит при вероломном нападении Республики Урилия, убит вместе с герольдом Аримана Томашем Везрана, — на весь город громыхнули слова фон Циммера.

Тишина тут же взорвалась множеством голосов, потрясённых криков и яростных воплей. Даже растерявшийся диктор пролепетал, что не верит в происходящее. Однако тут же попытался исправиться и сообщил:

— Канцлер поднял руку!.. Он призывает к спокойствию!

Как только голоса людей стихли, фон Циммер продолжил:

— Нам фактически объявили войну, объявили подло и бесчестно, в духе современной Урилии, в духе всего, что они делали последнее десятилетие. Мы не должны оставить это без ответа. Не должны, даже если бы нам не пришлось защищаться! — Голос фон Циммера стал намного твёрже. — В сложившейся ситуации я считаю своим долгом — перед Империей, перед погибшим принцем Кайзе, перед его покойным отцом! — вернуться на службу. Сейчас, когда Империя обезглавлена, я принимаю тяжёлое решение взвалить на плечи обязанности Легата Легионов — того, кто временно, до выхода из этого кризиса, объединит бремя мирной и военной власти и поведёт вас за собой!

Народ вновь разразился шумом, но уже одобрительным. И в то же время злым, решительным…

Фон Циммер, заверив, что уже получил разрешение последнего наследника императора — юного Хагана Кайзе, — позволил подпитывать ярость людей диктору. И народ подхватывал и скандировал его громогласные лозунги — о мести за кронпринца, о противостоянии Республике Урилия, о битве за Ариман…

Пронизывающий взгляд Натана не отрывался от изображения фон Циммера в телевизоре.

«Как?! Разве он не был вместе с кронпринцем в особняке герольда?! Разве не должен был погибнуть вместе с ним?! — неслись мысли Натана, а его лицо становилось всё более злым. — Или он мог знать о нападении?.. Подстроил его?! Да этот грёбаный «канцлер» на пути к цели ни перед чем никогда не останавливался! Тоже мне политик!.. Он же всё решает только через угрозы и силу!»

Натан до белизны костяшек сжал кулаки… Затем внезапно ощутил боль: Калифа с силой наступила ему на ногу, даже практически отдавила её.

— Чего это ты? — прошипела Калифа.

Натан выдохнул и встряхнул головой. Он не мог ответить, поскольку и сам не понимал, что с ним только что происходило. А когда осмотрелся, наконец-то заметил, что другие имперцы разошлись по номерам.

— Ты недолюбливаешь канцлера? — тихо заговорил Бернард. — Ты смотрел на него так, словно готов убить.

Натан едко усмехнулся.

— «Недолюбливаю»?.. Бернард, семь лет назад именно он — Отто фон Циммер — командовал силами вторжения в Визам. Вся та война — его рук дело! Жёсткий, бескомпромиссный, не считающийся с потерями легат — вот то лицо фон Циммера, которое я знаю. И да, ты прав: за устроенную в Визаме мясорубку я бы действительно его убил, собственными руками, даже в условиях военного времени.

Калифа вонзила взгляд в телевизор. Её губы едва слышно шевельнулись:

— Значит, это он развязал ту войну?..

Бернард спокойно возразил Натану:

— Это ведь самосуд.

— Знаешь, каким бы ни был я сам… — Натан машинально коснулся ленты на левой руке, под которой прятал татуировку визамского тигра. — Если человек уже давно вышел за рамки нравственности, если действует без оглядки на чьи-либо жизни… я отказываюсь считать его человеком. И относиться к нему буду соответствующе.

Бернард лишь опустил взгляд: он наверняка понимал, о чём говорит Натан, но согласиться не мог.

В этот момент двери лифта открылись, и с криком «Вы всё слышали?!» в гостиную вбежала запыхавшаяся Алисия. Бернард тут же вскочил с места и осадил её вопросами о том, где она так долго пропадала.

— Нет, на вокзале, конечно, была большая очередь… — сбивчиво попыталась объясниться Алисия. — Но я встретила там… Встретила…

Она недоумённо замолчала.

— Кого? — насторожившись, тихо спросил Натан.

— Мне показалось, что я… встретила подругу. — Алисия растерянно заулыбалась. — Да ну, дикость какая-то!

Пристально глядя на неё, Натан уточнил:

— Эту подругу зовут не Ритерья Марьен?

Алисия кивнула. Но затем качнула головой и спросила:

— А это… кто?.. Бернард, ты знаешь её?

Едва Алисия приблизилась, Натан ощутил резкую, подобную уколу головную боль и невольно сощурился. Тут же, как и раньше этим днём, он увидел то, чего попросту быть не могло…

За Алисией тянулась тонкая чёрная дымчатая нить, будто бы прилипшая к подолу платья.

— Что ещё за?.. — выдохнул Натан.

Калифа молниеносно устремила на него взгляд. Затем вскочила с места и, оказавшись вплотную к сбитой с толку подруге, обнюхала её.

— Запах гнили и праха… Скверна! — прошептала Калифа.

В следующее мгновение на кончиках её пальцев отрасли когти, лицо приобрело форму идеального овала, волнистые волосы стали платиновыми, появились рысьи уши. Стремительным движением Калифа вырвала из платья Алисии кусок будто бы потемневшей ткани — и тот рассыпался в труху.

— Так это дымчатое нечто и есть скверна?.. — прошептал Натан, проследив, что оторванная клубящаяся нить просто исчезла, растворилась в воздухе.

Калифа устремила на него взгляд янтарно-жёлтых глаз с кошачьими зрачками.

— Значит, ты видишь скверну? — спросила она и с сожалением добавила: — А я могу только чувствовать запах!.. Это одна из способностей твоего дракона.

Оба друга — и Бернард, и Алисия — ошеломлённо взирали на них.

Натан поморщился: Калифа заговорила совсем уж прямо. Но это также означало, что можно попытаться что-то у неё узнать.

— Что было там, в Монъепьере? — спросил он. — Я ведь видел Мир Извне.

Калифа медлила лишь пару секунд. Когда она заговорила, её голос был очень тих, но при этом прекрасно слышен:

— Чистейшее Зло. По ту сторону Вуали — или границы Сущего, как это называете вы, — прошёл Титан. Прошёл по пути, подготовленным для него Апостолом.

Не веря ушам, все уставились на Калифу — даже Натан, который впервые слышал и о Титане, и об Апостоле.

— Так, стоп! — воскликнул Бернард. — О чём вообще речь?! Какой к чёрту дракон?!

Он уставился на Натана, согнувшего перед собой руку, между пальцами которой заискрились нити молний, и замолчал.

— Ишизар, Бернард, — произнёс Натан. — Я каким-то образом в твоём доме смог попасть в Мир Извне. Я видел разрушенный мир, наводнённый дэймонами. Это всё правда, всё существует.

— Так это… не просто религия?.. — пробормотал его друг и вместе с Алисией перевёл взгляд на Калифу. — Оно действительно реально?

— Более чем, — подтвердила та.

Повисло молчание. Секунд десять спустя его нарушила Алисия, с нервным смешком спросив:

— Натан, так ты, можно сказать, Рыцарь-дракон?.. И твои манипуляции с эфиром — это…

— Сила Ишизара. Как видишь, не соврал: я не девиант.

— Когда ты получил Камень души дракона?

— В Визамскую войну, — вместо Натана ответила Калифа. — Он не помнит этого, хоть и догадывался, видимо.

Алисия потупила взгляд.

— Значит, они встретились ещё семь лет назад?.. — беззвучно шевельнулись её губы. — Это многое… объясняет.

У Натана, как наверняка и у Алисии с Бернардом, появилось много вопросов. Но никто не успел задать ни одного. Из динамика телевизора, заглушая скандирование опьянённой ненавистью толпы, прозвучал вопль диктора:

— Что происходит?!

И следом — звуки выстрелов.

На главной площади Шансенхайма, освещённой лучами садящегося солнца и бликами от окон окружающих домов, было не протолкнуться. Создавалось ощущение, что здесь собралась бо́льшая часть жителей города, и никого не спугнули ни небольшие тёмные тучки, появившиеся ближе к вечеру, ни изредка накрапывающий дождь.

О мерах безопасности, казалось, речи уже не шло: люди прибывали стихийно, появляясь из кафе или ресторанов, из вставших в пробках автобусов или приезжая на велосипедах. Вялые попытки досмотра прекратились довольно быстро, после чего солдаты разошлись по периметру площади и заняли крыши окружающих домов. С воздуха за происходящим следил «Предвестник».

Вот и вся организованная для члена правительства безопасность… которая даже могла показаться провоцирующей.

Перед статуей императору Ланкрехту III на спешно возведённой сцене установили трибуну, за которой находился Отто фон Циммер в тёмно-сером кителе легата имперской армии. По обе стороны от него стояло по инквизитору, ещё чуть дальше — Кристоф Таг и тройка воинов Корпуса рыцарей. Позади статуи дожидался броневик, в любой момент готовый эвакуировать фон Циммера и доставить к конвертоплану, приземлившемуся в одном из дворов за площадью.

Ритерья медленно шла через скандирующую лозунги толпу. Диктор прекрасно выполнил свою работу: он смог «завести» народ, раскачать на нужные эмоции. На лицах людей отражалась только злоба.

Фон Циммер молча взирал на тех, кто теперь будет подчиняться ему одному. Он воспользовался прописанным в законах Империи правом высшего военного командующего. Даже главы Инквизиции и Церкви отныне ему не указ — даже наоборот: теперь они были инструментами фон Циммера.

Взгляд Ритерьи сместился на Кристофа. Обладатель Камня души Лайнхалы был предельно собран, но казалось, что его что-то тревожит.

«Чувствует… — не без удовольствия отметила Ритерья. — Лайнхала чувствует вас, Повелитель. Это видно по лицу носителя её души…»

Ритерья усмехнулась, но её взгляд всё так же оставался совершенно пустым.

Она откинула в сторону длинный медовый локон. Это движение оказалось единственным, что делало её похожей на живого человека.

Никто из окружающих не обращал на Ритерью внимания; её будто просто не существовало. Но при этом люди инстинктивно, вздрагивая как от холода, при её приближении стремились отойти в сторону.

Недалеко от Ритерьи к сцене пробиралась пятёрка смуглых мужчин.

«Урилийцы, — наблюдая за ними, подумала Ритерья. — Скрытно прибыли в Империю через Ариман, как туристы».

Ещё днём один из этих урилийцев случайно столкнулся с Ритерьей. В тот момент она почувствовала его злость и ненависть как свои собственные, а когда объявили об обращении члена правительства, уже поняла, что произойдёт вечером.

Рассредоточившись, урилийцы подобрались ближе к сцене и достали спрятанное под одеждой оружие. Зазвучали пистолетные и автоматные выстрелы. Кто-то из окружающих упал от случайной пули…

Блеснул эфирный барьер, который вокруг фон Циммера развернули инквизиторы. Сам Легат Легионов ничего не предпринял — лишь раздражённо дёрнул щекой и скользнул взглядом по напавшим.

— Легат Легионов!.. — испуганно выкрикнул диктор. — Нет! Он невредим!

В дело вступили рыцари. Воины Корпуса, обвешанные статусными камнями эфира, со скоростями, заметно превышающими человеческие, обезвредили урилийцев. Кого-то убили, кого-то удалось захватить… Но пленникам не повезло: словно обезумев, с криками «Смерть змеям Урилии!» толпа набросилась на них. Даже рыцари не смогли ничего предпринять. Зверея, упиваясь ненавистью, теряя человеческое лицо, люди принялись избивать захваченных урилийцев… После чего стали бросаться уже друг на друга — от нестерпимой боли, что разливалась по чернеющим сосудам; от того, что их уже искажала, извращала скверна.

Кристоф ринулся было к одному из таких очагов, но застыл и начал напряжённо осматриваться.

«Вот теперь ты действительно понял, носитель души Лайнхалы, — отметила Ритерья. — Но уже поздно. Это не остановить».

Она остановилась метрах в двадцати от сцены. В её глазах наконец-то появились эмоции, но только те, которые не отличались от чувств озверевшей толпы.

— Мой Повелитель, — зашептала Ритерья на языке, которого никогда не существовало здесь, в этом мире, а от её ног во все стороны начала разрастаться дымчатая тень, — ты теперь тоже чувствуешь это?.. О да, та душа здесь! Наконец-то удастся вернуть Ему долг!

Ритерья помолчала, словно слушая ответ, после чего обратила взор в сторону «Гранд-отеля Шансенхайм» — туда, куда привела прикреплённая к Алисии нить.

— Проблема только в той… девице-Хранителе! — Губы Ритерьи сложились в злой улыбке, в глазах заплескалась ненависть. — Для людей девица будто небожитель, хотя на самом деле она — просто химера! Единственное её достоинство в том, что была помилована Его волей, избежала Его скверны!..

Тень позади Ритерьи взметнулась в воздух и сформировала высоченный монструозный силуэт.

— Я жду тебя, мой Повелитель Гиперион. Собери свою жатву.

По всей площади под бьющие по ушам крики ненависти и боли, сливающиеся в единый душераздирающий вопль, покатилась волна плотного чёрного дыма…

Натан, как и остальные, напряжённо вслушивался в трансляцию. Когда толпа взревела призывами пустить кровь урилийцам, он подошёл к застеклённой двери на балкон. Отсюда, с последнего этажа отеля, просматривался кусочек площади и происходящего на ней.

— Натан?.. — растерянно выдохнул Бернард.

Алисия поёжилась и обняла себя за плечи.

Калифа не отрывала пристального, немигающего взгляда от телевизора. Казалось, она даже не дышала.

— Тот Титан, о котором я говорила… — зазвучал её тихий голос. — Он уже здесь, но пока ещё за Вуалью. Я смогла понять это только в Шансенхайме, только сейчас…

Натан внезапно испытал ощущение, схожее с резким погружением в ледяную воду; схожее с тем, когда смотришь в пустоту бездонной пропасти… И застыл.

То злобное нечто, что вызывало эти чувства ещё в Аримане, перед операцией в Большом театре, было совсем рядом. Оно словно впритык посмотрело на Натана.

С площади с нарастающим звуком, вобравшим слившиеся воедино крики, прикатилась волна плотного чёрного дыма. Проходя, она вызвала у Натана те же ощущения, что и при попадании в Мир Извне из дома Бернарда. Стены, пол и потолок покрылись светящейся огнём паутиной и потрескались. Из окон, стёкла которых вмиг осыпались, начал литься совсем не тот вечерний солнечный свет, что секундами ранее…

Натан даже не заметил этого. Его вниманием безраздельно завладел чудовищный гигант, появившийся на площади.

— Какого… дэймона?.. — шевельнулись губы Натана.

Гигант повернулся к отелю и сделал лишь шаг. От его ноги по дороге, разламывая асфальт, разбрасывая автомобили, понёсся вздымающийся хребет тверди.

— Назад!!! — за спиной Натана раздался отчаянный женский крик.

Калифа выскочила перед друзьями и выставила руки. К ней тут же устремился ошеломительной мощности поток эфира, который она направила перед собой, словно щит.

Из стремительно приближающегося гребня тверди вырос заострённый столб. Он должен был вонзиться прямо в представительскую гостиную. Но, налетев на встречный поток эфира, разбился, расстреливая всё вокруг осколками. Однако удар был такой силы, что видимый только искусникам щит раскололся.

Выбросом эфира друзей разметало, словно взрывной волной.

Последнее, что успел заметить Натан, это то, как в него отшвырнуло Калифу…