Штурмовик из будущего-4

Глава 24

— Не зацикливайся на своих ошибках, — басовитым «комаром» зудел в ухо Шафиев, старательно обмахивая Григория вафельным полотенцем, давно утратившим свою первоначальную белизну. — Будешь копаться в прошлом, умрешь в настоящем! Не теряй бдительности, не расслабляйся. Старайся принимать его удары на предплечья, если не можешь уклониться. Блокируй!

Дивин устало слушал своего новоявленного «тренера», недовольно морщась. Во рту чувствовался вкус крови, а один из передних зубов, похоже, немного шатался после пропущенного сильного удара. Черт возьми, угораздило же связаться с этим америкашкой!

Экспат исподлобья взглянул на сидящего в противоположном углу белобрысого здоровяка. Ассистент — кряжистый штаб-сержант — навис над ним, массажируя плечи, и тоже что-то настойчиво внушал. Ишь, лыбится, гаденыш! Считает, небось, что стоит ему еще чуть-чуть поднажать и русский свалится мешком к его ногам. Нет, брат, шалишь, это мы еще посмотрим — кто кого уронит.

— Бокс! — рефери, долговязый первый лейтенант — американец с щегольскими черными усиками-«стрелочками», махнул рукой, давая начало следующему раунду, и резво отскочил назад. Так, чтобы не попасть под горячую руку.

Противник злобно ощерился и попер на экспата тяжелым танком. Судя по всему, он всерьез решил завершить поединок как можно быстрее. Конечно, так сразу и не скажешь, но ему ведь тоже прилично досталось, ведь Григорий отнюдь не изображал из себя тренировочный мешок для отработки ударов, а уклонялся, контратаковал при любой возможности.

А бокс — это не шахматы. И каждый удар, который вы наносите или получаете в ответ, хоть немного, но отбирает у вас силы. Наверное, именно поэтому новички частенько удивляются тому, как быстро у них кончается энергия в реальном бою. Особенно на контрасте с тренировками. Там-то ведь все совсем иначе.

К слову, о шахматах. Если подумать хорошенько, то в боксе тоже требуется продумывать свои действия, как минимум, на шаг вперед, чтобы опередить противника, предугадать его ответный шаг. Другое дело, что, в отличие от шахмат, здесь нет ходов по очереди. И каждый следующий удар может оказаться решающим. И дается тяжелее.

Интересно, как этому парню удается двигаться так быстро, подумал Дивин, уклоняясь от очередного удара. По логике вещей он должен быть немного тяжеловат. Но нет, быстр, поганец. И на каждую атаку экспата мгновенно отвечает двумя. Вот опять делает шаг вперед…

— Are you okay? Can you go on[1]?

Григорий встал на одно колено и ошалело потряс головой, отстраненно наблюдая за тем, как разлетаются в разные стороны брызги крови. Нос или губы? А, какая, на хрен, разница. Что там бормочет этот заморский придурок? Хотя, и так понятно — интересуется, небось, смогу ли я продолжить бой. Ах как хочется сказать: «Прекращаем драку!» Но…нет, не дождетесь.

— Я готов.

Белобрысый пожал плечами и снова встал в стойку. Экспат кинул быстрый взгляд по сторонам. Однополчане громко вопили, пытаясь перекричать друг друга, возбужденно размахивали руками, словно сами собирались выскочить на ринг. Американцы сбились в кучку и заняли место позади угла своего боксера, выделяясь формой непривычного цвета и покроя. Кое-где мелькали кудряшки и темно-синие береты «ночных ведьм». Эх, а ведь договаривались, что их здесь не будет!

Стоп! Это что же получается, Ангелина тоже где-то среди зрителей⁈ И сейчас наблюдает за тем, как его гоняет и лупит, почем зря, этот говнюк?!!

Кровь ударила в голову экспату. Жаркая, тугая ярость накрыла, словно могучая штормовая волна. Дивин нехорошо оскалился и повернулся к своему сопернику. Что ж, раз пошла такая пьянка…сыграем!

Для начала экспат постарался выбросить из головы все лишние мысли. Сосредоточился на бое. Глубокий вдох…выдох! Мантис одобрительно заворчал, приняв мысленный посыл присоединиться. Какое, к чертям собачьим, благородство, когда американец просто-напросто методично превращает Григория в отбивную, пользуясь своим превосходством в силе, росте и, самое главное, в навыках? Любитель, говорите? Ну-ну. Больно отточенная техника для любителя. И удар поставлен, будь здоров. Бьет так, словно бешенный жеребец копытом лягает.

Верзила выбросил вперед здоровенный кулачище в коричневой перчатке, целясь точно в лицо Дивину. Но тот уже перешел на другой уровень восприятия и наблюдал за ним так, будто детина в форменной майке с эмблемой «US Air Force» находится под водой и вынужден преодолевать ее сопротивление.

Экспат аккуратно поднырнул под бьющую руку и жестко вонзил кулак правой руки в печень соперника. А потом резко, как отпущенная пружина, выпрямился и зарядил ему с левой в челюсть. Так сказать, для гарантии. И плавным, практически танцевальным па, непринужденно ушел в сторону.

Белобрысого унесло в сторону. Он покатился под ноги зрителей, словно его тащил невидимый, но запредельно могучий порыв ветра. Бедолага дважды перевернулся, а потом замер, лежа на спине, раскинув безвольно руки в стороны. Глаза его закатились, изо рта медленно поползла тонкая струйка крови.

Щеголь-лейтенант ошалело смотрел на него, точно не мог поверить в увиденное. Даже свою неизменную жвачку перестал жевать. А, может быть, даже проглотил от неожиданности.

— Joseph⁈ What’s wrong with you? Get up[2]!

— Считать будешь? — улыбнулся ошарашенному рефери экспат.

— Григорий Иванович! Тащ майор!

Дивин открыл глаза.

— Чего орешь? — хриплым со сна голосом осведомился он у склонившегося над ним Горбунова. — И что там с американцем? Откачали уже?

Савелий удивленно вытаращил глаза.

— С каким американцем? А, вы про тех, что к нам на вынужденную сели? Так, наверно, дрыхнут у себя в комнате. А почему их откачивать надо? Нет, они, конечно, вчера перебрали маленько, но на своих двоих из столовой уходили. Крепкие парни оказались.

— Черт! — Григорий откинул колючее синее одеяло с черными полосками, сел на кровати и ожесточенно потер лицо. — Так это…был сон?

— Сон? А что вам приснилось? Расскажите, тащ майор! — загорелся старшина. Стрелок-радист плюхнулся на табурет и с любопытством уставился на летчика.

Экспат несколько нервно засмеялся.

— Знаешь, лучше я промолчу. Форменная ерундистика. Кстати, — спохватился он, — а ты чего приперся-то? Случилось что?

— А, да вас комполка хотел видеть, — разочарованно ответил Горбунов, поднимаясь. Видимо, понял, что рассказывать про свои сновидения «тащ майор» не намерен. — Срочно. Я на него случайно наткнулся в штабе, и он велел мухой за вами нестись.

— Зачем, не сказал? — зевнул Дивин.

— Не, — помотал головой старшина. — Обмолвился, только, что из дивизии кто-то важный приехал.

— Из дивизии? — задумался Григорий. — Хм. Знаешь, а ведь это многое объясняет. Ладно, иди-ка ты пока, друг, покури на улице, а я оденусь пока.

— Так я это, — развел руками Савелий. — Приказ передал, и дальше побегу. У нас скоро комсомольское собрание, дел выше головы.

Стрелок-радист торопливо вышел, грохоча сапогами, а Дивин принялся быстро, но без суеты, собираться, прикидывая про себя, о чем пойдет речь у Шепорцова. По всему выходило, что командование заинтересовало предложение экспата навестить Констанцу.

А что, «бостон» ведь вполне доставал до нее. Правда, без возможности сделать несколько заходов и прочих маневров, почти на пределе, но, если подгадать под погоду, направление ветра, закачать топливо в дополнительный бак и учесть еще кое-какие детали, то идея вовсе не выглядела утопичной. К тому же, Григорий внес еще одно предложение: он подойдет к румынскому порту первым, запалит какую-нибудь интересную цель навроде склада горючего, а следом за ним — на огонек — подтянутся бравые хлопцы из АДД, для которых появится замечательный ориентир для бомбежки. Главное, чтобы разведка не подкачала и снабдила экспата необходимой информацией. А уж он-то разглядит все даже в кромешной тьме, будьте уверены!

Но суровая действительность преподнесла очередной сюрприз. И, навскидку, не совсем приятный. В кабинете у Шепорцова Дивин познакомился с лысоватым полковником — представителем штаба дивизии. Звали его Филипп Семенович, фамилия — Головня. Вот именно он и довел до сведения собравшихся, что после всестороннего рассмотрения их предложения командованием принято решение провести своеобразную тренировку. А именно, ударить по порту Камыш-Бурун, в котором, якобы, обнаружена концентрация немецких БДБ и торпедных катеров. По крайней мере, такие данные представила воздушная разведка. Действовать следовало максимально быстро, чтобы фрицы не успели передислоцировать свои корабли. В идеале, предстоящей ночью.

— Что, мелковато для вас, товарищ майор? — Головня, закончив говорить, заметил кислое выражение на лице экспата. — Вам, поди, скучно за мелкими корабликами охотиться — «Тирпитц» подавай, не меньше? — полковник язвительно улыбнулся. — Ну так спешу заметить, что даже одна потопленная БДБ — это порядка ста тонн оружия, боеприпасов или горючего. Или пара танков и самоходных орудий. Количество жизней наших бойцов, которые вы можете сохранить, отправив на дно супостата, прикиньте на досуге. Или вы с арифметикой не в ладах?

— Все понятно, — угрюмо пробурчал Григорий. — Просто…удар по Констанце принес бы эффект в разы больший. Разве не так?

— Так докажите, — неожиданно спокойно предложил полковник. — И мы сразу дадим ход вашей идее. Пока, насколько я в курсе, почти все ваши заметные успехи свелись к бомбежке неподвижных наземных целей. С вашими, гм, уникальными навыками — почти идеальная работа в полигонных условиях.

— Разрешите? — вмешался вдруг Маликов. Начштаба по-ученически поднял руку и выглядел довольно забавно. Дождавшись вялого кивка Головни, он деловито доложил. — Хочу напомнить, что майор Дивин успешно атаковал и потопил фашистскую подводную лодку. А еще транспорт со взрывчаткой. Так что опыт атаки на вражеские суда у него имеется.

— Да-да, знаю, — поморщился Филипп Семенович. — Но сейчас речь идет о налете на крупный вражеский порт. С мощной системой сухопутной ПВО, прикрытием из ночных истребителей, корабельными зенитками. Посылать на убой экипажи дальней авиации никто не станет.

— А союзники? — не сдавался Маликов.- Мы ведь изложили в записке, что есть вариант с привлечением американцев?

— Это вы после приземления у «Либерейтора» такой идеей загорелись? — полковник улыбнулся краешками губ. — Неужели члены его экипажа заинтересовались подобным предложением? Сомневаюсь, что они вправе принимать решения подобного уровня.

— Нормальные, кстати, парни, — прогудел Шепорцов. — Мы с ними вчера…

— Знаю! — построжел лицом Головня. — Доложили уже. В целом, молодцы, не ударили в грязь лицом. Хвалю. Представитель политотдела остался в восторге от приема, который организовали. Но, товарищи офицеры, не будем забывать, что все же перед нами военнослужащие иностранной армии. Бдительность и еще раз бдительность! Вот, скажем…

О, понеслось! Экспат с тоской посмотрел на разливающегося соловьем полковника. Рабочие, вроде, моменты обсуждали. По делу. Так хорошо и конструктивно общались! Ну откуда, черт побери, появилась эта пропагандистская шелуха? Нет, как не крути, а хорошо, что к нему не докапываются особо с бумажной работой и участием во всевозможных собраниях и совещаниях. Роль «вольного стрелка» вполне устраивала Григория. Ценило, видать, начальство возможность отправить на задание уникального специалиста, который может отработать в условиях, где пасуют обычные летчики. Еще бы не лезли со своими указаниями, от которых иногда за версту попахивает бестолковщиной, так вообще была бы не жизнь, а малина.

— Хотите что-нибудь предложить?

Вопрос Головни вывел Дивина из состояния апатии.

— Все понятно, товарищ полковник. Приложу все усилия, чтобы оправдать высокое доверие! — молодцевато отрапортовал экспат.

— Ну вот и славно, — Филипп Семенович благосклонно покивал, поднялся и принялся неторопливо складывать свои бумаги в черный кожаный портфель. — Основные моменты мы, товарищи, обговорили, дальше разберетесь сами, поэтому я, пожалуй, поеду. Мне еще на доклад к командующему нужно успеть. А генерал Вершинин, как всем хорошо известно, ждать не любит. Подполковник, распорядитесь насчет моей машины и конвоя. Майор, жду доклад об успешном вылете!

— Григорий Иванович, а ты чего свои мысли о перевооружении «бостона» не озвучил? — ехидно поинтересовался Тоносян, когда представитель дивизии покинул их. Комполка вместе с начштаба и Рутоловым пошли проводить высокого гостя, а Дивин остался в комнате один на один с контрразведчиком, что все это время скромно просидел в углу, не вмешиваясь в разговор. — Я тут, кстати, навел справки по своим каналам. Знаешь, а ведь, оказывается, был у американцев один опытный экземпляр А-20. Практически то, что ты хочешь. В носовую часть ему тридцати семи миллиметровку присобачили.

— О, и почему эта модификация в серию не пошла? — заинтересовался экспат.

— Говорят, слишком утяжеленная машина получилась, — капитан задумчиво поскреб щеку. — Перегруз вышел такой, что ни о каком нормальном боевом применении и речи быть не могло. Вот и отказались от этого варианта.

— Странно, — удивился Григорий. — По моим расчетам вполне влезает либо пара НС-37, либо четыре ВЯ. Закрепляем их снизу — чтобы ночью при стрельбе не слепили, и дело в шляпе. Если из такой батареи отработать по «шнелльботу» в упор, то его на дно запросто можно отправить. В принципе, и более крупному судну не поздоровится.

— Так чего ж полковнику все это не сказал?

— Знаешь…ему сейчас мои мысли на хрен не сдались, — зло усмехнулся Дивин. — Сам ведь видел, он приехал конкретную задачу ставить.

— Это да, — согласился Тоносян. — Кстати, как тебе «Либерейтор»? Ты, говорят, его облазил сверху донизу?

— Куда разрешили, туда и лазил, — нахмурился Григорий. — А так…мощная, конечно, машина. Три с лишним тонны бомб, куча «крупняков» для защиты от вражеских истребителей, несколько довольно любопытных решений по механизации крыла, оборудование, рация, скорость…

— Что, прямо-таки совершенство? — удивился контрразведчик.

— Нет. Проблем у нее хватает, — нехотя сказал Дивин. — Двигатели уже практически не вывозят — слишком тяжелая стала после всех усовершенствований и модернизаций. В управлении не ахти. Отсюда заморочки со взлетом. Особенно при полной бомбовой нагрузке. Если получает повреждения от вражеского огня, то норовит свалиться в штопор. Иногда экипаж даже выпрыгнуть не может. В общем, не в восторге от нее летчики, далеко не в восторге.

— Кстати, о летчиках, — Тоносян задумчиво посмотрел на экспата. — Ты ничего подозрительного в поведении экипажа американского бомбардировщика не заметил?

— В смысле? — искренне удивился экспат. — А что с ними не так? Обычные, вроде, парни.

— Ага, — саркастически улыбнулся разведчик. — Простые! Грудь — печенка наперед, морда козырем берет. Пока вы с ними «чаек» распивали, тосты за дружбу поднимали, да танцевали до упаду, один из американцев незаметно ушел. Отсутствовал почти три часа. Где был — неизвестно. Такая, вот, Кощей, фисгармония!

— Ну и что? — скучающе осведомился Григорий. — Зачем ты мне это все рассказываешь? Твое дело их контролировать? Вот и занимайся: контролируй, наблюдай, задерживай, в конце концов. Да хоть расстреливай! А мне ваши шпионские игры даром не нужны — не приплетай!

— То есть, помочь органам не хочешь? — прищурился Тоносян. — Хорошо, так и запишем.

— Угрожаешь?

— Что ты! — немедленно открестился капитан. — Ни в коем случае. Просто…знаешь, может ведь так случиться, что совсем скоро тебе понадобится наша помощь.

— Неужели?

— Представь себе, Григорий Иванович. Не хочу вдаваться сейчас в детали, но немного намекну: не все так однозначно с наградами, которых тебя лишили. Похоже, сам того не желая, влез ты в чужие разборки.

— Слушай, я ведь тебе уже говорил, — устало вздохнул экспат. — Мне на самом деле наплевать, почему не вручили орден. И голова сейчас больше болит от того, что не утвердили предложение по налету на Констанцу. Давай с тобой договоримся, что я все-таки в ваши тайные операции привлекаться не буду. Лады?

— Не могу тебе этого обещать, — дернул щекой капитан. — Не от меня, к сожалению, все зависит. Ниточки наверх тянутся. Слишком высоко, мне не по чину.

— … вашу мать! — выругался негромко Дивин и полез за папиросами. Смял гильзу и сунул в рот. — Дай зажигалку. Как же мне это все надоело, если б ты только знал, — с тоской в голосе пожаловался он. — Ну почему нельзя просто оставить меня в покое и дать заниматься тем, что я умею лучше всего? То есть, летать, искать врага, бомбить, стрелять.

— Извини, Кощей, перерос ты давно этот уровень, — весело засмеялся Тоносян. — Привыкай. Теперь не только за штурвалом придется потеть, но и за письменным столом. И главным твоим оружием совсем скоро станут не пушки с пулеметами, а обычная ручка. Ну, на крайний случай, пишбарышня с «Ундервудом» наперевес.

— Да ну, на хрен! — вздрогнул Григорий. — Лучше сдохнуть. Никогда у меня душа к бумажной работе не лежала.

— Ну да, ну да, — снова заулыбался разведчик. — А кто целый трактат по боевому применению Ил-2 накропал? Думаешь, я не знаю, сколько раз тебя в штаб хотели перевести?

— Это другое, — буркнул Дивин, слегка покраснев. Поймал-таки, чекист. — Там речь шла о том, как снизить потери и, одновременно, повысить эффективность штурмовок.

— Вот я и говорю: привыкай! — Тоносян прислушался. — О, Батя возвращается. Давай пока сменим тему. Я тут кое-какие материалы приготовил по Камыш-Буруну…кстати, не знаешь, склоняется это название или нет? А, ладно, не важно. Так вот, по нашим данным там сейчас находятся четыре БДБ, пять «шнелльботов» и несколько других судов. Похоже, фрицы готовят какую-то операцию. Поэтому наша задача — их опередить. Ты пойдешь первым, как и предлагал. Атакуешь, устроишь гадам салют с фейерверком, а за тобой туда подтянутся две эскадрильи нашего полка и две — «ведьм».

— Да куда наших-то посылать, они ведь ночью летать не умеют, — обалдел экспат. — Побьются все. Есть же полк «ночников» на «бостонах»?

— Командованию виднее, — отрезал разведчик.

[1] Are you okay? Can you go on? (англ.) — Ты в порядке? Можешь продолжать?

[2] Joseph⁈ What’s wrong with you? Get up! (англ.) — Джозеф⁈ Что с тобой? Вставай!