Мир на грани

Глава 4. Секретная служба

Следуя за капельдинером, де Лашорф, Венсан и Фелиция поднялись по большой мраморной лестнице на второй этаж театра. Отсюда через широкие двери можно было попасть в оперный зал. Но сенатора не интересовали обычные места, билеты на которые мог приобрести любой: ему нужна была ложа для высокопоставленных гостей.

Проходя мимо дверей в зал, де Лашорф бросил короткий брезгливый взгляд внутрь. В последнее время сенатор стал раздражительным, в его патриотических речах можно было расслышать фальшь.

Фелиция лишь мельком взглянула на де Лашорфа, как и прежде, не показывая, что презирает этого человека. Однако сегодня это получалось чуть хуже, а виной тому — найденное утром письмо в её почтовом ящике.

Аккуратно вскрыв конверт, на котором был указан верный адрес, но вместо настоящего имени — один из псевдонимов, Фелиция обнаружила только маленький стеклянный флакончик. Она знала, что делать с подобным «письмом», и потому немедля, с помощью горячего утюга, проявила написанное на внутренней стороне конверта, который затем сожгла.

Это было сообщение от Клода, причём исключительно для неё.

Фелиция откупорила флакончик и осторожно принюхалась. Это оказалось противоядие от большинства ядов, причём сильное, превентивного действия.

«Фламин», — поняла она и залпом осушила флакончик. — У нас завёлся крот».

Именно мысли о предателе до сих пор не давали Фелиции покоя, пусть даже она пыталась держать их в дальнем углу сознания.

— Сюда, пожалуйста, — произнёс капельдинер.

Сенатора с помощниками провели на другую лестницу, но совсем маленькую. Поднявшись ещё чуть выше и свернув, они оказались в длинном коридоре — одном из двух, огибающих оперный зал с каждой стороны. Именно здесь были расположены входы в ложи.

На больших окнах висели шторы из тёмно-красного бархата; между ними виднелись барельефы заслуженных актёров и исторических деятелей. Из противоположной стены выступали пилястры, профилем напоминающие квадратные колонны. Они разделяли входы в ложи, которых у каждой было по два.

«Все ложи выкуплены де Лашорфом специально для этой встречи, — подумала Фелиция. — На этом ярусе сегодня только мы и урилийские агенты».

У ближайшего входа в нужную ложу стоял мужчина в светло-коричневом трикотажном пиджаке и серых брюках. На вид никогда было бы не определить, кем тот являлся: уроженцем Ариманского полуострова или континентальной части Республики. Но Фелиция знала: этот мужчина — точно республиканский агент.

Урилиец отослал капельдинера и впустил сенатора с помощниками внутрь.

Украдкой взглянув на республиканского агента, Фелиция поправила заколку в волосах, внутри которой была спрятана выкидная игла, смоченная тем ядом, от которого «Фламин» не спасёт. Так что заколка была одновременно и орудием убийства, и инструментом самоликвидации.

Опера уже началась. В ложе, как и в зале, практически не было света. Освещённой оставалась только сцена. Когда за сенатором и его помощниками закрыли дверь, отделанное бархатом внутреннее убранство потонуло в полутьме.

— Добрый вечер, сенатор, — прозвучал мягкий мужской голос.

Из кресла в ближнем к краю ложи ряду поднялся мужчина средних лет. Его брюки были идеально выглажены, воротничок рубашки накрахмален, элегантный жилет сидел как влитой. Снятый пиджак висел на подлокотнике.

— А‑а… Это вы Давид?.. — протянул де Лашорф и, хоть и брезгливо, наконец-то пожал протянутую руку.

— Давид Дешам, — подтвердил урилиец и улыбнулся. — Надеюсь, этот вечер будет как приятным, — он почтительно кивнул Фелиции, — так и продуктивным. Присаживайтесь, прошу.

Пока они занимали места, Фелиция мельком осмотрелась. Помимо неё, Венсана и де Лашорфа, внутри находились три урилийца, в том числе Давид. Вторую дверь ложи никто не охранял, и поэтому казалось, что та закрыта изнутри.

Фелиция собиралась занять кресло рядом с боковой стеной. Но перед этим, словно чтобы убедиться, что собранная сбоку тяжёлая бархатная штора не помешает обзору, она подошла к ограждению и подвинула удерживающую петлю. И бросила взгляд в зал.

«Майер на месте», — заметила Фелиция и только после этого села.

— Всё в порядке? — поинтересовался Давид.

— Да, прошу прощения. — Фелиция достала блокнот и авторучку, готовая записывать по первому же слову сенатора, и, улыбнувшись, пояснила: — Не люблю, когда перед глазами что-то маячит.

— А что вы планируете записывать?

— Аннетт!

Поймав укоризненный взгляд сенатора, Фелиция вновь попросила прощения и убрала блокнот в портфель. Но авторучка осталась у неё в руке.

Минут пять оперу слушали молча, и более ничего не происходило. Давид, казалось, действительно наслаждался исполнением. Это начало действовать де Лашорфу на нервы, к тому же он явно был напряжён.

— Что же, Давид, начнём? — предложил сенатор.

— Вы никогда не любили оперу, господин де Лашорф? Как она вам?

— К чему вы клоните?

— У нас ещё очень много времени, не так ли? А у меня теперь так мало возможностей посетить Большой театр!.. Хотя когда-то, бывая на полуострове, я постоянно заходил сюда. Я хочу насладиться этим визитом. Сполна.

— У нас были определённые… договорённости… с вашими вышестоящими.

— И я уверяю: всё в силе.

В голосе Давида послышались стальные нотки.

Де Лашорф занервничал ещё сильнее.

Заметив это, Фелиция переглянулась с Венсаном. Тот кивнул и шёпотом напомнил сенатору об элитном бренди, которым они хотели угостить урилийского агента.

Заинтересовавшись предложением, Давид проследил, как Фелиция вынимает из всё того же портфеля запечатанную бутылку, а затем, взяв из рук, откупорил её и с наслаждением принюхался. Вернув бренди, он указал на столик в углу, на котором стояли стаканы и бутылка воды.

«Пока всё по плану», — решила Фелиция.

Она направилась разливать напиток. Однако, едва сделав несколько шагов, услышала за спиной голос и обернулась.

— Не будете возражать, господин де Лашорф? — доставая сигариллу, спросил Давид. — Люблю покурить вместе с бренди.

То, что Фелиция увидела, чуть не сбило её шаг: урилийский агент прикурил, но не от зажигалки. На кончике его пальца появился язычок пламени, а в полутьме на показавшемся из-под манжеты браслете осветился эфирный камень.

«Да он республиканский магистр — боевой искусник, как и имперские инквизиторы!» — пронеслась мысль Фелиции.

Давид выдохнул дым и, разглядев на лице де Лашорфа испуг, примирительно улыбнулся.

— Не переживайте. Я просто немного владею камнями. Исключительно на бытовом уровне. Могу показать лицензию, если настаиваете.

«Чёрта с два он просто «владеет камнями»! — подумала Фелиция и украдкой переглянулась с Венсаном. — Именно этого нужно усыпить!»

Наполнив стаканы, она вернулась к де Лашорфу и Давиду.

— Прошу.

— Любой? — вдруг спросил Давид, и Фелиция будто бы почувствовала прикосновение холода.

— Думаете, потравлю вас? — заговорил де Лашорф.

— Простите, сенатор, такая работа. Приходится сомневаться во всём.

Де Лашорф надменно фыркнул и забрал первый попавшийся под руку стакан.

Увидев, что сенатор отпил, Давид продолжил наблюдать за исполнением оперы. Он лишь показал, чтобы Фелиция поставила бренди на подлокотник. А когда она для этого наклонилась, взгляд Давида скользнул в расстёгнутый воротничок её блузки, в котором не смог бы не заметить ни ложбинку между грудей, ни самый краешек кружевного белья.

Из авторучки, которую Фелиция держала в руке вместе со стаканом, в бренди незаметно прыснула струйка жидкости. Это было крепкое снотворное.

Фелиция собралась вернуться на место, но Давид неожиданно взял её за руку. Он улыбнулся так, словно был очарован, и тихо произнёс:

— Аннетт, не так ли?.. Составите мне компанию?

Он взглядом указал на стакан.

— Не пью крепкое. Но если вы настаиваете…

Фелиция многозначительно замолчала. Она не опасалась попасть под действие снотворного: «Фламин» должен был нейтрализовать его.

— Давид! Вы издеваетесь?! — громыхнул де Лашорф. — Венсан! Отдай ему этот чёртов портфель!

— Нет, сенатор. — В голосе Давида, бережно ощупывающего ладонь Фелиции, прозвучала горечь. — Просто я… поражён до глубины души вашей помощницей. Такая прелестная мышка!..

Один из урилийцев подошёл из глубины ложи и бросил в стакан таблетку. В бренди тут же заклубилась будто бы подкрашенная тёмным жидкость.

Внутри Фелиции всё словно сжалось. В следующий момент её ладонь что-то кольнуло.

«Его перстень! На левой руке!» — с ужасом поняла Фелиция.

Её ноги подкосились.

Давид подхватил Фелицию, тут же цепко сжал её щёки, не позволяя сомкнуть челюсти, и опустил в кресло. Другой урилиец вставил в рот кляп.

— Она нужна живой! — процедил Давид.

Расслышав его, Фелиция ослабевающей рукой выдернула из волос заколку и попыталась воткнуть отравленную иглу себе в шею. Но сделать этого не позволили. Ближайший урилиец с лёгкостью выбил заколку — и та улетела за ограждение ложи.

— Как жаль… Вот ты и показала, кто такая на самом деле, — прошептал Давид, наблюдая, как один из агентов связывает Фелиции руки. Затем сказал уже Венсану: — Признаю, ты не солгал.

— Ч‑что это значит?.. — испуганно выдохнул де Лашорф.

— В вашем окружении крысы, сенатор. Оба ваших помощника — самозванцы: её зовут не Аннетт, а он — вовсе не Венсан. Именно такие сведения нам предоставил «Венсан Наварр» и частично доказал, только что. Он предупреждал, что «Аннетт» попытается что-то подлить мне. Они оба — агенты секретной службы.

Как только Фелиция разглядела лицо предателя, наклонившегося, чтобы проверить её пульс, она тут же, из последних сил, ударила ногой. Каблук туфли угодил в пах. Венсан вскрикнул, отшатнулся и налетел спиной на ограждение. Через пару секунд он уже корчился на полу.

Давид приказал одному урилийцу задёрнуть часть шторы, а другому — получить от де Лашорфа портфель с документами.

— К‑как?.. — выдавил из себя Венсан. — П‑почему она ещё… в с‑сознании?..

— «Фламин»?.. Интересно. — Давид хмыкнул. Получив подтверждение, что все документы в портфеле, он вновь заговорил: — Знаете, сенатор, можете считать, что они вас предали… Но в действительности предатель из них только один.

Со спины к стоящему на коленях Венсану быстро подошёл урилиец. Но вместо того чтобы помочь, накинул на шею удавку. Предатель засипел, начал хвататься за врезающуюся в кожу струну, тщетно пытаясь вдохнуть. А когда по шее потекла кровь — замычал и забился в агонии.

— Презираю предателей, — холодно произнёс Давид. — Сенатор. Мы уходим с «подарком». Один мой коллега останется с вами. Он выдаст всё за покушение, поможет вам выбраться и заберёт вашу прелестную мышку. Думаю, с военной полицией вы и без нас договоритесь?

— Д‑да… — промямлил де Лашорф.

Давид направился к выходу, но резко остановился. Под сводами оперного зала зазвучала пожарная сигнализация. Давид некоторое время прислушивался, затем недобро улыбнулся.

— Твои проделки, Оливье?.. — прошептал он, после чего сказал агенту, который должен был остаться с сенатором: — Изменение в планах. Позаботься о наших «друзьях».

В оперном зале Натану подобрали место в одном из последних рядов, почти у боковой стены, откуда было хорошо видно край нужной ложи. Он сразу же узнал женщину, которая ещё в начале оперы подошла к ограждению и, якобы поправляя штору, выглянула.

«Вот и «Алексия», — подумал Натан, — та самая «хозяйка автомобиля» от Оливье».

С того момента прошло минут пятнадцать. В ожидании сигнала Натан изображал туриста, заинтересованного в опере, и периодически посматривал в сторону Алисии, сидящей с подругой и институтским сотрудником где-то в середине зала.

Когда Натан собирался вновь взглянуть на часы, он заметил, что из полутьмы ложи вылетело что-то маленькое. Затем кто-то прошёл вдоль ограждения, раздался короткий вскрик, на который из-за громкой музыки никто не обратил внимания. После этого одну из штор ложи на треть задёрнули.

«Там борьба. Всё пошло не так! — понял Натан и вновь бросил взгляд на Алисию. — Почему же ты так не вовремя с этой своей встречей?!»

Натан поднял лежавшую в ногах сумку, пролез к боковому проходу и быстрым твёрдым шагом направился к выходу. Теперь он даже не пытался изображать привычную расслабленную походку.

Именно в этот момент Алисия, заметив уголками глаз движение, обернулась. И замерла, присматриваясь к смутно знакомому силуэту…

Натан вышел из зала и тут же наткнулся на капельдинера, но, не сказав ни слова, быстро спустился по лестнице. Оказавшись в фойе, приметил среди дежуривших охранников всё того же, чрезмерно внимательного.

«Что он сделает? — подумал Натан, направляясь в длинный боковой коридор. Затем расслышал за спиной шаги. — Настырный же попался, дэймон подери!»

Натан не мог терять время. Действовать приходилось быстро, что лишь усиливало подозрения.

Остановившись в конце коридора, он прислушался к шагам. Будто бы нерешительно потоптавшись у туалетов, юркнул в женский.

— Эй! Ты куда?! — раздался удивлённый оклик. — Стой!

К счастью, в туалете никого не оказалось.

Натан встал рядом со входом и положил сумку. Вскоре дверь открылась, и внутрь буквально влетел охранник. Натан тут же оглушил его ударом в челюсть. Подхватив охранника, усадил его на унитаз в ближайшей кабинке. Закрыл дверь и, забрав вещи, быстро переместился в соседний, мужской туалет.

Убедившись, что внутри никого нет, Натан бросил сумку на пол и начал быстро снимать рубашку, думая, как отвлечь остальных охранников и заставить вывести из театра зрителей. Затем поднял взгляд к потолку, на котором виднелись датчики пожарной сигнализации…

Натан набросал туалетной бумаги в мусорную корзину, поверх засунул снятую рубашку. Поджёг. Уже дымящуюся корзину поставил на перегородку между кабинками — прямо под датчик сигнализации. Вынул из сумки и быстро надел футболку, кепку и перчатки, на шею повязал платок.

Натан достал из-за батареи и развернул свёрток. Ножны с керамбитом прицепил к поясу брюк, за него же заткнул люгард. Всё это прикрыл нижним краем футболки, а глушитель и второй магазин распихал по карманам.

Чтобы дым быстрее заполнил помещение, Натан закрыл окно, затем вышел.

Пожарная сигнализация сработала, когда он, прошмыгнув за спинами раскисших от жары охранников, поднялся по главной лестнице. Капельдинера уже не было: услышав сигнал, он скрылся за дверьми оперного зала.

Теперь путь был чист.

Натан спрятал лицо за платком и, взбежав по маленькой боковой лестнице, оказался перед коридором со входами в ложи. Остальных посетителей к этому моменту начали спешно выводить из театра.

Нужная ложа находилась ближе к концу коридора, откуда по другой лестнице можно было спуститься в закулисные помещения.

Достав люгард и установив глушитель, Натан вышел из-за угла. Он и урилийский агент, держащий руку под пиджаком, заметили друг друга почти одновременно. Натан мгновенно открыл огонь. Зазвучали сухие приглушённые выстрелы. В урилийца угодили три пули, и тот свалился с ног. Но и агент успел выхватить пистолет — точно такой же люгард, тоже с глушителем, — и несколько раз, падая, спустить курок.

Ни одна пуля урилийца не попала в цель.

Со щелчком замка распахнулась дальняя дверь ложи. Изнутри выскочили ещё два агента, один из них нёс портфель.

Среагировали они все одновременно. Как только зазвучали приглушённые выстрелы, Натан укрылся за ближайшей пилястрой. На пол полетели выбитые свинцом кусочки штукатурки.

Едва стрельба прекратилась, раздался топот: урилийцы понеслись к спуску за кулисы.

Натан высунулся. Его пистолет трижды щёлкнул. Первая пуля угодила в плечо одного из урилийцев, две другие должны были попасть в спину второго — того, который нёс портфель. Но вместо этого срикошетили в потолок.

«Барьер!» — понял Натан и, пригнувшись, под ответным огнём бросился к ближайшей двери в ложу.

Как только он оказался внутри, всем его вниманием завладел остававшийся там урилиец.

Они столкнулись практически нос к носу.

Урилиец попытался выстрелить. Натан тут же перехватил его руку с оружием и дёрнул на себя, стремясь затем ударить локтем в кадык. Выпад не вышел, и противник уклонился. Тогда Натан взмахом резко распрямляемой руки попытался задеть урилийца пистолетом.

Удар получился смазанным, хоть и рассёк кожу на виске.

Урилиец бросил пистолет. Выхватив свободной рукой нож, резко махнул им, вынуждая Натана разжать пальцы и отшатнуться. Сразу же сделал ещё один секущий выпад. Но не задел — оставил лишь длинную прорезь на футболке.

Натан выронил люгард. Урилиец тут же рванул вперёд, пытаясь воспользоваться этим и пырнуть в живот. Натан вновь перехватил его руку, резко дёрнул в сторону, выводя из равновесия, и ударил ногой в колено.

Урилиец вскрикнул, но его голос тут же с хрипом оборвался. Округлившиеся глаза уставились на вонзённый под рёбра керамбит. Как только Натан резко повернул нож и рывком вытащил, урилиец завалился на пол.

Подобрав свободной рукой пистолет, Натан бегло осмотрелся: никого из противников рядом не было. Тогда он тяжело прислонился к стене. Его глаза уже щипало от пота, в руках и ногах чувствовалось напряжение. Грудь неровно вздымалась и опускалась.

Переведя дыхание, Натан приблизился к двум лежащим на полу мужчинам. Один был лет тридцати, с перерезанным струной горлом, в луже крови; другой — пожилой, с седыми волосами, с пулевыми отверстиями во лбу и груди.

— Проклятье!.. — узнав сенатора, процедил Натан.

Он вновь осмотрелся. Заметив в кресле полулежащую женщину с кляпом во рту и связанными руками, Натан уже был готов взвыть. Но она шевельнулась…

Натан тут же оказался рядом с ней и прощупал пульс: стабильный, но довольно слабый. Почувствовав прикосновение, «Алексия» открыла глаза и что-то очень тихо промычала. Натан вытащил из её рта кляп и перерезал путы.

— Пришёл, — едва слышно прохрипела «Алексия». — Пришёл…

Она приподнялась на дрожащих руках и привела себя в более удобное положение.

— Переживу… Я п‑переживу… — Голос «Алексии» был очень тих. — Нас предали. Документы у них. Один из них… Давид… Он магистр.

Натан бережно положил руку на плечо «Алексии», заставляя её замолчать, и прошептал:

— Не высовывайся.

Она обозначила кивок.

К этому моменту зрителей в оперном зале уже не было. Шум голосов и крики доносились откуда-то из-за стен: запаниковавших людей пытались вывести через главный вход. Скорее всего, часть зрителей застряла в толкучке в фойе.

Когда из зала раздались шаги бегущих со стороны сцены людей, Натан вновь взялся за пистолет и осторожно выглянул из-за шторы. Урилийцы были как на ладони, Натан даже мог бы начать стрелять… Но стоило высунуться — и ложу с беспомощной ариманкой внутри наверняка тут же накроют огнём, а то и магистр обрушит заклятье.

Более не раздумывая, Натан взялся двумя руками за штору — перед собой и позади — и перемахнул через ограждение. Скользя по бархату, поддерживая себя полупетлёй ткани, он побежал вниз по стене, стараясь не выпускать агентов Республики из виду.

Урилийцы обернулись в тот момент, когда Натан уже почти достиг пола. Под сводами пустого зала тут же зазвучали приглушённые щелчки выстрелов и лязг затворов. Свинец пролетал рядом со своей целью, разрывал бархат и вгрызался в отделку стен.

Натану пришлось отпустить штору и, отталкиваясь ногами, прыгнуть вперёд. Он с кувырком приземлился между рядами кресел и тут же, не гася скорость, распластался на полу. Болезненный удар вышиб из лёгких воздух, и Натан, тщетно пытаясь вдохнуть, перевернулся на бок. Затем спинки кресел прошили множественные пули.

Стрелял только один из урилийцев, но скорости, с которой он опустошал магазин пистолета, можно было только позавидовать.

Натан подобрал выроненный при падении люгард и пополз к проходу. Он дожидался момента, когда урилиец начнёт перезаряжаться. И только затем понял, почему не стрелял второй…

Натан ощутил, что магистр начал оперировать эфиром, вытягивая его из огненных камней в браслете. Подобными чувствами, но куда более развитыми, должен обладать каждый искусник.

Если у человека нет таких ощущений, значит, манипулировать эфиром ему не суждено.

Стиснув зубы, Натан высунулся и расстрелял остававшиеся патроны в магистра, рисующего в воздухе объёмную руну заклятья, которую самый обычный человек даже не увидит. Блеснул барьер. Пули снова срикошетили: почти все улетели в потолок, но одна угодила в бедро второго урилийца — и тот упал.

Натан узнал руну заклятья. Он повалился на пол и перекатился под секциями кресел на несколько рядов ближе к сцене. В следующий миг прежнее укрытие Натана расстреляло крохотными сгустками магмы, как из пулемёта. Они прожигали насквозь всё, что попадалось на пути, однако после тут же гасли.

Магистр будто не хотел спалить театр.

Переждав град огненных стрел, стряхнув обугленные щепки от спинок кресел, Натан с трудом поднялся на ноги. Его противники уже сбежали из зала. Но из-за дверей раздался чей-то предупредительный крик, и сразу за ним — выстрелы.

Поначалу прихрамывая, но затем идя всё более уверенно, Натан добрался до выхода. Уже у дверей заметил на полу обильные следы крови. Похоже, рикошет от барьера оказался настолько удачным, что повредил вену в ноге второго урилийца.

Меняя обойму люгарда и передёргивая затвор, Натан выскочил из зала. Ему тут же попалась новая лужа крови, которую оставил раненый агент. Чуть ниже по лестнице лежал один из охранников, который подстрелил урилийца, — уже мёртвый, с пулевыми отверстиями в груди.

Судя по всему, посетителей наконец-то вывели на улицу, а охранники остались в театре. Именно они приняли на себя удар агентов. Завязалась перестрелка. Урилийцам пришлось отступать по коридору первого этажа.

«Значит, у меня ещё есть шанс!» — решил Натан, сбегая по главной лестнице.

Оказавшись в длинном боковом коридоре, в конце которого располагались туалеты, Натан заметил ещё одного убитого охранника. А осторожно войдя в мужскую уборную, в которой чувствовался запах гари от сожжённой рубашки, обнаружил ещё пару погибших. Это были охранник и пострадавший от рикошета агент, судя по кровавой дорожке.

Выстрелом урилийцу в голову Натан имитировал способ расправы специального республиканского отряда ликвидаторов. Подбежал к уже распахнутому окну и, выпрыгнув наружу, добрался до угла здания.

К этому моменту небо приобрело фиолетовый оттенок и стремительно чернело. На нём ярко светились обе луны Терры. Уличное освещение включили совсем недавно, и фасады домов на главных улицах Алуара заиграли яркими красками и витиеватыми узорами теней от ветвей деревьев.

Несмотря на царящую на боковой аллее полутьму, уже почти у лицевой стороны театра Натан разглядел магистра. Тот обернулся, и их взгляды встретились… Магистр тут же, расталкивая людей, побежал к проспекту, вдоль которого чуть в стороне от театра стояли машины богатеев.

Натан бросился в погоню.

Давиду пришлось оставить погибшего товарища в туалете: тот мало того что истекал кровью, так ещё и заслонил собой в перестрелке с необычайно настырными охранниками. Один из них преследовал урилийцев до последнего.

Давид пристрелил того охранника. Забрав с тела сослуживца поддельные документы, выбрался из туалета через окно и поспешил к главному входу в Большой театр. Давид хотел затеряться среди выведенных на улицу посетителей.

Этим планам не суждено было сбыться.

Доверившись чутью, Давид обернулся. В полутьме у дальнего угла здания он заметил силуэт преследователя. Тогда Давид побежал — к проспекту, по аллее, ведущей ко входу в театр, отталкивая с пути любого.

«Как так?! Один человек! — пульсировала мысль Давида. — Всего один, чёрт бы его подрал! И нейтрализовал всех?!»

Едва Давид оказался у дороги, подъехала машина, и он тут же занял переднее пассажирское место.

— В пристань! — приказал он. — Живо!

Машина начала разворачиваться.

— Что случилось? Где остальные? — раздалось сзади.

Давид лишь на мгновение бросил взгляд на третьего урилийца, рядом с которым ехал бы и их соратник. Остальные агенты после операции должны были раствориться среди местных и ждать указаний.

— Там был ещё кто-то… — начал говорить Давид, но паутина трещин, внезапно появившаяся на лобовом стекле, заставила его замолчать.

Водитель, дважды вздрогнув, испустил дух и уткнулся лбом в руль. Руки урилийца безвольно опустились. На рубашке растеклись тёмно-красные пятна.

«Снайпер!» — понял Давид.

Он схватил руль и, вжимая педаль газа в пол, попытался увести машину с линии огня.

Следующие выстрелы снайпера оказались произведены зачарованными пулями. Часть из них не попала в цель, но первое же точное попадание нагрузило барьер Давида почти до предела. Срикошетив, пуля зацепила сидящего позади урилийца, и тот схватился за ухо.

Второе попадание разбило барьер. Камень эфира, отвечающий за защиту, со звоном раскололся. Пуля, лишь слегка отклонившись, угодила Давиду в плечо — и он невольно отпустил руль.

Машина, так и не совершив полный разворот, влетела в переулок между двумя четырёхэтажками. Оказавшись во дворе, сшибла детскую горку, затем врезалась в стену дома.

Как только магистр сел в машину, Натану показалось, что на её ветровом окне с брызгами стеклянной крошки появились пулевые отверстия. Звука выстрела при этом практически не было слышно.

«Ещё снайпер?.. Сколько же людей ты используешь, Оливье? — подумал Натан. — А урилийцев определили только из-за того, что я преследую одного из них — того, что с портфелем в руках?»

Машина агентов на скорости въехала в переулок между домами. Но если кто-то из толпы на улице и обратил на это внимание, то наверняка подумал, что за рулём чей-то аристократический сынок, решивший покрасоваться перед пассией.

Натан прижал люгард с глушителем к ноге, пытаясь хоть как-то скрыть его, и последовал за урилийцами. Перебежав проспект, поправил платок и кепку и вошёл в тот самый дворик с детской площадкой.

На одной из скамеек сидели выпивающие местные. Они во все глаза смотрели то на автомобиль урилийцев, в котором остался лишь водитель, то на подъезд именно в том доме, на чердаке которого была спрятана винтовка.

«Урилиец за рулём не шевелится… Наверняка мёртв», — заметил Натан.

Один из пьянчуг увидел его, вооружённого, скрывающего лицо.

Упреждая опрометчивые действия, Натан в успокаивающем жесте выставил раскрытую ладонь, после чего, словно вопрошая, указал на ближайший подъезд. Дождавшись растерянных кивков, показушно передёрнул затвор пистолета и направился ко входу. И, видимо, прекрасно справился с этим представлением: осознав, что сейчас произойдёт, пьянчуги бросились прочь со двора.

Счёт времени пошёл на минуты, которые нельзя было терять. Кто знает, как быстро пьянчуги наткнутся на полицию и обо всём сообщат?

Приоткрыв дверь, Натан всмотрелся в тускло освещённый подъезд. На первом этаже никого не было видно, оставалось проверить закуток рядом со входом, где находилась подсобка.

Именно оттуда выскочил один из противников.

Натан успел выстрелить перед тем, как черенок от швабры, ударив по руке, выбил пистолет. Пуля прошла мимо цели, лишь продырявив рукав пиджака. В следующий момент урилиец схватил Натана и со всей силы приложил к стене, да так, что тот ударился затылком. Из глаз посыпались искры.

Несмотря на ошеломление, Натан заметил мелькнувшее лезвие ножа, которое должно было вонзиться ему под рёбра. Он схватил агента за руку — и того сковал электрический разряд. Глаза урилийца округлились. В следующее мгновение Натан со злостью несколько раз ударил его керамбитом в живот, резанул по шее и оттолкнул.

Рухнув на пол, урилиец будто бы рефлекторно попытался зажать рану, из которой хлестала кровь, и лишь что-то прохрипел…

Натан тяжело прислонился к стене. Скрипя зубами, он сдёрнул перчатку с левой руки — с той, которой сотворил молнию, — и пригляделся к свежим ожогам. Напрямую заклятье не должно вредить тому, кто его создаёт, но косвенно — как с оплавившейся перчаткой — может вполне.

Тяжело дыша, Натан с ненавистью взглянул на умирающего противника, подобрал пистолет правой, здоровой рукой и выстрелил в голову.

Кто-то начал быстро подниматься по лестнице.

«Остался последний: тот самый магистр… — решил Натан. — Как там его? Давид?..»

Натан бросился в погоню. Он даже не стал подбирать сорванные во время борьбы платок и кепку. Не обратил внимания и на разматывающуюся кожаную ленту на руке.

Звук шагов прекратился уже на самом верху. Как только Натан пробежал рядом с окном между этажами, раздались приглушённые выстрелы. Несколько пуль, пролетев через просвет лестниц, вгрызлись в пол.

«Он готовит заклятье!» — понял Натан, почувствовав колебания эфира.

Взбежав ещё на пролёт, Натан подскочил к перилам. Он открыл огонь в ответ — на подавление, чтобы Давид отошёл от края самой верхней лестничной площадки.

Раздался короткий вскрик, за ним — два удара: глухой и звонкий.

Отскочив к стене, под укрытие лестницы, Натан замер. Как только он услышал, что дверь на чердак с грохотом открылась, а затем захлопнулась, извлёк магазин и проверил патроны. Оставалось всего два: один в стволе, другой — в обойме. Шумно выдохнув, Натан осторожно поднялся на верхнюю площадку. Уже там он с облегчением обнаружил брошенное оружие со сработавшей затворной задержкой, а рядом — портфель.

Натан приоткрыл дверь на чердак и проскользнул внутрь. Пытаясь контролировать пространство вокруг, осторожно двинулся вдоль стены. Натан прислушивался к каждому шороху, который удавалось расслышать за воем сирен прибывших к театру пожарных машин; пытался почувствовать колебания эфира, которые возникнут, когда магистр вновь начнёт готовить заклятье.

Давид явно спрятался где-то на чердаке: за несущими колоннами или оставленными с недавнего ремонта грудами мусора.

«Сейчас бы ту винтовку с зачарованными пулями!..» — подумал Натан.

Он с сожалением метнул взгляд в сторону окна, где было спрятано оружие, даже если прекрасно понимал: здесь с винтовкой не развернуться.

Отойдя метров на семь от входа, Натан наконец-то вновь ощутил колебания эфира. Он резко пригнулся и прыгнул в сторону — за ближайшую груду стройматериалов. Над ним пролетели вытянутые подобно пикам ледяные снаряды. Глыбы льда врезались в стену и разбились, но от каждого осколка начал распространяться обжигающий морозный воздух. На досках пола появился иней.

Натан не видел Давида, но теперь знал, где тот прячется.

Именно этого республиканский магистр ожидать не мог — того, что преследователь обладает задатками боевого искусника, да такого, которого не отследить по аурам эфирных камней. Совсем как девианты, также известные как проводники, — заклинатели, способные управлять потоками эфира определённого аспекта, напрямую черпая энергию из недр Терры. Но в обмен на это ещё при рождении каждый девиант лишался части себя — психически или физически.

Из-за колонны к Натану, стелясь по полу, устремилась толща льда. За считанные секунды она оказалась уже у ног. Для этого заклятья даже не нужно было видеть цель — достаточно знать лишь направление.

Натан вновь прыгнул в сторону — прочь от заклятья, за другое укрытие. Он спешно снял обувь, которая излишне громко стучала по полу. Уже совершенно бесшумно, в одних носках, покрался к колонне, за которой недавно прятался Давид. Натан видел, как тот покинул своё укрытие, заканчивая вычерчивать руну нового заклятья.

На место, где совсем недавно прятался Натан, обрушились заострённые глыбы льда. Они образовались прямо в воздухе, вытянув из него влагу.

«Значит, ты специалист по льду? — понял Натан, заметив, насколько уверенно магистр оперирует эфиром ледяного аспекта. — В театре ты использовал огонь только потому, что тот и по действию быстрее, и подготовить проще?»

Натан скрылся за колонной, за которой совсем недавно прятался Давид. Сунул пистолет за пояс и извлёк керамбит. Натан опасался, что у магистра ещё оставался защитный барьер, который отклонит оставшиеся пули.

Давид остановился, когда увидел, что его заклятье не настигло цель, и начал напряжённо крутиться на месте.

В этот момент под скрип дверных петель на чердак опасливо заглянул местный житель, видимо, услышавший странный грохот…

Давид среагировал молниеносно. Заглянувший на чердак даже не вскрикнул — лишь дёрнулся и выпучил глаза на ледяную пику, пронзившую грудь подобно копью.

Натан узнал погибшего и судорожно выдохнул… Его захлестнула ярость. В следующий миг он выскочил из укрытия и бросился на магистра.

Давид обернулся слишком поздно, хоть и успел сотворить ледяной клинок размером с кинжал. Казалось, урилиец на считанные секунды потерял концентрацию после случайного убийства обычного гражданского.

Натан керамбитом отбил неряшливый выпад, тут же левой рукой вцепился в шею Давида — и того начало трясти. Полутьму чердака прорезали вспышки молний. Натан не разжимал пальцы, пока не почуял едкую вонь жжёной плоти. Когда он наконец-то отпустил Давида, на пол рухнуло обуглившееся тело.

Магистр всё ещё был жив, но теперь смерть стала бы для него милосердием. Его одежда дымилась, а кожа почернела и полопалась.

— Т‑ты!.. А‑анхальтец!.. — прохрипел Давид. — У‑узнаю эт‑тот символ!..

Натан взглянул на свою левую руку и только сейчас заметил, что кожаная лента почти полностью размоталась. Из-под неё выглядывала блекло светящаяся татуировка во всю длину предплечья. Она была нанесена эфирной пылью и являлась изображением саблезубого тигра.

— Т‑ты!.. Один из… из имперских «Т‑Тигров»!.. — вновь прохрипел Давид.

Его губы дёрнулись. Казалось, он попытался улыбнуться, когда наконец-то понял, кто именно нейтрализовал урилийских агентов.

Натан лишь навёл пистолет на голову Давида и спустил курок. Раздался приглушённый щелчок…

Вновь обувшись, Натан подошёл к лежащему в дверях телу. Это действительно был Шуберт — тот самый ариманец, с которым пришлось столкнуться в подъезде ещё днём.

— Это просто… дурацкое невезение!.. — хрипло прошептал Натан.

Он вновь начал ощущать боль, которую пытался не замечать.

Осознав, что так дождётся прибытия к театру полиции, Натан поспешил уйти. Но сперва внёс на чердак брошенный портфель и положил рядом с мёртвым магистром. Насчёт документов никаких инструкций не было.

«Значит, в них враньё».

Вновь спрятав татуировку под кожаной лентой, Натан спустился на первый этаж и выглянул во двор. Разбитую машину уже обступили зеваки. Решив не изображать, что и водителя убили проникнувшие сюда урилийские ликвидаторы, Натан выскользнул из подъезда и направился прочь. Пистолет он просто выбросил в урну. За оставленные на оружии отпечатки Натан не беспокоился, поскольку без перчаток к нему не прикасался.

Оставалось одно: сообщить о выполнении задания. Для этого с заранее указанного телефонного аппарата нужно было позвонить на некий номер, который менялся каждый раз, но отвечал всегда только Клод.

Однако, выйдя из двора с дальней стороны, Натан остановился. Перед его мысленным взором вновь предстало лицо мёртвого Шуберта…

— Твою мать!.. — тихо выругался Натан и направился обратно к театру.

Он хотел хотя бы издали увидеть Алисию и убедиться, что она в порядке.