#8 Печать пожирателя

Глава 20 Проникновение

5 июля 2032 года. Офис корпорации «Маготек», Москва-Сити.

Я сидел в своём кабинете, в кресле, расслабленно закинув ногу на ногу. Хотя мне сейчас полагалось нервничать — как человеку, у которого забирают дело всей его жизни.

С другой стороны, причин для беспокойства было куда больше. Настоящих причин, само собой.

За стеклянной стеной, пропускающей мягкий голубоватый свет кристаллов-стабилизаторов, сновали люди — одни в чёрных мундирах без опознавательных знаков — агенты Тайной канцелярии — и другие, с пурпурными нашивками — Инквизиторы.

Они выносили оборудование: резонаторы, кристаллические матрицы, целые блоки серверов, опутанные мерцающими руническими цепями. Флэшки, диски, мониторы, персональные компьютеры и ноутбуки, артефакты, папки с документами и заметками…

Каждый ящик, каждый прибор, над которым мы в «Маготеке» корпели месяцами, каждый, сука, провод! — всё это теперь грузили на антигравитационные платформы под присмотром вооружённых бойцов и мрачноватого вида магов.

Воздух гудел от подавленного колдовства — Инквизиция использовала глушители, чтобы никто не смог активировать защитные чары на аппаратуре, или попытаться «стереть» данные дистанционно.

— Не стоит так переживать, Марк Григорьевич, — раздался спокойный (и весьма самодовольный) голос справа.

Я не сразу оторвал взгляд от этого «разграбления».

С непринуждённостью человека, впервые по-настоящему почувствовавшим себя хозяином положения, на диване у аквариума развалился граф Дмитрий Павлович Лобанов-Ростовский.

Двоюродный брат Императора, тридцати с небольшим лет, занимающий какой-то невысокий пост в Тайной канцелярии, насколько я знал. Поговаривали, что Лобанов-Ростовский был «паршивой овцой» в огромной императорской семье.

Не пришей кобыле хвост — кажется, есть такая поговорка?

Уж не знаю, почему Император назначил именно его руководить перевозкой всего нашего офиса…

Я-то расчитывал, что Юсупов сам заявится сюда — и это очень даже соответствовало моим планам. По-крайней мере, можно было бы понять, кто сейчас управляет телом — он, или Распутин.

Но… Инквизитор был занят чем-то другим, и ко мне прислали какого-то высокородного придурка — и теперь приходилось терпеть его компанию.

Дмитрий Павлович поднял бокал с коньяком — моим коньяком, кстати! — выдержанным «Романовский резервом» и, причмокнув, сделал небольшой глоток.

— Восхитительный напиток! Вы определённо знаете толк в удовольствиях, господин Апостолов! Или это тоже… «наследство» Салтыкова?

Я едва сдержал желание швырнуть ему в лицо свою чашку с недопитым кофе. Этот франт меня раздражал.

Однако вместо этого я разжал пальцы и медленно провёл пальцами по краю кружки.

— Нет, это мои личные запасы.

— Ой, да бросьте, Марк! — усмехнулся Дмитрий, увидев моё недовольное лицо и переходя на более фамильярный тон, — Вы выглядите так, будто вот-вот взорвётесь!

Мне не нужно было притворяться, что вся ситуация бесит — хотя причина была отнюдь не в том, что у меня, по факту, забирают корпорацию…

— Ваше сиятельство, — начал я, тщательно подбирая слова, — При всём уважении, если бы вас лишили плодов огромного труда под предлогом «проверки», вы бы тоже вряд-ли ликовали.

Лобанов-Ростовский усмехнулся. Его лицо, гладкое и ухоженное, будто выточенное из слоновой кости, не отражало ни капли злости или раздражения.

— О, разумеется! Но, кажется, вы неправильно понимаете ситуацию. Никто ничего у вас не отнимает.

Он ленивым жестом указал бокалом в сторону коридора, где двое агентов аккуратно упаковывали в защитный кейс кристалл с полной копией ядра одной из секций МР-системы.

— Его Величество просто хочет убедиться, что ваши разработки не представляют угрозы. Вы же сами понимаете — магическая реальность открывает много возможностей… Шпионаж, слежка, — этот идиот даже не понял, что эти слова синонимы, — Ускоренное обучение… Это слишком серьёзные вещи, чтобы оставлять их в частных руках.

Я едва не рассмеялся.

«Частные руки».

Как будто Салтыков — один из самых влиятельных князей Империи — был каким-то авантюристом-одиночкой! Как будто он сам не был родственником Императора!

— А если технология всё-же… Покажется вашему ведомству или Инквизиции «опасной»? — спросил я.

Лобанов-Ростовский откинулся назад, заложив руки за голову.

— Тогда её доработают. И, разумеется, вас с господином Салтыковым допустят к процессу — кто, как не создатели, знают систему лучше всех?

Он улыбнулся.

— Конечно, если мой дорогой родственник выйдет из комы… А за неудобства, нанесённые вам, само-собой, будет выплачена компенсация. Щедрая, господин Апостолов, не сомневайтесь. Но только после того, как Инквизиция и мои люди завершат проверку.

Я медленно кивнул, делая вид, что обдумываю его слова.

В целом, если я останусь жив, то происходящее будет мне даже на руку. Государственное финансирование, государственное прикрытие, компенсации, известность, доступ к людям и возможностям, к которым сейчас не подобраться… А в этих разработках из офиса и «официальных» лабораторий Инквизиция и императорские ищейки всё равно нихрена не найдут.

Ведь самое важное — проект «Альтер-Эго» — спрятано глубоко в тоннелях метро. И там и останется — даже если мой план провалится, и я умру.

Но Лобанов-Ростовский не должен был этого знать.

— Надеюсь, проверка не затянется, — сказал я, снова наливая себе кофе.

Граф усмехнулся.

— О, Марк Григорьевич… Разве когда-нибудь что-то в нашей Империи происходило быстро? Нет, думаю, вам придётся набраться терпения. Но вы, как я слышал, человек деятельный, и наверняка найдёте, чем заняться.

За окном кабинета последний сервер погрузили на платформу.

Я дождался, когда все прочие покинут опен-спэйс, и лишь после этого развернул перед Лобановым-Ростовским голографический проектор. В воздухе вспыхнули страницы моих личных заметок — формулы синхронизации, схемы энергетических матриц, черновые расчёты по стабилизации магической нейросети.

— Полный комплект документации, которую не нужно видеть рядовым сотрудникам, — сказал я, наблюдая, как глаза Дмитрия жадно скользят по мерцающим символам, — Всё, что касается магической реальности. Даже экспериментальные наработки, которые мы не успели запатентовать.

Лобанов протянул руку, и проекция автоматически скопировалась на его персональный кристалл-накопитель. На губах графа заиграла тонкая улыбка.

— Очень сознательно с вашей стороны, Марк Григорьевич. Его Величество оценит такое сотрудничество.

Ну ещё бы!

Я прикрыл глаза, делая вид, что протираю усталые веки, чтобы скрыть вспышку едкой иронии. Пусть забирают. Пусть изучают хоть до скончания веков.

Но вместе с холодным удовлетворением в груди кольнуло и беспокойство.

Очень скоро Юсупов узнает о том, что тут для него нет ничего полезного. А Распутин — о том, что от него попытаются избавиться.

Туманоликий уже наверняка чувствовал, что что-то происходит — его связь с Юсуповым стала слишком глубокой.

Но это ничего… Финальный раунд моего противостояния с этой тварью начался — и теперь осталось только спровоцировать Распутина…

Я нащупал в кармане портативный когитор. Устройство было размером с колоду карт, но внутри него билось нечто куда более ценное, чем простые вычисления. Эфирный процессор, созданный по моим личным чертежам и опробованный на Салтыкове.

А «образец» только и ждёт, чтобы я активировал его…

Хм… Ждал бы, если бы мог, точнее…

— Кажется, мы закончили, — Лобанов-Ростовский поднялся, застегивая мундир, — У вас остались какие-то вопросы, Марк Григорьевич?

Я покачал головой.

Дмитрий кивнул, попрощался, и вышел, оставив за собой шлейф дорогого парфюма.

Дверь закрылась.

Я остался один. Вздохнул, налил себе немного коньяка и залпом выпил его.

— Ну всё… Пора начинать.

Подождав немного, я вышел из офиса и спустился на парковку. «Стикс» встретил меня знакомым низким гулом, когда я активировал его двигатель. Проведя ладонью по полированному корпусу, я ощутил под пальцами вибрацию работающих двигателей.

М-да… После сегодняшнего дня пути назад уже не будет…

Обшарпанная пятиэтажка на окраине столицы встретила меня скрипом ржавых петель. Я снял эту квартиру через липовый аккаунт в сети, и заплатил криптой. Вероятно, даже моя виртуальная помощница Лиза не знала об этом месте…

Голая лампочка мигнула, освещая пустую комнату с единственным стулом и нарисованным на полу мелом магическим кругом — не для ритуала, а просто как ориентир.

Я сбросил кожаную куртку на спинку стула, ощущая, как адреналин начинает разгоняться по венам. Ладони были слегка влажными — странное ощущение для того, кто обычно держал себя в железном спокойствии.

— Ну что ж, Григорий Анэтикович Распутин, — прошептал я, — Или как там тебя по-настоящему зовут… Давай посмотрим, как ты любишь неожиданные сюрпризы.

Эфирное заклинание в груди отозвалось пульсацией — будто второе сердце. Три узла — сам Юсупов, зеркало в его особняке, перчатка в тайнике. Месяцы подготовки…

— Надеюсь, всё получится…

Я глубоко вдохнул и разжал внутренний захват заклинания.

Оно разорвалось с такой силой, что я едва удержался на ногах. Боль пронзила грудную клетку, будто кто-то вогнал между ребер раскаленный клинок. Воздух вокруг затрещал, наполняясь бирюзовыми всполохами Эфира. Я застонал, чувствуя, как энергия вырывается наружу, но не сопротивлялся — это было необходимо.

Тьма перед глазами сгустилась, затем взорвалась миллиардом искр. Пространство сжалось в точку, вытянулось в нить…

И меня рвануло вперёд. А уже через пару мгновений я почувствовал, как пробиваюсь сквозь сотню энергетических барьеров, и…

Оказался в подпространственном тайнике Юсупова.

Черное стеклянное поле под ногами отражало не настоящие звезды. Воздух был густым, словно наполненным жидким металлом. Каждый мой вдох отдавался эхом в этом странном не-месте.

— Так, — я провел рукой по лицу, стирая выступивший пот, — Надо поторапливаться…

Я сделал первый шаг, и звук моих ботинок по черному стеклу разнесся гулким эхом. Здесь не было стен, не было потолка — только бесконечное пространство.

Моё сердце бешено колотилось, но разум оставался холодным. Я знал, что с этого момента пути назад нет — либо я найду способ уничтожить Туманоликого, либо он сотрет меня с лица земли.

Но что странно — вместо страха я чувствовал лишь странное облегчение. Наконец-то все карты будут на столе.

— Пора заканчивать эту игру, — пробормотал я, следуя за тонкой вязью чужой энергетики и направляясь вглубь тайника.

Тишина давила на уши, словно я погрузился на дно океана. Воздух был густым, насыщенным древней магией, и каждый мой вдох оставлял на языке привкус меди.

Я закрыл глаза, вспоминая те заклинания, которые видел, когда подглядывал за Юсуповым в прошлый раз. Его движения, жесты, последовательность активации защит — всё это отпечаталось в моей памяти с кристальной четкостью.

— Разомкнуть. Обнажить. Явить.

Взяв из Искры чистой силы, я начал выписывать в воздухе сложный узор, повторяя движения Юсупова. Магия отозвалась мгновенно — фиолетовые искры побежали по невидимым линиям защиты, растворяя их, как паутину, на которую плеснули кислотой.

Раздался едва слышный щелчок — и пространство передо мной раскрылось.

Постаменты, которых секунду назад не было, материализовались из пустоты. Они появлялись и появлялись, заполоняя пространство вокруг — и я, не удержавшись, расхохотался.

Здесь хранилось то, что Распутин так тщательно скрывал.

Моя перчатка — черная, холодная, но я чувствовал её пульсацию. Улыбнувшись, я натянул её на руку и облегчённо вздохнул. А затем вызвал Бунгаму.

— Ква⁈

Чего тебе снова⁈

— Ты и так долго отдыхала, — усмехнулся я, — Давай-ка снова поработай перевозчиком.

— Ква-ква! Ква!

Я тебе не чемодан, чтобы бесконечно таскать чужие артефакты!

— Цыц! У нас взаимовыгодное сотрудничество, помнишь? Быть может, я скормлю тебе что-то из этого. Позже…

Жаба перестала возмущаться, заинтересованно посмотрев по сторона. А я пошёл вдоль постаментов, сгребая с них всё, что только под руку подвернётся, и кидая это Бунгаме.

Предметы вспыхивали, не долетая до жабы, и исчезали в её убежище.

Книги в кожаном переплете с застежками из человеческих зубов. Артефакты — кинжал с рукоятью, обернутой высохшей кожей, небольшое зеркальце в раме из сплавленных костей, шкатулка, источающая тихий стон. Кольца с незнакомыми гербами — вероятно, чужие родовые существа, украденные или выкупленные. Карты с пометками, на которых были обозначены места, о которых я никогда не слышал. Сосуды из тёмного стекла, внутри которых клубился туман — кажется, это были чьи-то души…

Я продолжал идти, и с каждым шагом волосы на затылке шевелились всё сильнее. Здесь было гораздо больше предметов, чем я рассчитывал — десятки, сотни артефактов, разложенных с педантичной аккуратностью. Каждый излучал мощь, каждый мог быть смертельно опасен.

Но, к сожалению, забрать их все я не мог — время было ограничено.

Закинув в хранилище Бунгамы очередную книгу, я почувствовал толчок.

Далекий, но невероятно мощный. Будто кто-то ударил в гигантский колокол, и звуковая волна прокатилась через все слои реальности.

Распутин почувствовал вторжение.

Пора уносить ноги.

Стоило только подумать об этом, как пространство тайника начало рушиться — стены, которых никогда не было, трескались, как тонкий лёд, чёрное стекло пола крошилось под ногами, обнажая пустоту бесконечности.

Я рванул Эфир — остатки своего заклинания, чтобы пробить обратный путь, выскочить по нему из астрального тела и оказаться в реальности.

Воздух вокруг сгустился, сжался, меня рвануло вперёд и вверх…

Но что-то пошло не так.

Уже в полёте, едва стартанув, я ощутил, будто кто-то перерезал невидимую нить.

Дерьмо космочервей!

Эфирный канал, по которому я пришёл, вспыхнул ослепительным фиолетовым светом — и разорвался.

Я не успел даже вскрикнуть.

Боль ударила в грудь, как молот — и меня вышвырнуло в реальность с такой силой, что я кубарем прокатился по земле, прежде чем врезался в ствол старого дуба. Воздух вырвался из лёгких, и я на секунду ослеп от боли.

А когда зрение вернулось, первое, что я увидел — высокий забор из кованого железа, за которым виднелись крыши особняка Юсупова.

— Проклятье… Недалеко же я ушёл… Ладно хоть за пределы поместья удалось убраться…

Но осознав, что произошло, я аж задохнулся.

КАК моё тело оказалось перенесено сюда⁈ Неужели…

Вскочив на ноги, я тут же проверил свой резерв — мгновенно похолодел.

Обычная магия присутствовала — а вот Эфира не было… Что-то случилось с моим заклинанием — оно оказалось разрушено. И, вероятно, чтобы не разорвать связь тела и сознания навсегда, весь хранящийся во мне Эфир предпринял единственное возможное решение для сохранения своего носителя.

Разнёс моё тело на атомы и собрал его в месте, куда вышвырнуло сознание.

— Ну охренеть теперь…

Я провёл рукой по груди, где ещё секунду назад пульсировала истинная сила. Ничего. Ни капли… Хорошо хоть, что в игральной кости осталось довольно много Эфира…

Но размышлять было некогда.

Я понимал, что нужно убираться отсюда — если Распутин прямо сейчас владеет телом Юсупова — он наверняка уже знает о то, что в его тайник кто-то забрался. И если так… Времени у меня немного.

Я развернулся, намереваясь бежать через лес — и застыл.

В трёх шагах от меня стоял морф.

Тот самый ублюдок, который похитил Илону. Который напал на меня под новый год пару лет назад. Который преследовал нас в тайнике Пеля, и тот, с которым мы вместе сражались с грифоном.

Артур — тот, кого Распутин спас в Индии в девяностые годы. Тот, кого он превратил в чудовище…

Его худое тело, закутанное в серый плащ, казалось, колыхалось на ветру, словно дым. Лицо, скрытое в тени капюшона, было неразличимо — только бледный рот, растянутый в улыбке, в которой не было ничего человеческого.

— Здравствуй, Марк… — его голос звучал, как шелест сухих листьев, — Хозяин будет рад твоему визиту…

Я стиснул зубы.

Отлично, Маркелий, просто отлично!

С самого начала всё пошло наперекосяк…