Штурмовик из будущего-4

Глава 3

— Товарищ капи…майор?

— О, старый знакомый! — улыбнулся экспат. Перед ним стоял тот самый старлей со шрамом на лице, что помог в день прилета в Москву найти попутку до академии. — Никак, опять в патруле?

— Ну да, — согласно кивнул офицер. — Служба. А я иду, смотрю, вы не вы? Потом пригляделся, корзинка вроде знакомая. И, что характерно, уши над ней те же самые торчат. Большие и черные. Ну, думаю, вряд ли нынче еще кто-то с собой кота таскает. Тем более, такого.

— Хотел оставить в деревне, да вот, уперся, зараза, и ни в какую, — шутливо пожаловался Дивин, слегка встряхнув корзину. Шварц возмущенно заорал. — Я тебе! Ишь, разоряется, меховой подонок. Главное, семья была хорошая, с детками малыми. И ухаживали за этим паразитом, как за родным. Что, спрашивается, еще было нужно?

— Да ладно, будет вам его тиранить, — заступился за кота патрульный. — Знатный ведь зверюга. Небось, мышей и крыс давит на раз-два?

— Давит, — подтвердил Григорий. Поставил корзину и чемодан на землю, достал папиросы, достал из пачки одну, размял, привычно смял гильзу в гармошку и прикурил. — И собак гоняет за милую душу, только шерсть по углам летает. Будешь, старшой? — Летчик протянул папиросы.

— Спасибо, не балуюсь, — отказался тот. Помедлил пару секунд, обдумывая что-то, а потом медленно спросил. — Кстати, а вы ведь на учебу приехали тогда? — взгляд старшего лейтенанта в одно мгновение стал цепким и колючим. Два его бойца грамотно шагнули в стороны, пристально наблюдая за каждым движением летчика. Автоматы покамест на плече, но сдернуть их оттуда дело плевое. — Чего ж так рано уезжаете? Или правила поменялись?

— Не поверишь, географию на вступительном экзамене завалил, — засмеялся экспат. — Такая вредная училка попалась, просто жуть. Главное, симпатичная, фигуристая, все при ней. Ей бы жить, да радоваться. А она все каким-то Лихтенштейном интересуется!

— Чем⁈

— Вот-вот, ты, видать, тоже не в курсе, что за хрень?

— Бывает же такое, — недоверчиво покачал головой патрульный. Но глаза его оставались по-прежнему холодными. А голос был наполнен сарказмом. — Дважды Героя мурыжить, словно отпетого второгодника. И куда только начальство смотрит?

— И не говори, — сокрушенно вздохнул Дивин. Потом поморщился. — Ладно, хорош комедию ломать. Вижу ведь, что подозреваешь меня в чем-то. Предписание в кармане. Я сейчас достану его медленно, а ты прочтешь и убедишься, что я не диверсант. Идет?

— Люблю общаться с людьми понимающими, — усмехнулся старлей краешками губ. Но руку от кобуры не убрал. И бойцы стояли так, чтобы им сподручнее было открыть по-быстрому огонь в случае чего. Григорий, правда, сомневался, что они смогут выстоять против него хотя бы пять секунд. Но ведь перед ним же были не враги, так зачем обострять?

— Все в порядке, — махнул рукой своим солдатам патрульный, ознакомившись с бумагами. — Простите, товарищ майор, напряг слегка этот маскарад с вашим званием.

— Сам еще не привык, — понимающе кивнул экспат. — И правда, как-то быстро все получилось. Ехал по одному делу, а поручили в итоге совсем иное. И звезду на погоны подбросили.

— Война, — тяжело вздохнул старлей. — Что ж, вам вон туда, к третьему ангару. — Козырнул и вежливо пожелал удачи. — Может, еще свидимся.

— Война, — повторил за ним Дивин, задумчиво глядя вслед удаляющемуся патрулю. — Война.

Григорий подошел к двухмоторному «дугласу». Мотористы уже стаскивали брезент с двигателей, готовились начать их прогревать. Несколько бойцов торопливо загружали в салон самолета какие-то ящики и мешки из стоящего рядом грузовика. Их действия контролировал один из членов экипажа, похожий в зимнем комбинезоне на здоровенного медведя, вставшего на задние лапы. Скорее всего, бортмеханик.

Наконец, погрузка закончилась. Заработали моторы. Трехлопастные винты закрутились — сначала медленно, нехотя, а потом все быстрее и быстрее, пока не превратились в сверкающие круги.

— Майор Дивин? — крикнул вопросительно летчик в комбинезоне, вглядываясь в экспата в стремительно падающих на летное поле зимних сумерках. — Только вас и ждем, где ходите? Забирайтесь скорее, пора!

Экспат не торопясь поднялся по трапу, поставил на пол чемодан и корзину, стянул с плеч лямки вещмешка, бережно опустил его вниз и уселся на узкую металлическую скамью, что тянулась вдоль борта. Огляделся. В салоне кроме него было еще двое офицеров. Правда, сидели они на скамье напротив, чуть поодаль и общались о чем-то своем, склонившись друг к другу. Знаки различия авиационные. Коллеги.

Гулко хлопнула тяжелая дверь. Моторы взревели еще сильнее. Транспортник тяжело пробежался по взлетной полосе, нехотя оторвался от земли и начал медленно набирать высоту. Григорий посмотрел в иллюминатор. В лунном свете едва-едва проглядывались редкие и тусклые огоньки на московских улицах, что проплывали внизу, под широким крылом с рядами заклепок. Пожалуй, лишь экспат с его чудо-зрением мог бы разглядеть на земле хоть что-то.

На потолке салона зажглась тусклая синяя лампочка. Сказать, что она давала пригодное освещение, было бы большим преувеличением. Так, самую малость. Даже призрачный блеклый свет луны, проникающий из иллюминаторов, позволял рассмотреть гораздо больше. Впрочем, на что было глядеть? Попутчики по-прежнему разговаривали между собой, а груз молчал по определению.

По ногам сифонило будь здоров. Дивин поднял с пола корзинку и поставил ее на скамью рядом с собой. Не хватало еще Шварца заморозить.

— Живой? — заглянул под дерюжку Григорий. — Ишь ты, свернулся и дрыхнет, как ни в чем ни бывало, — удивился он. — Привык, чертяка! — майор любовно погладил свернувшегося в клубок питомца по густой шерсти. — Спи, дружище.

Прикинул: расстояние до Липецка примерно триста семьдесят километров. Но это по прямой. Скорость «дугласа» — триста пятьдесят камэ в час. Выходит, если не приключится какой-нибудь форс-мажор, то лететь им еще час — полтора. А то и больше. Поспать что ли? А что, котейка ухо давит, так почему бы не последовать его примеру? Прилетим уже глубокой ночью, вряд ли тамошнее начальство сидит и ждет у окошка, пока к ним московский гость пожалует. Дрыхнут, небось, без задних ног, как суслики в норках. Хотя…может, как раз наоборот, проводят тренировки ночных полетов. И рабочий «день» у них в самом разгаре. М-да, никакой определенности.

А все генерал с его секретностью, будь она неладна! Все вокруг да около и никакой конкретики. Намекнул, правда, что авиагруппе предстоят задания особой важности по приказам чуть ли не самой Ставки, но так, в общих чертах. Понимай, как знаешь. Дескать, все подробности на месте. Экспат все пытался вытянуть из него, в каком качестве собираются использовать его таланты, но жестоко обломался. Молчал отец-командир. Вглухую! Ознакомил лишь с приказом, в котором черным по белому значилось, что майор Дивин Г. И. назначен начальником воздушно-стрелковой службы специальной авиационной группы. И точка.

Нет, не то, чтобы Григорий рвался в начальники, но…

— Должность-то капитанская? — с недоумением поинтересовался он.

— Нормальная должность! — сказал, как отрезал, генерал. — Соответствует поставленным задачам в полной мере. — И посулил, глядя с непонятной насмешкой. — Не волнуйся, ответственности тебе хватит с лихвой. Еще взвоешь.

На том и расстались.

— Товарищ майор, просыпайтесь, — кто-то тормошил экспата. — Сейчас садиться будем.

— Липецк? — встряхнулся Григорий. — Черт, замерз, как собака. И ноги затекли.

— Да, Липецк, — бортмеханик пошел обратно в кабину пилотов.

Офицеры, что летели вместе с Дивиным, тоже не спали. Прохаживались по салону, разминаясь и пытаясь согреться. Один из них, невысокий, но широкоплечий капитан, достал папиросы и вопросительно взглянул на Григория.

— Спасибо, у меня свои, — отказался тот. Курить не хотелось, во рту и так словно кошки нагадили. О, кошки! — Ты как, путешественник? — экспат заглянул в корзину. Шварц лениво приоткрыл один глаз, сонно зевнул и демонстративно отвернулся. — Понял, не мешаю.

Транспортник грузно плюхнулся на взлетку и покатил по ней, слегка подпрыгивая на неровностях. Моторы взревели напоследок, и постепенно стали смолкать. Григорий выглянул в иллюминатор. Для обычного человека там царила непроглядная темнота, но для него все было как на ладони. Вон прохаживается часовой в тулупе и с винтовкой за спиной. А вон проехал бензовоз. О, а это уже по нашу душу — два человека идут прямиком к приземлившемуся «дугласу».

Мимо Дивина прошел бортмеханик. Немного повозился с рычагами замков, ругаясь вполголоса, потом открыл настежь дверь бокового люка. Загремел трапом, спуская его на землю.

— Прошу! Прибыли.

Григорий закинул на спину вещмешок. Мимо молча прошли попутчики. Экспат наклонился за чемоданом, как вдруг от люка раздался до боли знакомый голос:

— Слышь, друг, мне тут одна птичка из штаба напела по секрету, что с вашим бортом должен прибыть летчик-штурмовик Дивин?

Не может быть! Григорий ловко подхватил чемодан, выпрямился и повернулся.

— Прорва, ты вроде бы раньше все больше по поварихам специализировался — давно на штабных «птичек» переключился?

— Хреново там все вышло, — рассказывал Рыжков, орудуя ножом. Он ловко открыл банку с консервированными сосисками и вывалил их на тарелку. — Да погоди ты свой паек доставать, и так всего навалом!

— Моя доля, — отрицательно мотнул головой Дивин.

— Да брось, — засмеялся товарищ. — Что там у тебя? Мясные консервы, сало, колбаса.

— Копченая!

— Ну да, копченая. Концентрат пшенки и гречневой каши, сгущенка, сухари. Да это просто пир богов!

— А еще табак, соль, сахар, папиросы, — педантично перечислил Григорий. — Что не так?

— Брось, — отмахнулся Прорва. — Нас тут снабжают по нормам гвардии. Так что с шамовкой проблем нет. Поэтому прибирай свои богатства, в ближайшее время они вряд ли понадобятся. Сейчас еще ром достану, спрыснем встречу. Пил когда-нибудь? Настоящий, ямайский. Сигареты бери — тоже трофейные. «Юнона». Как по мне, слабоваты супротив нашего табака, зато их навалом. Фу, черт, напугал! — летчик подпрыгнул от неожиданности. — Шварц, какого черта?

Кот, что выбрал этот момент для того, чтобы подойти и потереться о ногу Рыжкова, умильно посмотрел на него и басовито мыркнул.

— Жрать просит, — засмеялся экспат. — Дай ему чего-нибудь, иначе не отвяжется.

— Отвык я от твоего чудовища, Гриша, — поджал недовольно губы тезка. — Только-только спать начал спокойно. Так ведь и удар можно заработать.

— Привыкай заново, — равнодушно отозвался Дивин. — Ты давай, не отвлекайся, рассказывай дальше.

— Так я и говорю: хреново получилось. Начальство отправило нас на штурмовку немецкого аэродрома. Впечатлил их наш рейд тогда, под Никополем, когда ты так здорово лидировал. Решило, начальство, что мы специалисты по подобным операциям, ити иху мать! От нашего полка пошли две шестерки, от соседнего — девятка. То есть, все, что наскребли по сусекам.

— Прикрытие?

— Честь по чести — двадцать «яшек».

— Богато.

— Ну так, — криво улыбнулся Прорва. — На, держи, хвостатый, — он щедро навалил на обрывок газеты приличный шмат тушенки, бросил поверх пару консервированных сосисок и положил импровизированную «миску» на пол. Шварц со злобным урчанием накинулся на еду с таким видом, будто его не кормили уже целую вечность.

— Я ему потом воды налью, — усмехнулся экспат, глядя на жадно чавкающего кота. — И плошку нормальную из чемодана достану. Мне хозяйка квартирная с собой положила.

— Главное, чтобы в комнате не гадил, — поморщился Рыжков. — А то задохнемся от вони.

— Брось, он никогда ни в чем подобном замечен не был, — заступился за питомца майор. — Всегда на улице свои дела справлял, неужели не помнишь?

— Ну да, я, собственно, поэтому и договорился, чтобы нам с тобой комнату на первом этаже дали. Чтобы, значит, Шварцу удобнее было в окно лазать, — тут же пошел на попятную товарищ.

— А боишься, что в доме нассыт!

— Да это я так, — смущенно проворчал Прорва. — Для порядка. О чем это я? А, да, аэродром. В общем, размотали нас фрицы еще на подходе. Ты ведь помнишь, как у них организовано прикрытие? Батареи зениток, «эрликоны», истребительные засады на полевых площадках — как говорится, выбирай, что душе угодно. Вот в тот раз они нас подловили на том, что нельзя было много изломов на маршрут заложить — летели почти на предельный радиус — и поставили несколько десятков «ахт-ахт» на самых опасных направлениях.

— Сколько потеряли? — угрюмо поинтересовался Григорий.

— Пятерых сразу смахнули, — Рыжков скрипнул зубами. — Потом еще троих. Начали уходить, а там по-новой! Шило-мочало, начинай сказку сначала. В общем, домой из двух десятков «горбатых» пришло четверо. Они на нас «фоккеров» с «мессами» натравили, так те и добивали. «Яшек» тоже восьмерых сожгли.

— Дальше! — потребовал Дивин. — Что дальше?

— А все, — развел руками Прорва. — Кончился полк. Приказ пришел, чтобы сдали оставшиеся самолеты соседям и в тыл, на переформирование. Вот тут меня Карпухин нашел и под большим секретом предложил сюда перейти.

— Карпухин? — обрадовался экспат. — Жив, курилка?

— Что ему сделается, — потянул из пачки сигарету Рыжков. — Дай зажигалку. Ага, спасибо. Будешь смеяться, но он тоже здесь.

— Да ладно⁈ А чего ж не пришел?

— Кто его знает, — пожал плечами Прорва. — С утра умотал куда-то.

— А Валиев, часом, с тобой не перешел?

— Нет Ильмира, — глухо сказал Рыжков. — Аккурат в том проклятом полете зенитка его «илюху» прямым попаданием в клочья разнесла. Они, наверное, со стрелком и почувствовать ничего не успели. Бах, и уже обломки горящие вниз сыплются. И Воронцов тоже…

— Налей, — мрачно попросил экспат. — Помянем ребят.

Выпили молча, не чокаясь.

— Крепок, зараза, — сказал Григорий, вытирая рукавом гимнастерки выступившие слезы. — Ром, говоришь?

— Ага, ямайский.

— И откуда он у фрицев?

— Хрен его знает, — равнодушно пожал плечами приятель. — Они полмира ограбили. Куда ни плюнь, все подряд из других стран, но под их поганой паучьей свастикой. Еда, питье, табак, оружие.

— Ну, нас тоже союзники не забывают. Тушняк, вон, на столе — американский. «Кобры» тоже оттуда. В Москве двух гансов на высотном «спитфайере» сбил. Так и он ведь не наш.

— Ух ты! Расскажи! — загорелся Прорва. — Как тебя опять на истребитель занесло?

— А, приказали, вот и сел, — отмахнулся Дивин. — Чего там рассказывать: взлетел, на высоту вскарабкался, врезал им, потом обратно вниз.

— Вот ты, жук! — сказал с завистью Рыжков. — Умеешь в такие истории ввязаться, что оторопь берет. Не то, что я.

— Хорош из себя сироту казанскую строить, — засмеялся экспат. — Капитан, Герой, ордена на груди не помещаются, девки табунами, поди, за тобой ходят.

— Ерунда все это, — досадливо отмахнулся Прорва. — Тоска зеленая. Дела хочется. Настоящего. Такого, чтобы гансы кровушкой умылись по самые гланды! Я ведь и сюда потому попросился, что знаю — ты как раз подобными делами занимаешься.

— Чудак-человек, — засмеялся Дивин. — Я ведь не сам себе задания придумываю. Как начальство скомандует, так и делаю.

— И кто у нас нынче в начальниках ходит? — хитро прищурился приятель. — Нет, ты скажи!

Экспат помолчал немного, но потом нехотя ответил:

— Ставка ВГК. По крайней мере, в Москве меня так ориентировали. Что, мол, оттуда будем все распоряжения получать.

— Вот! Что я говорил!

— Ты погоди, не верещи. Я вот о чем сейчас подумал: меня на должность начальника ВСС поставили. Про Карпухина услышал. А кто во главе группы? Начштаба?

Рыжков разом поскучнел. Подцепил вилкой кружок колбасы, закинул в рот и принялся его тщательно пережевывать.

— По второй? — предложил он и потянулся за бутылкой.

— Прорва? — с тихой угрозой произнес Дивин. И самую чуточку даванул боевой аурой мантиса. — Говори!

— Фу, черт, что-то нехорошо мне стало! — побледнел Рыжков. — Аж в пот бросило. И перед глазами какие-то пятна разноцветные. Нет, точно надо выпить.

— Потом выпьешь, — Григорий решительно забрал из его рук бутылку. — Не томи.

— В общем, тут такое дело, — начал мяться товарищ. — Ты только смотри, сразу в драку не кидайся. Короче, завтра тебе придется докладывать о прибытии старому знакомому.

— Это какому? Гришка, да что мне из тебя прикажешь, клещами все вытягивать⁈

— Карманову.

Экспат замер. Неверяще посмотрел на тезку.

— Капитану Карманову⁈ Нашему бывшему комэску?

— Бери выше, — невесело усмехнулся Прорва. — Полковнику Карманову!