Штурмовик из будущего-4

Глава 25

— Рацию не включать! — экспат сурово взглянул на Горбунова и погрозил кулаком. Для верности. — Категорически! Полное радиомолчание. Смотри, Савка, не накосорезь.

— Да что я, не понимаю что ли? — недовольно шмыгнул носом стрелок-радист. — Крадемся тихонько. Так, чтоб комар носа не подточил.

— Вот-вот, молодец, соображаешь. А пока мы будем аккуратно подбираться к цели, здесь устроят небольшой спектакль для фрицев. В условленное время начнет работать сразу несколько радиостанций, чтобы сымитировать подготовку к вылету. Вроде как мы на земле телепаемся. Чуть погодя начнут радиообмен так, словно мы взлетаем и собираемся в группу. Пусть немчура думает, что мы подойдем позже, чем это будет на самом деле. Надо подловить их во время подготовки отражения налета — со спущенными подштанниками!

— Думаете, поверят, товарищ командир? — с надеждой посмотрел на него старшина, улыбнувшись немудрящей шутке Дивина.

— Ну а почему нет? РЛС мы им давеча из строя вывели, так что передать точные данные о нашем приближении просто некому, — спокойно сказал Григорий. — Заходим от моря, поэтому их посты наблюдения на береговой линии с большой долей вероятности также остаются вне игры. Нет, Савка, не смогут они нас раскусить. По-хорошему, нынче в их распоряжении из серьезного как раз и остались средства радиоразведки и перехвата. Девчонки обратили внимание, что в последнее время резко снизилась активность фашистских «ночных охотников». Так что и с этой стороны полный порядок. Не зря мы с тобой им перцу под хвост сыпанули!

— Да ладно, — обиженно махнул рукой Горбунов. — Крайний раз вы и без меня прекрасно справились. Вон, сколько лучших асов фрицевских на тот свет отправили в один момент. До сих пор немцы простить не могут. Кстати, мне тут птичка на хвосте принесла, — оживился стрелок, вспомнив что-то, — будто в Крым какую-то элитную часть люфты недавно перебросили. Вроде как сплошные эксперты в ней состоят. И мы для них чуть ли не первоочередная цель. Вы ничего про это не слыхали?

— Это что же за птичка-всезнайка такая? — нахмурился Дивин. — Уж не та ли машинистка, возле которой я тебя позавчера в штабе застукал? То-то я смотрю, что ты там все время трешься. «Собрание комсомольское проводим, боевой листок выпускаем, тащ майор», — передразнил он смутившегося старшину. И, не удержавшись, слегка подколол. — Мало к тебе девиц с топором приходило? Смотри, скоро еще одна пожалует. С вилами! — Григорий весело ухмыльнулся.

— Ну товарищ командир! — вспыхнул Горбунов. — Зачем вы так? У нас с Люсей все серьезно. Мы даже расписаться хотели, — добавил он чуть слышно. — Вот Крым освободим и сразу в ЗАГС.

— А, ну, если с Люсей! — протянул экспат, насмешливо улыбаясь. — Это резко меняет дело. Не забудь на свадьбу пригласить. А что касается фашистских асов…знаешь, мне капитан Тоносян говорил что-то, но как-то вскользь, между делом. Запомнил, разве что, они из-под Ленинграда переброшены. В любом случае, какие бы не были это эксперты, но и им нужно время, чтобы освоиться на новом месте. Немец — он, конечно, профессионал, но частенько воюет по правилам. То есть, шаблонно. А это что означает? Правильно: ознакомление с районом предстоящих боевых действий, ознакомительные полеты и прочую трату времени, как я уже сказал. Ну а мы с тобой обязательно постараемся сделать так, чтобы этого драгоценного времени у них не нашлось. Раньше в землю эту сволочь вгоним!

— Верно! — просветлел лицом стрелок-радист. — Пополним им кладбища. Кстати, знаете, случайно узнал, что фрицы частенько под одним крестом сразу несколько своих погибших солдат закапывают. А на табличке только одно имя пишут.

— Зачем? — удивился Григорий. — А, понял. Наверное, таким образом, большие потери маскируют и делают все, чтобы мы своим успехам не радовались, когда местность освобождаем и видим их погосты. Хитро. Только, знаешь, все одно, как эти суки не изгаляются, а в землю лягут по-любому!

«Бостон» опять вел себя не так, как обычно. И это было объяснимо: бомбардировщик снова загрузили под завязку. Две ФАБ-500 на торпедных мостах, и четыре ФАБ-250 под плоскостями. Было от чего стать машине тяжелой и неповоротливой.

Сказать по правде, екнуло в какой-то момент у экспата сердечко, екнуло. Самолет ни в какую не хотел отрываться от взлетной полосы. Все бежал и бежал по ней, приближаясь к краю летного поля, за которым уже вовсю маячил крутой обрыв, и виднелись вдалеке белые барашки морских волн. Того и гляди, сверзишься вниз, грохнешься на камни, а там бомбы рванут так, что и хоронить будет нечего. Разлетишься вмиг на атомы. Одно хорошо — почувствовать ничего не успеешь.

Странный липкий холод угнездился внутри, сковывал и мешал нормально пилотировать самолет. Григорий со злым ожесточением гнал прочь это неприятное, паскудное чувство. Страх? Нет, пожалуй, в нем сейчас гораздо больше было от ощущения некой несправедливости, если хотите, что с недавних пор поселилось в голове экспата.

Ну а что, война неуклонно катится к своему завершению. Красная Армия явно побеждает. Еще чуть-чуть, и она выйдет на линию государственной границы. А за ней раскинулась Европа, оккупированная нацистами и их союзниками. Интересно, отдаст ли Сталин приказ на ее освобождение? Махров упоминал, что в известной ему версии истории, Советский Союз победоносно дошел до Берлина. Вряд ли здесь будет иначе.

И вот тут опять вставал в полный рост вопрос о том, как несправедливо будет погибнуть накануне такой долгожданной и близкой Победы. А если принять во внимание возможную гибель не в бою — к этому, как раз, Дивин, будучи потомственным воином, относился довольно спокойно, — а в результате аварии или несчастного случая…становилось обиднее вдвойне.

И это мешало. Выводило из себя и поневоле заставляло нервничать.

Экспат даже негромко зарычал, отгоняя тревожные мысли прочь. К черту! «Бостон» наконец-то оторвался от земли и медленно начал набирать высоту, сердито гудя моторами. Григорий подумал о том, как будут взлетать следом другие экипажи, и вновь ощутил смутное беспокойство. Ну вот что за непонятная блажь накрыла командование⁈ Это же форменное самоубийство. В полку практически не было опытных летчиков, обученных непростому искусству ночных полетов. Не было!

Оставалось надеяться, что к моменту их возвращения с задания, темнота уже начнет потихоньку отступать, сменяясь рассветом. И наземные службы не подведут, обеспечат нормальное освещение взлетки, помогут приземлиться. Иначе…иначе быть беде. Стоит хотя бы одному бомбардировщику потерпеть аварию и остальным придется уходить на запасные аэродромы. А ориентиры и условия посадки на них известны далеко не каждому. Секретность, чтоб ее.

Вспомнилось, как во время постановки боевой задачи, сидящий позади экспата молодой летчик, что пришел в полк с недавним пополнением, с обреченной тоской бросил своему штурману:

— Похоже, Антоха, это наш с тобой первый и последний вылет.

— В смысле⁈

— Посуди сам: летим в ночь, возвращаться тоже в темноте. Ты уверен, что дорогу на аэродром правильно найдешь? А ведь потом еще и сесть как-то нужно. Так что…

Дивин не выдержал и повернулся вполоборота. Очень уж хотелось посмотреть, что за кликуша в полку нарисовалась. Щупленький чернявый младлей испуганно осекся, заметив злой взгляд Григория.

— Ты, младшой, не хорони раньше времени себя и своих товарищей, — негромко, но внушительно сказал экспат. — Запомни раз и навсегда: авиация — это вещь особая. Если хочешь, здесь своя жизнь и свои правила. Это на земле ты можешь остановиться, подумать, изменить какое-то решение и поступить иначе. В воздухе такие фортели не проходят. А это означает, что образ полета, его течение, возможные проблемы ты должен проиграть в своей голове еще до старта. Во всех деталях, во всех — даже мельчайших — подробностях. Чтобы в небе действовать не задумываясь. Автоматически, как бездушная машина. Научишься думать так, сможешь предвидеть — будешь летать. Хорошо летать. И решения станешь принимать не с бухты-барахты, а осознанно, понимая их возможные последствия. А, главное, будешь жить. К чему я все это? Подготовься сегодня так, как этого требует ситуация, и вернешься назад целым и невредимым. Ну а сложишь лапки и будешь по себе плакать…что ж, в штабе похоронку для родных мигом напишут. Жаль только, что вместе с собой других людей на тот свет утащишь. Ты ведь не истребитель — летаешь не в одиночку, и как командир экипажа ответственность за своих подчиненных несешь. Подумай, лейтенант. Хорошенько подумай!

Ночное небо плотно укрывали облака. Григорий давно оставил попытки пробиться сквозь них своим чудо-зрением. Слишком густые. Лишь иногда в редких разрывах нет-нет, но мелькал где-то редкий огонек. Так сходу и не поймешь — в воздухе или на земле. Хотя, под бомбардировщиком сейчас ведь расстилалась морская гладь, так что, скорее всего, все же в воздухе. А вот чей…кто его знает, может быть коллега-«ночник». Или фриц.

Спустя какое-то время Дивин приноровился и стал различать в темноте еще что-то, кроме порядком опостылевшей кучевки. Интересная, в сущности, штука эти ночные полеты: ты крадешься, будто в шапке-невидимке и никто тебя не замечает. Правда, есть зоркие локаторы, которым тьма не помеха, но нынче они исключительно на стороне краснозвездной машины. И не выдадут. А те, возле которых несли службу солдаты в мундирах мышиного цвета, давно догорели.

— Савелий, приготовься. Подходим.

Здорово, когда кто-нибудь уже побывал над целью. Подвесил над ней «люстру» САБа[1] и указал верную дорогу остальным. Цель видна издалека, рвутся бомбы, бестолково мечутся синие лучи прожекторов. Для экспата все это было не принципиально. Более того, он строил свой замысел на первую атаку как раз на внезапности. И еще на одной детали, что подметил в предыдущих ночных вылетах. Немецкая ПВО обычно не открывала огонь до тех пор, пока не был слышен протяжный свист падающих бомб. Гитлеровцы, таким нехитрым способом, пытались не выдать расположение своих зенитных батарей раньше времени. А еще, наверное, надеялись, что гудящий высоко в небе советский бомбардировщик явился не по их душу.

Но только не сегодня!

Пора снижаться. Дивин убавил обороты двигателей и уверенно толкнул штурвал от себя. Требовалось пробить облака, по-быстрому определить точное местонахождение вражеских судов и нанести по ним разящий удар. На снимках, предоставленных разведкой, отчетливо виднелись фашистские БДБ. Ну и всякая-разная мелочь рангом пониже.

Григорий еще на земле решил, что в первую очередь попытается приголубить фугаской именно самоходные баржи. Задели его немного язвительные слова полковника Головни. Ишь, устроил показательную выволочку с прилюдным выговором. Словно зеленому пацану! Что ж, в таком случае будут вам БДБ.

Торпеда, разумеется, угробила бы фрица с гарантией, но, вот беда, что толку от одной единственной «сигары»? Только врага предупредишь. Поэтому Дивин выбрал способ топ-мачтового бомбометания. Да, может быть, не получится отправить немецкое судно на дно, ведь ФАБ при удачном стечении обстоятельств «всего лишь» угодит в борт, а не ниже ватерлинии. Но и подобный результат точно не даст врагу нормально передвигаться и маневрировать. А, значит, он станет гораздо более легкой добычей для других советских самолетов, которые смогут довести до конца начатое лидером дело.

Экспат прикинул так: надо из кожи вон вылезти, но постараться потратить по паре бомб на каждое обнаруженное судно с максимальной эффективностью. Если повезет, то какое-нибудь обязательно загорится. И станет замечательным маяком для товарищей. Куда там САБу!

Тем более, что, в отличие от торпедной атаки, при топ-мачтовом бомбометании не требовалось долго выдерживать боевой курс. Опять же, маневрировать не в пример проще, да и вводить поправки по цели легче. А уж с его-то боевым тактическим предвидением…молитесь, суки!

Облачность оказалось плотной, почти до самой поверхности моря. Пробил ее «бостон» на высоте всего в метров сто пятьдесят, не больше. Внизу все те же волны — безмолвные и равнодушные. Подумаешь, какая-то никчемная жужжащая букашка кружит сверху. Сколько таких же нашли свой конец на дне? И не сосчитать. Может быть и эта вдруг возьмет, да и плюхнется в воду.

Но Григорию было не до философских размышлений. Он впился глазами в стремительно приближающуюся бухту, пытаясь разглядеть вражеские суда, укрывшиеся в ней. Как он и ожидал, немцы пока молчали. А ведь наверняка уже засекли его машину — их наблюдатели на кораблях и береговых постах не зря ели свой хлеб и несли вахту круглосуточно.

— Ишь ты! — не удержался от громкого восклицания экспат. — Как удачно!

— Что там, товарищ командир? — ожили наушники.

— Три баржи, Савка, и четыре…нет, пять «шнелльботов», — азартно бросил Дивин. — И еще пара шхун. Атакую первого фрица!

Самолет перешел в горизонтальный полет на высоте двадцати метров. Идея топ-мачтового удара заключалась в том, чтобы на расстоянии примерно в двести пятьдесят метров от цели сбросить бомбы и те, ударяясь о воду, рикошетят от нее и летят вперед. Эдакие камешки, которые мальчишки швыряют в пруд, играясь, «пекут блины».

Баржа все быстрее вырастала в размерах. Григорий прикипел взглядом к специальным отметкам на лобовом стекле. Вот сейчас корабль впишется в них целиком и можно будет надавить на кнопку. В кабине привычно пахнет приторной сладостью сработавших пироксилиновых патронов и ФАБы поскачут к вражескому судну.

— Раз…два…- сам не зная, почему, экспат вдруг принялся считать вслух. — Три…четыре…пять!

Два «подарка» в четверть тонны каждый, отделились от плоскостей. Дивин сразу же потянул на себя штурвал, добавил газу и повел машину вверх. Сделал аккуратную «горку» и перелетел через фашиста. Краем глаза успел заметить, как лихорадочно крутятся на палубе стволы зенитных автоматов, пытаясь нащупать черную тень, промчавшуюся сверху с ревом моторов.

Нет, братцы, поздно! Это вам не торпеды, которым требуется довольно много времени, чтобы добежать до цели. Бомбы летят молниеносно, а бьют…бьют больно!

Сдвоенный взрыв прозвучал сладкой музыкой победы. Григорий уже заставил тяжелую машину начать разворот и сам не видел, что творится внизу, но стрелок-радист деловито доложил:

— Есть, тащ майор! Прямо по центру немчуре засадили!

— Утоп?

— Не пойму, — отозвался Горбунов после небольшой паузы. — Огонь вижу. Слабый. Кренится, гад, на бок…вроде тонет. Да вы и сами сейчас посмотрите.

«Бостон» нехотя встал в вираж и экспат действительно смог оценить последствия своей атаки. Десантная баржа заваливалась на ту сторону, в которую угодили фугаски. Корабль стремительно набирал воду в огромную пробоину и должен был вот-вот отправиться на встречу к Нептуну.

Фашисты, наконец, очухались, перестали выжидать и открыли бешенный огонь. Вспыхнули прожектора на берегу. Их лучи принялись жадно обшаривать небо, пытаясь поймать в свой плен советский самолет. Одна из позиций ПВО удачно оказалась на пути бомбардировщика, бреющего, по-прежнему, море. И Дивин не удержался. С кривой ухмылкой самую капельку подработал штурвалом, опуская нос, и от души прочесал гитлеровцев из «крупняков».

— Красота! — восторженно прокомментировал его действия Савелий. — Погасили сволочугу. Теперь нашим полегче будет.

— Не мешай! — процедил Дивин. Он уже выбросил из головы все лишнее и снова загонял в риски силуэт другой баржи. С нее ожесточенно били зенитки, но разноцветные трассы летели над прижавшимся к воде бомбардировщиком. — Пошли, родимые!

Тэк-с, что мы имеем? Вторая БДБ, к разочарованию экспата, получила повреждения по касательной. Успел-таки ее командир начать движение. Сдвинул баржу вперед совсем немного, но и этого хватило, чтобы ее настигла только одна фугаска. И не совсем в том месте, куда целил Григорий. Да, фриц «присел» на корму, отчаянно горел, но тонуть пока что явно не собирался.

Да и хрен с ним, решил про себя Дивин. Зато, как он и надеялся, получилась отличная подсветку для других экипажей, что вот-вот должны были оказаться на Камыш-Буруном. Главное, чтобы их пилоты смогли пробить облака и точно выйти на цель.

Быстро прикинув в голове различные варианты, экспат решил последние бомбы потратить на наземные цели. Очень уж заманчивым показались высоченные штабеля ящиков и бочек, что высились неподалеку от причала, тщательно укрытые маскировочными сетями. По крайней мере, гитлеровцы думали именно так. Но Григорий разглядел их. Набрал высоту, чтобы не пострадать от собственных осколков, и всадил ФАБы в намеченную мишень. Аккуратно и ювелирно, словно на полигоне.

Рвануло знатно. Языки пламени взметнулись вверх на несколько десятков метров, окрашивая низкие облака багровым светом. В его неверных бликах становились видны серые и черные облака и звездочки снарядных разрывов, жадно шарящие по небу световые столбы прожекторов и многочисленные трассы «эрликонов», перечеркивающие воздух ровными строчками швейных машинок.

Расшевелили осиное гнездо. Теперь осталось его уничтожить!

[1] САБ — Светящаяся авиационная бомба. Предназначена для освещения местности с целью обеспечения прицельного бомбометания и визуальной разведки в ночных условиях