Последние хроники Томаса Ковенанта

На этот раз юр-вайлы не выдали никаких предупреждений. Все её спутники, казалось, поняли, что она собирается сделать.

В нескольких шагах от ручья Линден остановилась. Ей больше не нужно было ощущать мираж исподлобья: она ощущала его присутствие, словно лёгкое покалывание на коже лица. Выбрав устойчивое место – полоску голой земли, где тонкий слой почвы не шелохнулся под ногами, – она вытащила из-под рубашки кольцо Кавинанта и обхватила его пальцами. Затем она закрыла глаза и стала искать внутри себя огонь; скрытую дверь, открывающуюся дикой магии.

Она должна была найти его. Она и так была в отчаянии. И уже дважды она призывала Аргенцию осознанно. Но осознание того, что она потерпела неудачу в этом деле, мешало ей сосредоточиться. Возможность того, что она может потерпеть неудачу снова – что у неё может больше никогда не быть доступа к необходимой силе – мешала ей ясно видеть. Она не могла вновь найти дверь.

Легкий ветерок кружил вокруг неё, согревая кожу и вызывая пот на висках и рёбрах. Под давлением солнца она чувствовала себя слабой, изменённой, словно змея-предсказателя. Вместо белого огня она ощутила тошноту, скручивающую внутренности, словно она была обезвожена или больна.

Внезапно все юр-вайлы залаяли. В их хриплых криках слышалась тревога. Линден вздрогнул и оглянулся на склон, навстречу существам.

Хранитель мудрости присоединился к ним. Усталый, как и его собратья, он едва держался на четвереньках. Пятно пыли на безглазом лице придавало ему испуганный вид, словно он учуял запах, который его ужаснул.

Головы всех жителей были повернуты не к Линдену и руслу реки, а в сторону открытых равнин.

Лианд тихонько вздохнул, а Стейв внезапно резко сказал: Внимай, Избранный .

Повернувшись лицом к северу, Линден невольно пробормотал: О, чёрт. Что он здесь делает?

Совсем рядом, на расстоянии брошенного камня, Эсмер шагал по склону холма. Он двигался плавно, легко, поднимаясь по склону с невысказанной силой. Его позолоченный кимар струился, словно вода на ветру, то лаская, то скрывая его конечности. Странный материал словно менял оттенок с каждым шагом, переливаясь от ярко-синего с золотом, как нагретые солнцем волны, до зловещего оттенка бурлящего моря.

От явного шока от его появления здесь, за тысячелетия до его времени, Линдену захотелось рвоты.

Он направлялся к точке на полпути между ней и юр-вайловами. Однако, приблизившись, он остановился, словно оценивая обе группы. Затем он двинулся на демондимов с высокомерным взглядом.

Некоторые из них с трудом поднимались. Другие съеживались на земле, почти ползая на земле. Только хранитель знаний сумел выпрямиться. Со скипетром в руках он неуверенно встречал приближение Эсмер; но железо казалось холодным и безжизненным. Линдену показалось, что существо слишком слабо, чтобы выдержать удар – или даже грубое слово. Огромная сила Эсмера смела бы хранителя знаний с лица холмов.

И все же она не могла найти дверь она полностью потеряла доступ к дикой магии.

Достигнув пра-вил, Эсмер остановился, сжав кулаки у бёдер. Это отвратительно усмехнулся он. Неужели могущественные знания демондимов стали такими хрупкими? И вы смеете восставать против меня? Вы правильно делаете, что унижаетесь, иначе мои предательства окончательно вас погубят .

Хранитель мудрости ответил лаем неповиновения. Но Линден не почувствовал никакой силы в существе; вообще никакой.

Будто решив начать резню, Эсмер внезапно наклонился и ударил ладонью лежащего ничком урода.

Линден почувствовала, как сердце колотится в груди. Ладонь Эсмер ударила существо между лопаток. Она ожидала хлынуть кровью; ожидала увидеть, как позвоночник юр-вайла будет сломан. Но вместо этого в руке Эсмер появилась маленькая железная чаша. Казалось, он вырвал её из плоти юр-вайла.

Из чаши она ощутила безошибочный привкус и крепость витрима.

Властно расхаживая среди существ, Эсмер отнёс чашу знатоку и ткнул ею в большого юр-вайла. Пей, приказал он. Пей, и пусть Семь Преисподних поглотят твои кости. Эта слабость невыносима.

Вы нужны .

Затем он повернулся спиной к существам и двинулся вперед, словно совершая акт насилия, в сторону Линден и ее спутников.

Она тяжело дышала, пытаясь унять тошноту. Противоречивые эманации Эсмера ошеломили её: она едва могла соображать. Что он здесь делает? Как он сюда попал?

И почему он был так зол?

Стейв бесстрашно шагнул вперёд и встал перед Линденом. После секундного колебания Лианд присоединился к нему. Бормоча проклятия, Мартир встал плечом к плечу со Стейвом и Лиандом. А Пахни и Бхапа последовали за Эсмер вниз по склону. Выражение их лиц говорило о том, что они готовы пожертвовать собой, если понадобится.

Ранихины приняли Эсмера. Он был другом Раменов.

Отойдите! рявкнул он стражам Линдена. На мгновение его голос стал гортанным и яростным, словно юр-вайл; в его глазах блеснули далёкие молнии. Эта задержка фатальна. Защитники Посоха не уверены в вас. И они ослеплены белым золотом. Они уже готовятся покинуть своё убежище. Они сбегут, если им не дать бой.

Тогда ты будешь предан по-настоящему, и ничто не сможет исправить тот вред, который я причинил .

Он мог бы легко обойти Линден и ее спутников, но, похоже, ему нужно было получить от них своего рода разрешение.

Или от нее.

Давай выдохнула она, хотя почти не слышала себя. Голова закружилась. Защитники Посоха?. Она хотела бросить ему вызов, потребовать объяснений. Посох здесь? Но удивление и замешательство, казалось, заставили её согласиться.

Какая-то часть его хотела ей помочь.

Он уже предал?

Когда она заговорила, Стейв, Лианд и Мартир отступили с пути Эсмера. Он презрительно прошёл мимо них, игнорируя Линден, словно она уже выполнила свою роль и больше не имела никакого значения.

Вместе со своими спутниками она обернулась, чтобы посмотреть, как он приближается к высохшему руслу ручья.

Он не остановился, приближаясь к мерцанию. Вместо этого он нырнул в расщелину между холмами, словно надвигающийся шторм.

И словно шторм, он разорвал реальность на части.

Мощный толчок сотряс землю. На мгновение грязь, трава и камни взметнулись в воздух, словно водяные смерчи, мощные гейзеры. Не удержавшись на ногах, Линден покатилась вниз головой по склону; приземлившись, она приземлилась с пылью в глазах и во рту. Лианд упал рядом с ней; даже Мартир, пошатываясь, упал на колени. Только Стейв сумел удержаться на ногах.

Взрыв прошёл быстро, оставив после себя дождь из обломков камней, травы и комьев земли. Отчаянно моргая, чтобы прочистить зрение, Линден увидела Эсмера, спокойно стоящего на дне ручья, лицом к оврагу. Падение обломков не коснулось его.

Она судорожно закашлялась, от пыли, набившейся в лёгкие, но не издала ни звука. Лианд, казалось, звал её по имени, но его голос не достигал её слуха. Сотрясение мозга лишило её слуха.

О, Боже.

Песок, на котором стояла Эсмер, больше не был дном небольшого оврага. Пропасть между холмами исчезла, словно исчезла. На её месте выросло более широкое русло ручья, более высокие и неприступные стены. По мере того, как склоны поднимались по обе стороны, стены громоздились всё выше, образуя глубокий разрез в скальной породе холмов – разрез, полный теней и таящий в себе опасность.

В конце оврага, в пятидесяти-ста шагах выше по оврагу, зиял широкий вход в пещеру. Казалось, она была полна тьмы, как склеп.

Эсмер пыталась крикнуть Линден. Боже на небесах! Эсмер! Но она ничего не услышала.

Затем Стейв подошёл к ней. Он обнял её за плечи и поднял на ноги, словно она была невесома. Его губы шевелились, не выражая ничего.

Лианд тут же выпрямился. Он покачал головой и поднёс руки к ушам. В его глазах мелькнул страх, когда он понял, что его оглушили. Он поспешно обнял Линден и прижал её к себе, словно желая убедиться, что она цела и невредима.

Глухота пройдёт: она уже знала это. Сотрясение мозга лишь повредило слуховые нервы. Если бы барабанные перепонки лопнули, она бы почувствовала ещё большую боль. Лианд через мгновение сам убедился бы в этом.

Вырываясь из его объятий, она обернулась, чтобы посмотреть, что делает Эсмер.

В то же время юр-вайлы бросились вниз по склону, возбужденные тревогой или витримом. Их челюсти работали: казалось, они неистово лаяли. Несмотря на усталость, они держали в кулаках свои сверкающие клинки. Спеша к новому оврагу, они сумели выстроиться в неровный клин.

На острие клина хранитель мудрости слабо пошатнулся, едва удерживая равновесие. Тем не менее, его скипетр, казалось, налился силой, и на поверхности железа блестел тёмный купорос.

Эсмер бросил на них насмешливый взгляд, а затем снова обратил свое внимание на пещеру в конце оврага.

Видимая лишь своей собственной интенсивностью, несоответствием своей силы летнему спокойствию, ударная волна пронеслась по воздуху от входа в пещеру. Направленная и сфокусированная грубым камнем стен, она обрушилась на Эсмера, словно бич; обрушилась на него с такой яростью, что Линден почти увидела, как плоть сдирается с его костей. Она ожидала, что он упадёт навзничь, превратившись в кучу оторванных конечностей.

Однако в последний момент он вспыхнул, словно вспышка солнечного огня, ослепляющая и раскаленная.

Затем Линден ослепла и оглохла, потерявшись в ярком свете, затмившем всё зрение. Жар проникал сквозь её одежду, словно воздух превратился в пламя.

Но каким-то образом она вырвалась из рук Лианда и побежала, слепая и отчаянная, к оврагу. Этому нужно было положить конец. Посох был в пещере. Его защитники не были ей врагами.

Когда она снова смогла видеть, она прищурилась, всматриваясь в хаос пятен и отголосков силы, и увидела Эсмера, стоящего невредимым в нескольких шагах от нее, окутанный презрением, словно доспехами; словно сила, направленная против него, была не более чем мелким оскорблением.

Кольцо Ковенанта отскочило от её груди, когда она тяжело приземлилась на песок ручья. Нет! – беззвучно крикнула она Эсмер. – Прекрати! Убирайся отсюда! Они нам не враги!

Но она не остановилась, чтобы посмотреть, слышит ли он её; она вняла её голосу. Оттолкнув его, она отчаянно пошла вверх по оврагу.

Нет! снова закричала она, обращаясь теперь к существам, скрывающимся в пещере. Пожалуйста! Мы не хотим с вами сражаться. Мы не будем с вами сражаться!

Запутавшись в фосфенах, маленьких солнцах и туманностях, она не могла чётко определить, где находится. Песок шелестел под её ногами, камни натыкались на неё, заставляя спотыкаться. Но она всё равно бежала.

В темноте перед ней собралась ещё одна ударная волна, достаточно мощная, чтобы ощутить остаточное жжение на коже. Если бы она ударила её, она бы испытала те же самые разорванные плоть и раздробленные кости, которые она вообразила для Эсмер. Но она не остановилась.

Однако прежде чем она достигла входа в пещеру и её пронзила ударная волна, она, несмотря на глухоту, услышала вой – предостерегающий крик Эсмера. Он возник так внезапно, что она не смогла избежать столкновения с ним, преградив ей путь к готовящейся атаке.

Он повернулся лицом к пещере, явно крича что-то, чего она снова не расслышала. Одной рукой он настойчиво указал на кольцо, болтающееся на цепочке поверх её рубашки. Другой рукой он направил стену силы обратно в овраг, создав барьер, который не позволил спутникам Линден и юр-вайлам последовать за ней.

За его запретом Лианд и Бхапа, казалось, звали её; и Пахни вцепилась в них обоих, словно потеряла голос. Но Стейв и Махртхир уже бросились вверх по склонам холмов у оврага, пытаясь обойти преграду Эсмера. В русле ручья юр-вайлы сосредоточили свой клин, готовя ядовитый контрудар.

Линден повернулась к ним спиной и продолжила путь к пещере.

Эсмер схватила ее за руку, чтобы удержать, и тут же отпустила, когда из темноты пещеры появилась маленькая фигурка.

Она остановилась по собственной воле.

Перед ней стоял вейнхим.

Она сразу узнала его, хотя прошло уже десять лет с тех пор, как подобные ему существа спасли ей и Ковенанту жизнь в Нортронских Подъёмах. Но она не ожидала увидеть кого-то из них снова. Она полагала, что все вейнхимы, все общины и риши, давным-давно собрались, чтобы дать отпор набегам аргуле. Там большинство из них погибло, сломленное неожиданной мощью ледяных тварей.

Достаточно ли существ выжило, чтобы сформировать последний рай?

Если так, то они ей совершенно не враги. На протяжении всего своего долгого существования они служили Земле со всей хитростью своего странного знания.

Но они всегда были смертельными врагами пра-злых.

Как и все остальные представители его вида, вейнхим был меньше любого из юр-вайлов: стоя прямо, он не доходил головой выше середины груди. Кожа у него была неопределённо серого цвета, который выглядел бы бледным под прямыми солнечными лучами, но в тенях, заполнявших овраг, казался тёмнее, оттенённым болезнью или печалью. И всё же это существо могло быть лишь порождением демондимов. Его острые уши высоко возвышались на лысом черепе; всё тело было безволосым; а вместо глаз над безгубым ртом зияли две широкие влажные ноздри.

Он стоял прямо у входа в пещеру. Его рот двигался, словно он говорил; но если бы Линден могла слышать, она бы не поняла, что сказал вейнхим.

юр-вайлы, должно быть, узнали о присутствии вейнхимов, как только учуяли запах Посоха. Если бы не вмешательство Эсмер, они бы уже напали друг на друга.

Эсмер ответила существу: жужжание неявного шума в костях черепа Линдена. Он снова указал на кольцо Ковенанта. На этот раз, когда вейнхим заговорил, она услышала тихий отголосок, похожий на фосфены, которые задержались в её поле зрения, усложняя тени.

Хриплый голос Эсмера вернулся, но она не поняла, что он обращался к ней, пока он не схватил её за плечи и не повернул лицом к себе. Как и у вейнхимов, его губы непонятно двигались.

Жестами она попыталась дать ему понять, что не слышит.

Эсмер нахмурился от досады, и его зелёные глаза загорелись. Он что-то сказал вейнхимам через плечо, а затем заговорил так, словно отдавал приказы спутникам Линдена. Но он не стал дожидаться ответа. Вместо этого он поднёс руки к её ушам и легонько постучал по ним кончиками пальцев.

юр-вайлы выстроились в строю и ждали.

На мгновение прикосновение Эсмера кольнуло барабанные перепонки Линден. Затем её пронзил рев, громкий и настойчивый, словно вой сирен.

Внезапно она услышала пронзительное дыхание Лианда, хриплое пение юр-вайлов. Шёпот Пахни, казалось, разносился по ущелью. Несмотря на уверенность в своих силах, шаги Стейва и Махртаира по краям стен походили на скрежет валунов.

Когда Эсмер спросил: Теперь ты слышишь? , он мог бы с тем же успехом крикнуть ей в лицо.

Она вздрогнула. Слишком громко прорычал ей её собственный голос. Она зажала уши руками. Слишком громко .

Эсмер выглядел потрясённым; ему было необъяснимо стыдно за себя. Затем он скрыл свою досаду под притворной усмешкой. Это пройдёт .

Прежде чем она успела ответить, он повернулся и что-то рявкнул вейнхимам.

Шумные, как лавина, Стейв и Мартир приземлились в песке оврага. Линден, сбитая с толку своей обострённой чувствительностью, боялась, что они бросятся на Эсмер или на вейнхимов. Но они проигнорировали сына Кейла и её саму. Вместо того чтобы атаковать, они низко поклонились серому существу.

Их действия на мгновение заставили Линдена почувствовать облегчение.

Эсмер, казалось, был раздосадован, но не обратил внимания ни на Харучаев, ни на Манетраллов. Когда вейнхимы ответили ему, он снова повернулся к Линдену.

Дикий Властелин, мрачно произнёс он, я представил тебя и твоих спутников. Насколько смог, я объяснил цель вашего визита. Вот их ответ.

Они знают твоё имя. Они знают, кто была соратницей пра-лорда Томаса Ковенанта в борьбе с Солнечным Погибелем. Благодаря своим знаниям они узнали о её роли в создании Посоха Закона. И, несомненно, они понимают важность белого золота. Ради великого блага, которое она совершила бок о бок с Томасом Ковенантом, во имя дикой магии, разрушающей мир, и потому, что я говорил от твоего имени, они признают, что ты действительно Линден Эйвери Избранный, каким ты и являешься. Поэтому они окажут тебе радушный приём.

Постепенно голос Эсмера стал более терпимым. Опустив руки, Линден обнаружила, что теперь может слышать его без дискомфорта. Шаги Стейва и Мартира больше не звучали громом, когда они шли по песку к ней.

Они также признают, продолжал Эсмер, что ты прошёл через разрыв в Законе Времени. Их предания говорят об этой опасности. И я могу заставить их поверить. Они не могут отрицать, что я знаю о таких силах .

Его тон потемнел от горечи, когда он сказал: Они также признают Харучай и Рамен. Их тоже примут, как и Стоундаунора, по той же причине .

Эсмер замолчал, и в его взгляде нарастала дикость. Но никогда, заключил он, они не допустят присутствия юр-вайлов в своём убежище. И они не отдадут вам Посох Закона .

Стейв кивнул, словно ожидал этого, и одобрил. Но Мартир предостерегающе посмотрел на вейнхимов, а его ноющие пальцы указали на гарроту.

Линден инстинктивно отмахнулась от отказа вейнхимов. Это было уже слишком: она не могла позволить себе поверить, что теперь потерпит неудачу. Голова у неё всё ещё кружилась от последствий защиты вейнхимов и Эсмер. У неё не было другого выбора, кроме как вести себя так, словно её невозможно остановить.

Они были вейнхимами, и у них был Посох: только это и имело значение. Ей больше не к кому было обратиться. Если они ей не доверяли, ей просто придётся их убедить.

Тихо, почти спокойно, она спросила Эсмер: Почему нет? Они знают, что это я сделала. Разве они не считают, что это принадлежит мне?

Его ярость тут же угасла. Теперь он, казалось, извивался.

Они боятся вас, признал он. Ваше присутствие в это время грубое нарушение того самого Закона, который поддерживает Штаб. Как они могут верить в благородство ваших намерений, если вы решили добиваться их столь опасными средствами?

Кроме того, добавил он тише, они боятся меня. Они понимают опасность моей натуры. То, что я действую от вашего имени, говорит против вас .

Линден покачала головой. Доводы вейнхимов её не удивили. Они не были ей врагами.

Эсмер, с другой стороны,

Они правы сказала она ещё резче. Какого чёрта ты здесь делаешь, Эсмер? и тут же осеклась. Нет, не отвечай пока. Сначала расскажи мне, как ты здесь оказалась .

Ранее он отказался войти с ней в каэсуру. В моём присутствии ты непременно потерпишь неудачу. Что он имел в виду, если не то, что его природа не допускает перехода через Падение?

Ты знаком с Элохим ответил он, всё ещё ёрзая. Ты знаешь, что они стоят в стороне от всякого Закона. Я не унаследовал их безграничную обособленность, но мне дарована доля их свободы . Он неловко пожал плечами. Время редко меня останавливает .

Тогда почему ты просто не пришёл за мной за посохом? Ты всё время говоришь, что хочешь помочь. Зачем нам пришлось пройти через всю эту боль?

Эсмер отвела взгляд. Элохимы уважают Закон Времени. Он охраняет Землю. Они не желают пробуждать Червя Конца Света. В этом смысле я связан их Словом .

Линден выругалась про себя. Как обычно, его ответ был слишком противоречивым и двусмысленным, чтобы помочь ей. Вместо того чтобы продолжить разговор, она сменила тему.

Ты сказал, что вейнхимы не заметили моего кольца. Почему?

Выражение лица Эсмер отражало накатывающую волну эмоций: тревогу, желание защититься, стыд. Это результат моей близости .

Она слышала намёки в его словах, намёки на понимание, но их смысл ускользал от неё. Были выводы, которые она должна была сделать – слишком много истин уже ускользнуло от неё, делая её всё менее подготовленной к каждому последующему кризису. Но она не могла думать дальше неотложных дел.

Эсмер упомянул предательство. Как будто предательство было неотъемлемой частью его личности. И он поклялся, что его присутствие гарантирует её провал.

Значит, если бы ты не появился здесь и не сломил их оборону, мрачно сказала она, мы бы не оказались в такой беде. Вейнхимы, конечно, почувствовали бы юр-вайлов, но одновременно они почувствовали бы и моё кольцо.

И юр-вайлы не напали бы на них . Она бы этого не допустила. Насколько я вижу, вейнхимы отказывают мне, потому что ты проделал весь этот путь, чтобы угрожать им .

Стейв снова кивнул.

Так объясни мне, Эсмер, настаивала она. Какого чёрта ты здесь делаешь?

Дикий Властелин, возразил он, ты ничего не понимаешь . Его слова были презрительными, но тон и манеры были полны сожаления, извинений и самобичевания. Я боялся того, что может произойти, если юр-вайлы нападут на вейнхимов.

Разрушение их защиты ничто. Если бы ты захотел, ты мог бы разорвать барьер на части. Или юр-вайлы, будь у них время, могли бы добиться того же от твоего имени. Но эти усилия затянулись бы, позволив вейнхимам отступить. И твои действия не развеяли бы их недоверия.

Моё вмешательство не причинило им вреда. Оно было необходимо лишь для того, чтобы помешать им бежать, чтобы вам была предоставлена возможность обратиться к ним с мольбами.

Кроме того, вражда между этими демондимами глубока и древна. То, что юр-вайлы увидели свой Вурд по-новому, не утешает вейнхимов. В моё отсутствие как ты станешь посредником между ними? И как ты развеешь их сомнения в тебе? Ты не знаешь их языка. Ты не сможешь ответить на их вопросы, если не поймёшь их.

Ты не должен отвергать мою помощь . Тоска терзала его взгляд. Как же иначе я могу искупить свою вину?

Но Линден не выдержала его самооправданий. Это не моя проблема резко сказала она ему. Ты любишь говорить о предательствах. Не думаю, что могу позволить себе твою помощь .

Повернувшись спиной к его могуществу, она сделала несколько шагов по направлению к вейнхимам.

Ты меня знаешь сказала она ожидающему существу. Мне всё равно, что Эсмер говорит обо мне или о тебе. Он всё это представляет сложным, хотя на самом деле всё просто.

Я женщина, которая создала Посох. Ковенант пожертвовал собой, чтобы защитить Арку Времени, а я использовала его кольцо, чтобы преобразовать Вэйна и Финдейла, чтобы остановить Погибель Солнца.

Я попала сюда благодаря цезуре. Это правда. И цезуры это зло. Это тоже правда. Но это не меняет меня . Она верила в это. У меня просто не было другого способа попасть сюда .

Она не могла прочесть реакцию существа. Оно могло бы относиться к ней с сочувствием или ужасом, и она бы не заметила разницы. И всё же каким-то образом вейнхимы создавали впечатление, что с ними не всё в порядке; что какая-то старая скорбь или рана подорвали его жизненные силы, сделав его более хрупким, чем должно было быть. Скорбь по поводу почти полного истребления своего вида? Какая-то другая утрата или бремя? Линден не могла понять. Как и юр-вайлы, вейнхимы сбивали с толку её чувство здоровья.

Тем не менее, её состояние тронуло её. Когда она продолжила, то заговорила мягче.

Если я собираюсь сражаться с Лордом Фаулом, мне нужен Посох. Я не Дикий Властелин . Это был Ковенант, а он мёртв. И белое золото не остановит каезуру. Ты знаешь это лучше меня. Только Закон может исправить такой разрыв.

Но это ещё не всё . Она оглянулась на сына Кайла, а затем настойчиво обратилась к вейнхимам: Эсмер, возможно, не упомянула, что мой сын, мой Иеремия, у Лорда Фаула. Может быть, я смогу спасти его с помощью дикой магии, а может быть, и нет. Но я не могу сделать этого, не рискуя Аркой, а это слишком опасно. Мне нужен Посох. Иначе я могу причинить столько вреда, что Земля погибнет .

Даже Иеремия будет уничтожен.

И этот Посох принадлежит мне заявила она. Не только потому, что я его сделала, но и потому, что я целительница. Это то, чем я занимаюсь . Она тщательно подбирала слова. Я тот человек, которому нужно им пользоваться .

Ты единственный, кто может это сделать.

Существо ответило потоком резкого лая, горького, словно отрицание. Когда вейнхимы закончили, Эсмер, словно потеряв интерес, сказал: Они не знали, что у тебя есть сын. Они скорбят о нём. Но всё остальное, что ты сказал, они знали, и не поддаются влиянию. Твоё присутствие нарушение Закона. Добро не может быть достигнуто злом .

В любое другое время этот аргумент остановил бы Линден. Она признала его обоснованность. Но сейчас она не могла к нему прислушаться. Она уже пошла на риск, который уже не могла исправить. Оставалось лишь надеяться оправдать его своими действиями.

Подождите здесь резко сказала она вейнхимам. Я покажу вам, почему вы должны отдать мне Посох .

Существо склонило голову: движение, которое могло означать что угодно, но она предпочла истолковать его как согласие.

Она тут же повернулась и зашагала по оврагу к своим спутникам.

Она намеренно проигнорировала Эсмер. В сопровождении Става и Махртиира она поспешила вдоль русла ручья, пытаясь найти выход из запутанных кругов своих проблем, пока инстинкты не дали сбой или не дали сбой.

Хотя Эсмер убрал свой барьер, остальные члены её отряда всё ещё стояли в лучах послеполуденного солнца у края оврага. юр-вайлы оставались для неё неразборчивыми, но замешательство Лианда и тревога Кордов доносились до неё сквозь преграды из песка и камней.

Они были такими же людьми, как и она; их потребности были столь же велики. Любое объяснение могло бы облегчить их сердца. Но она не могла остановиться ради них. Подняв руку, чтобы заставить их замолчать, она сначала обратилась к пра-вилам.

Ты не можешь идти дальше резко сказала она. Ты же знаешь. Вейнхимы этого не получат. И я подозреваю, что ты сам этого не хочешь . Если только они не жаждали заполучить Посох. Но если и жаждали, то были слишком слабы, чтобы осуществить своё желание. Ты уже выполнил свою часть. Тебе придётся подождать здесь .

Затем она повернулась к Лианду и Кордам: Бхапа, Пахни, я хочу, чтобы вы позаботились о ранихинах. Держите их поблизости. Не знаю, когда они нам снова понадобятся, но это может случиться внезапно.

Что касается тебя. Она прямо посмотрела на открытое беспокойство Лианда. Приведи мне Анеле. Отведи его в овраг. Если он не сможет убедить вейнхимов.

Она оставила мысль незаконченной: если старик не мог тронуть вейнхимов, значит, у них не было сердец; и она была бессильна.

Взгляд Лианда всё ещё был умоляющим, но он не возражал. Когда Пахни и Бхапа поклонились в знак согласия, он криво улыбнулся и сделал то же самое.

Тронутая его щедростью, Линден, возможно, нашла бы минутку, чтобы поблагодарить его, но страх не отпускал ее.

Словно отпустив их, юр-вайлы снова поддались усталости. Оставив свой клин, они опустились на дно ручья, чтобы отдохнуть. В то же время Корды и Лианды начали подниматься по склону холма к Ранихинам и Анеле.

Линден вернулась к Эсмер и одиноким вейнхимам, все еще находясь рядом с Махртииром и Ставом. Она шла среди теней, словно хотела бросить вызов тьме.

Эсмер и существо тихо разговаривали, но прервали разговор, когда она подошла. Она не была уверена, но ей показалось, что она увидела слёзы в отсутствующем взгляде Эсмер.

Слишком напряженная, чтобы молчать, она спросила: И что теперь?

Эсмер пожал плечами: возможно, это было пожатие плечами, а может, и сжатие в кулак, чтобы сдержать себя. Вейнхимы доблестны, ответил он тихо, и слишком многие из них погибнут, если ты не позаботишься об их спасении. Они знают о своём бедственном положении, но не отступают от него. Я скорблю о них, как и о себе .

О, отлично, подумала Линден. Как раз то, что мне нужно. Ещё загадки .

Вслух она пробормотала: Так вот какова твоя помощь. Ты вызвала для меня арест, и раменов выгнали из домов. Теперь ты здесь, чтобы посредничать для меня, а с вейнхимами случится что-то ужасное .

Он сухо кивнул.

Её охватило новое беспокойство. А как же вся та помощь, которую ты оказал Рамен до того, как они пришли на Грань Странствий? Как ты собираешься предать их за это?

Эсмер отвёл влажный взгляд. Я уже сделал это. Я принёс их к Стране, когда они были тебе нужны. Более страшной гибели от меня не требовалось .

Линден хотелось на него накричать, но она держала свой гнев при себе. Пока она оставалась в этом времени, она ничего не могла сделать для Рамен.

Тогда заметил Стейв Эсмеру, Избранным и всей Стране будет лучше без твоей помощи .

Вспомнив о недавнем насилии Эсмера, Линден приготовилась встать между ним и Харучаем. Но сын Кейла не ответил на обвинения Стейва.

Рингтан медленно произнёс Мартир, я не могу объяснить его . Манетралл звучал обеспокоенно. Он был другом как Рамен, так и Ранихин, не давая нам повода для недоверия. Однако в одном я уверен. Никакие его уговоры не заставили нас действовать против воли Ранихин. Поэтому мы не сожалеем ни о чём из того, что сделали, хотя нам действительно пришлось вернуться на Грань Странствий в час опасности .

Прежде чем Линден успела ответить, она услышала движение позади себя. Оглянувшись через плечо, она увидела, как Лианд входит в русло ручья вместе с Анеле. Стоундаунор поддерживал Анеле, обнимая его за талию. Анель, казалось, лишился всякой воли и сил: он сопровождал Лианда лишь потому, что юноша почти нёс его за собой.

Тем не менее, Линден была уверена в нём. Он был аргументом, который убедит вейнхимов помочь ей. Если они будут глухи к нему, то не услышат и других призывов.

Спасибо пробормотала она, когда Лианд и старик подошли ближе. Затем она добавила: Отпустите его. Посмотрим, что он сделает .

Лианд кивнул. Отпустив Анеле, он отступил назад.

Тени образовали чёрные лужицы в глазницах слепых глаз Анеле. Он выглядел совершенно потерянным; слишком глубоко впав в отчаяние, чтобы осознавать окружающее или ситуацию. Однако каким-то прошедшим образом он, возможно, понял, что от него требуется. Или, возможно, его врождённая Сила Земли отреагировала на знания вейнхимов. Как только Лианд освободил свою опору, старик сделал несколько неуверенных шагов к существу и опустился на колени.

Сложив руки перед лицом, словно молясь, он склонил лицо к песку. Затем он раскинул руки и пал ниц, словно в молитве.

Вейнхим внимательно его разглядывал. Он подошёл и встал над ним; обнюхал всё вокруг, словно пробуя историю его жизни в его обиженном запахе. И по мере того, как существо это делало, всё больше создавалось впечатление, что оно ранено, измучено горем или страданием.

Если бы Линден могла понять причину, забота и боль этого существа объяснили бы ей, что такое вейнхимы. Ещё один намёк, последний проблеск или озарение, возможно, позволили бы ей понять их дилемму.

Пытаясь уловить этот намёк, она тихо сказала вейнхимам: Это Анеле, сын Сандера и Холлиан. Они были избраны хранить Посох Закона, когда я покинула Землю, и Завет был утерян. Он унаследовал его от них. Вы нашли его в пещере, где он жил, изучая Землю, пытаясь определить форму служения, которая подошла бы ему .

Она не добавила: Он совершил всего одну ошибку. Посмотри, чего это ему стоило . Существо само смогло распознать истину.

Закончив осмотр, вейнхим издал несколько гортанных слогов в темноту и отступил, снова встав у входа в пещеру. Там он и остался, по-видимому, запретив Линден войти; отказав ей.

Через мгновение Махртиир напряжённо спросил: Эсмер, что было сказано? Дали ли Вайнхимы свой ответ?

Эсмер спрятал свой бурлящий взгляд в сгибе локтя и не ответил.

Стейв ждал, скрестив руки на груди. Его бледное лицо не выражало никакой реакции.

Линден не отрывала своего внимания от существа и пещеры.

Когда солнце перевалило за полдень, тени сгустились, скрывая лицо вейнхимов, наполняя вход в пещеру потенциальной ночью. Линден тревожилась внутри, но внешне сохраняла спокойствие. Вейнхимы могли утверждать, что цель не оправдывает средства, но не могли отрицать, что Анеле – законный владелец Посоха – или что он не в состоянии нести эту ответственность. Они также не могли поверить, что Посох не был отчаянно необходим. Бедственное положение Анеле красноречивее любых слов демонстрировало положение Страны.

И задержка не заставила себя долго ждать. Вскоре тьма в пещере словно сгустилась, постепенно обретая форму второго вейнхима.

Это существо двигалось с трудом, хромая, словно каждое движение мучило его воспаленные и опухшие суставы. Когда оно вышло из пещеры, Линден увидел, что его плоть покрыта сочащимися желчными пузырями и сыпью, словно стигматами чумы. Кожа с половины лица сошла, обнажив обнажённые ткани, которые пульсировали и кровоточили при каждом ударе сердца. Фурункулы и волдыри деформировали его рот, словно он проглотил кислоту, а из обеих ноздрей капала отвратительная зелёная жидкость, похожая на гной.

Боль взывала к ней, членораздельная, словно плач, хотя вейнхимы не издавали ни звука.

Он сделал несколько шагов вперед, а затем остановился, пошатываясь, словно выбившись из сил.

Небо и земля! выдохнул Лианд. Что с ним случилось? Это болезнь? Какая-то жестокая сила причинила такой вред?

Эсмер? резко спросил Мартир.

Теперь Линден поняла: страдания бедняжки дали ей нужный намёк. Как ещё вейнхимы могли отреагировать на бедственное положение Анеле, если не рассказать о своём?

Тем не менее, правда ужаснула её. И у неё не было никакой власти. Какая-то сила или смятение запечатали дверь дикой магии внутри неё.

Как и Анеле, все еще лежавшая рядом с ней на песке, она опустилась на колени перед израненным существом и склонила голову.

Эсмер резко ответил: Порождения Демондимов не являются созданиями Закона. Они не родились естественными существами и не увядают и не погибают, как того требует Закон Жизни. Скорее, они были созданы по преданиям, чтобы искупить ненависть Демондимов к их собственному облику .

Ах, Боже. Линден боялась, что этот кризис окажется для неё слишком тяжёлым; что дилемма с вейнхимами превзойдёт её и без того скудные силы. Но эти существа не были её врагами. И они показали ей, что им нужно, чтобы завоевать её доверие.

Тех потомков, – продолжал Эсмер, – которых Демондимы сочли достойными, они взращивали. Тех, кто не оправдал их ожиданий, они отвергали. Однако юр-вайлы и вейнхимы различаются прежде всего в своих интерпретациях Вирда, или Слова, которое даёт им цель. По своей физической сущности они схожи, и Закон, придающий форму смертной жизни, не имеет для них места .

Стоя на коленях, с закрытыми глазами и полной тоски грудью, Линден размышляла о своём положении. Она не могла воспользоваться кольцом Ковенанта. Но у вейнхимов был Посох Закона, её Посох. Как далеко он находился? Насколько глубоко вейнхимы спрятали его?

Может ли ее чувство здоровья простираться так далеко?

Повреждённому существу потребовалось некоторое время, чтобы добраться до оврага. Но боль была ужасной, и все шаги были медленными. Вряд ли оно смогло пройти долгий путь.

Закрыв глаза, она слушала голос Эсмер. Он тронул её, словно скорбь.

По этой причине, пояснил он, Посох Закона враждебен им. Хотя вейнхимы служат Земле и всегда это делали, их служение выходит за рамки Закона. Их учение само по себе является нарушением Закона. Сам факт их служения не меняет их сущности.

Поэтому даже сама близость Посоха вредит им. Если его влияние не направляется и не контролируется благосклонной рукой, его сила должна уничтожить их. Без защиты ни один вейнхим или юр-вайл не сможет долго выносить его присутствие и оставаться невредимым.

И потому вейнхимы поняли дилемму Линден – дилемму каждого обладателя белого золота. Раненое существо перед ней показало, что их можно убедить.

Утешенная этим знанием, она погрузилась в слова Эсмер и боль вейнхимов; и по мере того, как она это делала, ее восприятие расширялось наружу, следуя жестким указаниям каменных стен оврага, ведущих в пещеру.

Она не искала Посох сознательно. Неправильная концентрация внимания блокировала бы её чувства. Вместо этого она просто дрейфовала. И поймала себя на том, что думает не о самом Посохе, не о том, как она его сделала, не о его цене, а скорее об Анделейне и её красоте.

Если бы она не посетила этот оплот красоты вместе с Томасом Ковенантом, она бы не полюбила Землю так, как он. До этого она знала только Солнечную Погибель, и потому невыразимая слава Земной Силы была от неё скрыта.

Почувствовав, что Посох был оставлен произнесла Эсмер словно из невыносимого далека, Эти Вейнхимы разыскали его, чтобы уберечь от слуг Презирающего .

Линден почти слышала лесную песню Анделейна. Она хранилась в глубинах её памяти, мелодичная, как деревья, трогательная, как цветы: таинственная музыка, которая блистала и перечисляла с величием каждую травинку, каждый лепесток, каждый листок, каждое лесное существо.

Но близость Посоха вредит всем демонимским отродьям , – голос Эсмер превратился в погребальный глас в тусклом ущелье. С годами он окончательно уничтожит этих вейнхимов. Поэтому они выбрали из своих первых одного, кто понесёт это бремя – того, кто перенесёт Посох из его прежнего места и станет его последним хранителем. Так вейнхимы надеялись удовлетворить свою Загадку, не навлекая разрушение на этот риш, ибо он последний во всей Стране .

Результат их выбора перед нами .

Вечно раненный во имя служения.

Как и у вейнхимов, песня Форестала была полна печали, в ней звучала скрытая печаль. И, как и у вейнхимов, она не отступала от своей решимости.

О, Анделайн! Прости! Ибо я обречён проиграть эту войну.

Я не могу видеть, как ты умираешь, и живешь,

Обреченный на горечь и все серые поучения Презирающего.

Но пока я могу, я прислушаюсь к призыву.

Из зелени и деревьев; и за их ценность я держу меч Закона против Земли.

Воспоминания Линден об Анделейне и музыке несли ее вперед, пока она не нашла то, что искала: точную ауру и силу Посоха Закона.

И все же , вставил Мартир, они отказали бы в Посохе Рингтане, той, которая из всех других больше всех нуждается.

Он остановился, не в силах выразить свое недоумение и огорчение.

Мэнтралл ответил Эсмер, они должны удовлетворить свою Чудовище. Я назвал их причины. Они не считают, во что им это обойдется .

Они этого не сделали, но Линден считала это за них. Она всю жизнь старалась удовлетворять подобные потребности.

Её нервы с радостью узнали Посох. Земля одарила её чувством здоровья, и она не могла ошибиться в его особых эманациях. Он был воплощением справедливости, осязаемым оплотом строгих правил, последовательностей, необходимости – заповедей, – которые делали жизнь и красоту возможными. Пока он оставался нетронутым, Лорд Фаул никогда не мог полностью погасить надежду.

И она была его создательницей. Вдохновлённая любовью к Ковенанту и Земле, ко всем своим друзьям, она отдала себя в белый огонь, чтобы создать орудие против Солнечного Погибели. Ей не нужно было соприкасаться с ним, чтобы воспользоваться его благодатью. Ей нужно было лишь почувствовать его силу и знать, что оно принадлежит ей.

Направляемый и контролируемый сказала Эсмер. Чьей-то рукой .

Стоя на коленях, закрыв глаза и опустив голову, Линден Эвери Избранная протянула руку, чтобы заявить о своей единственной силе, которая когда-либо по-настоящему принадлежала ей.

Где-то вдали Лианд прошептал: Небо и земля! Взгляните на неё. Она возвышенна.

Вместе, словно на мгновение отбросив свою вражду, Эсмер и Стейв ответили: Она нашла Посох .

Что же она будет делать? с удивлением спросил Лианд.

Стейв не ответил, но Эсмер тихо пробормотала: Смотри .

Наполнив свои руки огромными возможностями Закона, Линден обратила свои мысли к покалеченным Вейнхимам, неуверенно стоявшим перед ней.

Глаза её оставались закрытыми. Ей не нужно было смотреть на существо, чтобы понять его страдания. Его раны – непреднамеренное и неизбежное разрушение его тела – были видны ей во всех подробностях. Её собственная плоть ощущала их.

Посох Закона нанёс эти раны. С помощью Посоха она могла их исцелить.

Так она ответила на отказ вейнхимов. Они были последними остатками своего рода и заслуживали как минимум того, чтобы их исцелили.

Когда её работа была завершена, солнце уже скрылось за горизонтом, и медленно приближающийся вечер окутал овраг густыми тенями. И всё же её сердце наполнилось светом и надеждой, словно рассвет.

Замысли их спасение

Когда Линден наконец поднялась на ноги, почти шатаясь от усталости, исцелившийся вайнхим и его спутник издали хриплые звуки, которые Эсмер перевела как приветствие. Стейв и Мартир вежливо выразили глубокую благодарность. Оставив Бхапу и Пахни с ранихинами и юр-вайловами на произвол судьбы, Линден и её небольшая группа последовали за вайнхимами в пещеру.

Она тяжело опиралась на Лианда, нуждаясь в его поддержке. А Мартир поддерживал Анеле: старик казался слишком потерянным, чтобы позаботиться о себе. Стейв шёл один, а Эсмер плелся позади, словно его лишили имущества.

Торжественно, словно процессия, они шли по тёмному каменному проходу, пока не достигли поворота, где проход выходил в просторное помещение, освещённое, словно зал собраний. Там же ждали и остальные риши, чтобы тоже приветствовать их, кланяясь по-своему и перекликаясь, словно восторженные птицы.

Исцелив существо, охранявшее Посох, Линден, по-видимому, исцелила их всех. Даже вейнхимы, которые первыми встретили её в овраге, потеряли выражение скорби, и никто из остальных не подавал никаких признаков боли.

В каком-то смысле она подтвердила смысл их жизни.

После летней жары Южных Равнин воздух пещеры казался благословенно прохладным, успокаивая её измученные нервы. Вейнхимы проводили своих гостей к выступам, похожим на скамьи, в стене пещеры; и когда она села, истертый камень, казалось, обнял её, несмотря на свою жёсткую поверхность. Она знала, что это ощущение было создано вейнхимами. Они хотели, чтобы она поняла, что попала в место покоя.

Свет в пещере излучал тёплое свечение с изумрудным оттенком и проблесками ржавчины. Он исходил от множества каменных горшков, расставленных по всему полу, словно жаровни; по краям их плясали и извивались языки пламени. Однако Линден видел, что огонь питался не маслом или дровами, а знаниями. Вместо дыма они распространяли в воздухе аромат гвоздики и кориандра.

Лианд сидел рядом с ней, хотя теперь она не нуждалась в его заботе. Вейнхимы приблизили её к Посоху Закона: она без усилий ощущала его близость. Его суровая благодать наполняла её незнакомым удовлетворением.

Стейв остался стоять, словно оказывая порождением Демондима честь. А Эсмер бесцельно бродил по залу, выглядя слегка опечаленным, терзаемый горем, которое он не мог объяснить. Но Мартир тоже сидел на одном из уступов, изучая вейнхимов, словно намереваясь запомнить каждую деталь, чтобы поведать своему народу историю, достойную его яростных амбиций.

Анель тоже сидел, прислонившись к камню, бормоча что-то в свою жидкую бороду. Но в нём произошла какая-то существенная перемена. Когда Линден взглянула на него, она увидела, что его прежние сожаление и стыд утратили часть своей ярости. Слишком много лет и слишком много сожалений сломили его; и всё же, несмотря на бормотание, он казался почти вменяемым. Близость к Посоху, казалось, успокаивала его, облегчая тяжесть долгой утраты.

Вайнхимы предложили каждому из гостей железную чашу с витримом, хотя Эсмер с явным презрением отмахнулся. Затем они собрались в центре зала, образовав свободный клин, на конце которого стоял хранитель Посоха. Исцелённое существо снова поклонилось Линден, прорычав непонятные ей слова. Когда она тоже поклонилась, оно медленно вышло из зала в один из нескольких боковых туннелей, пересекавших стены пещеры. Затихнув и замерев в ожидании, все ждали, пока существо исчезнет, выполняя своё поручение.

Вскоре он вернулся, неся в руках Посох Закона.

При виде этого зрелища у Линден снова затеплилось сердце. Уникальная природа Посоха возбудила её чувства. Он был выше вейнхимов – почти такого же роста, как она сама – и сделан из светлого дерева, которое мерцало в свете знаний; дерева настолько светлого, что его можно было принять за древо. Длина Посоха была гладкой, словно его любовно полировали веками. Но концы его были скованы железными обручами – пятками изначального Посоха Закона, который Берек Полурукий выковал из ветви Единого Древа.

Вэйн и Финдайл отдали ему свои жизни, жёсткую структуру и текучую жизненную силу. Но их качества были преобразованы дикой магией и страстью измученного духа Линдена. И их союз был сформирован и направлялся глубоким знанием, с которым Берек выковал своё железо. Так знание пра-вилов и Земная Сила Элохимов стали чистым инструментом Закона.

Линден с готовностью поднялась навстречу Посоху. Когда существо вложило его ей в руку, она почувствовала прилив тепла от дерева. Его возможности влились в неё, словно жар. В то же время её переполняли воспоминания об Анделейне: о склонах холмов, пышных, как лужайки, украшенные полевыми цветами и алиантой; о гордом здоровье раскинувшихся золотых деревьев, увитых густыми венками из золотистых листьев; о маленьких ручьях, дубовых рощах и зарослях шиповника, наполненных силой Земли.

Она чувствовала, что вспоминает Землю такой, какой она когда-то существовала в сознании Создателя, до того, как Лорд Фаул был заключён в Арку Времени; до того, как Фаул осквернил Землю скрытыми проклятиями, такими как Камень Иллеарт, и заручился поддержкой таких ужасных существ, как опустошители. И она также вкусила горе Создателя. Создав Арку, структуру начала и конца, позволявшую жизни существовать, Создатель не мог изменять события внутри этой структуры, не разрушая её. Поэтому само заточение Лорда Фаула давало ему свободу уничтожить то, что создал Создатель.

Такие сокровища, как Посох Закона, были созданы для того, чтобы жители Земли имели возможность противостоять Лорду Фаулу и сражаться за предназначенную им красоту мира.

На мгновение, впервые за много лет взяв в руки Посох, Линден почувствовала себя готовой к своей огромной задаче. В отличие от кольца Ковенанта, Посох был ей к лицу. Она инстинктивно понимала его предназначение и доверяла ему. Его природная правильность, казалось, исцеляла каждую клеточку и каждый импульс её существа.

Она не осознавала, что плачет, пока не подумала поблагодарить вейнхимов и не обнаружила, что ничего не видит. Слёзы застилали ей глаза, превращая свет в проблески утешения и стирая очертания фигур вокруг.

Однако, сморгнув слёзы, она обнаружила, что хранитель Посоха больше не стоит перед ней. Существо отступило назад, уступая место Анеле.

Старик повернулся к ней, держа руки около посоха, словно намереваясь вырвать его из ее рук.

Лианд и Махритир стояли позади него, ожидая, что он предпримет, готовые вмешаться. Но они явно не хотели его беспокоить.

Руки Анеле дрожали, когда он изучал Посох, а его слепой взгляд, казалось, ныл от тоски. Сколько десятилетий прошло с тех пор, как он в последний раз стоял перед лицом своего первородного дара? Сколько упреков и ненависти к себе он вынес, прежде чем впал в безумие?

Прикосновение Посоха тоже может исцелить его.

Но он не сжал руки на безупречном дереве, даже не коснулся его кончиками пальцев. Вместо этого он стоял неподвижно, пока Линден горевал по нему, а весь зал, казалось, затаил дыхание. Затем, дрожа, он опустил руки.

Он тихим голосом пробормотал неуверенно: Я недостоин такого изумления. Ещё не настал день, когда я смогу быть здоров . В горле у него застрял комок от рыданий. Сглотнув его, он прошептал: До тех пор я должен оставаться таким, какой я есть.

Не скорби обо мне . Усилия, приложенные ради отречения, оставили его в отчаянии. Знай, что я рад видеть Посох на попечении Твоём .

Затем он отвернулся и закрыл лицо руками.

Глаза Лианда увлажнились, когда он смотрел на старика. Махртиир свирепо нахмурился, слишком гордый, чтобы печалиться; но он был мягок, когда проводил Анеле обратно к его месту и поднёс к его губам витрим.

Какое-то время Линден не могла сдержать слёз. День ещё не настал она верила ему: в нём не было лжи. Но мысль о том, что ему нужно оставаться таким, какой он есть, ранила её сильнее, чем она могла выразить словами. С Посохом она обладала силой навязать ему любое исцеление, которое он мог потребовать. Но он отказал ей. Он не был готов или его обстоятельства не были готовы.

Линден, тихо спросил Лианд, прислушаешься ли ты к его желанию проявить терпение? Твоя усталость безмерна, но, конечно же, она не перевесит его страданий?

Прижимая к груди Посох Закона, Линден глубоко вложила в старика своё чувство здоровья, как уже делала однажды на Грани Странствий: она снова искала способ помочь ему. Но он изменился во многих отношениях. То же стремление или влечение, которое приблизило его к здравомыслию, также пробудило его природную силу. Ей придётся пробиться сквозь мощную защиту, чтобы добраться до него.

Это насилие может причинить ему вред, который она не сможет исправить.

Она вытерла глаза рукавом. Посмотри на него сказала она Лианду. Он сам выбирает быть таким . Его безумие, как и слепота, всё ещё были ему необходимы. Если я попытаюсь исцелить его, он будет со мной бороться. И, возможно, он прав. Он определённо имеет на это право .

И у нее не было ни мудрости, ни высокомерия, чтобы принимать за него решения.

Через мгновение Лианд печально ответил: Я вижу то же, что и ты, хотя это меня и озадачивает. Возможно, он должен определить время и место своего исцеления . Затем Камнепадающий спросил умоляющим тоном: Чего же он желает, если не Посоха, который он потерял?

Ты же слышала, вздохнула Линден. Ему нужно поверить в себя. Он всё ещё считает себя недостойным .

Скорбя, она вернулась на своё место на каменном выступе. Анель заверил её, что он доволен. И ей тоже требовалось исцеление. Её задачи были далеки от завершения. Ей всё ещё предстояло вернуться в своё время, и это невозможно было сделать, не войдя в каезуру. Но первый опыт чуть не уничтожил её. Пока она не станет сильнее, она не сможет выдержать второго.

И Эсмер предупреждал её о предательствах: Вейнхимы храбры, – сказал он, – и слишком многие из них погибнут, если ты не позаботишься об их спасении . Он принёс с собой или сам вызвал опасность, когда появился в этом времени. Теперь она, её спутники и ранихины были в опасности.

Она горячо прижалась к гладкому дереву Посоха, ища утешения. Устроившись на выступе, она сделала несколько глотков затхлого витрима и позволила его силе унести тепло Посоха, словно елей, в глубины её усталости.

Однако она пробыла там недолго, когда к ней подошли Стейв и Эсмер. Между ними кипела неприязнь, но на мгновение их объединила решимость допросить её.

Держа Посох на коленях, она смотрела в изменчивые зеленые глаза Эсмер и ровные карие глаза Стейва и устало ждала, когда они заговорят.

Что ты будешь делать, – резко спросила Эсмер, – теперь, когда твоё желание исполнилось? Похоже, ты действительно Избранный, ибо порождения Демондима выбрали тебя. Возможно, они не одиноки в своём выборе. Перестанешь ли ты теперь быть Диковластником, отложив белое золото, чтобы посвятить себя служению Закону? Если ты это сделаешь, как вернёшься в своё время? А если нет, как ты будешь нести бремя таких сил?

Каждый из них по отдельности превзойдёт твою силу, как и силу любого смертного. Вместе они сеют лишь безумие, ибо дикая магия бросает вызов всем Законам. В этом её сила и её опасность.

Ты должен заявить о себе, чтобы я он спохватился, чтобы все присутствующие здесь смогли найти свой собственный путь .

Ему не нужно было спрашивать: Если ты отложишь кольцо, кто его поднимет? Этот вопрос читался в каждой черте его лица.

Возможно, он сам желал обладать кольцом Ковенанта.

Пока Эсмер говорил, Стейв отступил в сторону, словно желая дистанцироваться от требования своего противника. Но когда Эсмер закончил, Мастер сказал: Я тоже прошу об этом. Мы не должны оставаться в этом времени. Опасность слишком велика. И ты не должен одновременно владеть дикой магией и Законом, иначе тебя разорвут на части .

Поэтому я и спрашиваю. Каково твоё намерение?

Линден смотрела на обоих мужчин сквозь туман усталости. Стейв относился к ней с подозрением, она была в этом уверена. И всё же она доверяла ему. Эсмер же.

Она нарочито повернулась к Махртиру и Лианду.

Это зависит от тебя, осторожно сказала она Манетраллу, по крайней мере, отчасти. Я уже знаю, что скажет Лианд. А Анеле нужно оставаться рядом с Посохом. Но я тебя об этом не спрашивала.

Хочешь вернуться к своему народу? Это должно быть возможно . Как только она сотворит Падение, ранихины смогут найти свой путь. Но если мы это сделаем, я не смогу остаться с тобой. У меня слишком много.

Рингтане , – вмешался Мартир, прежде чем она успела объяснить, – это излишне . Свет от каменных горшков блеснул в его глазах. Я буду сопровождать тебя, куда бы ни вела твоя цель. Я ищу историю, которая останется в памяти Рамен, когда моя жизнь закончится. Такой славы мне среди них никогда не заслужить. Они , – его губы скривились, – слишком осторожны, чтобы их помнили .

Затем он пожал плечами. В этом я не буду приказывать Кордам. Однако они чувствуют себя в долгу и хотят отплатить . Он усмехнулся, думая о чём-то, что держал при себе. И ты обрёл милость в их глазах. Они не расстанутся с тобой .

Хорошо . Линден не пыталась спорить с ним, хотя он и Корды вполне могли погибнуть в её обществе. Ей нужно было как можно больше отдыхать. И какая-то скрытая часть её уже приняла решение. Снова подняв глаза на Эсмер и Стейва, она повторила: Хорошо.

Я иду в Анделейн. Я знаю, что у меня слишком много силы. И я не знаю, где искать сына . Давным-давно духи друзей Ковенанта вели его туда и утешали. Возможно, она тоже найдёт там своего любимого Мёртвого. Я надеюсь, что кто-нибудь там сможет подсказать мне, что делать .

Эсмер издала звук, похожий на шипение от досады, и отвернулась; но Стейв продолжал смотреть ей в лицо с обычным для него хладнокровным стоицизмом. Что бы ни значил для него её ответ, он всё равно не мог понять. Однако, когда её молчание дало понять, что ей больше нечего сказать, его тон, казалось, стал ещё более резким.

Хорошо ответил он. Вы хотите поступить в Анделейн. Возможно, вы так и поступите. Но вы не назвали более близкого намерения. Что вы будете делать теперь?

Как я уже говорил, мы не должны оставаться в этом времени. И опасность растёт с каждой минутой промедления. Эсмер угрожает предательством, которому было бы неразумно противостоять. И опасность того, что наши действия могут нарушить течение Времени, нарастает против нас. Глупо предаваться отдыху, когда необходимость уйти становится всё более насущной.

Линден застонала про себя. Она надеялась отложить трудные вопросы на некоторое время, пока благотворное тепло Посоха не восстановит её потрепанные силы. И всё же Посох заслуживал ответа. Как и все её спутники, вейнхимы, рамены и лианды.

В поисках способа выразить свои чувства она обратилась к Камнепаднору как к критерию честности. Лианд?

Он тут же оторвался от Анеле и посмотрел на неё. Да?

Каково это было для вас? В этом случае? Что с вами случилось, пока мы там были?

Его глаза расширились, затем словно потемнели, затуманенные воспоминаниями. Линден. Он опустил голову, чтобы скрыть неловкость. Но он ничего не скрыл. Говорить об этом трудно. Боль. я не представлял, что можно испытывать такую боль.

И выдержать это. Его голос понизился до еле слышного. Я бы не смог этого сделать, если бы пра-вилы оставили меня без защиты. Но я чувствовал их черноту вокруг себя сквозь боль, отвращая худшее из Падения .

Затем он снова поднял голову. В их преданиях есть что-то, что вызвало у меня отвращение сказал он обеспокоенному взгляду Линдена. Но это была мелочь по сравнению с большим злом Падения. Я бы не дожил до того, чтобы рассказать об этом, если бы пра-вилы не уберегли меня .

Линден тихо поблагодарил его и отпустил.

Этого и так достаточно сказала она Стейву. Мы, остальные, не Харучаи. И у нас нет Силы Земли Анеле. Мы она содрогнулась, уязвимы.

Но это не единственная проблема. Не знаю, понимаешь ли ты, что я потерпела неудачу. В данном случае. Я чуть не позволила нам всем. Собственные воспоминания едва не задушили её. Я не смогла воспользоваться кольцом Ковенанта. Мне было слишком больно.

Мы здесь только потому, что нас спасли юр-вайлы. юр-вайлы и ранихины . И потому, что она нашла способ использовать безумие Джоан чего она бы не смогла, если бы существа не дали ей свою силу. С тех пор, как я исцелила тебя, я отрезана от дикой магии .

Среди вейнхимов промелькнуло беспокойное движение, но Линден проигнорировал его. Я осознаю опасность. Мне нужен отдых очень нужен, но это не остановило бы меня, если бы я знал, как выбраться отсюда. Я бы не позволил, чтобы меня остановил тот факт, что я в ужасе от всей этой боли. Но мне придётся заново учиться пользоваться кольцом Ковенанта, и я не уверен, что смогу это сделать .

Посох Закона восстановит её, если она даст ему время. Он защитит её от мучений Падения. Но он не даст ей доступа к царству. Которое ей предстоит заново обрести в себе; и она не знает, как сбилась с пути.

Стейв стоял перед ней, бесстрастный и непоколебимый. Боль станет слабее произнёс он. Тебе не придётся противостоять потоку Падения . Он остановился, чтобы оглядеть пещеру. Снова повернувшись к Линден, он сказал: И ты не будешь заблокирована от дикой магии. Эта помеха вызвана присутствием Эсмера, как он и сказал, а его больше нет .

Линден вздрогнул и быстро поискал глазами сына Кейла. Но Стейв был прав. Эсмер просто растворился, испарился, как вода.

Она попыталась спросить: Почему? , но не смогла закончить вопрос.

Ещё несколько минут назад вейнхимы казались беспокойными. Должно быть, они отреагировали на исчезновение Эсмер.

Ваше намерение войти в Анделейн не понравилось ему, ответил Мастер. Поэтому он ушёл .

Недовольны?

Пока Линден смотрела на отсутствие Эсмер, она пыталась осмыслить откровение Стейва.

Эсмер отказался вступить с ней в схватку. В моём присутствии ты точно потерпишь неудачу. И он сказал, что вейнхимы не замечают близости белого золота. Это результат моей близости.

Черт возьми, она должна была знать.

Но он не мог стать причиной её падения. Это было результатом её собственной слабости, а не его вмешательства.

Избранный сосредоточенно произнес Стейв, придав своему тону резкость. Мы должны уйти сейчас же, пока Эсмер отсутствует, и его предательство ещё не настигло нас .

Лианд резко вскочил на ноги. Вы вводите нас в заблуждение, мастер вставил он. Решения, которые должен принять Линден, не так очевидны, как вам хотелось бы .

Прежде чем Стейв успел возразить, Лианд поспешил продолжить: Если я правильно понял, наше присутствие здесь ставит под угрозу Арку Времени. И нам грозит предательство Эсмер. Но есть и другая опасность, о которой вы не говорите . Он вдруг, казалось, разгневался на всё, что Мастера совершили во имя своих непоколебимых убеждений. Если мы поспешим уйти, вред, причинённый Эсмер, падет только на вейнхимов. Без нашей помощи они, возможно, будут уничтожены.

Ты Хозяин Земли. Неужели ты считаешь, что вейнхимы недостойны нашей заботы?

Гнев молодого человека – и его преданность – пробудили в Линден отголосок решимости. С трудом она отбросила смятение и сомнения. Крепче сжав Посох, она сосредоточилась на надежде, которую дал ей Стейв, и на страстной поддержке Лианда.

В выражении лица Стейва сквозило презрение, когда он ответил молодому человеку. Вред Эсмер направлен против Избранных. Если её больше не будет, опасность для вейнхимов исчезнет. Он ничего не выиграет от их уничтожения .

Ничего возразила Линден, в свою очередь защищая Лианда, кроме нарушения истории Земли .

Стейв смотрел на нее так, словно она застала его врасплох.

Ты сам сказал, продолжила она, что на Южных Равнинах не было никаких серьёзных сражений или проявлений силы. Если опасность не минует, и вейнхимы не смогут защитить себя, всё может измениться.

Но даже если они позволят себя уничтожить. Они знают о своём бедственном положении, но не отступают от него. Мы не знаем, что Эсмер мог высвободить. Что бы это ни было, оно может оказаться достаточно могущественным, чтобы изменить историю, что бы ни делали вейнхимы .

Глаза Лианда засияли, словно Линден его оправдал.

Стейв слегка покачал головой. Если бы он был способен на такое, он бы уже это сделал. Арка Времени уже пала бы .

Но время оставалось неизменным: она знала это. Слова Стейва всё ещё доходили до неё одной последовательности. Одно влекло за собой другое.

Нет сказала она, словно вздохнув. С ним так не получится. Он слишком противоречив. Мы ему либо друзья, либо враги. Он ненавидит тебя и одобряет меня. Или, может быть, наоборот. Насколько я могу судить, единственное простое в нём это уважение к ранихинам . Ничто другое не заставило его воздержаться от убийства Стейва. Он не хочет, чтобы им причинили вред .

Махртиир кивнул в знак подтверждения.

Закрыв глаза, Линден потерла морщины между бровями. Может быть, он достаточно силён, чтобы разрушить Арку. Не знаю. Но он не может этого сделать. Ему нужен какой-то баланс. Он не сможет сделать ничего по-настоящему разрушительного, если одновременно не поможет нам. Он не сможет помочь нам, не предав нас .

Он должен был хотя бы предупредить нас. Ему это было необходимо. А если бы он этого не сделал, у нас не было бы шанса спасти Ранихин .

Мастер пристально посмотрел на неё. Вы не можете быть в этом уверены .

Нет призналась она. Разве она когда-либо была уверена в чём-либо, кроме своих любимых? Но и ты не можешь. И пока мы не будем уверены, я не уйду. Вейнхимы уже достаточно настрадались. Я не оставлю их, пока не буду уверена, что они не будут уничтожены .

Эсмер угрожал уничтожением даже пра-вилам.

Стейв, казалось, долго обдумывал её слова. Затем он слегка пожал плечами. Хорошо сказал он. Поступай, как хочешь, а я буду служить тебе всем, чем смогу. Сейчас бесполезно тебе противостоять. Но пойми, что между нами ничего не решено .

Когда он отвернулся, Линден склонила голову над Посохом. Она была довольна его ответом. Он был Харучаем, непреклонным по своей природе и убеждениям. И всё же он уже уступил больше, чем она могла от него ожидать.

Она могла бы закрыть глаза и заснуть, позволив Витриму и Посоху спокойно работать внутри неё. Но Лианд был слишком беспокойным, чтобы оставить её одну. А она часами откладывала его вопросы. Вздохнув про себя, она отказалась от сна, чтобы хоть немного облегчить навязанное им невежество.

Пока она рассказывала ему истории о времени, проведённом с Томасом Ковенантом, один за другим, без всякого порядка, вейнхимы начали возиться в пещере. Сначала она недоумевала, чем они там занимаются, но потом увидела, что они готовят еду. Видимо, они питались не одним лишь витримом – или не ожидали, что их гости будут питаться им.

Из бокового туннеля они извлекли каменный горшок, напоминающий котёл. Одну из своих пылающих урн они поставили в центре помещения; и, бормоча над ней несколько мгновений, усиливая жар песнопениями и жестами, они установили на ней горшок побольше. Затем они начали сортировать ингредиенты, которые Линден не мог распознать, и складывать их в горшок.

Пока они работали, она продолжала говорить; и постепенно её уклончивый рассказ начал обретать иной смысл. Вместо того чтобы отвечать на вопросы, которые Лианд не знала, как задать, она копалась в своих воспоминаниях: слова были кирками и лопатами, которыми она черпала мужество и проницательность. А имена её потерянных друзей были заклинанием. С их помощью она создала себе место в Стране, роль – и вообразила, что способна её исполнить.

Я думал, что Санбейны и опустошители это предел бедствия. Долгое время я не думал, что когда-либо увижу что-то хуже исчезновения Харучаев . Через Клэйв Лорд Фаул пытался устроить геноцид предков Стейва, выпивая их кровь, чтобы питать Бэйнфайр. Но когда Каэр-Каверал исчез, и Санбейны впервые ворвались в Анделейн.

Люди, места и потребности, которые она помнила, объясняли ей ее саму.

Во всём виноват Лорд Фаул тихо сказала она. Недаром его называют Презрителем и Развратителем. Он воплощение презрения и отчаяния. Всякий раз, когда какое-либо существо или сила попирает жизнь, он тут как тут. Смеётся.

Только страдания всего мира могли унять его собственные безымянные страдания.

Уверен, бывают моменты, когда я веду себя так, будто сошёл с ума. Наверное, я вас совершенно запутываю. Но вы и так знаете, что со мной происходит. Всякий раз, когда я делаю что-то, выглядящее безумным, просто помните, что мой сын у Лорда Фаула .

Когда она наконец остановилась, то обнаружила, что всё внимание в зале сосредоточено на ней. Вайнхимы прервали свои приготовления, чтобы взглянуть на неё, словно на оракула. Сосредоточение Мартира было точным, как у ястреба. Даже поза Стейва выражала неожиданное почтение.

Лианд слушал её с изумлением. Однако, когда она взглянула на него, он прерывисто вздохнул и стряхнул с себя оцепенение.

Теперь я понимаю, почему Анеле так тревожится, когда говорит об изумлении . Не знаю, как назвать то, кем ты для меня стала. Я чувствую, что за эти дни я приобрёл опыт многих лет, и каждый факт или деталь, когда-то казавшиеся обыденными, приобрели новое значение.

На мой взгляд, вы не кажетесь безумным . Скорее, вы превосходите мою способность к самовыражению. Когда вы говорите о том, что вы сделали, и о тех, кого вы знали, вы словно обитаете в мире древности и величия. Я бы сказал, что рядом с вами я кажусь себе ничтожным, но это противоречит тому, что в моём сердце, ибо не я унижен, а вы возвысились .

Он оглядел пещеру, словно ища подтверждения, но только Мартир кивнул в знак согласия. Стейв и вейнхимы просто смотрели на Линдена и слушали, словно решались судьбы миров; а Анеле, раскинувшись на своём выступе, крепко спал.

Линден не знал, что ответить. Если он считал, что она обитает в царстве древности и величия , как он мог понять, что она напугана и растеряна, или что она зависит от его простой поддержки?

Через мгновение она сказала: Всё не так. Я более обыкновенная, чем ты думаешь . Завет соответствовал описанию Лианда. Она нет. Я просто не могу позволить ему встать у меня на пути .

Удерживая взгляд молодого человека, она добавила: Как ты думаешь, я достойна этого положения? Что я рождена, чтобы обладать огромной властью и принимать решения, способные повлиять на мир? Нет. Я делаю это, потому что не знаю, как ещё бороться за то, что люблю . Или за себя. Если бы Лорд Фаул не похитил Иеремию, меня бы здесь не было .

Пока она говорила, усталость, казалось, соскальзывала с ее плеч, отступая на второй план перед важностью того, что она пыталась сказать.

Это делает тебя храбрее меня сказала она Лианду. Разве ты не знаешь? Тебе не нужно было покидать мифиль Стоундаун. Тебе не нужно было мне помогать. Чёрт возьми, насколько ты понимал, на кону вообще ничего не стояло. Но ты всё равно это сделал .

Ты сделал это, потому что не верил в свою жизнь. Мастера сделали её слишком маленькой для тебя, и ты ухватился за первую же возможность сделать её лучше .

Пусть Стейв обижается, если хочет. Она не скрывала своей реакции на поступок его людей.

Если здесь и есть кто-то , – произнёс она, словно произнося это как символ веры, – кто достоин обитать в царстве древности и величия , так это ты. И Махртаир . Она на мгновение встретилась взглядом с Манетраллом. Бхапа. Пахни. Ты менее эгоистичен, чем я. Ты не потерял беспомощного ребёнка, который нуждается в тебе. Вместо этого ты решил рискнуть своими жизнями по той простой причине, что считаешь это стоящим .

В ответ Лианд смотрел на неё так, словно она подняла его над собой. Все вейнхимы продолжали пристально её разглядывать, и в глазах Мартира светился боевой пыл.

Но Стейв стоял почти в центре зала, скрестив руки на груди и скрывая свои эмоции. Его природная сдержанность бросала ей вызов. Но шрам под глазом отражал свет урн и мерцал красным.

Наконец, вейнхимы возобновили приготовления; и Линден наблюдала за ними, терзаемая мрачными обещаниями Эсмер. Слишком многие из них погибнут, если ты не позаботишься об их спасении. Возможно, он имел в виду вред, причинённый существам Посохом; но она так не считала. Он слишком часто говорил о предательстве.

Поняв, что тревожится, она спросила Манетралла, стоит ли предупредить Пахни и Бхапу об опасности. Он, однако, заверил её, что Корды были обучены как охотники и разведчики, стражи великих коней. Несомненно, юр-вайлы тоже были настороже: у них были свои причины не доверять Эсмер. А чувства ранихинов были необычайно остры. Они могли обнаружить любую угрозу прежде, чем она обрушится на вейнхимов.

Собрав все свое терпение, Линден ждала, пока существа приготовят себе еду.

К счастью, они сделали это без дальнейших промедлений. Деревянными половниками они наполнили каменные чаши дымящимся бульоном, похожим на ил и пахнущим застоявшейся прудовой водой. Они предложили его гостям, прежде чем отведать его самим.

Несмотря на поверхностный запах, пар, клубящийся над мисками, возбудил в Линден чувство столь необходимого питания. Аура бульона была наполнена питательными веществами, и она с удивлением обнаружила, что голодна. Первый глоток чуть не вызвал рвоту, но второй прошёл легче, а третий она проглотила почти с жадностью.

Встретив её взгляд, Лианд печально улыбнулся. Он вежливо отпил немного бульона. Затем с облегчением поставил миску и повернулся, чтобы помочь Мартиру с Анеле.

Лианд и Манетрал вместе разбудили старика и уговорили его поужинать.

Пока Линден ела, она изучала камни пещеры, пытаясь прочесть их древнюю, медленную, неуловимую сущность, как иногда делала Анеле. Держа Посох на коленях, она на мгновение подумала, что видит в сжатой скале намёки на знание. Но её человеческий разум слишком быстро скользил мимо них, чтобы быть уверенной в их присутствии.

Поскольку ее внимание было занято чем-то другим, она не заметила приближения Пахни, пока Корд не появился у входа в наружный туннель.

Молодая женщина – Линден всё ещё считала её девочкой – нерешительно вошла в пещеру. Возможно, она боялась прервать какое-то важное собрание или молитву. Однако её лицо было непроницаемым, и она не позволила ни робости, ни застенчивости сдержать её. Избегая вайнхимов, она двинулась к Линдену и Махртаиру.

Все существа прекратили свои дела и повернулись, чтобы рассмотреть ее своими влажными ноздрями.

Лианд широко улыбнулся Корду. Но удовольствие улетучилось, когда он оценил её решимость.

Линден инстинктивно поднялась на ноги. Она держала Посох вертикально перед собой, уперев его основание в пол, словно хотела призвать его силу.

Махртхир тоже встал, и Стейв присоединился к ним. Лианд бесцеремонно вытер бульон с бороды Анеле, а затем тоже выпрямился.

Молодая женщина торопливо предложила им порцию лапши рамэн.

Манетрал ответил резким кивком. Говори, Корд. Мы ждали вестей о том, что произойдёт этой ночью .

Ночью? Линден с удивлением осознал, что прошло так много времени.

Темнота ограничила бы даже неколичественное восприятие Ранихин.

Манетраль, Пахни снова машинально поклонилась. В её голосе слышалась тревога, когда она сказала: Незадолго до заката к нам пришёл Эсмер. Он пытался увести ранихинов. Она нахмурилась, скрывая отчётливое презрение раменов. Я не считала его таким глупым. Он должен был знать, что они не бросят своих всадников.

Он обеспокоен ответил Махритир. Его тон ясно давал понять, что он не считает беспокойство достаточным оправданием.

Пахни кивнул. И всё же мы, Бхапа и я, были обеспокоены, потому что он говорил с нами пренебрежительно, предсказывая смерть. Затем он ушёл, хотя мы не могли сказать, куда и как он ушёл.

Из-за его слов мы усилили бдительность вокруг ранихинов. Однако никаких признаков опасности мы не обнаружили.

Вскоре после восхода луны, однако, пришла Нахаран гордая кобыла, которая оказала мне такую честь.

Внезапно Корд замолчал, смущенный ее благоговением и благодарностью.

Махртиир не стал ее торопить.

Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Пахни смогла продолжить: Нахаран дала мне знать, что её что-то беспокоит. Что именно, я не могла определить ни по запаху, ни по виду, ни по звуку. Но Врани, носящая Бхапу, тоже была встревожена. И их беспокойство быстро распространилось среди других ранихинов .

Линден застонала про себя. Она не была готова к новой попытке. Но она не стала прерывать Корда.

Уверены в них, закончил Пахни, Бхапа спустился к равнинам, чтобы выяснить причину их беспокойства. Однако перед его уходом мы договорились предупредить вас .

Произнеся это, Пахни взглянула на Манетралла из-под ресниц, словно ожидая, что он сделает ей выговор за то, что она оставила свои обязанности.

Он этого не сделал. Вместо этого он сказал: Ты поступил правильно. Возвращайся к ранихинам . Несмотря на кажущееся спокойствие, в его голосе слышалось нарастающее нетерпение. Мы последуем за тобой, когда выразим почтение вейнхимам .

Еще раз кивнув, он отпустил Корда.

Поклонившись еще раз, Пахни повернулся и поспешил, как жеребенок, из пещеры.

Лианд смотрел ей вслед, словно хотел побежать за ней, но не сделал ни единого шага, чтобы отойти от Линден.

Вот и всё бесстрастно сказал Стейв. За пределами пещеры тёмные намёки Эсмера близились к воплощению.

Махртиир кивнул, нетерпеливый, как клинок. Он выглядел как человек, слышащий зов битвы.

Линден тяжело опиралась на Посох. Она всё ещё чувствовала усталость, отчаянно нуждалась в отдыхе; она была совершенно не готова. И всё же это был момент, которого она ждала. Теперь предательство Эсмер проявится, и она будет знать, что должна сделать, чтобы спасти вейнхимов и своих спутников.

Посох был мощным инструментом, таящим в себе опасные возможности, но он не мог помочь ей вернуться в своё время. Ей нужно было каким-то образом найти путь обратно к дикой магии.

Линден? спросил Лианд. Не подскажет ли тебе, как твои знания о Стране назвать это возмущение? Он взглянул на Става. Это ещё одно тёмное чудо, которое Мастера скрыли от нас?

Не знаю . Она резко выпрямилась. У неё были потребности поглубже, чем просто отдых. В этот момент они начинались с вейнхимов, хотя и простирались далеко за пределы её возможностей. Стейв расскажет нам всё, что сможет. Когда придёт время .

Эсмер спросила: Как ты вынесешь бремя таких сил? Каждая из них по отдельности превзойдет твою силу. Вместе они сеют лишь безумие.

По-видимому, он всегда намеревался помочь ей справиться с его предательством, устранив барьер, который его присутствие возлагало на ее доступ к кольцу Ковенанта.

Махртиир прав, добавила она. Пора идти .

Она тут же повернулась к ожидающим существам.

Вейнхимы знали, что им угрожает: она была в этом уверена. Как и юр-вайлы, они понимали намерения Эсмер лучше, чем она. Однако они не предприняли никаких явных шагов для подготовки к обороне. И она подозревала, что и не сделают, если только она сама не возглавит их. Отдав Посох, они в какой-то степени возложили на неё ответственность за исход их жизней.

Хотела бы я, чтобы ты сказал мне, что грядёт серьёзно сказала она. Я даже представить себе не могу, какой опасности я тебя подвергла . Она привела к ним сына Кейла. Но это не отменяет моего долга перед тобой. Не знаю, что бы случилось с Посохом без тебя или что бы случилось с Землёй, но думаю, мы все были бы обречены.

В одном я уверен. Ты поступил правильно. Ты был верен своему Чуду .

Со всем достоинством, на которое она была способна, она поклонилась, держа перед собой Посох в знак признательности. Затем, чтобы не дрогнуть, она повернулась к Стейву и сказала: Мы ждали достаточно долго. Давайте выясним, насколько всё плохо .

Харучаи также поклонились вайнхимам, как и Махртхир и Лианд. Затем Камнепад помог Анеле подняться; Махртхир поспешил вперёд, а Стейв сопровождал Линдена через пещеру к выходу.

Когда она и ее спутники проходили мимо, существа образовали клин и последовали за ними медленнее, щебеча подбадривающие или прощающиеся друг с другом.

Угол туннеля за пещерой вскоре заслонил свет. В последнем отблеске урн Линден ничего не видела впереди. За её спиной босые ноги вейнхимов тихо шуршали по камню. Казалось, этот звук преследовал её, свистящий и тревожный, отдаваясь тихим эхом в ушах, словно мольба.

Слишком многие из них погибнут.

Трепет сбивал её с ног, но Посох направлял её, лёгким прикосновением к руке, не давая ей споткнуться. Тепло и уверенность Посоха также поддерживали её. И вскоре тьма отступила по обе стороны, когда туннель открылся в овраг, а ночное небо раскинуло над головой полосу звёздного света. Песок поддавался под ногами, когда она пошла по дну оврага к открытой ночи предгорий.

Там её ждали Махритир и Пахни. Когда Линден и Стейв подошли к нему, Манетралл сдержанным шёпотом объявил: Корд Бхапа ещё не вернулся. Ранихины остаются на склоне холма над нами. Они беспокойны, ибо опасность приближается. Но они не убегут от неё . В его голосе слышалась гордость за могучих коней.

Если вы прислушаетесь к моему слову добавил он, мы сядем в седла, чтобы они могли быстро отреагировать на ваши желания .

У Бхапы был только один здоровый глаз. Его ночное зрение было бы затруднено.

А как же юр-вайлы? спросил Линден, шепча так же, как Манетралл.

Неосторожный враг, ответил он, может подумать, что они нас бросили, но это не так. Скорее, они спрятались в тенях под нами . Между отрядом Линдена и надвигающейся опасностью. Они, несомненно, попытаются застать нас врасплох . Он коротко оглядел склон холма, а затем сказал: Возможно, они также стремятся дистанцироваться от вейнхимов. Если так, то они мудры. Порождения демондимов не слишком доверяют друг другу и не встают на защиту друг друга .

Линден всматривалась вниз по склонам, пытаясь найти хоть какой-то намёк на этих существ. Но ничего не нашла. Их знания и чернота скрывали их от её чувств.

И всё же она видела лучше, чем ожидала. Над изрезанной грядой гор вдали на востоке взошла бледная луна, которой оставалось всего несколько дней до полнолуния, проливая свой тусклый, желчный и неясный свет на смятые предгорья и раскинувшиеся равнины. В этом неопределённом свете волны низины, казалось, постепенно тянулись к горизонту, тяжёлые и текучие, как море, а неглубокие долины и расщелины, очерчивающие холмы, были окутаны тьмой. Смутные очертания реки Ранихин справа от неё, выше по склону, были столь же неопределёнными, как тени.

Рингтане настаивал Махритир. Ты сядешь на коня?

Она покачала головой. Ещё нет. Сначала я хочу, чтобы ты поговорила с ними . Она имела в виду юр-вайлов. Ты или Пахни. Они поймут.

Скажи им, пусть придут, когда услышат мои крики . Если ей удастся разорвать Падение – и если она не сможет придумать другого ответа на опасность – мне всё равно, что они думают о вейнхимах. Я не смогу спасти никого, кто не рядом со мной .

Резко кивнув, Манетралл отвернулся и шагнул в ночь. На мгновение он скользнул по излучине сухого ручья. Затем он словно растворился в воздухе, словно, подобно юр-вайлам, окутался тьмой.

Вне всякого сомнения, рамены знали толк в скрытности.

Стейв прошептал Линден Мастеру, скажи вейнхимам. Мне нужно знать, что они придут ко мне, когда я их позову .

Он не спросил, почему она сама не поговорила с этими созданиями. Тем не менее, она сказала ему: Мне нужно подумать .

Харучаи бесшумно отступили в овраг, а Лианд занял свое место рядом с ней, приведя с собой Анеле.

Старик стоял, словно один, охваченный безумием. Подняв голову, он изучал темноту незрячими чувствами, а другими, незрячими, но чуткими к нюансам ночи. Словно про себя, он пробормотал: Это неправильно. Неправильно и ужасно. Существа из кошмаров бродят по холмам. Их нельзя допускать .

В этот момент он казался настолько здравомыслящим, насколько Линден когда-либо его видел.

Ей нужно было подумать.

Вызвать Падение: это было очевидным решением. Вернуть себе контроль над дикой магией и разорвать время. Предать всех своих спутников, включая юр-вайлов и вейнхимов, известным ужасам казура, чтобы они не стали жертвами предательства Эсмер. Но она указала Стейву на изъян в своих рассуждениях. На Южных Равнинах вырвалось нечто смертоносное; и оно не исчезнет просто так, не разрушится, если она сбежит. Лишившись своих предполагаемых жертв, оно может попытаться выплеснуть свою разрушительную силу в другом месте.

Он может обратиться к Митилу Стоундаун. У предков Лианда не будет защиты. И такое нападение нарушит известную историю Земли. Оно ослабит основополагающую целостность времени.

Поэтому Линден не могла сбежать. Сначала ей нужно было столкнуться с опасностью. Она сама её сюда принесла: это была её ответственность.

И всё же она ничего не видела. Даже её чувство здоровья не давало ей никаких подсказок. Ранихины чуяли опасность в воздухе или чувствовали её сквозь землю. Вейнхимы и юр-вайлы знали об опасности. Анеле каким-то образом ощущала приближение кошмаров. Однако сама Линден оставалась фактически слепой.

Она затаила дыхание в ожидании возвращения Бхапы, надеясь, что Корд расскажет ей то, что ей нужно знать. Но когда неопределённая ночь наконец сгустилась в образе человека, её имя прошептал не Бхапа, а Махритар.

Я сделал, как вы просили. Теперь я призываю вас послушаться меня. Мы должны сесть в седло. Стремительность ранихинов защитит нас надёжнее любой удавки или кулака .

Мэнтралл даёт хороший совет заметил Стейв. Линден не видела его возвращения: подобно Мартиру, он присоединился к ней из тайн тьмы. Говорят, что нет славы, сравнимой с ездой верхом на ранихин в битве .

Линден не медлила. Ранихины находились под её защитой так же, как вейнхимы и юр-вайлы. Так же, как Лианд, Анеле и Рамен.

Во главе с Махритиром она и её спутники поднялись по склону холма к огромным коням. Пахни взял на себя заботу об Анеле, чтобы Лианд мог остаться с Линденом. А за ними строем шли вайнхимы, ритмично распевая ритуалы своего предания.

Однако существа не стали подниматься по склону. Вместо этого они расположились ниже ранихина, остриём клина вниз и немного на восток. Там они стали ожидать нападения.

Тёплый ветерок обдувал лицо Линден. Воздух почти не остыл с заката, а раскалённый сланец, рыхлая земля и редкая трава сохраняли тепло. От лёгкого подъёма к Ранихину у неё выступил пот на висках, а рубашка прилипла к спине.

Две-три лошади тихонько заржали в знак приветствия. Другие встряхивали гривами или топали копытами, словно готовясь бежать. Линден не могла различить их, но Хин подошёл к ней и потёрся носом о плечо, побуждая сесть в седло.

С посохом в руках Линден доверилась Посоху, чтобы тот помог ей забраться на спину кобылы. Когда он это сделал, напряжённые мышцы её ног запротестовали. И она сразу же почувствовала беспокойство Хайн. Оно затронуло её нервы, плоть к плоти: внутренняя дрожь, словно предвестник паники. Больших лошадей было нелегко напугать, но Хайн теперь боялась, жаждала движения.

Однако когда Линден коснулся бока кобылы Посохом, Хин успокоилась, и ее дрожь утихла.

Вокруг них остальные всадники направились к своим ранихинам. Пахни понадобилась помощь Лианда, чтобы посадить Анеле на Храму: старик не ослабил внимания к северу и не пытался им помочь. Но Мастер сел на Хайнин без посторонней помощи, и Мартир словно плавно взобрался на спину его коня. Когда Пахни слегка приподняла Лианда, она легко вскочила на Нахарана. Через несколько мгновений только Врани остался без седла.

Бхапа все еще не вернулся.

Вокруг повисла тишина, нарушаемая лишь беспокойными движениями лошадей и тихим, сосредоточенным лаем вейнхимов. Ни ночных птиц, ни стрекота, ни жужжания насекомых. Тьма словно затаила дыхание, а жёлтый свет луны едва освещал пространство, словно отворачиваясь от того, что она могла увидеть. Линден почувствовала, как застарелая злоба скапливается на склонах внизу, словно поднимаясь из-под земли. Она не знала, как ей ответить.

Избранный, внезапно произнёс Стейв, будь осторожен. Это ужасно. Мы не знали, что это зло всё ещё существует. Старые сказители говорят, что пра-Лорд полностью уничтожил его .

Пока он говорил, Линден почувствовала, как на её восприятие нарастает давление. На пределе своих возможностей её чувство здоровья предупреждало о злонамеренности, разрастающейся в ночи.

Мгновение спустя она увидела далёкую изумрудную вспышку, словно вспышку болезни, вспышку чистого осквернения. Её почти сразу же поглотил чёрный удар, потрясший ночь, словно удар купороса, брошенный одним или несколькими юр-вайловами. Однако прежде чем зловещая зелень исчезла, она узнала её. Ужас запечатлел её в её памяти.

Боже! прошептала она. О Боже! Этого не может быть .

Без сомнения, эта вспышка яркого изумруда была силой Камня Иллеарт.

Что, казалось бы, невозможно. Стейв был прав: с помощью дикой магии Ковенант искоренил это древнее проклятие из Земли. И он одержал свою дорогую победу за тысячи лет до того, как Линден впервые был перенесён в Землю.

Однако по горькому опыту она знала, что по крайней мере один маленький осколок изначального Камня пережил победу Ковенанта. За годы до этого финального сражения Лорд Фаул раздал фрагменты Камня Иллеарт каждому из своих Гигантов-Разрушителей, чтобы они могли командовать его армиями. Один такой фрагмент был использован против защитников Земли к югу и западу от Анделейна; и во время конфликта от этого куска Камня откололся осколок: откололся и был утерян.

Воздух словно потеплел. Он ощущался как лёгкий пар. Тем не менее, по спине Линден пробежал холодок, словно её пот превратился в лёд.

Затерянный, зелёный осколок оставался таковым веками, медленно разлагая холмы, пока его не обнаружили жители деревни Вудхельвеннин. К тому времени Клэйв стал править Землёй, и знания Лордов, которые могли бы предостеречь или защитить Вудхельвенов, были извращены. Поэтому и сама деревня была извращена, поколение за поколением, пока, наконец, злой осколок не был использован против Линдена, Сандера и Холлиана, пока Ковенант в одиночестве бродил по Анделейну.

Позже Ковенант уничтожил эту смертоносную чешуйку, как когда-то разрушил сам Камень Иллеарт. Но Линден всё ещё помнила её. Она ощутила её зло в то время, когда не знала, как вынести это знание.

Теперь, потрясённо глядя на ослепительно-изумрудную вспышку на сетчатке, она задавалась вопросом: если сохранился хотя бы один осколок этого ужасного проклятия, почему не сохраниться больше? Гиганты-Разрушители сражались с защитниками Земли не раз. Они направляли огромную силу через свои фрагменты Камня. Другие же могли отколоться и быть утрачены.

Другого объяснения она не могла представить. Каким-то образом враг Земли нашёл такой фрагмент. Или Эсмер.

Это было возможно. Время редко меня останавливает. Его доступ к прошлому делал практически любое предательство возможным.

Мысль о том, что ей придется столкнуться со старым проклятием, которое едва не уничтожило и Совет лордов, и Томаса Ковенанта, действовала ей на нервы, заставляя внутренности сжиматься от ужаса.

Ещё одна быстрая зелёная вспышка озарила ночь. Вокруг проносились взрывы кислоты. Ветерок, дующий с горных склонов, разнёс в лунном свете предвестие резни.

Тени среди ранихинов словно растаяли и сгустились. Затем Бхапа встал у колена Мартиры, пристально глядя на Манетралла. Даже в темноте его левая рука и плечо горели от ран: измученные нервы Линдена распознали рану, похожую на глубокий ожог. Изумрудный блеск мерцал среди мелких капель чёрной жидкости. Он оказался на краю взрыва; его захлестнула сила.

Мэнтралл. Его горло сжалось от боли. С трудом он выдохнул: Я не знаю, что они такое. Но их много. И они хранят.

Он не мог найти слов, чтобы описать то, что увидел.

Мы видели это процедил Махртаир сквозь зубы. Садитесь немедленно. Я не могу сейчас обработать вашу рану .

Корд кивнул. На мгновение он словно присел, съежившись над раной; и его боль обожгла Линден, словно её тоже обрызгали кислотой. Затем он бросился на спину Врэни.

Опиши их, Корд тихо сказал Стейв, но его тон пронзил беспокойство лошадей. Каковы они внешне? Что ты в них заметил?

Зелёная злоба пронзила ночь, на мгновение очертив обнажённые очертания предгорий. Теперь она выглядела ещё более свирепой и простиралась дальше: её владельцы продвигались вверх по склону, или противостоявшие ей юр-вайлы были уничтожены. Неистовый лай разносился по ветру. Разрозненные цветы и гейзеры обсидиана рвали изумрудную вспышку, но не могли её разорвать.

Линден цеплялась за теплое дерево посоха и широкую сильную спину Хайна и пыталась поверить, что она способна сразиться с куском Камня Иллеарта.

Без дикой магии

Они жестоки, ответил Бхапа сдавленным голосом, и невероятно древни. Я так чувствовал. Кажется, будто они восстают из земли, словно освободились из могил. Некоторые размером и похожи на деревья, хотя ходят как люди. Другие напоминают пещерных тварей и подобных им существ. Ещё одни имеют чудовищные обличья я никогда не видел ничего подобного и не слышал их названий .

Сквозь зубы он простонал: Их слишком много. Слишком много. юр-вайлы не могут их удержать .

Линден дрогнула, услышав его. Освобождённая из могил о, Боже. Казалось, она услышала ответ Стейва ещё до того, как он заговорил. Оживлённый мёртвый

Так быть не должно сказал Мастер. И всё же это так. В этом несомненный призыв Харучаи .

Ранее, несколько дней назад, он говорил о преданиях и горечи Пороков, воплотившихся в убитой плоти, трупах, обладающих могуществом Лордов.

Снова изумруд забился в воздухе, словно биение больного сердца. Он поднялся на большой холм. В ответ ему вспыхнула чёрная вспышка и затихла.

Ранихин тревожно затопал и завизжал.

Мы делились этим на протяжении тысячелетий, продолжал Стейв, не умаляясь и не смущаясь .

Язва, которую юр-вайлы используют для разрушения, пульсировала в их сердцах.

Сначала я не хотел называть то, что я чувствую. Это оскорбляет Время и весь Закон. Но теперь я уверен .

Внезапно он остановился.

Облаченные в погребальные одежды и гниль, их прикосновение было огнем.

Сидя рядом с Линденом, Ром, Лианд казался тёмной болью в лунном свете, воплощением безымянной тревоги. Позади них Пахни склонилась со своего коня, чтобы как можно лучше поддержать Бхапу, а Анеле бормотал проклятия ему в бороду.

Назови имя, Страж Крови резко сказал Махртиир. Твои знания необходимы .

Вспышки зелёного зла эхом разносились по ночи, скапливаясь, словно летняя молния. Линден показалось, что она слышит звуки бега, отчаянной спешки. Маленькие клубы тьмы сгущались вдоль склона внизу, всё ещё на некотором расстоянии от вейнхимов.

юр-вайлы были разгромлены.

Как и Вилы, они существовали вне жизни и смерти. Как и юр-вайлы, они имели формы, к которым можно было прикасаться и причинять вред.

Это демондимы ответил Стейв. Если он и чувствовал страх или неуверенность, то ничем этого не показал. Эсмер привёл их в это время .

По-видимому, сын Кейла предал Линден и ее спутников со всей яростью.

Если легенды о Демондимах верны, а их знания настолько обширны и коварны, как описывал Стейв, эти существа, возможно, сумеют уничтожить Посох Закона. Если бы у них было немного времени, они бы легко истребили последних юр-вайлов и вейнхимов. Даже дикая магия не смогла бы превзойти их мощь.

Рингтане, жадно спросил Мартир, неужели мы не дадим бой? юр-вайлы не выдержат. Через мгновение они будут сметены, и вейнхимы вместе с ними. Мы должны выступить на их защиту .

Нет! запротестовала Линден. Мы не можем. Не здесь. Разве ты не помнишь, что сказал Стейв? В этой части Земли не было никаких сражений , никаких экстравагантных проявлений власти. С тех пор, как она разрушила Погибель Солнца. Если мы будем сражаться сейчас , или если она будет сражаться, мы нарушим историю. Мы повредим Арку Времени .

Одного лишь присутствия Демондима и осколка Камня Иллеарта может быть достаточно, чтобы подорвать основы реальности.

Но бедственное положение юр-вайлов взывало к ней. Их отчаянный лай стал прерывистым, неистовым: их подавляли. И следующими будут вейнхимы. Серые твари уже стояли на грани досягаемости Камня. С каждой усиливающейся вспышкой изумруда, с каждым умножающимся всплеском злобы их гибель приближалась. Она слышала их пение и знала, что они слишком слабы, слишком малочисленны.

Неясные силуэты толпились на склоне, тёмные силуэты, словно вздымающаяся штормовая волна, неудержимо вздымающаяся вверх. Казалось, они поглощали лунный свет, так что их освещало лишь зелёное зло. Но теперь стали видны и другие силы – быстрые вспышки смертоносного сияния, словно мелькавшие в неясных руках.

Тогда что же нам делать? прорычал Махртаир. Недопустимо, чтобы все, кто нам помогает, были убиты, а мы стоим в стороне .

Защити меня , – ответила она, полная самообладания и едкого тона. Вейнхимы сохранили для неё Посох. юр-вайлы изнурили себя, чтобы помочь ей найти его. Она хотела броситься на их защиту, невзирая на последствия. Но она осознала свою истинную опасность. Мне нужно время.

Это результат моей близости.

Вы не будете заблокированы от дикой магии.

Ей нужно было время, чтобы заново открыть правду о себе.

Наконец, вейнхимы дали волю своим постоянным призывам. От их клина по склону холма прокатилась ударная волна; взрыв, затмивший тот, что защитил их пещеру. Ощутимый лишь благодаря своей мощи, он обрушился на нарастающее цунами нападавших.

Ошеломляющий изумрудный удар ответил на столкновение. Смертоносный перламутр беззвучно вспыхнул на руках Демондимов. В тот же миг электрический разряд, жестокий, как клыки, и ослепительный, как молния Презирающего, озарил ночь; и на этот краткий миг Линден ясно увидел Демондимов.

Безглазые, как и порожденные ими существа, они ничем, кроме тьмы, не походили на свои творения. Бхапа был прав. Они выглядели как огромные деревья, каким-то образом вырванные из веков плесени и гниения; как пещерные упыри, изъеденные временем до скелетов и свирепости; как крешы и другие одержимые твари, воскресшие, чтобы отплатить за свою смерть. Среди них маршировали человеческие трупы, мужчины и женщины, знавшие лишь оживляющую похоть своих обладателей. И были и другие фигуры, монстры в облике кошмаров. Демондимов, казалось, насчитывалось несколько сотен, все они восставали против натиска вейнхимов – и все так давно брошенные в голодные объятия червей, что забыли всё, что когда-либо знали о своей смертности.

Линден не могла сказать, кто из них держал свой фрагмент Камня Иллеарта. Возможно, несколько человек держали его вместе. Она видела лишь, что, пока Камень пылал, зло, казалось, исходило от многих Демондимов одновременно, отбрасывая тьму и окрашивая лунный свет оттенками злодеяний.

Она больше не верила, что её враги обладают лишь частицей древнего проклятия. Её ужаснувшиеся чувства видели в нём такую же абсолютную силу, как и у изначального Камня Иллеарта.

Когда вейнхимы падут, натиск доберётся до Линден и её спутников. У неё оставалось совсем немного времени. Всего несколько мгновений: несколько десятков ударов сердца.

Слишком мало, чтобы спасти мир.

Ранихины начинали сходить с ума. Врани вздрагивал и ёрзал, по-видимому, чувствуя боль Бхапы, желая защитить своего всадника. Пахни вела своего коня по кругу, чтобы успокоить кобылу; а Махртхир склонился над шеей жеребца, шепча ему на ухо яростные обещания. Но Стейв сидел неподвижно, под ним Хайнин был неподвижен, как статуя. А Храма стойко нес Анеле, несмотря на гневное бормотание старика.

Линден сжимала Посох так, что ее руки стали скользкими от пота, думая, что у нее не будет иного выбора, кроме как призвать его силу, и горячо молясь, чтобы проявление Закона по самой его природе поддержало, а не ослабило Арку; чтобы оскорбление целостности Времени не оказалось непоправимым.

Ещё один мощный удар потряс ночь, изумрудно-красный, пронизанный опаловым блеском и разрушением, повергнув вейнхимов на колени. Слабые вспышки купороса всё ещё атаковали смертоносную силу проклятия, но их было мало, и они были разбросаны далеко друг от друга. Лишь горстка юр-вайлов осталась в живых.

Эсмер предсказал смерть вейнхимам. Он не упомянул о юр-вайлах. Они с самого начала распознали в нём предательство и приготовились к встрече с ним. Возможно, он был рад, что все они погибнут.

Однако он ничего не мог сделать, не противореча собственным намерениям. Его противоречивая натура требовала от него помощи на каждое предательство. Именно поэтому он и ушёл.

Чтобы Линден мог использовать кольцо Ковенанта.

Стейв заверил ее, что она сможет это сделать.

Она резко стряхнула с себя нерешительность. Вот сказала она Лианду. Повинуясь инстинкту, который она не могла объяснить, она бросила ему посох, надеясь, что он его поймает. Сохрани его для меня. Он мне понадобится позже .

Сейчас это только отвлекало бы её, а может, и мешало бы ей в других отношениях. Его сущность противоречила дикой магии.

Лианд удивлённо нащупал его, схватил, прижал к груди. Но она не увидела ни его кивка в знак согласия, ни обещания в его глазах. Она уже мысленно отстранилась от него, склонив голову и закрыв лицо руками, словно пытаясь отгородиться от него и всех своих спутников.

Эсмер исчезла. И кольцо Ковенанта она владела им по праву и по необходимости. Она унаследовала его от него в лице Кирила Трендора; она подтвердила свои права на него, используя его безграничный огонь для создания нового Посоха Закона. Оно залечило рану от пули в её уязвимой плоти. Оно спасло её от краха Дозора Кевина. Если оно ей сейчас понадобится, ей в нём не откажут.

Этого не могло быть.

Пробираясь по извилистым тропам своего собственного существа, ища потерянный путь к потайной двери, она нашла истину. Стейв был прав. Дверь не исчезла. Она просто была скрыта аурой Эсмера. В его отсутствие она, казалось, с лёгкостью вновь обрела её. Она уже была в отчаянии: она забыла и агонию, и мурашки, и глубокую утрату. И порой серебро кольца отвечало её настойчивым порывам более естественно, более охотно, чем её осознанный выбор.

Между одним ударом сердца и следующим белый огонь вырвался из твердого круга под ее рубашкой, как будто возник прямо из ее сердца.

Если бы она открыла глаза, то увидела бы лица своих спутников, обращенные к ней, озаренные изумлением и белым огнем. Если бы она обратила на них своё восприятие, то почувствовала бы, как ранихины ощутили шок узнавания и нетерпение. Её нервы, возможно, ощутили бы более отдалённый трепет вейнхимов и суровую решимость оставшихся юр-вайлов. Она могла бы найти утешение во внезапном предчувствии, на мгновение остановившем демондимов.

Но она не обращала внимания на внешние детали своего положения. Как только она нашла дверь и почувствовала, как серебряный огонь кольца Ковенанта вырвался наружу, словно экзальтация, она ещё сильнее зажмурила глаза, ещё глубже склонилась в себе и сосредоточилась до точки, острой, как кончик кинжала.

С помощью этого тонкого инструмента она исследовала необходимую структуру времени.

Она сразу же ощутила всю неправильность своих поступков. Она пыталась совершить насилие столь же жестокое, как одержимость или изнасилование. На уровне, слишком глубоком для слов или понимания, она, казалось, чувствовала, как ткань бытия содрогается от ужаса. Если бы она совершила хоть малейшую ошибку, вся реальность была бы разорвана на части; и душераздирающий вопль разрушения стал бы последним звуком, который когда-либо слышал мир.

Но теперь она не дрогнула. Она была Линден Эвери Избранной, и она намеревалась доказать свою силу, противостоя року страны.

Лорд Фаул научил её осознавать своё собственное зло. Она всё ещё могла бояться того, что может случиться, но больше не боялась себя.

Ей нужно было так остро сосредоточить свою силу и чувства, чтобы уловить связи, связывающие одно мгновение с другим; узы последовательности, заставляющие одно биение сердца, одну мысль, одно событие следовать за другим. Если бы она смогла распознать непрекращающийся, мимолетный и неотвратимый факт перехода, определяющий время, она смогла бы вложить туда свой огонь и разорвать.

отделяя один момент от другого. Открывая цезуру, как делала Жанна всякий раз, когда безумие побуждало её ударить себя.

Однако она понимала, что недостаточно просто повторить действия Джоан, замедлить и отточить её восприятие до уровня, который придавал ей сил. Если она это сделает, то не сможет контролировать последствия. Её задача была сложнее. Подражая безумию Джоан, она должна была помнить, что её поступок – зло. Она должна была помнить о его последствиях.

Поэтому она сознательно вернулась в тот миг, когда впервые вошла в Падение; когда мурашки по телу стали миром, оставив её способной лишь на безликую ледяную белизну и мучения Жанны. Она воссоздавала эти мучения в своём сознании, всё ближе и ближе сосредоточивая свою энергию на промежутке между мгновениями. С каждым пронзительным вздохом она вновь переживала агонию.

Эта боль помогла ей сохранить самообладание. Она напомнила ей, что она не Джоан, что она готова принять цену своих поступков.

Она спровоцировала этот кризис своим необдуманным решением. Бесчисленные юр-вайлы были убиты, и большинство вейнхимов последуют их примеру. Её друзья погибнут. Посох Закона может быть уничтожен. Она сама может пасть, несмотря на свои силы, бросив Иеремию и Страну на произвол злобы Лорда Фаула. И всё потому, что она рискнула упустить своё время.

Помимо потенциальной цены неудачи, страдания и зло, связанные с созданием казуса, были ценой, которую она была готова заплатить.

Где-то за пределами её внимания изумруд вспыхнул и засиял, предвещая злобу в предательской ночи. Вейнхимы были отброшены. Волны их магии, один за другим, словно гребни на сильном ветру, едва могли защитить их: они не могли устоять на ногах. Взрывы купороса юр-вайлов стали жалко краткими и слабыми; слишком слабыми, чтобы помешать демондимам. Горький блеск нападавших смел любое сопротивление.

Наблюдая за обречённым поединком, Махритир и его конь больше не могли сдерживаться. С дерзким воем Манетралл бросил своего Ранихина вниз по склону холма. Пахни и Нахаран тут же бросились за ним, а Бхапа на Врани неуверенно преследовал их. Пахни присоединила свой девичий крик к громоподобному рёву Махритира, но Бхапа молчал.

Только мастерство Врани в быстроходстве позволило раненому Корду удержаться на седле. Не имея возможности использовать гарроту и смертельно ослабев, он не мог сражаться. Тем не менее, он помчался за своим Манетраллом и Пахни, полагаясь на копыта своего скакуна, которые сами нанесут ему удар.

Лианд, возможно, и последовал бы за Раменом в битву, но ответственность за Посох удержала его. Посох не отходил от Линдена. А Анель остался на месте, поглощенный его бесполезными проклятиями.

Если натиск приблизится к Линден, ее смогут защитить только неопытный Стоундаунор, безумец и один-единственный Харучай.

Какой-то частью своего сознания она, должно быть, ощущала присутствие своих спутников и демондимов; должно быть, чувствовала близость Камня Иллеарт и резни. Её чувство безотлагательности усиливалось с каждой секундой, и белый огонь из кольца Ковенанта взмывал всё выше во тьму, озаряя ярким сиянием голые склоны холмов и толпу на поле битвы.

Тем не менее, эта опасность лишь усилила ее концентрацию, заставив глубже погрузиться в свою задачу.

Это было тяжело. Боже, как тяжело! Намереваясь нарушить время, она нарушила и все инстинкты исцеления и здоровья, которые формировали её жизнь. Меры были злом: они атаковали фундаментальные структуры, делавшие существование возможным. А она стремилась к целостности, а не к разрушению.

И всё же она не сдерживалась. Она знала всю глубину злобы Презирающего. Она чувствовала похоть и ненависть Демондима и разрушительную силу Камня Иллеарт. Она понимала, что произойдёт, если она позволит этому голоду беспрепятственно утолить себя, и всё её существо восстало в отвращении.

И Лианд держал Посох Закона, отданный ей на волю: единственный инструмент власти во всей Стране, способный остановить или сдержать чудовищное зло Падения. Если он не подведёт её, она сможет надеяться ограничить зло, которое намеревалась причинить.

Вина это сила. Спастись могут лишь проклятые.

Когда она была готова, она безмолвно обратилась к Хайну и всем ранихинам. Без них она не смогла бы достичь своей цели.

Затем она выпустила вспышку серебряного пламени, которая разорвала ночь.

Сквозь разорванную тьму хлынул хаос. В ночи возник чудовищный, вызывающий головную боль вихрь искажений, разрушительный, как торнадо, и сводящий с ума, как рой ос. Он бурлил с такой силой, словно каждая связь и каждая щель материальной реальности была разорвана на части.

Линден почувствовала невыносимую боль, когда увидела, что ей это удалось.

Цезура бурлила всего в двух шагах справа от неё. Казалось, она плыла к ней с каким-то отвратительным безразличием, уверенная в своей мощи и не спешащая поглотить.

Посох предупреждающе рявкнул, и Лианд позвала её по имени, но она едва слышала их. Жестом дикой магии, взмахом огня, она перенаправила Падение, заставив его медленно скатываться, словно лавина, к сердцу битвы. В то же время она обрушила на него пламя, так что оно разрослось над землёй, разрастаясь всё шире, пока не стало достаточно огромным, чтобы поглотить всю орду Демондимов. Затем она побудила Хайна последовать за ним.

Когда кобыла перешла в галоп, Линден крикнула пламенным голосом: Идем! , молясь, чтобы вейнхимы и юр-вайлы смогли услышать ее сквозь шум.

В то же время она молилась о том, чтобы Махртиир и его Корды были живы и смогли ответить.

Посох и Лианд ехали рядом с ней. Серебряный огонь освещал суровое сосредоточенное лицо Мастера: он выглядел человеком, который верил, что может решить исход авантюры Линдена одной лишь силой воли. Лианд крепко цеплялся за Посох, держа его наготове. Страх перед Падением горел в его глазах, но он не пытался сдержать своего скакуна.

За ними бежал Храма, неся Анеле, хотел ли старик следовать за ним или нет.

Линден мельком увидела вэйнхимов, мчащихся к ней на четвереньках. Среди них появилось несколько юр-вайлов, забрызганных кровью, чёрной, как ночь. Пока Хайн пробивалась сквозь многочисленные силы демондимов, к ней присоединились ещё двое или трое ранихинов. Но в свете кольца Ковенанта Линден уловила лишь краткий проблеск. Она не была уверена, что хотя бы у одного из них всё ещё был всадник.

Затем она погрузилась в пучину кошмаров, словно в озеро.

В одно мгновение её охватила невыносимая тоска. И когда бурлящие муки сомкнулись над её головой, она начала тонуть.

В тот момент у нее не было оснований полагать, что она не принесла смерть всем, кто ей был дорог.

Преследование

Невыразимая боль Падения была всё той же: дезориентация, сенсорное безумие. Она, как и прежде, оказалась в ловушке одновременного разрушения слишком многих реальностей. Каждое мгновение, которое когда-либо приходило и уходило на пути цезуры, разрывалось на части и швырялось в неё, словно кровоточащий комок; и каждый клочок изодранной плоти времени, ударяясь о неё, становился роющим насекомым, осой или клещом, обезумевшим от диссоциации и жаждущим отложить в ней свои губительные яйца. В то же время весь воспринимаемый смысл и структура были стёрты, оставив после себя лишь белую пустоту и беспредельный холод.

Утопая во всех бедах мира сразу, Линден легко могла погибнуть, задохнувшись от ледяного озноба и чувства утраты. Она могла бы с такой же лёгкостью сойти с ума. Но даже безумие и смерть требуют причинно-следственной связи, последовательности, взаимосвязи; а Грехопадение разорвало все связи, которые могли бы сделать подобные последствия возможными.

Однако этот опыт существенно отличался от её первого подобного погружения. Ей не нужно было направлять поток искажения назад, в прошлое. И ей не нужно было верить, что юр-вайлы навяжут ему её волю. Вместо этого она могла позволить ужасным силам цезуры нести её вперёд, следуя их собственной, особой логике. Могущественные земле инстинкты ранихинов обеспечат ей искупление.

Кроме того, она избежала ещё одной встречи с безумным горем Джоан Ковенант. Где-то Джоан всё ещё стояла среди своих скестов, протягивая руку с дикой магией и ненавистью к себе, чтобы дать имя своим бесконечным страданиям. Но она не создала это Падение и не заняла его. Её безумие не играло никакой роли в его опустошении.

И у Линден было ещё одно преимущество. Кольцо Ковенанта всё ещё сияло, словно маяк, сквозь ткань её рубашки, освещая ей путь к выживанию. Дикая магия в каком-то смысле была столь же разрушительна, как и цезура, не стеснённая ограничениями. Именно поэтому она обладала силой нарушать ограничения времени. Однако по той же причине белое золото стало краеугольным камнем Арки Времени. Его безудержная страсть закрепила парадокс, сделавший возможным конечное существование в бесконечной Вселенной.

Подобным же образом горячее пламя сердца Линден укрепило ее внутри себя, позволив ей продолжать быть той, кем она была, когда каждая пылинка и частица ее существа была разорвана на части.

Длительность не могла существовать в Падении. Там не было ничего возможного, кроме всепоглощающей боли, бесконечного холода и опустошения. Поэтому не прошло и ощутимого промежутка времени, прежде чем Хин поскакал, освободившись от мучений, и вынес Линдена в поток солнечного света и ослепляющей слепоты.

Они прибыли на медленно поднимающийся склон, по которому копыта кобылы подпрыгивали, словно по утрамбованной грязи.

Благодаря тому, что она была закреплена, и дикая магия всё ещё сияла в ней, Линден не была ошеломлена своим путешествием сквозь время и мучения. Она всё ещё могла думать, чувствовать и выбирать. Хотя яркий солнечный свет застилал ей глаза, заглушая зрение, другие её чувства обострялись. Кожей она чувствовала, как Стейв уверенно едет рядом с ней, неуязвимый к вреду цезуры. С другой стороны, Лианд сидел на Рёме, крепко вцепившись в Посох Закона. Защищённый его тёплой ясностью, он также не чувствовал себя так плохо, как мог бы.

За ними по пятам следовал Анеле, в котором безошибочно угадывался сам человек, насколько позволяла ему его врожденная сила Земли, и который был столь же безумен, как и Падение за его спиной.

За Храмой бежали ещё трое ранихинов, все раненые, но практически целые. На мгновение Линден не поняла, есть ли у них всадники. Бурлящий вихрь Падения и внезапная яркость солнца затмили её восприятие. Затем она различила Махритира, хватающегося за свой измученный живот на спине Анеле; Пахни, беспомощно блеющего за холкой Нахарана; Бхапу, почти без сознания растянувшегося на шее Вхрани. Кровь пульсировала из руки и плеча Бхапы, заливая израненные бока его скакуна.

Рядом с последним Ранихином бежало более дюжины Вейнхимов и, возможно, вдвое меньше юр-вайлов все, что осталось от обездоленных созданий, посвятивших свои жизни Линдену и Посоху.