Мир на грани

Глава 1. Почти сосед

Шло лето тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года. Висящие в каждом доме отрывные календари указывали на шестое июля. Тёплый ветерок играл в ветвях пышных хвойных и лиственных кустарников, в кронах низких и высоких, раскидистых и стройных деревьев. Детвора, носящаяся вдоль дорог, срывала плоды поспевающих персиков и абрикосов и наслаждалась их сладостью с лёгкой кислинкой.

Таково лето на Арима́нском полуострове, омываемом морем Де‑Хаа́г.

Ещё десять лет назад эти земли принадлежали Республике Ури́лия, занимающей всю западную часть Норва́йра — самого крупного континента в северном полушарии Терры. Но после государственного переворота в Урилии Ариманский регион решил отделиться и провозгласил независимость, став Республикой Ариман. Однако, чтобы не путаться, полное название новой страны никто не использовал, да оно и не прижилось.

Городок Монъепье́р располагался на северо-востоке Аримана, совсем недалеко от гор на севере полуострова, за которыми находились земли Республики Урилия.

На одной из парковых скамеек, вытянувшись во всю её длину, под шум фонтана дремал молодой человек двадцати пяти лет, облачённый в свободную светло-серую футболку и тёмные штаны со множеством карманов. Он был высоким, спортивного жилистого телосложения. Бледная кожа, вытянутое лицо с высоким лбом, глаза цвета небесного сапфира, едва вьющиеся светло-соломенные волосы почти до плеч — всё это выделяло парня среди темноволосых смугловатых местных жителей. Даже находясь долгое время под солнцем, он едва мог загореть, что, впрочем, было характерно для всех коренных жителей Анхальтской Империи. Венцом же заметной внешности служил тонкий шрам через бровь и скулу, явно оставленный лезвием.

Разлепив веки, На́тан Майер уставился на яркое небо, но затем вновь безмятежно закрыл глаза. Даже здесь, под палящим солнцем, благодаря спасительному ветерку было приятнее, чем дома.

— Не спит! Не спит! — прокаркал сухой скрипучий голос.

Натан сонно взглянул на часы, стрелки которых показывали десять утра, и шумно выдохнул: ещё подремать ему уже не дадут. Как только он начал садиться, опуская ноги со скамьи, на землю спрыгнул крупный иссиня-чёрный ворон.

— Вран! Что тебе нужно?

Пытаясь отогнать птицу, Натан махнул левой рукой, перемотанной от локтя до кисти чёрной кожаной лентой с красной каймой. Этот аксессуар был подарком от друзей из местных. Лента сменила на руке бинты, под которыми, как казалось всем новым знакомым, он скрывал уродливые шрамы.

Ворон по кличке Вран лишь возмущённо каркнул, тут же подскочил к Натану и принялся клевать шнурки его кед. Развязанные.

Наконец-то заметив это, Натан усмехнулся. Закурив, он провёл пальцами по колючей щетине, а затем взглянул в сторону соседней скамейки — на хозяина ворона, избравшего место, где его сперва было не увидеть.

Этот молодой ариманец — всего на год старше Натана — невозмутимо, будто был ни при чём, читал чьи-то философские труды. Он был смуглым, как и остальные жители полуострова. Средней длины густые тёмные волосы были аккуратно причёсаны, линию челюсти обрамляла короткая бородка. Его одежда — элегантная белая хлопковая рубашка, светлые льняные брюки и сетчатые туфли — словно подчёркивала связь с интеллигенцией или аристократией. Этот образ дополняли очки с небольшими линзами в круглой оправе, сидящие на крючковатом носу.

— Бернард, опять ты со своими шуточками? — спросил Натан. — Как-нибудь спросонья действительно подумаю, что твой пернатый дэймонёнок научился развязывать шнурки. Причём именно мне.

На лице Бернарда Телива́ проступила едва сдерживаемая улыбка. Закрыв книгу, он устремил взгляд светло-карих глаз на Натана и спросил:

— И что ты сделаешь, позволь узнать?

— Не знаю, что-нибудь. Но если всё-таки поверю — за себя не ручаюсь. Обещаю. Один дэймон разберёт, как ты выдрессировал свою птичку.

— Может, Вран не может понять, почему от тебя постоянно разит кошками?

— А‑ха‑ха!.. — Изобразив ироничный смех, Натан бросил окурок в урну и принялся завязывать шнурки. — Всё издеваешься, да?

— Прости. Но ты сам не оставляешь мне выбора: уж слишком занятная личность, — признался Бернард, поглаживая устроившегося на плече Врана. — Как уже не раз говорил тебе об этом, кстати… Да и имперцев у нас редко встретишь. Про коренных анхальтцев вообще молчу.

— Что же во мне такого занятного?

— А не ты ли, друг мой, рассказывал о странных провалах в памяти?

Зашнуровав кеды, Натан глубоко вздохнул и признал:

— Я.

— И не ты ли добровольно пошёл служить в разгар Визамской войны? Нет, я понимаю, что большинство вашей молодёжи ради солдатских привилегий идёт в армию… Но то в мирное время, а не когда велик шанс попасть в мясорубку.

Натан ухмыльнулся и с хитрецой взглянул на друга.

— Нужно знать, с кем договориться. Тогда и на фронт можно не попасть.

— Ну-ну.

Натан вынул из лежащей рядом сумки пакетик сухого кошачьего корма и, сыпанув содержимое на ладонь, протянул птице.

Вран замер. Громко каркнув, он спрыгнул с плеча Бернарда и подобрался к угощению. Но, не став клевать корм, выдернул из руки Натана пакетик и без зазрения совести начал разрывать его. Впрочем, поглядывая на хозяина.

Тяжело вздохнув, Бернард достал корм для воронов — и Вран, словно того и добивался, тут же вернулся.

— Ты меня так разоришь, сосед, — буднично заметил Бернард. — Мало того, что подкармливаешь любую заявившуюся на порог кошку…

— Я разорю? Тебя-то? — усомнился Натан.

Бернард лишь хмыкнул в ответ.

Друзья не были соседями, по крайней мере, сейчас. Всё их так называемое «соседство» свелось к году проживания под одной крышей, когда Натан только перебрался в Ариман и задёшево снимал комнату в доме Бернарда. А будущий друг в тот момент пытался жить отдельно от своего отца — известного даже в Империи профессора Густава Телива — и совсем не из-за юношеского бунтарства и желания независимости. Однако после этого за Натаном закрепилось прозвище «почти сосед». Как и «Нэйт», поскольку при знакомстве он исказил своё имя на манер одной из имперских провинций.

— В общем, я искал тебя, — заговорил Бернард. — Дозвониться не смог, поэтому пошёл в парк, и‑и… вот он ты! Но разве у тебя не выходной? Неужто снова вызвали в мастерскую? Ты дремал перед автобусом в Алуа́р?

Натан кивнул и без энтузиазма рассказал, что прошлым вечером позвонили из автомастерской и попросили выйти на работу. Сообщили, что пригонят на осмотр автомобиль с полуэфирным мотором, а с такими в Аримане мало кто умел работать.

— Ох уж эти ваши технические закидоны! — Бернард покачал головой. — Ведь везде суёте эфир: в двигатели, бытовые устройства… Даже электрогенераторы на нём есть!

— Зато техника современная, а не как здесь — двадцатилетней давности.

— А не ты ли, друг мой, для готовки пользуешься плитой, которая с газа может переключиться на тепло от синтетического огненного камушка?

— Ага. Но это одна из имперских приблуд, завезённых, кстати, в ограниченных количествах. А также напоминаю, что ты сам только что, воротя нос, назвал всё это «техническими закидонами».

Бернард лишь шутливо отмахнулся.

Подобные пикировки происходили постоянно, даже если Натан и Бернард повторялись или со стороны это выглядело слишком показушно. Просто они всё время выискивали слабые места в аргументации друг друга.

Решив понапрасну не препираться, Натан спросил:

— Так и на кой я тебе понадобился?

— Уже не помнишь, значит?.. Нэйт, ты же обещал подумать о поездке в Шансенха́йм[2]! До Фестиваля осталось меньше недели, а ты всё увиливаешь.

Натан глубоко вздохнул, а его друг продолжил:

— Я обещал кое-кому, что уговорю тебя. Речь об Алисии, если что. Правда, она не особо-то верит, что мне это удастся… Так что смотри: пойду на крайние меры! Найду и силком притащу одну известную тебе особу, даже если это будет не так-то просто. Я о твоей соотечественнице, между прочим.

Натан посерьёзнел, но вовсе не из-за упоминания их подруги и, одновременно, той девушки, которую Бернард знал ещё со школы. Причиной раздражения стала та самая «соотечественница».

— При чём тут она? — спросил Натан.

— При том, что именно с ней ты чаще всего оказываешься в самых неожиданных местах.

— Это просто совпадения.

— И именно в её компании ты чаще всего становишься серьёзным.

Натан лишь хмыкнул и поднялся со скамейки.

— Ладно, мне пора, — сообщил он.

— Ну уж нет! Так просто ты от меня не отделаешься. — Бернард ухмыльнулся и, отправив ворона полетать, последовал за Натаном.

Пройдя по песчаным дорожкам, друзья вышли из парка на склоне высокого холма и оказались на тротуаре узкой асфальтовой дороги.

На противоположной стороне улицы виднелись двухэтажные домики с ухоженными живыми изгородями. По реечным решёткам фасадов к покатым крышам, под которыми развевались флаги Аримана с изображением льва, тянулись лозы де́вичьего винограда и плюща. У некоторых домов были террасы с декоративными лампочками с витиеватыми нитями накаливания.

— Послушай, — неловко заговорил Бернард, — я вижу, что ты не хочешь возвращаться в Империю. Не спрашиваю почему, но… вижу. Ты поэтому не хочешь с нами в Шансенхайм? Скажи честно: тебе не слишком-то нравится всё, что происходит в последнее время?

— Ты имеешь в виду всё после смерти императора? После того, как аж сам Стальной Канцлер вознамерился присоединить Ариман к Империи? — уточнил Натан, но слишком резко, и тут же поморщился из-за этого.

— Так и знал… Да, об этом.

Натан хмыкнул. Бернард иногда даже слишком сильно напоминал собственного отца, которого так недолюбливал.

«При этом именно профессор «повинен» в моей встрече с его сыном, — подумал Натан. — В конце концов, только благодаря профессору я вообще попал на полуостров. Пришлось, правда, поплатиться за это совсем другим… «знакомством».

Вспомнив того вынужденного знакомого, он вновь поморщился. Отвлекая себя от этих мыслей, напомнил другу:

— Ты не слишком-то много рассказывал о жизни здесь до независимости…

— А я уже говорил: лучше попроси Алисию. Она у нас не совсем ариманка, поэтому её мнение для тебя будет более объективным. Ну а я всё ещё жду твоих мыслей: что скажешь о происходящем?

Натан заговорил лишь спустя несколько секунд, с явным нежеланием:

— Тебе самому нравится всё это? А если дойдёт до открытого конфликта с Республикой? Что, по-твоему, сделает Урилия, если вы разорвёте отношения с ней и станете ещё одной имперской провинцией? Нет, я понимаю, что здесь сосредоточена металлургия, что есть нефтепереработка… Даже какие-то крохи эфирной пыли с вашей стороны гор есть! Как бы именно из-за этих крох война и не началась…

— А как же восхваляемые тобой технические совершенства Империи? Сам говоришь, что мы сильно отстали. А уголь и нефть теперь завозим от вас, через залив.

— Да я же не поэтому!.. Да не восхваляю… — Натан виновато улыбнулся. — Думаешь, оно того стоит? Неужели приятнее видеть в море анхальтские крейсеры, а не урилийские?

— Уж лучше, чем наши, ещё от Республики, но совсем устаревшие.

— Бернард, ты слушаешь меня? Задумывался о том, зачем Ариман нужен Империи? Думаешь, те крохи эфира, которые вы поставляете, хоть что-то значат для неё? Хоть что-то после завоевания Визама? А ведь там такие богатые залежи, каких на континенте больше нигде нет.

— Знаешь, — помедлив, заговорил Бернард, — как имперец ты кажешься мне странным. Особенно учитывая современную военную историю Империи, и‑и… Постой! Ты только глянь!

Мимо друзей проехали две велосипедистки в плотно облегающей спортивной одежде, подчёркивающей их фигуры. Особенно вызывающими казались коротенькие велошорты.

Как только девушки скрылись из виду, Натан шутливо поинтересовался:

— И которая тебе больше по душе?

— Так, молчи! Осуждать он ещё будет!.. У тебя на родине такое — норма. Это у нас предпочитают консервативную одежду, даже для спорта. Про Алисию, кстати, не говорю: она-то успела нахвататься имперской моды, пока училась в Академии Института наук.

— За четыре года, что здесь живу, я ни разу не был в Империи. Поэтому совершенно не представляю, что там сейчас носят. К тому же у всего должен быть предел.

— Не строй из себя святошу, прошу!.. — Лицо Бернарда скривилось, что Натану даже показалось забавным. — Напомнить кое о ком, кого ты наверняка не прочь увидеть во всеоружии; так сказать, со всеми женскими чарами? А она никакой косметикой не пользуется.

— Бернард…

— А что такого? Лично я только «за»! — И он подмигнул.

В ветвях деревьев звучно каркнул ворон — и друзья, проследив за ним, продолжили путь.

Они спустились к перекрёстку и, бросив взгляд на скучающего регулировщика, которого обычно на этом месте не было, перешли улицу.

— Готовятся к приезду высокопоставленных гостей из Империи, — прокомментировал Бернард. — Машин-то у нас мало, даже в крупных городах.

Один такой автомобиль тяжело проехал перекрёсток за спинами друзей. Внешне он напоминал стальную коробку с вынесенной далеко вперёд узкой носовой частью, в которой был размещён двигатель, а над колёсами красовались большие крылья, переходящие в широкие пороги-подножки.

Натан постоянно удивлялся: как такие автомобили, начавшие массово исчезать из городов Империи ещё до его отъезда, справлялись с холмистым Монъепьером?

Когда друзья остановились на другой стороне улицы, Бернард, к счастью, произнёс:

— Ладно, хватит политики. Но с Фестивалем я не отстану, учти. Так что ещё созвонимся. Вечером. — И хитро добавил: — Кстати, сосед, когда исполнишь обещание бросить курить?

— Не помню, чтоб что-то обещал. Да и как вас с Алисией лишить возможности постоянно клевать меня?

— Иногда ты невыносим!.. — Бернард тяжело вздохнул и усмехнулся.

Только после этого друзья разошлись.

В Аримане, помимо деревень и крупных посёлков, было четыре больших города. Два из них — Алуар и Монъепьер — находились в восточной части полуострова, которую от Анхальтской Империи отделял залив.

Монъепьер был городом элиты. Со множеством парков и винодельческих усадеб, собственным спуском к берегу моря, на котором располагались особняки аристократов, а также летней резиденцией ге́рольда[3] Томаша Везра́на — со всем этим жизнь здесь была просто не по карману обычным гражданам. Жители других городов приезжали сюда в основном на отдых, а всё из-за особенности климата. Когда большая часть растительности на остальном полуострове отцветала и желтела уже в конце июня, здесь всё ещё было зелёным и благоухающим.

Алуар же — самый крупный город Аримана — был столицей молодого государства и сосредоточил правительство и силовые ведомства, а также стал центром культуры.

До границы Алуара автобус шёл чуть более полутора часов.

Именно туда направлялся Натан.

На автовокзале он оказался за десять минут до отбытия. Автобус — двухдверный, с выступающей узкой носовой частью с мотором — уже стоял на остановке. Натан кивком поприветствовал старика, которого частенько видел здесь, затем вошёл в открытые двери и отдал водителю шесть сигелей[4] за проезд.

Форточки на окнах автобуса были распахнуты, но это не спасало от жары. Женщины в шляпках с узкими лентами различных цветов помахивали веерами и кокетливо посматривали на молодых мужчин, расстегнувших рубашки.

Натан сразу же прошёл в конец салона и устроился в одном из последних рядов, которые, как правило, всегда были свободны. Эту часть автобуса сильно трясло, и пассажиров просто укачивало. У Натана таких проблем не было. К тому же, поскольку уже в пути открывали заднюю дверь, он оказывался в центре освежающих завихрений воздуха.

«Всё же полтора часа в этой раскалённой жестянке — слишком много…» — подумал Натан.

На его лице проступила нехарактерная ухмылка. По крайней мере, так сказали бы друзья, но точно не те немногие, кто знал его другую, более тёмную сторону.

Когда автобус тронулся с места, Натан задёрнул штору, прячась от лучей палящего солнца, и вскоре задремал.

Автомастерская, в которой работал Натан, располагалась практически на въезде в Алуар, на перепутье дорог. Ближайшая к ней остановка находилась в пяти минутах ходьбы.

«Сыновья Шенья и Ко», — гласила вывеска автомастерской, однако почти все упомянутые сыновья разбежались кто куда. Часть покинула Ариман, часть — перебралась в непроглядную глушь, где находились лишь фермы да усадьбы виноделов.

У входа Натана поприветствовал Сазар Шенья — хозяин мастерской в возрасте уже далеко за сорок.

— Где там это полуэфирное чудище? — пожав Сазару руку, спросил Натан.

— В гараже, где ж ещё? Вот прям щас Николя обхаживает хозяйку машинки.

— Хозяйку?

— Да, видная особа, Алексией зовут. Ты следи за словами, хорошо? Она, кажется, из аристократии.

Едва войдя в гараж, Натан сразу же приметил вишнёвый автомобиль имперского производства, который заметно выделялся среди остальных ожидающих обслуживания машин. Этот автомобиль был двухместным, с откидной тканевой крышей и скошенной скруглённой задней частью с закреплённым запасным колесом. Рядом стояли симпатичная смугловатая женщина лет тридцати и смущённо рдеющий мужчина примерно того же возраста.

Николя неуверенно спорил с хозяйкой автомобиля, а та, похоже, упрямо гнула своё. Она отказывалась подпускать автомеханика к двигателю.

— Но именно о таких вы ничего и не знаете! — Алексия лучезарно улыбалась, чем ещё больше смущала Николя, затем заметила вошедших. — Господин Шенья! Я наслышана, что у вас есть механик из Империи, который мог бы… мог бы…

Натан приветливо улыбнулся в ответ на её взгляд.

— Возможно, вы слышали обо мне. Слушаю внимательно: что случилось?

Как выяснилось, Алексия не разбирается в устройстве мотора даже на общем уровне, не говоря уже о роли эфирного усилителя — ноу-хау имперского автопрома, которое призвано повысить эффективность стандартного бензинового двигателя. Алексия неумело рассказала о проблемах, которые начались «совсем недавно, после попадания в выбоину на дороге», а слова о том, что «машину после переключения передачи как-то дёргает», говорили, что без подстройки камней усилителя не обойтись.

«Объясняет так, словно повторяет чьи-то слова, — понимающе кивая в ответ, отметил Натан. — И в этом не было бы ничего странного, но…»

Он вновь посмотрел на машину, кажущуюся более современной, чем большинство остальных в Аримане, затем заглянул в салон — на приборную панель. Этого хватило, чтобы понять: пусть двигатель и не последнего поколения, но с таким за время работы здесь сталкиваться ещё не приходилось.

«Самые современные имперские машины даже ариманскому аристократу не купить: их просто не продают за границу, — начал рассуждать Натан, слушая Алексию вполуха. — Поэтому у местных богатеев, как правило, если и есть автомобили с полуэфирными моторами, то выбраны они из тех, что роскошнее. Но никак не по характеристикам, которые у этой машины должны быть заметно лучше, чем у других. И эта дамочка… — Он вновь взглянул на Алексию. — Кажется, я раньше где-то видел её… Но точно не в таком образе. Да и волосы были заметно короче и другого цвета…»

Натан намеренно вальяжно прислонился к автомобилю и закурил. Изображая задумчивость, растягивая слова, заговорил:

— Хорошо‑о, я по‑онял. Но это займёт время‑а.

— Почините? — с надеждой спросила Алексия и передала ключи.

Натан открыл дверь и прямо с сигаретой в зубах сел в кресло водителя, обитое дорогой кожей.

— Да, конечно! Прямо сейчас займусь… Займёмся, в смысле. Оставлю только сумку в раздевалке, — улыбнувшись, ответил он, а между тем подумал:

«И ни слова о том, что испорчу отделку салона?.. Как же интересно!»

Вскоре Алексия ушла, и двигателем наконец-то смогли заняться.

Натан переоделся в раздевалке и, оставив там сумку, вернулся. Работа закипела. Сазар и Николя, как обычно пообещав не трогать эфирный усилитель, занялись более простой, только механической частью мотора.

Когда Натан снял кожух приборной панели, чтобы добраться до элементов управления, случайно открылся бардачок. Внутри оказался крепко перевязанный свёрток из плотной холщовой ткани.

«У меня дежавю… — подумал Натан. — И точно не хорошее…»

Свёрток оказался уж слишком похожим на те, которые Натан время от времени получал за годы жизни в Аримане.

Судя по разговорам Сазара и Николя, ничего серьёзного с двигателем не произошло. Казалось даже, бо́льшая часть проблем, описанных хозяйкой, была надуманной, а те, которые действительно имелись, решались за пару часов. Вопрос оставался только за подстройкой усилителя, на что могло понадобиться приличное время.

Вскоре наступил обеденный перерыв. Сазар и Николя, узнав, принести ли Натану что-нибудь из ближайшего кафе, ушли.

Натан принялся копаться в проводах под приборной панелью. Он даже не заметил, как минут через пять в гараж вошёл невысокий широкоплечий мужчина в светлой клетчатой рубашке нараспашку, выставляющей напоказ крепкую волосатую грудь, в свободных шортах и пляжных шлёпанцах.

Незваный гость оказался темнее большинства ариманцев. Короткие чёрные волосы были по-армейски подстрижены, хотя казалось, что будь они чуть длиннее — и начнут завиваться. По сторонам лба начинались залысины, образующие букву «М», а лицо с широкой челюстью и волевым подбородком покрывала густая щетина.

Как ни в чём не бывало гость подошёл к машине, открыл дверь и устроился на переднем пассажирском месте. Взгляд его тёмно-карих глаз устремился на Натана, который, сокрушённо вздохнув, в мыслях уже начал проклинать этот день.

— Как оно, Майер? — пробасил гость.

— Мог бы и догадаться, что это будешь ты!.. Машина, как и эта «Алексия», из твоих?

Смуглый ариманец тридцати шести лет, подсевший в автомобиль, был никем иным как Клодом Оливье — капитаном военной полиции. По крайней мере, большинство знало его именно в этом качестве. О том, что капитан служит совсем в другом ведомстве, известно было только единицам. И Натан, к собственному сожалению, был в их числе.

— Есть разговор, — невозмутимо произнёс Клод.

— Как у любителя пляжного отдыха?

— Кончай ёрничать, Майер.

— Ну, что поделать? Чувствую, попросишь меня выполнить лишнюю работу. Причём гря‑азную и совсе‑эм не уровня полиции!..

— А я не прошу, — с нажимом напомнил Клод. — Уже забыл, что ты в Аримане на птичьих правах? Ты же мёртвая душа, настоящий призрак, «Нэйтан». В Империи считают, что из твоего отряда никто не выжил. Однако… — Он выразительно посмотрел на Натана. — А ведь Бернард и Алисия до сих пор не в курсе, кем ты действительно служил в Визаме, и не знают, что именно прячешь под лентой на руке?

Натан усмехнулся, однако без единого намёка на веселье.

— А Бернард и Алисия до сих пор не знают, чем ты на самом деле занимаешься? — в свою очередь спросил он.

— Каждый раз будешь возникать? Уже надоедает… — Клод вздохнул. — Ты прекрасно знал, что твои навыки мы будем использовать. Ты здесь-то, в мастерской, только потому, что я позволил. Но это не основная твоя работа, и деньги приносит совсем не она.

Взгляд Натана стал острым, с лица исчезли любые намёки на доброжелательность.

— Знаю.

Клод удовлетворённо кивнул.

— Информация в пакете в бардачке, — сообщил он. — Всё состоится послезавтра в Алуаре. Под твоим креслом ещё один пакет — с «инструментом». Остальное будет на месте.

Помедлив, Натан спросил:

— Шкуру портить нельзя?

— Только одну.

Клод посмотрел на часы и вышел. Он явно собирался покинуть мастерскую ещё до окончания обеда, чтобы избежать лишнего внимания. Но, закрыв дверь машины, заглянул в салон.

— Попробуй то, что в «посылке». Думаю, тебе придётся по вкусу, — произнёс Клод и добавил: — Возможно, на следующей неделе снова понадобится твоя помощь. Уже в Империи.

Натан усмехнулся, но как будто озлобленно, совершенно не как раньше.

— Документов на «Нэйтана Майера» будет достаточно. Должно быть достаточно. До встречи, Натан.

Клод похлопал по крыше машины и направился к выходу.

Натан забрал оба пакета. Удостоверившись, что до конца обеда ещё есть время, а коллеги вернутся только минут через десять, он прошёл в раздевалку. Спрятав в сумку первый пакет, в котором что-то булькнуло, Натан вошёл в туалет и запер дверь. Остановившись у раковины, аккуратно распаковал второй полученный свёрток.

Внутри оказались промасленные детали полуавтоматического пистолета Лю́гарда, принятого на вооружение в Анхальтской Империи в тысяча девятьсот восьмом году и получившего обозначение «Лп‑08». Прекратили использовать его только пять лет назад. Производство остановили и того раньше, а всё из-за дороговизны и сложности конструкции. Однако люгард, как его называли по-простому, всё ещё стоял на вооружении в Республике Урилия.

Вместе с разобранным пистолетом лежали два магазина с патронами и глушитель.

Стараясь ничего не трогать голыми руками, Натан удостоверился, что все детали на месте, вновь свернул ткань и накрепко перевязал. Когда он посмотрел в зеркало над раковиной, оттуда холодно взирало его собственное отражение, столь непохожее на привычного всем анхальтца.

Убедившись, что выражение лица стало прежним, Натан забрал свёрток и вышел из туалета, «посылку» спрятал на самом дне сумки.

Обеденный перерыв вот-вот закончится, с минуты на минуту с закусками вернутся Сазар и Николя — и работа продолжится. Над эфирным усилителем предстояло как следует «поколдовать». Хотя Натан, положа руку на сердце, был готов признать: ему уже хотелось спалить что-нибудь в двигателе, устроив короткое замыкание.