#8 Печать пожирателя

Глава 22 Логово зверя

6 июля 2032 года. Поместье Юсупова.

АВИ преодолел путь от квартиры Марка до поместья Юсупова меньше чем за полчаса. Он приземлился с глухим стуком, и дверь распахнулась, впуская внутрь холодный ночной воздух.

Резкий порыв ветра ворвался в салон, неся с собой запах дождя, прелой листвы и чего-то металлического — крови, смешанной с озоном. Марк едва успел вдохнуть этот горький коктейль, как сильные руки стражи вцепились в его плечи, вытаскивая из салона.

Он попытался держаться на ногах, но тело не слушалось — ноги подкашивались, будто налитые свинцом, а в висках стучало, как молот по наковальне. В груди пульсировала тупая боль — отголоски перегрузки после использования чужой тёмной магии, от боя, от всего этого бесконечного, проклятого дня.

— Двигайся!

Голос охранника прозвучал как удар хлыста. Один из них толкнул Марка в спину, и он споткнулся, едва не рухнув на колени. Камни мостовой, холодные и шершавые, впились в ладони, но он тут же оттолкнулся, стиснув зубы. Его губы скривились в оскале — он не даст им удовольствия видеть его слабым.

Марк выпрямился. Сделал шаг. Ещё один.

Вокруг особняка стояла целая армия охраны — десятки людей в чёрных мундирах, с автоматами наготове. Их лица скрывали маски, отлитые из тусклого металла, и только глаза сверкали из-под них — сверкали красным, как у волков, почуявших добычу.

Не как у нормальных людей…

Повсюду горели магические светильники, их мерцающие огни дрожали в воздухе, отбрасывая на мраморные стены искажённые тени. Ветер шевелил знамёна с гербами Юсуповых, но что-то было не так — символы казались перекошенными, словно их ткань уже начала разлагаться…

В воздухе витал тяжёлый запах ладана, смешанный с чем-то гнилостным, едва уловимым — будто под роскошью фасада скрывалась давно разлагающаяся плоть.

Марка завели в пустой холл.

— Раздевайся.

Приказ прозвучал сухо, без эмоций. Марк медленно снял кожаную куртку, затем — рубашку. Ткань, пропитанная потом и кровью, с трудом отлипла от кожи. Охранник обыскал его, грубо вытряхнув из карманов энергокристаллы, сорвав с тела амулеты — и на секунду замер, остановив взгляд на родовом перстне.

— Снимай.

Марк ухмыльнулся и содрал перстень с пальца. Металл со звоном ударился о каменные плиты, отскочил и покатился, оставляя за собой тонкую алую полосу — кровь с его пораненной руки.

Его тут же схватили крепче, почти волоком потащили через высокие двери. Внутри особняка пахло старыми книгами, воском и железом — запах библиотеки, смешанный с ароматом свечей и… чем-то ещё.

Чем-то тёплым, живым, но уже угасающим. Где-то капала вода — медленно, размеренно, словно отсчитывая последние секунды перед неизбежным.

Вскоре пленника привели в огромный бальный зал.

Высокие потолки, украшенные фресками, некогда изображавшими ангелов, теперь казались испещрёнными тенями, будто краски потемнели от времени… или от чего-то иного. По бокам стояли статуи в нишах — их лица были стёрты, словно время (или чья-то рука) намеренно лишила их индивидуальности, оставив лишь пустые, безликие маски.

А по центру, на возвышении, в кресле, больше похожем на трон, сидел Юсупов.

Нет.

Не Юсупов — Распутин.

Его поза была расслабленной, почти небрежной, но глаза… Глаза горели жёлтым огнём, как у хищника в темноте, и в их глубине копошилось что-то нечеловеческое. Лицо казалось натянутым, будто кожа едва держалась на костях, а пальцы, обхватывающие подлокотники, были слишком длинными, слишком костлявыми — уже не совсем пальцы, а скорее когти.

Черты тела Руслана Юсупова уже начали меняться, перестраивая некогда благородного наследника древнего рода во что-то иное.

Перед троном, на коленях, стояли Аня, Арс и Маша. Их руки были скованы за спиной магическими кандалами, а лица бледны от напряжения.

Аня метнула на Марка быстрый взгляд — яростный, но в глубине её глаз читался страх, настоящий, животный. Арс стиснул зубы, и капли пота стекали по его вискам, а Маша дрожала, словно от холода, хотя в зале было душно.

Тишина повисла в воздухе, густая, как смола.

И тогда Распутин улыбнулся.

— А вот и наш гость!

Голос Распутина был мягким, почти ласковым, но в нём слышалось что-то… чужое. Будто говорил не один человек, а множество, и каждый добавлял свой отзвук к вырывающимся из глотки словам. И там были не только люди…

Шёпот, смешанный со скрежетом, смехом и шорохом крыльев ночных птиц — всё это переплеталось в речи Пожирателя, создавая жутковатую мелодию.

— Я бы поприветствовал тебя как следует, — произнёс Марк, — Да вот только ты не дворянин, а подзаборное дерьмо.

Распутин расхохотался — его смех разлился по залу, отражаясь от высоких потолков, будто стая голодных воронов подхватила его и понесла в темноту.

— Что ж… На первый раз подобную дерзость можно и простить. Ты выглядишь неважно, Марк.

Жёлтые глаза Распутина скользнули по измождённому лицу собеседника, отмечая каждый синяк, каждую каплю засохшей крови.

Марк тоже хохотнул, закашлялся и вытер кровь с губ. Его пальцы дрожали, но в глазах всё ещё тлела искра сопротивления.

— Ну так нечего было посылать мятежников.

Распутин покачал головой.

— О, нет-нет, мой дорогой господин Апостолов. Ты ошибаешься! Я не имею к ним никакого отношения.

Марк усмехнулся, и в уголках его губ запеклась ещё одна алая ниточка.

— Ну да, конечно!

— Ты можешь мне не верить, — Распутин наклонился вперёд, и свет магических светильников отбросил на его лицо зловещие тени, превращая черты в изломанный узор из света и тьмы. Его дыхание пахло мёдом и тлением, — Но не я их предводитель. Хотя…

Он провёл рукой по воздуху, и перед троном вспыхнуло изображение — голографическая карта Москвы с отметками. Багровые точки пульсировали, как открытые раны, отмечая очаги восстания.

— Я просто наблюдаю за ними. Их действия мне… выгодны. Пока Император занят мятежниками, он не смотрит в мою сторону.

Марк молчал. Тишина в зале стала густой, как смола, и только гул магических светильников нарушал её.

Распутин улыбнулся, обнажив слишком белые, слишком острые зубы. Они сверкнули, словно лезвия в полумраке, и на мгновение показалось, что их больше, чем должно быть у человека.

— Предлагаю перестать препирательства, господин Апостолов. Начнём?

Тишина в зале стала гуще, тяжелее, будто само пространство сжалось в ожидании. Магические светильники потускнели, а запах ладана смешался со сладковатым душком тления — как будто что-то гнило прямо здесь.

Распутин медленно поднялся с трона. Его движения были плавными, слишком плавными — словно кости под кожей двигались не так, как у обычного человека. Его длинные пальцы скользнули по резным подлокотникам, оставляя за собой едва заметные чёрные прожилки — будто дерево чем-то заражилось под его прикосновением.

— Честно говоря, я впечатлён, Марк.

Голос его звучал почти искренне, но в глубине слышалась холодная, хищная насмешка.

— Не ожидал, что ты сможешь не только обнаружить мой тайник, но и вынести из него столько… ценного.

Марк молчал. Стоял, стиснув зубы, чувствуя, как кровь сочится из раны на боку.

Распутин остановился в шаге от него. Его дыхание пахло медью и чем-то горьким — полынью, смешанной с тлением.

— Как ты нашёл его?

Марк не ответил.

Распутин наклонил голову, будто изучая его, как хищник — добычу.

— Молчишь? Хорошо… Тогда поставлю вопрос иначе — как ты проник внутрь?

Марк усмехнулся, обнажив окровавленные зубы.

— У меня тоже есть пара трюков.

Распутин замер. На секунду.

А потом его рука метнулась молнией и впилась в горло Марка.

Боль.

Острая, жгучая, как будто в череп вогнали раскалённый гвоздь. Марк не закричал — только резко выдохнул, когда чужая сила ворвалась в его сознание, заскользила сквозь мысли, пытаясь вырвать нужные воспоминания.

Но там, где должна была быть память, вспыхнул барьер.

Распутин дёрнулся, будто его ударило током, и резко отстранился. Его глаза — жёлтые, с вертикальными зрачками — расширились.

Словно от удовольствия.

Потом он рассмеялся.

— Ха-ха-ха! О-о-о, ты и вправду хорош! За такой короткий рок — и такой прогресс… Я не ошибся в тебе, Марк, — Распутин медленно провёл раздвоенным, змеиным языком по губам, — Ты сильнее, чем кажешься. И это… хорошо. Это даст тебе отличную базу для того, что я для нас подготовил…

Марк перевёл дыхание. Внутри него всё горело, будто после удара молнией.

— Позже мы обязательно вернёмся к этому вопросу, — прошептал Распутин, отступая назад, к трону, — Когда ты начнёшь доверять мне.

— Мечтай, — хрипло выдохнул Марк.

Распутин улыбнулся.

— О, Марк… Неужели я тебя обманул хоть раз?

— Что правда, то правда…

— Вот и я о том же. А ведь мы только начинаем… Знакомство.

Распутин медленно прошелся перед пленниками. Его тень, длинная и изломанная, ползла по стенам, как живая. Он остановился, повернулся к Марку — и улыбнулся.

— Знаешь, твоя проделка с тайником… не слишком меня расстраивает.

Он развел руками, будто предлагая взглянуть на великолепие зала, на пылающие свечи, на своих слуг в черных мундирах.

— Ты украл мои вещи? Пустяки. Ты проник в мой тайник? Впечатляюще, но не смертельно.

Его голос был мягким, почти ласковым, но в нем слышалось что-то нечеловеческое.

— Ты до последнего отказывался передавать моей шкурке свои наработки по магической реальности — и правильно сделал. Этот слабак не смог бы мне помешать — но… Признаюсь честно, его самодеятельность начала меня радражать.

Марк продолжал молчать.

— Но есть кое-что, что мне… не нравится.

Распутин резко повернулся, и его глаза вспыхнули желтым огнем.

— Ты убил моего Морфа.

Тишина.

Глубокая, гнетущая.

Марк почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Он служил мне долгие годы. Был верен. Полезен.

Распутин сделал шаг вперед.

— И ты… отнял его у меня.

Марк стиснул зубы.

— Он напал первым.

Распутин рассмеялся — звук был похож на треск ломающихся костей.

— О, конечно! Но, во-первых, у него был приказ не вредить тебе. А во-вторых… разве это меняет суть?

Он подошел к друзьям Марка, всё ещё стоящим на коленях. Провел рукой над их головами, словно выбирая.

— Прежде чем мы перейдем к главному… я возьму свою цену. Кровь за кровь.

Марк рванулся вперед, но охранники вцепились в него мертвой хваткой.

— Нет!

Его голос метнулся по залу, эхом отразившись от стен.

— Нет! В этом нет нужды! Я соглашусь на всё! Оставь их в покое!

Распутин покачал головой, все так же улыбаясь.

— Это не обсуждается, Марк.

Он резко оказался за спиной Ани, и схватил её за волосы. Девушка вскрикнула, Арс дёрнулся, но один из охранников заставил его остаться на месте.

— Нет! — снова закричал Марк, но его тоже по-прежнему крепко держали.

— Это станет для тебя уроком, — прошептал Распутин.

Тишина в зале стала густой, как смола. Остался только треск магических светильников и частый, прерывистый стук сердца Марка, будто пытающегося вырваться из клетки рёбер.

Распутин стоял за спиной Ани, ритуальный кинжал в его руке поблёскивал тусклым металлом. Лезвие было чёрным, словно впитало в себя всю тьму души этого пожирателя.

— Выбирай, Марк, — прошептал он, водя остриём по горлу Ани. Затем он отпустил её — и подошёл к Маше, — Кто из них умрёт?

Марк стиснул зубы так сильно, что они скрипнули. Его руки дрожали, но не от страха — от ярости, от бессилия. Он ловил взгляд Арса, Маши, Ани — искал хоть какой-то намёк на выход.

Но его не было.

— Убей меня.

Голос Арса был твёрдым, как сталь.

— Я стану жертвой, — повторил Кабанов.

Аня вздрогнула, словно её ударили.

— Нет! — её крик разорвал тишину. Она рванулась вперёд, но распутин без труда удержал её на месте, — Нет, Арс, чёрт возьми, заткнись!

Но Арс не отводил глаз от Марка.

— Так будет правильно. Прости, кицунэ… Я люблю тебя.

— Не-е-е-ет!

Распутин рассмеялся, заглушая вопли Ани.

— О, благородство! — он склонился к Арсу, будто изучая его, — Как трогательно!

Потом повернулся к Марку.

— Ну что, господин Апостолов? Согласен со своим благородным другом? Второй раз спрашивать не буду — просто перережу глотки всем.

Лезвие коснулось горла Арса.

— Готов сделать выбор?

Аня зарыдала, потом закричала, её голос сорвался в истерике:

— Будь ты проклят, Марк! Будь ты проклят! Это ты втянул нас в это! Ты! Это всё из-за тебя!

Она забилась в рыданиях, и простонала сквозь слёзы:

— Пожалуйста… не убивай его… Арс… Арс, я люблю тебя! Арс!

Но Кабанов не отвечал — он не сводил глаз с Марка.

— Всё нормально, брат.

Марк на секунду закрыл глаза и кивнул.

— Хорошо.

В следующую секунду лезвие вспороло горло Кабанова.

Тёплая кровь хлынула на пол, алое растеклось на чёрном мраморе. Тело Арса рухнуло беззвучно, лишь последний сдавленный хрип вырвался из перерезанного горла.

Аня закричала.

Безумно, безнадёжно, пронзительно…

Распутин спокойно вытер кинжал о рукав, затем подошёл к Марку.

— Ну что ж… С долгом разобрались. А теперь пришло время главного блюда…

Он взял Марка за подбородок, приподнял его лицо.

Глаза Туманоликого горели — жёлтые, бездонные.

Голодные.

Как у зверя, учуявшего свежую кровь.

Марк скосил взгляд на тело Арса — на его неподвижную грудь, на перерезанное горло. На Аню, которая билась в истерике — её рыдания разрывали тишину, как нож рвёт плоть. На Машу — она застыла в оцепенении, будто превратилась в одну из тех стёртых статуй, что стояли в нишах.

А потом посмотрел в глаза Распутину.

— Будь ты проклят… Да, я согласен стать твоим учеником.

Распутин улыбнулся.

Хищно, победоносно.

Его губы широко растянулись, обнажая ряды слишком острых зубов.

— Верное решение, мальчик… Тогда начинаем.

Его ладонь впилась в лоб Марка. Пальцы, холодные, как могильный камень, прилипли к коже, будто присоски спрута. Кожа под ними тут же покрылась инеем, побелела, словно мёртвая.

А затем вокруг Марка и Распутина взорвалась энергия — ослепительные фиолетовые молнии, рвущие воздух, чёрные вихри, свивающиеся в спирали. Пол дрожал, стены трескались, из потолка посыпалась штукатурка. Светильники погасли, оставив видимым лишь мерцающее свечение магических потоков, бьющихся в конвульсиях, как сердца двух зверей, сошедшихся в смертельной схватке.

Распутин закрыл глаза, ощущая, как его сущность — древняя, извилистая, как змея — устремляется в тело Марка.

Вместилище.

Идеальное, сильное.

Но через секунду что-то пошло не так.

Из тел Ани, Маши, и даже умершего Арса рванули нити бирюзового света. Они пронзили бушующие вокруг магические потоки, впились в них, растворились…

Как яд, впрыснутый в кровь.

Распутин не успел даже понять, что это такое, не успел среагировать — и ощутил внезапно сопротивление…

Нет, не сопротивление.

Ограждение.

Его душу спеленал не просто барьер — стена, но не из магии, а из… чего-то другого.

Распутин замер. Его сознание — его душа, его сущность — уже разделились, и сил в теле осталось куда меньше, чем раньше.

Туманоликий попытался отдёрнуть руку ото лба Марка — но не смог! Его сущность застряла, будто в паутине, и чем сильнее он рвался, тем плотнее опутывали его невидимые нити.

— Что это⁈ — прорычал Распутин, и его голос заставил разом лопнуть все стёкла в зале. Осколки, сверкая, повисли в воздухе, замерли на мгновение — и рухнули вниз, как дождь из лезвий, — ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ⁈ КАК⁈

Вихрь магии, крутившийся вокруг них с Марком, начал выходить из-под контроля. Фиолетовые молнии бились в стены, оставляя на них чёрные, обугленные шрамы.

И тут Распутин услышал.

Смех.

Тихий, леденящий.

Та часть сознания Туманоликого, которая ещё находилась в теле Юсупова, распахнула веки.

В него своим взглядом впился Марк — но не обычными, серыми глазами.

Теперь они горели бирюзовым светом.

— Добро пожаловать в моё царство, ублюдок.