Сабатон. Системный приручитель 3

Глава 13 Пикничок

Охота на глухаря у моих кошаков не задалась с самого начала.

По многим причинам, основная из которых: Система этого лесного петуха превратила в настоящую машину смерти. Роста в нём было около двух с половиной метров, размах крыльев был и вовсе больше трёх. Летать, правда, этот разжиревший здоровяк не пытался, но под его отчаянные махи крыльями было лучше не попадать: мощь там явно такая, что шею сломать может.

Чёрное оперение с зеленоватым отливом на груди и ороговевшая кожа ног оказались вполне рабочей защитой от системного металла. От рубящих ударов Милы толку не было совсем. Да и рисковала она очень сильно, когда прорывалась в ближний бой.

Ручейку было проще. Колющие удары хоть как-то ранили глухаря, но он от них лишь зверел всё больше и больше. Клекотал, пытался перехватить древко мощным клювом, на котором появился хищный изгиб, как у орла какого-нибудь.

Глаза птицы прикрывали и сверху, и снизу, красные наросты. Кошак, как ни старался, никак не мог завалить переростка одним точным ударом копьём.

Тем более, глухарь и не давал безнаказанно себя бить. Колотил крыльями, прыгал, пытался подмять моих питомцев под себя. Весу в нём было центнера два, пожалуй, а то и больше. Если напрыгнет — к чертям раздавит.

К тому же, Система выдала ему не только крепкий мощный клюв, но и внушительные когти и шпоры. Всем своим арсеналом он активно пользовался.

В общем — это не глухарь, а бронированная диатрима на спидах. Надеюсь, системный баланс не дал на нём сбой, и хотя бы кости у петуха обычные, а не повышенной прочности. Иначе, из него выходит слишком уж несправедливый противник.

Даже сейчас мои кошаки живы лишь за счёт более высокой ловкости и потрясающей смеси из природной хищной грации и развитой координации тела. Ручейку проще, он с копьём на двухметровом древке, а вот Мила со своими кинжалами вынуждена чудеса акробатики показывать, когда прорывается в ближний бой.

Буран рядом со мной рычал и рвался в бой, но я его от себя не отпускал: нечего ему там делать. Один удар когтями или клювом — и конец. В системном терминале я видел способ, как сделать моего пса не просто помощником, но и реально эффективно боевой единицей.

Жаль, что этот способ для него чертовски опасный, с неиллюзорным шансом потерять не просто питомца — друга.

Да и, чего уж — опыта за это придётся отвалить немало. В прошлый раз столько потратить банально не было возможности.

А Умку, кстати, я сегодня с собой не взял. Нюх у него тоже отличный, пусть охраняет ребят от неожиданных нападений, пока они все заняты работой.

Ладно, пора вмешиваться. Сначала — простым способом. Ну, мало ли, вдруг сработает?

Я сгрёб в руки арбалет, натянул козьей ногой тетиву и уложил болт в жёлоб. Бросил Бурану:

— Сидеть.

Сам медленно двинул вперёд — стоял я метрах в пятнадцати от места боя.

Хотел проверить своих питомцев. В общем-то, они себя неплохо показали — просто противник им попался очень неудобный.

Я нажал на спусковой рычаг, плечи арбалета лязгнули, а тетива с басовитым гудением запустила в цель болт. Болт вонзился глухарю в грудь, вызвав возмущённый клёкот. Жаль, не глубоко.

В подвижную голову на длинной шее я даже целиться не пытался — промажу. Даже из сайги вряд ли бы попал, тут только дробью фигачить, и лучше прям в упор.

Но, это не вариант — мы бережём патроны.

— В стороны! — рявкнул я котам. Бросил арбалет за спину и рванул вперёд, только лесная подстилка из-под подошв полетела.

Глухарь, впрочем, разогнал моих питомцев сам, широко распахнув крылья. Ручеёк отскочил без проблем, он и так сохранял дистанцию. Милу чуть не зашибло: она попыталась прорваться поближе, пользуясь тем, что пернатого отвлёк мой выстрел.

Глухарь заметил моё стремительное приближение — и рванул навстречу, распушив веером шикарный чёрный хвост. Я — выдернул топор из петли и усилился всплеском. Меня бросило в жар, мышцы налились силой — и я встретил мощным размашистым ударом тяжёлый птичий клюв.

Хрустнуло, брызнули в стороны алые капли и чёрные осколки. Башку глухаря отбросило, а я вмазался в его грудь защищённым системной бронёй плечом.

Всплеск ещё работал, и я опрокинул птицу на спину. От удара заныло плечо, но боль была едва ощутимой. Выносливость и регенерация порешали, мой вывих практически зажил.

Я прыгнул — и прямо под моими поджатыми ногами воздух рассекли острые когти глухаря. Он свалился на землю, заклекотал и забил крыльями — а я рухнул сверху, коленями вмазавшись ему в грудь. И обрушил топор на вытянутую толстую шею.

Перья самортизировали удар, но кровь брызнула. Что ещё важнее — я, кажется, услышал хруст. Разрубить шею не вышло, а вот повредить…

Вмазавшее сбоку крыло отшвырнуло меня в сторону, болезненно приложив по рёбрам. Я прокатился по мягкой подстилке и пружинисто вскочил на ноги. Глухарь в этот момент сумел лишь перевернуться набок и неуклюже поднимался на ноги.

Я бросился вперёд. С удовольствием отметил, что шею у него неестественно перекосило. А вот ударить в этот раз не вышло — петух отогнал меня отчаянным хлопаньем крыльев, не позволив подойти ближе.

Глухарь подпрыгнул — мощно, практически на высоту моего роста. Помог себе крыльями, конечно. Он попытался вцепиться в меня когтями и обрушиться сверху всем своим весом.

В сторону я отскочил в последний миг, поднырнув под правое крыло. От приземления рядом со мной птицы-переростка под ногами ощутимо дрогнула земля.

Я успел вмазать топором по ближайшей лапе — рука чуть не отсохла, будто по цельному куску металла приложил. Но, в отличии от Милы, неглубокую рану я оставить успел.

И — срань господня! — мне по лицу прошёлся хвост глухаря, словно стальной щёткой расцарапав щёку и переносицу. Хорошо ещё, по глазам не попал.

По коже побежала горячая кровь, защекотала шею. Сейчас всю футболку и системную куртку уделаю, блин. И вонять кровищей на весь лес буду. Вот ведь… петух. И чего бы просто не сдохнуть? Я что, много прошу?

Хотя, просить надо правильно.

Я глубоким вдохом до предела наполнил грудь, и во всю мощь лёгких рявкнул развернувшемуся глухарю:

— Стоять!

Приручательское подавление активировалось, виски пощекотало фантомное электричество, а в башке птицы я ощутил ледяной взрыв парализующего страха.

Глухарь замер, разом поджав хвост, с хлопком захлопнул клюв и жалко скукожился. Я бросился вперёд. В жёлтых глазах — по-куриному тупых и не осмысленных — не увидел ни капли страха или обречённости, вообще ни единого проблеска эмоций. Подпрыгнул — и обрушил системный топор на темечко твари.

Перья снова самортизировали удар, лезвие едва-едва рассекло кожу. Но вес и сила удара порешали: топор отработал, как булава, с хрустом проломив птичий череп.

[Опыт +35

865 / 1500

Удачи, игрок!]

Я ударил ногами глухарю в грудь, оттолкнувшись назад и сбив его с ног. Мягко приземлился, и здоровяк передо мной забился на земле в конвульсиях. Продлилось это, правда, не дольше пяти секунд.

Выдохнув, я об мох обтёр кровь с топора и сунул его рукоятью в петлю на поясе. Вытер со лба пот. Сегодня алтайское лето решило показать своё истинное резко-континентальное лицо, и в блекло-голубом небе не было ни тучки. Солнце палило нещадно, на термометре у двери избушки (в тени и рядом с холодной горной речушкой, между прочим) был тридцать один градус по Цельсию. На солнце, скорее всего, вовсе за сорок.

Я радовался, что Юля вчера успела обшить камуфляжем с чехла от сиденья мой шлем, он так хоть немного меньше нагревался.

В системной куртке, кольчуге, подшлемнике и прочей броне я страдал. Даже несмотря на то, что стёганку сегодня не надевал. Как в Африке на марше, блин. Полупустынная саванна, воздух дрожит от жары, ветер швыряет в лицо песок, а на тебе полное обмундирование…

Ладно, в Африке хуже было. Сегодня я хотя бы могу в тени деревьев двигаться, да и солнце на Алтае пусть и жаркое, но не такое злое.

Котам, кстати, было не лучше. Я до этого ни разу не видел, чтобы они вылизывались — а сейчас в каждую свободную минуту старались облизать себе руки и грудь. На мой прямой вопрос так и ответили: потому что жарко. А после предложения обливаться водой посмотрели на меня, как на дурака. «Великий Вожак, вода нужно пить».

Чужая культура — потёмки.

Их родной климат, как оказалось, прохладнее, к такой жаре они просто не приспособлены. И, как и наши кошки, мийю не потеют, охлаждаются через испарение слюны с шерсти. Может быть, у них на подушечках рук и ног есть потовые железы — но это максимум. Мне они на этот вопрос ответить просто не смогли.

Что поделать, тут я ничем не могу помочь. Осенью им станет попроще. Буран вон тоже страдает, дышит часто-часто, высунув язык наружу. Можно было оставить их в избушке, конечно, но я решил проверить своих хвостатых в бою.

Илье на его вопрос о моих планах на сегодня так и ответил:

— Питомцев иду выгуливать. Подышим свежим воздухом, кусты пометим, пикничок на опушке устроим.

— Пакетики взять не забудь, — хмыкнул парень. — А то, мало ли.

Сегодня утром я после зарядки и завтрака выдал ребятам указания на день и свалил в рейд с Милой, Ручейком и Бураном. Я с собой не стал брать ни щит, ни копьё, в отличии от Ручейка. И заставил страдающих от жары котов отказаться от плащей.

Первой остановкой был труп медведицы — до него мы добрались без приключений.

Разогнали облепивших раздувшуюся тушу ворон-переростков: птицы были раза в три больше нормы. Хорошо, не напали. Их десятка два собралось, отмахаться было бы непросто. Вряд ли бы они нас убили, конечно, но проблем бы доставили немало. Не дай бог, глаз бы кому-то выклюнули. Или обгадили бы нас из вредности.

Вороны с недовольным карканьем разлетелись — чтобы рассесться на ближайших деревьях и мрачно следить за нами. Зато, остались целые тучи мух.

Я по итогу ни медвежью тушу, ни волчьи не тронул — падальщики их неплохо объели, но останки всё ещё зверски смердели и привлекали насекомых. Таскать их с собой мне не хотелось.

У медведицы ещё и желудок от газов, выделившихся при разложении, раздулся в огромный склизкий пузырь. В такую жару он может и взорваться, забрызгав вонючими потрохами всю округу.

Мы с кошаками просто собрали кости мутантов и спешно свалили от греха подальше.

Вороны с карканьем вернулись за нашими спинами к прерванному пиршеству, а я очень жалел, что у меня мало патронов для обреза. Собственно, два в стволе и один в кармане.

Уверен, с каждой птички выпало бы две-три эски, а при их большом количестве это довольно приличный навар, между прочим.

Двинули в сторону портала в кошачий осколок. Как я и хотел, только для разведки. Мила мне объяснила, что их группу ещё до конца завтрашнего дня не потеряют, а уже после отправят новую экспедицию. Вот её мы обязательно перехватим, но план я окончательно обкатаю, когда осмотрю местность.

По дороге мы снова видели огромных маралов: взрослую самку с тёлкой и двумя маленькими телятами. Ветер дул нам в спины, они нас заметили — и стремительно унеслись, показав просто невероятную скорость.

На таких только из засады охотиться. Ну, или самцов загонять к лесу — они между деревьями со своими огромными рогами никак не протиснутся, будут в ловушке.

Помню, как маленькой Юле объяснял нашу местную терминологию, с которой сам удивлялся в детстве. Маралы — это олени. Но взрослых самцов при этом называют козлами, а взрослых самок… Нет, не козами и даже не козлихами — важенками. Молодые самки, ещё не приносившие потомство — тёлки, как у коров.

А ответ, почему говорят именно так — это один из универсальных ответов на всё, что угодно: так исторически сложилось. По крайней мере, лучше, чем «согласно пророчеству».

Второй нашей с питомцами задачей было посетить по дороге ближайший солонец. Он как раз в нужной стороне был. На глухаря мы наткнулись аккурат в паре километров от цели.

Мила и Ручеёк, едва у глухаря закончились предсмертные судороги, бросились передо мной на колени. Кошка, как главная в их тандеме, стремительно заговорила. Так частила, что я её мяукающую речь еле разобрал:

— Простить эти мийю, Великий Вожак! Эти мийю не справиться охота!

— Ещё раз на колени бухнетесь — я вам хвосты надеру, — буркнул я. — Всё нормально. Считайте, вы для меня разведку боем провели. Да и показали себя неплохо.

Коты переглянулись — и поднялись на ноги.

— Простить эта мийю, Великий Вожак, — потупилась Мила.

— Хватит. Я же сказал — всё нормально. Если за вами будет косяк — я скажу, не сомневайся.

Она мотнула головой, безмолвно согласившись.

Я скинул со спины рюкзак, залез в аптечку и достал бинт и перекись водорода. Щедро полил на лицо, старательно обтёрся.

Кровотечение, надо сказать, уже остановилось, с навыком регенерация кровяной сгусток образуется шустро. Бинтом я, по сути, только почистил кожу, ну и раны перекисью заодно обработал.

Навыки навыками, но совсем на здоровье забивать нельзя.

Сложив тампон из марли, я пластырем налепил на лицо повязку. Ещё одну, поменьше — на переносицу. К вечеру можно будет снимать, а пока лучше так.

Кошаки с интересом смотрели на меня. Не удивительно, у них уровень медицины был бы околонулевой, если бы не Система и классы типа травника. Стерильные бинты и самоклеющийся пластырь для них — футуристичные технологии, взрывающие мозг.

Я же, призвав из биополя нож, подошёл к трупу глухаря. Чтобы рассечь толстую плотную кожу, защищённую жёсткими перьями и пухом, пришлось повозиться, но на раз улучшенное монадой лезвие справилось.

Когда клинок провалился в тело, процесс пошёл в разы легче. Правда, я уделался в крови: грудина у глухаря, как и положено птице, мощная, до эссенций внутри я еле добрался.

[Обнаружены:

Эссенция выносливости — 2 шт.

Эссенция силы — 3 шт.

Эссенция ловкости — 1 шт.

Искра души — 3 шт.

Удачи, игрок!]

Совсем неплохо.

Я сразу дал Миле и Ручейку потрогать искры души, но они никакого задания не получили. Интересно, это из-за статуса питомцев? Или из-за того, что на Земле они чужаки-вторженцы?

Ладно, может быть, однажды мы это узнаем.

Как только наберётся десять искр, дам кому-нибудь из ребят собрать монаду, чтобы получить опыт. Ну и, сразу же пущу в дело, пользоваться хранилищем в биополе чертовски удобно. Мысли, что улучшить следующим, уже есть.

Жаль только, никакой навык не выпал, с такой тварью мы впервые сражались. Возможно, нанеси финальный удар кто-то из котов, лут был бы другим.

Рядом гавкнул Буран. Я оглянулся — пёс сидел рядом и с осуждением на меня смотрел. Сейчас у него на максимум, до тринадцати, подняты все характеристики, в том числе — интеллект. И по Бурану реально видно, что он стал умнее. Вон, взгляд какой осмысленный.

Я развёл руками:

— Ну извини, тут ты ничем бы не помог. Не переживай, я знаю, что ты всё равно хороший мальчик. Драться для этого с каждой огромной зверюгой не обязательно.

Пару секунд пёс смотрел на меня — а потом его морда расплылась в очаровательной улыбке, и он вывалил наружу язык.

— Всё, всё, мы тебя прокачаем ещё, — я сел рядом на корточки, потрепал Бурана по голове.

Системный терминал в информации о питомцах показал мне интересную информацию. Умка был отмечен, как медведь, и в скобках значилось: «системная эволюция».

У Бурана стояла другая отметка: «собака (без системной эволюции)».

Мы видели тут, в лесу, не изменённых животных. Убитого гадюкой зайца в первый день, например. Вот и Буран, что и так было ясно, один из них.

В терминале же я увидел дополнение: его эволюцию можно запустить самому. Как раз через сам терминал, потратив три тысячи очков опыта. Подозреваю, он после этого сильно прибавит в размере. Возможно, получит непробиваемые кости, обрастёт чешуёй, откроет какие-то навыки. Тут я только предполагать могу.

Да, тогда Буран станет реальной боевой силой. Проблема в приписке:

[Шанс на успешную системную эволюцию на текущем уровне силы — 44%

В случае провала системной эволюции шанс превращения в искажённого — 89 %]

Никаких дополнительных объяснений Система не дала, у меня есть только догадки.

Искажённые — это, похоже, те самые зомби, люди-мутанты. Они, как и Буран, Систему чем-то не устроили. Таких животных она не тронула, а вот людей превратила в тварей всех. Скорее всего, именно потому, что ради людей она на Землю и пришла. Не думаю, что её цель — вывести у нас расу разумных крыс, ламантинов или каких-нибудь тихоходок.

Если эволюция Бурана провалится — он станет зомби-собакой. Что важно, шанс меньше пятидесяти процентов именно «на текущем уровне силы». Значит, если поднять ему уровни и характеристики, шанс эволюции можно поднять до ста процентов.

Этим путём мы и пойдём, чтобы однажды превратить пса в очаровательную синеглазую машину смерти. Что не помешает ему быть хорошим мальчиком, конечно же.

— Мила, — позвал я. — Надёргайте из хвоста птицы с десяток перьев побольше. Сейчас короткий привал — и идём дальше.

Коты послушно взялись за дело. Использовать перья для защиты я не вижу смысла, чешуйчатые шкуры лис и медведицы для этой цели подходят гораздо лучше. Зато, из птичьих крыльев и заячьих лапок выходят отличные щётки.

Куриное крыло, например, у нас в бане лежит рядом с совком и кочергой, чтобы сметать золу. И метёт реально начисто, лучше любого веника или щётки.

Огромные перья с хвоста глухаря спокойно целое крыло заменят. А учитывая их жёсткость — возможно, даже Юле пригодятся. Не как ресурс, который можно пустить на новый системный предмет, а как инструмент, что-то типа металлической щётки.

Лут я уложил в рюкзак, достал миску и налил Бурану воды. Коты тоже жадно напились — я не стал мешать, ничего про их физиологию не знаю. Правда, уточнил у Милы, не станет ли им плохо. Бойцы с булькающей в животе водой и сухостью во рту мне нафиг не нужны.

Мила ответила, если перевести на нормальный русский, что им без воды будет гораздо хуже.

Сам я старательно прополоскал водой рот, но ограничился только парой глотков. Один чёрт всё с потом выйдет, нечего без толку переводить воду.

Собственно — это и был весь наш привал. Такой вот обещанный Илье пикничок.

Буран вдруг вскинулся, заводил ушами. Коты пока ничего не почувствовали, судя по всему — но оба насторожились. Какого чёрта опять происходит?

Мы с Бураном были рядом, в этот раз для единения хватило лишь пересечения взглядов и короткого касания к макушке пса. Может, высокий интеллект порешал? Я его и себе до максимума поднял, всё-таки, и псу.

Собачье восприятие мгновенно расставило всё на свои места. Посторонних запахов не было, а вот слух уловил отдалённый мощный топот, который постепенно приближался.

Семья маралов? Кабаны? Животные точно крупные, и их не меньше десятка. Вряд ли они по лесу для развлечения бегают, их кто-то загоняет.

Прямо на нас.