Мир на грани

Глава 7. Слишком долгий день

Друзья решили перекусить в кафе, которое нашли недалеко от вокзала, на набережной канала. Они расположились за уличными столиками и в ожидании заказов разглядывали проплывающие мимо прогулочные лодки. Всё это время Бернард с удовольствием рассказывал о предыдущих посещениях Шансенхайма.

— Раз уж ты был здесь, чем тебя так заинтересовал форт? — удивился Натан.

— А он из Аримана на пароме добирался, — сообщила Алисия и, жгуче улыбнувшись, пропела: — Принц-то наш с другой стороны в го‑ород входи‑ил!

— Увы, но нет. — Бернард картинно вздохнул. — В последний раз уже на поезде, рыжик. Не сможешь обвинить меня.

— Чего‑о?! — тут же возмутилась Алисия.

— Уговорила: бестия. Так лучше?

Не позволяя разговору погрязнуть во взаимных подколках, Натан произнёс:

— Так и что?

— Раньше не было такой военной активности. Не было и заградительных аэростатов в небе, — признал Бернард и тут же постарался увести разговор прочь от этой темы.

Вскоре принесли заказы, и друзья принялись за закуски, разглядывая окружающую обстановку.

По обе стороны канала ютились пристроенные вплотную друг к другу трёхэтажные домики. На их узких фасадах было всего по два-три окна, а под высокими покатыми крышами спокойно размещались мансарды. Домики эти были сложены из кирпича, но выкрашены в разные цвета. Один стоял насыщенно багровый, как покрасневший кленовый лист, другой — тёмно-оранжевый, будто закатное небо, третий — синий, словно морская волна… Но всех их объединяли обведённые белой краской оконные и дверные наличники и контуры фасадов. Сразу под крышей каждого домика виднелся год окончания строительства, составленный из закрашенных кирпичей.

Между старинными фонарями, соединяя их, висели цепи разноцветных праздничных флажков. Повсюду виднелись маленькие лавочки, торгующие и всякой всячиной, и уличной едой. Но в их ассортименте обязательно имелись картонные маски разных видов кошек, в том числе больших, а также искусственные хвосты и обручи с кошачьими ушками — естественно, ненастоящими.

Всё это служило атрибутами Фестиваля.

Чем дальше от вокзала, тем чаще подобные аксессуары встречались на жителях Шансенхайма, одежду которых любой ариманец назвал бы вызывающей. Мужчины носили подчёркивающие рельеф мышц футболки с зашнурованными глубокими вырезами-уголками, а также свободные штаны, в которых не было ничего от строгости брюк. Женщины предпочитали тоненькие, почти просвечивающие приталенные блузки, а также обтягивающие юбки, зачастую настолько короткие — сантиметров на пятнадцать выше колен, — что любая ариманка в подобной поначалу сгорала бы от стыда.

Бернард невольно уставился на молодую парочку, уходящую из кафе, но затем поймал пронизывающий взгляд Алисии.

— Н‑да!.. — прокомментировал он и неловко кашлянул, стараясь не смотреть в сторону подруги, чьи предпочтения в одежде были намного ближе к имперцам, чем у любой ариманки.

Покончив с закусками, друзья направились к центру Шансенхайма, чтобы полюбоваться городом в первой половине дня, ещё до открытия Фестиваля. Только после прогулки они сели в автобус и поехали в промышленный район, застроенный более новыми и простыми, даже невзрачными кирпичными зданиями.

Как только компания вышла на нужной остановке, Ритерья, комментируя увиденное в пути, поражённо прошептала:

— Сколько же тут народа!..

— И полиции, кстати, тоже, — отметил Бернард.

Он проводил взглядом патрульных в строгой серой форме, с чёрными беретами на головах. На поясе каждого висела кобура, причём, судя по очертаниям, в ней был куда более современный пистолет, чем люгард.

— Ладно, тогда давайте… — достав карту, заговорила Алисия, но Ритерья с надеждой в голосе и жалостливым щенячьим взглядом перебила:

— Вещички, да? Ну пожа‑алуйста!

Помедлив, Алисия выдохнула:

— Уговорила…

И взялась за голову, словно от приступа мигрени.

Однако затем и Алисия, и Ритерья, лавируя между прохожими, устремились к виднеющемуся впереди торговому центру.

Натан и Бернард обменялись ироничными взглядами и последовали за подругами. Но далеко пройти не удалось.

Из ближайшего переулка выскочил мальчишка лет четырнадцати, в великоватой и простенькой одежде, уже с заплатками. Он внимательно посмотрел в спину прошедших по улице полицейских, презрительно фыркнул и собрался было дать сигнал кому-то в переулке. Но, заметив Натана, застыл.

Бернард нахмурился, не понимая, почему взгляд парнишки стал одновременно злым и напуганным.

— Из фабричных? — понял Натан.

Мальчишка насупился, вновь зыркнул на полицейских и, ничего не говоря, поспешил скрыться в переулке. Там его дожидались девочка лет семи и женщина, которой не было и сорока.

— Что это с ним? — прошептал Бернард.

— Испугался, что я позову патрульных, — тихо произнёс Натан. — Пойдём.

— Так а почему…

Женщина в переулке надрывно закашлялась. Когда приступ прошёл, она, пытаясь отдышаться, упёрлась дрожащей рукой в стену. Женщина казалась очень слабой, даже её кожа была нездорового сероватого оттенка.

— Быстрее, Бернард, пока мы действительно не привлекли внимание полиции, — поторопил Натан и зашагал прочь от переулка, доставая и раскуривая сигарету нехарактерно резкими движениями. — Детишки просто хотели посмотреть на Фестиваль вместе с матерью.

— Может, пояснишь? — догнав Натана, попросил Бернард.

— Ты видел, в каком состоянии женщина? Она больна, и это не лечится даже здесь, в Империи. Эфинерия — это болезнь тех, кто постоянно имеет дело с раздробленным эфиром; всех тех, кто работает на эфирных фабриках. Та женщина медленно умирает. Скоро она будет выплёвывать эту дэймонову пыль.

— Им… запрещено появляться в людных местах?

— Да.

— Это так заразно?

— Нет.

— Тогда‑а… Нет, я не понимаю.

Бернард положил руку Натану на плечо. Но в следующий момент едва не отпрянул, встретив пронизывающий взгляд.

Натан шумно выдохнул, и из его глаз исчезла злость.

— Они из вновь присоединённых провинций, — тихо пояснил он и поднял взгляд к небу, в котором висели облака искрящейся эфирной пыли. — Устроились на фабрику, а это очень вредная работа. Деньги в обмен на здоровье. Вот та участь, которую…

«…которую Империя готовит всем спешащим в её объятия», — хотел сказать он, но вовремя осёкся.

Правда, Бернард, судя по всему, и так всё понял.

Поход «за вещичками» вылился в то, что Алисия и Ритерья посетили не только торговый центр, но и обошли все магазины одежды на той улице. Натан и Бернард лишь молча следовали за подругами, прекрасно понимая, кому тащить всё купленное. Но, к удивлению, нести пришлось не так уж и много.

После этого Алисия повела всех через канал — в лавку эфирных камней.

— Сосед, смотри-ка, как у неё загорелись глаза! — ухмыльнувшись, прошептал Бернард. — Интересно, как давно она хотела побывать в той лавке?

— Может, со времён учёбы в Академии? — предположил Натан.

Уже на мосту спешащую вперёд Алисию остановила Ритерья. Та, видимо, всё-таки натёрла мозоли из-за туфель на высоких каблуках.

Пока подруги переговаривались, на них обратили внимание с проплывающей под мостом лодки. Это была преимущественно молодёжь, которая не смогла не отреагировать на симпатичных девушек, даже если те старше них. А возможно, такая разница в возрасте лишь добавляла пикантности.

Ритерья что-то крикнула им и, улыбнувшись, помахала рукой; Алисия же лишь неуверенно переглянулась с друзьями.

Самые активные парни на лодке тут же замолчали, присматриваясь к Натану, но как только поймали ответный взгляд, понурив головы, вернулись на места. Похоже, никому не захотелось связываться с анхальтцем с тонким шрамом на лице, в глазах которого блеснула сталь.

Ритерья, явно довольная произошедшим, буквально повисла на Алисии и, зашептав ей на ухо, стрельнула взглядом в спутников.

Бернард лишь усмехнулся и последовал за подругами. От его задумчивости, вызванной встречей с фабричными, не осталось и следа. А вот Натану пристальный, совершенно нехарактерный взгляд Ритерьи не понравился: было в нём что-то такое, из-за чего по спине пробежали мурашки.

Этот взгляд был будто бы неподвижным, полностью лишённым эмоций.

«Какого дэймона?..» — подумал Натан и встряхнул головой.

— Нэйт? — положив руку ему на плечо, обеспокоенно спросил Бернард. — Ты в порядке?

— Да… Да. — Натан устремил взгляд на Ритерью, но та вновь казалась прежней. — Идём.

Наконец-то перейдя мост, друзья добрались до лавки эфирных камней, расположенной по соседству с одной из фабрик. По лестнице они поднялись на крыльцо и под звон дверного колокольчика переступили порог.

В лавке оказалось тесно. У стен и в центре помещения стояли застеклённые стеллажи, освещённые крохотной тусклой люстрой. В ней вместо лампочек были эфирные камни — так называемого «бытового уровня».

Алисия, не задерживаясь у входа, сразу же прошла вглубь. Её искрящийся взгляд блуждал от стеллажа к стеллажу, лишь на пару секунд останавливаясь на табличках с названиями камней.

— Вот это да!.. — озираясь, выдохнула Ритерья и, цокая каблуками, посеменила за подругой. — Как ты не теряешься здесь?

Натан и Бернард остались рядом со входом, лишь немного отошли в сторону. Никому из них эфирные камни не были так интересны.

— Давно вас не видел! — заметив Алисию, воскликнул светловолосый продавец лет пятидесяти на вид. — Года три, наверное?

— Четыре, — поправила Алисия и подошла к прилавку.

— С друзьями? — Продавец обвёл взглядом вошедших. — Вы так и не восстановились на обучении?

Алисия на секунду замерла, затем качнула головой.

— Думаю, я совсем завязала.

— Жаль…

— Ой, не знаю! По крайней мере, не придётся делать то, на что я не способна.

— Ну, как знаете, как знаете… Хотя, возможно, вы правы. Вот зачем вам… чужая кровь на руках?

Расслышав это, Натан, как и Бернард, удивлённо изогнул бровь. Алисия и продавец лишь искоса взглянули на них и сменили тему разговора.

— Ну, смотрите, что у меня есть, — произнёс продавец. — Лицензия на камни у вас, надеюсь, с собой?

— Я‑а… поняла, — протянула Алисия и принялась задумчиво играться с прядью волос.

— Смотри-смотри! — воскликнула Ритерья. — Тут написано: «Светлячок»!

— А, да… — отозвалась её подруга. — Это всё камни бытового уровня. Они даже почти лишены какого-либо аспекта. Нужно просто «обратиться» к ним, как это делают искусники, и вуаля — заклятье готово!

— А как тогда с нормальными камнями?

— С ними уже нужно уметь обращаться. Ты должна знать заклятье, которое будешь готовить, и нарисовать руну, «вливая» в неё эфир нужного аспекта. Все другие камни — просто заглушка для полноценного искусника.

Алисия закусила губу и вновь бросила взгляд на продавца. Лёгким, почти незаметным движением она прикоснулась к ожерелью с камнем эфира — к тому, из-за которого этим утром на неё обратил внимание голем.

Продавец едва заметно улыбнулся. Теперь он поглядывал то на Алисию и Ритерью, то на их друзей, причём на Натана — единственного в компании коренного анхальтца — в особенности, даже будто бы опасливо.

«Видимо, именно этот мастер продал Алисии тот её камушек, — понял Натан. — По-хорошему, такой в руки обычному искуснику попасть не должен… Это как продать карабин, замена одной детали в котором превратит его в автомат. На тоненького, очень на тоненького… Так, я тут лишний».

Натан громко сообщил другу, что пошёл курить. Уже выходя он заметил, что продавец задумчиво наблюдает за ним.

«Кажется, посыл он понял», — решил Натан.

Однако он тут же пожалел, что решил выйти именно в этот момент. К лавке приближалось четверо мужчин в слишком знакомой форме, встречи с которыми уже не избежать. Натан тихо ругнулся и, закуривая, просто спустился с крыльца.

Двое юношей в тёмно-серых одеяниях — в короткой, напоминающей футболку тунике, в строгой лёгкой куртке с жёсткими угловатыми плечами и по-летнему короткими рукавами, а также в довольно бесформенных широких штанах — молча поднялись ко входу в лавку. На их погонах красовалась серебристая буква «К», а на руках виднелись наручи с установленными камнями эфира, причём из тех, что называли статусными. Такие камни не обладали ярко выраженным аспектом, но служили для создания защитных барьеров, а также для увеличения скорости и силы своего обладателя. Юноши несли по зве́рту — деревянному тренировочному орудию, имитирующему полуторный меч имперского рыцаря.

Третьим шёл мужчина лет на десять старше, тоже со звертом, но с подвязанными на портупее к поясу ножнами с мечом. Одеяние этого имперца было тёмно-синего цвета, расшитое золотистой нитью по контуру. На погонах виднелась буква «Р», тоже золотая, а рядом — нашивки триария[8].

«Два курсанта и воин Корпуса рыцарей, — по форме узнал их Натан и поморщился. — Но вот четвёртый…»

— Майер?.. — раздался удивлённый голос последнего из четвёрки рыцарей. — Это действительно ты, Майер? Вот это да! Думал, что обознался, поскольку говорили всякое…

Этот имперец был ровесником Натану и обладал всеми чертами коренного анхальтца. Высокий и статный, с симпатичным лицом без единого изъяна и намёка даже на щетину, он наверняка не испытывал проблем с женским вниманием. Тёмно-зелёные глаза с лёгким прищуром, прямые волосы цвета льна, собранные на затылке в короткий хвостик, слегка прикрывающая высокий лоб косая чёлка, островатый подбородок.

Облачение этого парня напоминало одеяния рыцарей, но было светло-серым, почти белым, с красной вышивкой по контуру. Его туника будто бы состояла из чешуек, а в материал куртки, казалось, вплетены мельчайшие кольчужные кольца. И на его руках не было наручей.

Бернард, незаметно для Натана вышедший следом, во все глаза уставился на рыцаря в светлом одеянии и выдохнул:

— Кри́стоф Таг!.. Рыцарь-дракон…

— Но я не мог обознаться, — радостно улыбаясь, продолжил Кристоф и метнул короткий взгляд на Бернарда. — Никогда не забуду твоё лицо, Майер. Как и оставленный ещё в… учебке… шрам. Ты же, надеюсь, не забыл наши славные зарубы?

— Я, Таг, я, — отозвался Натан, пытаясь сохранять приветливое выражение лица. — Да нет, не забыл.

— Знаешь, сколько версий твоего исчезновения я успел услышать? А сколько слухов? — добродушно произнёс Кристоф, но затем понизил голос, причём так, что слышно стало только Натану: — Тебя то ли нужно было считать погибшим, то ли — дезертиром. А ты восстаёшь из мёртвых, в компании ариманца, да какого! Это ведь сын профессора Телива?

— Откуда столько внимания, Таг?

— А как иначе? Почему я не должен переживать за лучшего друга? — Кристоф улыбнулся, причём искренне, задорно. Затем его взгляд потяжелел. — И самого грозного соперника, кстати.

Натан состроил будто бы извиняющееся лицо.

— Ну, как видишь, я отдыхаю… После «восстания из мёртвых». И если не возражаешь, я пошёл.

Однако Натан не смог сделать и шаг: ему в грудь кулаком упёрлась сжимающая зверт рука Кристофа.

— Знаешь, времени прошло уже много, я со всем смирился… — Кристоф уже практически шептал, увеличивая давление на грудь Натана. — Да вот только руки не забыли. Ты же сам прекрасно знаешь эту… ломку. Давай прямо здесь и сейчас, а? Совсем как в старые-добрые! Второй зверт найдём, без проблем.

— А‑ха‑ха!.. Зачем? Чтобы привлечь внимание полиции?

— Боишься чего-то, Майер? Уж не лишней ли проверки документов? Может, мне и самому взглянуть на них? — спросил Кристоф и надавил ещё сильнее.

— Когда это воинам Корпуса дали такое право?.. Даже если это — Рыцарь-дракон!

Натан резко отмахнулся от давящей руки, а его взгляд стал ледяным.

Кристоф отступил на несколько шагов. На его лице проступил счастливый оскал.

— Вот теперь я действительно узнаю тебя, узнаю твой взгляд. Ты же совсем не то, что только что корчил, Натан. Я-то знаю, прекрасно знаю.

Они ещё несколько секунд сверлили друг друга взглядами. Одновременно заметили полицейских, уже посматривающих в их сторону. И выдохнули… Вместе с этим всю напряжённость как рукой сняло.

— Что это было?.. — Натан расслышал женский голос и повернулся ко входу в лавку, где рядом с Бернардом оказались и обе спутницы.

Алисия и Ритерья, видимо, уже некоторое время наблюдали за происходящим.

— Ладно. — Кристоф примирительно улыбнулся. — Рад был увидеть тебя, Майер. Действительно рад. До встречи.

Натан и притихшие ариманцы пошли прочь.

Кристоф поднялся по лестнице. Так и не войдя в лавку, он задумчиво посмотрел в спину тому, кого называл другом и соперником. Кисть Кристофа изменилась: пальцы немного вытянулись, ногти стали острыми когтями, а кожа загрубела и покрылась плотной чешуёй.

Его удивила нечеловеческая сила, с которой Натан оттолкнул руку. Вдобавок в тот момент Кристоф почувствовал покалывания. Вспомнив эти ощущения, он осмотрел зверт, на деревянной поверхности которого появились точки прижогов.

— Интересно… — прошептал Кристоф и ухмыльнулся.

Натан шёл настолько быстро, что даже Бернард едва поспевал за ним. Но никто, включая Ритерью, отчаянно стучащую каблуками, не смел жаловаться. Друзья остановились лишь тогда, когда по набережной прошли целый квартал. Девушки тут же присели на свободную лавку у каменного ограждения и уставились на Натана.

— Вот уж не подумал бы, что ты пересекался с самим Кристофом Тагом, — помедлив, заговорил Бернард. — И сегодняшняя встреча, я так полагаю, не из приятных?

— Кто это? — спросила Ритерья, ощупывая стёртые ноги.

— Рыцарь-дракон, — наконец-то заговорил Натан, с облегчением поняв, что не придётся лгать об упомянутой Кристофом «учебке». — Это лучший воин Корпуса рыцарей, которому выпала возможность получить высшую награду для любого курсанта. Естественно, такое бывает раз в поколение.

Натан усмехнулся и устремил взгляд на высокое здание со шпилем, расположенное рядом. Над входом красовался символ анхальтской религии — остроконечный ромб с вогнутыми сторонами, обвитый крылатым змеем.

Заметив растерянность на лицах спутниц, Бернард снисходительно улыбнулся.

— Думаю, необходим экскурс в суть религии Анхальтской Империи, — заговорил он. — Наверняка даже Алисия не знает всех тонкостей.

Алисия неопределённо качнула головой, поскольку за несколько лет жизни в Империи, пока училась в Академии, что-то всё же узнала.

— Может, посетим храм? — предложил Бернард. — Фрески и мозаики дадут хорошее представление о мифологии Империи: и о Хранителе, и о её роли в религии, и о Рыцарях-драконах… И тем более о том, при чём здесь Фестиваль.

— Чуть-чуть про Фестиваль я знаю, — поднимаясь на ноги, сообщила Алисия.

Ритерье ничего не оставалось, кроме как вновь надеть туфли и поспешить за остальными.

Войдя в храм, друзья попали в двухъярусный зал, в который через узкие оконца проникал солнечный свет. Косые лучи падали на ряды простейших лавок, обращённых к алтарю в дальнем конце помещения. На стенах висели изготовленные из металла символы анхальтской религии, между некоторыми окнами были написаны выдержки из скрижалей.

Под сводами зала тихо и размеренно звучали песнопения стоящего у алтаря хора. На лавках сидело несколько прихожан, число которых ближе к вечеру наверняка увеличится за счёт приезжих на Фестиваль.

— Что ты знаешь, Алисия? — шёпотом спросил Бернард и поправил очки.

Он внимательно изучал интерьер храма, присматривался к горожанам и церковнослужителям.

— Что, пересказать всю мифологию? — съехидничала Алисия, но, поймав укоризненный взгляд Бернарда, сдалась: — Хорошо-хорошо… В Анхальтской Империи верят: существует другой мир, который называют Миром Извне. Из него через границу Сущего проникают дэймоны, несущие с собой скверну. Церковь даже считает, что они — кара для рода человеческого, пережившего Великий Коллапс. Нынешнее летоисчисление ведётся именно с этого момента.

— Верно. — Бернард улыбнулся. — Продолжай.

— Когда люди, терзаемые дэймонами, искупили грехи перед Террой, им явилась спасительница — необычная девушка, отчасти обладающая чертами кошки, что лишь подчёркивало её единение с планетой. Эта девушка даровала Камни душ драконов — единственную защиту от дэймонов и скверны Мира Извне. Так появились первые Рыцари-драконы, которые могли оборачиваться в этих гигантских сверхъестественных рептилий. Тот день, когда эта мифическая девушка — Хранитель, как начали её называть, — впервые передала Камень души дракона, стал отмечаться как Фестиваль.

Алисия покосилась на продолжающего улыбаться друга детства и возмущённо воскликнула:

— Бернард, колись! Ты не стал бы спрашивать об этих мифах, если бы не знал что-то ещё!

— Тише! — шикнул Бернард, заставляя Алисию смущённо оглядеться. — В общем и целом, всё верно: о Хранителе есть лишь упоминание в церковных текстах. Как и о дэймонах, о скверне и о Мире Извне. Но ведь Рыцари-драконы действительно существуют, не так ли?

— Так и‑и?.. — робко подала голос Ритерья.

Вместо ответа Бернард изысканным жестом пригласил пройти к винтовой лестнице в углу зала.

Как только друзья поднялись на второй ярус, Бернард уверенно повёл их вдоль стены с фресками, освещёнными лишь лампадами. Он направлялся к дальнему концу зала, где всё пространство от пола до потолка занимала большая мозаика.

Здесь людей не было совершенно, друзья оказались предоставлены сами себе.

Проходя мимо ближайшей фрески, Натан присмотрелся к изображённым на ней инфернальным четырёхлапым существам, спины которых покрывали шипы. Это и были те самые дэймоны, о которых недавно говорила Алисия. Затем внимание Натана сосредоточилось на Ритерье: она казалась растерянной с того момента, как друзья вошли в храм.

«Странно. Была такой говорливой всё время, а сейчас… Её словно кто-то подменил», — отметил Натан.

Друзья остановились у мозаики.

Бернард, поочерёдно указывая на изображённых драконов, заговорил:

— Бьо́рланс — повелитель пламени и пепла; Лайнха́ла — царица льда и вьюги; Ишизар — наместник гроз и смерчей; Каладу́р — властитель земной тверди и пыльных бурь. Четыре дракона, дарованные Хранителем. Четыре Рыцаря-дракона, овладевшие их силами.

Бернард посмотрел на спутниц и продолжил:

— Лайнхала выбирает обладателя из числа лучших имперских рыцарей, и только из них. Нынешний носитель её мощи — Кристоф Таг, которого вы видели совсем недавно. Силой Каладура распоряжается Отто фон Циммер — Стальной Канцлер собственной персоной. Только о судьбе этих двух драконов известно доподлинно.

«Трёх, — мысленно поправил Натан. — Ишизар здесь, прямо рядом с тобой».

— И все анхальтцы! — Алисия хмыкнула. — На Империи свет клином сошёлся? Или у нашей девушки-Хранителя есть любимчики?

— Не знаю. Может, это ещё как-то связано с опустошёнными землями Империи на северо-востоке Норвайра. — Бернард пожал плечами. — Но ведь и Камни душ она передала не в одночасье, а с разницей в несколько веков.

— Чего‑о?! — ошалело воскликнула Алисия. — Хочешь сказать, она бессмертна?!

— Да тише ты!

Друзья осмотрелись. Как только они убедились, что никого не потревожили ни здесь, ни в зале внизу, продолжили переговариваться.

— То есть ты уже не думаешь, что Хранитель — это миф? — с хитрецой поинтересовался Бернард.

Алисия продолжала пилить друга взглядом, напряжённо покусывая губы.

— Откуда ты всё это знаешь? — наконец спросила она.

— Из записей моего старика. — Бернард добродушно улыбнулся.

Друзья вновь обратили всё внимание на мозаику. По краям изображения виднелись четыре дракона, а в центре — облачённая в робу темноволосая женщина с длинными островатыми ушами, похожими на кошачьи, и изогнутым тонким хвостом за спиной. Она протягивала смотрящему руки, словно что-то передавая.

— Мне и самому интересно, как всё это объяснить, — тихо признался Бернард. — Но сомневаться в реальности Рыцарей-драконов не приходится. Как и в том, что одержимость отца этими знаниями разрушила нашу семью.

Натан вновь пригляделся к изображению Хранителя.

«Не такая, — отметил он, сравнивая этот образ и смутное воспоминание о девчонке из гор Визама. — Но только та точно была Хранителем…»

Натан посмотрел на часы и едва не выругался. Времени до выступления «Просвещённых» оставалось мало, а до ресторана «Поднебесная» предстояло добираться через весь Шансенхайм.

Собираясь сообщить об этом, Натан повернулся к друзьям, но застыл, не отрывая взгляда от Ритерьи. Она совершенно не моргала, смотря на изображение Хранителя даже не со злостью — с неприкрытой ненавистью.

— Вот чёрт! Надо спешить. — Теперь и Бернард заметил, что оставалось мало времени, и поманил всех к выходу.

Больше никто не заметил странного взгляда Ритерьи. А та, как и прежде, вновь стала казаться совершенно обычной.

Ресторан «Поднебесная» находился в культурном районе Шансенхайма, на небольшом острове, образованном каналом и самой рекой Драхальс. Заведение располагалось на последнем, пятнадцатом этаже высотного здания, напоминающего свечу в окружении остальных строений. Главный вход с застеклёнными дверьми был обращён к маленькому скверу, откуда открывался живописный вид на широкую водную артерию города.

Как только друзья выбрались из переполненного автобуса, Ритерья пожаловалась:

— Опоздали! Опоздали на вступительную речь!

Натан взглянул на часы: путь от храма занял намного больше времени, чем все рассчитывали.

— Ну, что поделаешь?.. Не привыкли мы к пробкам, — буркнул Бернард. Он явно разделял негодование Ритерьи, хоть и пытался скрыть это.

Порыв ветра, к вечеру ставшего холодным, тут же заставил всех замолчать.

Бернард поёжился. Взглянув на спутниц, он предложил достать из сумок хоть что-нибудь, что можно накинуть поверх платьев.

Алисия хитро переглянулась с Ритерьей и предложила:

— Давайте просто поспешим?

Бернард лишь пожал плечами, но свою шёлковую безрукавку надел. Затем повернулся к Натану, накинувшему на плечи хлопковую рубашку, которая до этого была повязана на поясе.

— Я предупреждал, что вечером будет совсем не так тепло, как днём, — напомнил Натан и с улыбкой добавил: — А станет ещё прохладнее. Это не Ариман.

— Да помню я, помню.

— Значит, обычно ты уезжал отсюда ещё до вечера?

Бернард смолчал и лишь последовал за спутницами.

Натан усмехнулся, но усмешка эта будто бы принадлежала не знакомому друзьям анхальтцу, а другому — тому, который скрывался под маской приветливости и дружелюбия.

Натан закурил и отвернулся от здания, обращая взгляд вдаль — к месту, где сходились темнеющее небо и широкая река. Выше линии горизонта уже виднелись обе луны Терры: и та, которая была всегда, и та, на которую смотришь будто бы сквозь вуаль.

Докурив и войдя в холл, под потолком которого парило множество бумажных разноцветных фонариков, Натан застал друга у женского туалета. Бернард дожидался спутниц, а в ответ на красноречивый взгляд лишь отмахнулся и сказал:

— Не спрашивай…

Минут через пять Алисия и Ритерья показались в холле, переодевшись в вечерние платья, которыми обзавелись во время прогулки по Шансенхайму, а также обновив макияж и поправив причёски. Вдобавок ко всему, в руках подруги держали приобретённые этим же днём обручи с кошачьими ушками и тоненькие пояски с искусственными хвостами.

— Блин… — одними губами прошептал Бернард и, отвернувшись, будто бы случайно поправил очки.

Парни забрали сумки у спутниц, и они все вместе начали подниматься на лифте на последний этаж.

Ритерья пританцовывала перед дверьми. Её взгляд не отрывался от стрелочного механического индикатора лифта.

Алисия, глядя в зеркало на стене, проверяла, насколько хорошо удалось скрыть веснушки. При этом взгляд её изумрудно-зелёных глаз украдкой находил в отражении то одного друга, то другого.

Натан и Бернард разглядывали пол. Они пытались подавить желание досконально рассмотреть спутниц, поскольку одна — Ритерья — предпочла надеть золотистое обтягивающее платье, и настолько тонкое, что почти прозрачное; а другая — Алисия — более свободное тёмно-красное, но с открытой до талии спиной, дразняще оголяющее лопатки и соблазнительные изгибы тела.

Когда друзья поднялись на нужный этаж, девушки, надевая аксессуары, вышли из лифта. Парни же, задержавшись, переглянулись и синхронно вздохнули.

— Чувствую себя прыщавым пацаном в канун совершеннолетия, — тихо признал Бернард, и Натан молча кивнул в ответ. — Что ж… Идём, друг мой. Негоже заставлять дам ждать.

Друзья оказались в просторном помещении со множеством круглых столиков и сценой у дальней стены. При этом лишь часть ресторана находилась под крышей, да и та была застеклённой. Ещё четверть площади «Поднебесной» оказалась открытой террасой.

«Просвещённые» уже выступали, громко играла музыка. На сцене находилось пятеро: барабанщик, бас-гитарист, электрогитарист, пианистка и певица. Мужчины группы носили брюки и белые рубашки, женщины — вечерние платья. Лицо каждого музыканта, кроме певицы, более чем наполовину скрывала фигурная маска мордочки кошки.

Заметив это, Натан удивлённо приподнял бровь.

— Только Катарина Айнзит — вокалистка — показывает своё лицо. Так у них всегда, — сообщил Бернард и призвал: — Сосед! Не стой столбом!

Друзья прокрались к зарезервированному столику, и к ним тут же подошёл официант. Сделав заказы, ариманцы обратили всё внимание на музыкантов, как и остальные в зале. Натан же взглядом начал выискивать того, с кем он должен связаться. Только так он мог узнать, кого будет сопровождать в Ариман.

«Я знаю промежуток времени, в который нужно передать письмо от Клода, имя контакта, словесный портрет и кодовую фразу… Похоже, это мужчина у входа в служебное помещение, — подумал Натан, присматриваясь к имперцу с острым взглядом и непроницаемым лицом. — С выправкой, видно, что подтянут. Он охранник? Или чей-то телохранитель?»

Натан наконец-то и сам вновь устремил взгляд на сцену.

Звучала довольно бойкая, энергичная песня. Ударные и бас, сливаясь воедино и дополняя друг друга, организовывали плотную ритм-секцию, а хриплая электрогитара — куда более агрессивная и напористая, чем было слышно на записях, — наполняла объём композиции.

Всё внезапно стихло; лишь барабанщик, словно метроном, отстукивал палочками ритм. Выдержав паузу, Катарина Айнзит вновь запела в микрофон. Её глубокий бархатистый голос поражал тем, что музыканты наверняка назвали бы «насыщенным тембром».

«Айнзит и на записи хороша… Но как же она звучит вживую!..» — невольно отметил Натан.

Катарина была высокой, стройной, с длинными прямыми волосами цвета пшеницы, к которым идеально подходило бежевое поблёскивающее платье. На вид ей не больше тридцати. Небольшой островатый нос с лёгким изгибом, довольно тонкие губы, накрашенные яркой алой помадой.

Голос Катарины стал наполняться силой. Его мелодию сначала робко, но затем всё более уверенно подхватил рояль — и вот уже все музыканты присоединились к исполнению.

Как только рояль вновь зазвучал, всем вниманием Натана завладела пианистка. Её чёрное платье было довольно коротким, с открытыми плечами и широкой серебристой оборкой по верхнему краю. Волосы пианистки доставали до лопаток и были очень светлыми, с крупными локонами, начинающими виться чуть выше уровня подбородка. Бо́льшая часть лица скрыта маской, ниже которой виднелись лишь поблёскивающие светло-лиловые губы с ложбинкой.

Длинные пальцы пианистки будто парили над клавишами, едва касаясь их. Покачиваясь в ритме музыки, она словно перетекала из положения в положение. Она обладала невероятной кошачьей грацией.

Натан замер, несколько раз моргнул… Затем шумно выдохнул, и его губы сложились в жгучей улыбке. Он даже не заметил, что официант принёс заказы.

— Нэйт, что случилось? — спросил Бернард.

— На что мы там спорили? — Натан всё не отрывал взгляда от пианистки. — Кажется, я… проиграл.

— Почему? Разве ты не должен с кем-то здесь встретиться?

— Да всё просто. — Натан усмехнулся и кивнул в сторону сцены. — Это Карина.

Бернард и Алисия озадаченно переглянулись и начали пристально следить за пианисткой. Ритерья же наоборот, казалось, полностью потеряла интерес к выступлению. Она присматривалась к каждому симпатичному молодому человеку, явившемуся в ресторан без спутницы, и вскоре покинула друзей.

«Просвещённые» отыграли ещё несколько песен, после чего музыканты с прощальными словами вышли к краю сцены.

— Друзья! Господа и дамы! Жители Шансенхайма и других городов! — громко заговорила Катарина и обвела взглядом посетителей. Улыбнулась. — И граждане не только Анхальтской Империи!.. Надеюсь, вам было так же приятно провести это время, как и нам. — Она посмотрела на виднеющиеся сквозь застеклённую крышу луны. — Просто помните о том, что стоит за Фестивалем. Помните, что стоит за днём, который начали отмечать более полутора тысяч лет назад.

Катарина опустила руку с микрофоном. Весь ресторан тут же, несмотря на потяжелевший голос певицы, взорвался громоподобными аплодисментами. Они не смолкали, пока музыканты кланялись посетителям. Затем все три мужчины «Просвещённых» отступили на несколько шагов.

Как только посетители поняли, что речь не окончена, воцарилась тишина.

— Теперь… немного о грустном, — вновь заговорила Катарина и взяла пианистку за руку. — Кто-то, возможно, уже слышал, а кто-то нет… но это правда. Моя дорогая сестра покидает нас. По причинам, которые от неё не зависят.

По залу прозвучали вздохи удивления.

Катарина повернулась к пианистке и бережно обняла, чего та, судя по всему, совершенно не ожидала.

— Нам будет сильно не хватать тебя, сестрица, — печально улыбнувшись, закончила Катарина.

Под вновь раздавшиеся аплодисменты музыканты направились к служебному помещению. Тот имперец, которого Натан принял за телохранителя, учтиво похвалил каждого из группы, но затем остался в зале и мельком взглянул на часы.

«А ведь как раз время. Значит, это точно он», — решил Натан и сообщил друзьям:

— Я скоро. Встретимся на улице.

Бернард молча проследил за Натаном, поднявшимся из-за стола и пошедшим ко входу в служебное помещение.

— Как Натан узнал её, да ещё такой? — прошептал он. — Неужели только по движениям?

Алисия лишь отвернулась, покусывая губы и пряча искру ревности в глазах.

Натан передал охраннику запечатанный конверт. Тот, прочтя письмо, смерил его пристальным взглядом. Дольше всего охранник разглядывал лицо с тонким шрамом. Затем задал вопрос, цитируя анхальтского поэта-классика. Стих, правда, был далеко не из известных.

Натан в ответ зачитал строку из другого стихотворения того же поэта.

Охранник кивнул. Досмотрев Натана, он обнаружил только армейский керамбит с почти незаметной гравировкой изогнутого когтя у основания клинка. Этот символ был общим для всех имперских отрядов специального назначения, и охранник узнал его. Молча вернув нож, он повёл Натана за собой.

Переступив порог, они оказались не в само́м служебном помещении, а в узком коридоре с несколькими дверьми. Метрах в пяти впереди о чём-то тихо общались обе женщины «Просвещённых». Певица стояла к вошедшим в пол-оборота, а пианистка — спиной.

— Госпожа Айнзит, — заговорил охранник, — прибыло сопровождение для госпожи Эзенштар.

Катарина тут же повернулась к ним и улыбнулась. Эзенштар же покосилась на двоюродную сестру и удивилась:

— Сопровождение?.. Кому? Мне?!

Её голос оказался глубоким, слегка хриплым, даже грубоватым. И Натану он был знаком до боли.

— Да, госпожа Эзенштар, — заговорил Натан, опережая всех остальных, и не смог сдержать искренней ухмылки. — Ваше сопровождение. В Ариман. От Клода Оливье, если знаете такого.

Эзенштар, вздрогнув, застыла. А вот Катарина, украдкой взглянув на неё, шагнула навстречу подошедшим.

— А вы‑ы?.. — протянула певица «Просвещённых», рассматривая Натана, и он доброжелательно улыбнулся.

Пока охранник представлял его и передавал письмо, Натан вновь взглянул на спину пианистки, так и не соизволившей обернуться. Он хотел увидеть её лицо здесь и сейчас, просто чтобы подтвердить свою догадку.

Закончив читать письмо, Катарина подняла взгляд.

«У неё глаза рубинового цвета?..» — удивился Натан, но постарался не подать вида.

Мало того, ему показалось, что зрачки певицы на доли секунды вспыхнули ярким белым светом.

Катарина снова улыбнулась, но на этот раз загадочно.

— Что ж… Думаете, я могу доверить вам свою сестру?

— Нужны дополнительные рекомендации? — поинтересовался Натан. — Я не смогу сказать больше, чем написано.

В воцарившемся молчании они оценивающе изучали друг друга взглядами.

Внезапно совсем рядом прозвучало столь знакомое Натану, но как будто недовольное:

— Хм‑м?..

В следующее мгновение он ощутил, как в левую руку, продавливая намотанную кожаную ленту, вонзилось что-то острое. Натан тут же уставился на Эзенштар, всё-таки снявшую маску и повернувшуюся, пусть и в пол-оборота.

На Натана серо-карими глазами пристально смотрела Карина. Но она тут же поспешила оборвать контакт, а затем и разжала пальцы. Её волнистые волосы всё ещё были распущены, на длинные ресницы нанесена тушь, а на губы — светло-лиловый блеск.

Сообщив, что пошла переодеваться, она скрылась за дверью гримёрки.

Катарина тут же разразилась хохотом. Смеялась она долго, искренне, до слёз. Наконец-то успокоившись, вытерла глаза и вновь обратила внимание на Натана, изучающего свою кожаную ленту, на которой появились свежие глубокие отметины.

— Подожди чуть-чуть, Майер, хорошо? — попросила Катарина и, что-то весело нашёптывая, последовала за сестрой.

Натан удивлённо переглянулся с охранником, но тот лишь пожал плечами.

В гримёрке Катарина помогала сидящей перед зеркалом сестре смыть макияж.

— Зачем?! — не унималась Карина. Её голос напоминал кошачье шипение.

— Может, чтобы увидеть такую твою реакцию? — невозмутимо отозвалась Катарина и хитро сощурилась.

Она не помнила, когда в последний раз видела сестру такой, и это веселило её, причём сильно.

«А если бы из Аримана явился другой человек, — задумалась Катарина, — вела бы ты себя иначе?»

Карина лишь недовольно проворчала.

— Ну, подумай сама, — заговорила Катарина. — Как я могла отпустить тебя после всего, что ты рассказала?

Карина потупила взгляд.

— Я переживаю и боюсь, знаешь ли, — продолжила Катарина и наклонилась к сестре, смотря на неё в зеркало. — Боюсь за тебя. Поэтому посчитала нужным прибегнуть к связям Густава.

Карина глубоко вздохнула. Казалось, она хотела возмутиться, пожаловаться на то, что её до сих пор считают ребёнком… Но замерла после следующих же слов:

— Это ведь он, да?

— В смысле?..

— Это тот самый солдат, о котором ты не раз говорила за прошедшие годы? Я ведь тоже вижу, сестрица, даже если совсем немного — намного хуже тебя. У этого мо́лодца очень плотная, тяжёлая душа.

— Катарина!

Пронизывающий взгляд Карины стал острее. Цвет её глаз, казалось, начал меняться, становясь янтарно-жёлтым.

— Забываешь о своём маскараде, да? — Катарина улыбнулась и обняла сестру за плечи. — Хочешь всё перечеркнуть? Хочешь уничтожить то, что выстраивала, прячась за сценическим псевдонимом?.. Который, кстати, выдумала, убрав всего один слог из моего имени.

Карина вновь глубоко вздохнула, и из её облика исчезло всё, что появилось секундами ранее.

— Зачем ты сделала это? — спросила она.

— Я ведь уже сказала: боюсь отпускать тебя одну после всего, что ты наговорила. О том, что действительно происходит. О Пробуждении… Но я даже не могла представить, что телохранителем окажется тот самый солдат. — Катарина помедлила. — Так что прими это и смирись. Такова воля случая.

Карина бессильно опустила плечи. И тут же пискнула, совсем по-девичьи, получив щелчок по носу:

— Ай!

— Так! Голову прямо! — потребовала Катарина. — Я прекрасно знаю, что ты можешь сделать всё это иными, доступными только тебе способами. Но раз уж решилась на этот свой «маскарад»… то не мешай.

— Тебе нравится дразнить меня…

— Не отрицаю. — Катарина усмехнулась, но затем бережно провела рукой по волосам сестры. — Считай это моей маленькой мстёй за то, насколько несносной ты была до пятнадцати лет, сестрица. Так что терпи! И даже не вздумай шипеть и выпускать когти, ясно?

Минут пятнадцать спустя Карина вышла из гримёрки, с пустыми руками, без какой-либо сумки. Она снова была в привычной Натану рубашке и длинной юбке. На лице Карины не осталось ни следа косметики, её волосы были собраны на затылке в пучок, а глаза вновь прятали большие очки со стёклами вместо линз.

Натан колко усмехнулся в ответ на короткий прямой взгляд Карины и повёл её к лифту.

К тому моменту в «Поднебесной» оставалось ещё много занятых столиков. Посетители не торопились расходиться, оживлённо беседуя и наслаждаясь атмосферой Фестиваля. Никто из них не узнал пианистку «Просвещённых».

Натан вызвал лифт, но тот не прибыл даже спустя полминуты.

— Странно… — прошептал Натан. — Лифт застрял на первом этаже, что ли?

Почти незаметным движением он скинул клапан ножен керамбита, висящих на поясе, и повёл Карину на лестницу.

Пока они спускались с пятнадцатого этажа, Натан постоянно украдкой осматривался. Он не мог отделаться от ощущения, что что-то не так. Вечер слишком долгого дня, наконец-то ставшего спокойным, необъяснимо разворошил чувство тревоги.

Уже в холле Натан осмотрелся вновь, скрывая это за привычными леностью и доброжелательностью, и вывел Карину на улицу. Там, под светом фонарей, их дожидались Бернард и Алисия.

— Вот так-так! — произнёс Бернард и поправил очки. — Карина Э собственной персоной! Честно говоря, не ожидал.

Он миролюбиво улыбнулся, а Алисия в знак приветствия скромно помахала рукой.

— Есть что сказать в своё оправдание? — шутливо поинтересовался Бернард.

— До поезда осталось не так много времени, — встряла Алисия и обратилась к подруге: — Идём? Иначе придётся бежать.

Карина неуверенно улыбнулась и кивнула. Она будто бы сильнее обычного старалась не смотреть друзьям в глаза.

— А Ритерья? — не увидев ту с друзьями, спросил Натан и потянулся за сигаретами. — Что, нашла с кем провести остаток вечера?

Бернард переглянулся с Алисией и, сняв очки, помассировал глаза.

— Сосед… Ты о ком?

С лица Натана вмиг исчезли эмоции. Не выдержав его взгляда, оба ариманца опустили глаза.

— Ты, видимо, устал, — предположил Бернард. — Да ещё встреча эта с Кристофом Тагом…

— В смысле?

— Мы‑ы… приехали сюда втроём?.. — Интонация Бернарда невольно стала вопросительной.

— В поезде мы поспорили. Ты с кем оставил Алисию в купе?

— Одну. И кое-кому, кстати, стало скучно настолько, что она развесила уши. — Бернард натянуто улыбнулся. — Нэйт… С тобой точно всё в порядке?..

«Да какого дэймона?..» — пронеслось в голове Натана.

Перед его мысленным взором промелькнули все подмеченные странности Ритерьи. Убрав сигареты, Натан растрепал волосы и выдохнул:

— Да, в порядке… Ночью почти не спал, вот мысли и путаются.

Однако друзья не прошли и пяти метров, как Натан внезапно остановился. По его спине пробежал холодок, пальцы будто сами собой напряжённо сжались.

— Здесь, Повелитель, — вместе с дуновением ветра и шумом листвы прошелестел женский голос, но одновременно прозвучал и в голове — звуками, словами, которые Натан не должен был знать, которые не походили ни на один знакомый язык.

Такого языка не существовало ни в одной стране на всей Терре.

Натан на мгновение зажмурился… Затем ощутил направленный в спину взгляд, который породил то же самое чувство, что пришлось испытать в вечном зимнем сумраке гор Визама.

Натан резко обернулся.

Там, за стеклянными дверьми, стояла девушка с длинными медовыми локонами, облачённая в облегающее золотистое платье. Она пристально смотрела на Натана.

Её взгляд был ледяным… Неподвижным… Мёртвым.

Натан судорожно выдохнул, моргнул — и похожая на Ритерью девушка исчезла, словно её и не было вовсе.

Для остальных, казалось, ничего странного не произошло. Для всех, кроме Карины…

Она медленно обернулась, с прищуром глядя именно на то место, где несколько секунд назад стояла «Ритерья». Однако, не проронив ни слова, собралась вновь последовать за ариманцами, но замерла под взглядом Натана. И неуверенно спросила, хлопая ресницами:

— Натан?..

— Идём.

Натан всё-таки закурил. Его руки уже были липкими от холодного пота и мелко дрожали.