Сильные не убивают, книга 3

Глава 1 Соль. O partigiano, portami via

— Пулеметные вышки у них здесь, здесь и… — отмечаю точки на развернутой в планшете карте. — Моргот, да где же третья⁈

Ориентирование на местности и чтение карт — не моя сильная сторона, но тем не менее за разведку в нашем ополчении отвечаю я. Тени дают безусловное преимущество в деле скрытного проникновения на территорию противника. Так что искусству топографии пришлось обучаться по ходу дела — как и многому другому.

— Может, в этом секторе? — пытается помочь Дайсон, тыкая пальцем в карту.

Морщу лоб:

— Нет, севернее… Тут неверно нарисовано, частокол не так проходит, а левее, — исправляю карту. — Вот, теперь правильно. И вышка тут, в этой точке.

— Принято, — сухо говорит Коста. — Значит, атакуем с востока, тут ельник низко стелется, можно подойти незамеченными. Соль, фантомов запустишь с юга, вот здесь… Дайсон и я выделяем по бойцу, который с ними пойдет.

Дайсон едва заметно хмурится, но кивает. Непростое это дело — отправить бойца с фантомами, которые должны вызывать огонь на себя, чтобы отвлечь внимание от настоящей атаки. Мои тени уже умеют выглядеть, как живые, имитировать шум шагов, выстрелы, переговоры по рации и неизменную армейскую ругань. Вот только материальные объекты призракам неподвластны, поэтому стрелять и взрывать гранаты приходится разумным из плоти и крови — иначе иллюзорность моего войска вскроется слишком быстро.

— Соль, снимаешь вот этого пулеметчика, — распоряжается Коста, тыкая в карту. — И сразу пересекаешь лагерь и выпускаешь фантомов… имитируешь штурм. Справишься?

— Справлюсь. До этой стены от вышки… полторы минуты. Вот только, Коста, чтобы не было разночтений… сниму пулеметчика — как я всегда это делаю.

— У нас один ассасин, — бурчит Коста. — И тот отказывается убивать… Соль, ты на войне или на загородной прогулке в ландо?

— Главное — результат, — вступается за меня Дайсон. — А он в том, что пулемет стрелять не будет и никто не поднимет тревогу. Убивать быстро и бесшумно тоже умеют не все…

Дайсон ободряюще улыбается мне. Коста хмуро зыркает на него, но с порицанием меня за мягкотелость завязывает и переходит к планированию взаимодействия групп. Тут я уже понимаю с пятого на десятое, но, если честно, этого от меня и не требуется.

Формально Коста, Дайсон и я составляем триумвират, но устоялось, что тактические решения принимает Коста, как единственный среди нас опытный партизанский командир. Он начал воевать с работорговцами задолго до того, как промысловики пришли на Сахалин… и даже раньше, чем и Дайсон, и Сто Тринадцатая, тело которой мне досталось, вообще появились на свет.

Коста родился рабом — не в России, а там, где в моем мире Китай, а на Тверди — какие-то воюющие провинции. Впервые ушел с автоматом в джунгли в тринадцать и много лет крошил в капусту тех, кто считает себя вправе надевать на разумных ошейники. После тяжелого ранения перебрался на Сахалин в надежде на спокойную жизнь. Остепенился, завел семью, открыл в Южно-Сахалинске спортивный клуб. Но когда беда пришла и сюда, вспомнил былое и возглавил одну из частей армии самообороны. Косту ничуть не смущает, что сам он — человек, а большая часть рабов — из народа снага-хай. Ненависть к рабовладельцам в нем сильнее расовых предрассудков.

Дайсон — снага из Васильевска. Кажется, на Земле этот город назывался Александровском в честь кого-то из царей, но тут правит династия Рюриковичей, а у них другой пул традиционных имен. Однако в каждом из миров это средоточие пересыльных тюрем — половина населения вчера с каторги, другая половина загремит туда завтра. Лихой там народ и боевитый. И вот с этой-то разбойничьей вольницей Дайсон управляется. Я поначалу думала, что он — инициированный военный вождь снага, каким был Генрих; но нет, проявлений власти за ним не замечено. Просто харизматичный парень, сметливый и отлично умеет адаптироваться к обстановке, например, со своими головорезами сыплет матюгами через слово, а на совещаниях в нашем импровизированном штабе изъясняется чисто и грамотно.

Таких разных нас объединяет стремление любой ценой не допустить на Кочку промысловиков-рабовладельцев. Наши аномалии всегда были вотчиной вольных сталкеров, которые ходят в Хтонь на свой страх и риск, а не картелей, загоняющих туда невольников.

Впрочем, нашим маленьким войском и теми, кто его финансирует, двигают не одни только прекраснодушные порывы. Известно, что методы промысловиков истощают Хтонь, превращают аномалии в выжженные пустыни, населенные бешеными тварями. А у нас половина острова так или иначе живет с тяги.

— Задачи ясны? — спрашивает Коста. — Дайсон, идешь готовить свое подразделение. Соль, остаешься здесь на низком старте. Экипировку проверить не забудь.

С Костой никто не спорит. Дайсон, выходя из штабной палатки, оборачивается, улыбается краешком рта и ободряюще подмигивает мне. Я здесь с отрядом ополченцев из Поронайска, но в бою ими командует Коста, потому что у меня задачи индивидуальные.

На низком старте — значит, скидываю штаны и куртку, остаюсь в шортах и топе, который остряки неизменно называют бронелифчиком — хотя он вовсе даже тканевый. Еще прикрываю повязкой незаживающий ожог на плече — вечную память о дружбе с опричником. Новые соратники поначалу крутили пальцем у виска — «Серьезно, ты в этом воевать собираешься? Комиксов про амазонок пересмотрела?» Да я бы и рада воевать в нормальной закрытой одежде, а то вечно руки и ноги в ссадинах. Вот только в тени и вес, и объем снаряжения — дополнительная нагрузка; мое-то тело сливается с тенями легко, а на укрытие вещей уходит много сил. Я бы и вовсе без одежды на вылазки ходила, в одних ботинках — благо в мае наконец-то стало относительно тепло — но прям такого нежная мужская психика соратников может не выдержать. Поэтому — минимализм во всем. Никакого огнестрела — с тяжеленным куском металла мое теневое время сокращается чуть ли не вдвое; хватит уже того, что браслет с лодыжки снять невозможно. Только кастет, гарнитура, пара газовых гранат, отмычки, ампула со стимулятором — все предельно легкое и компактное, подобранное или созданное специально для меня. И еще особая флешка от Ленни — на самый крайний случай.

Наушник оживает:

— Соль, проверка связи. Как слышишь?

— Коста, слышу нормально, — так, что еще положено говорить на военный манер? — Канал чист, помех нет.

— Выдвигайся к базе, в видимости стен — тенью. Доложи о прибытии и жди сигнала.

— Принято.

Выдвигаюсь. Слышу, как Дайсон наставляет своих:

— Эти ублюдки, их тела просто скучают по нашим пулям, врот!

От нашего партизанского лагеря до промысловой базы — полтора километра по пересеченной местности, но за последние сутки я проделала этот путь уже дважды и все сложные места запомнила. Эта речушка перепрыгивается по камням, а следующую уже только вброд… черт, вода какая холодная. Первый овраг можно перескочить по верхам, а во второй придется спускаться. Ивняк… болото… а вот те самые ели, из-под которых начнется атака. Пока я здесь одна, завернутая в тень, хотя основные силы уже вышли из лагеря, слышу их далеко позади… и хорошо, если только я. Отчитываюсь в гарнитуру:

— Коста, я на месте.

— Принято. Жди указаний, — тут же отзывается командир.

Пока я добиралась, стемнело окончательно. База контрабандистов окружена частоколом, щедро обмотанным колючкой. Сквозь щели в бревнах видны вспышки прочесывающих территорию прожекторов. Не лучший расклад для перемещения в тенях, еще полгода назад я бы через лагерь попросту не прошла. Но теперь тень стала ко мне ближе. Привычно протягиваю пальцы, чтобы соприкоснуться с ней. На самом деле мы в контакте всегда, но этот жест успокаивает.

— Соль, готовность! — оживает наушник.

— Есть готовность!

— Пулемет с востока, фантомы с юга! Пошла!

Уплотняю тень и рвусь вперёд. Столько колючей проволоки — проблема даже для меня, а все деревья вокруг предусмотрительно вырублены. Штурмовики, конечно, просто разнесут эту стену в щепки… А мне — царапаться и кусать губы, причем третий раз за сегодня!

В воздухе плотная смесь гари, пота и ржавчины. Где-то пахнет перегоревшим жиром, где-то — дешевым самогоном. Из барака по центру лагеря несет нечистотами и тоской. Шумят генераторы. Бледный лунный свет скользит по стволам разложенного оружия.

Забираюсь на вышку — веревочную лестницу дежурный догадался втянуть, но для меня это не проблема. А вот и мой первый на сегодня клиент… надо же, снага. Не жмет ему, что там наши, в этом бараке… Жаль, на самом деле, что убивать мне нельзя — если не по другим причинам, то из-за Морготова браслета. Хорошо, что пулеметчик курит на посту, а то учуял бы меня — вот и польза от вредных привычек, правда, не так чтобы их носителю! Подпрыгиваю вплотную и бью кастетом в шею ниже каски. Тут же подхватываю обмякшее тело, чтобы не рухнуло с вышки и не нашумело. Тяжелый, зараза — отъелся, эксплуатируя собратьев!

Шепчу в гарнитуру:

— Часовой снят.

— Принято, — мигом отзывается Коста. — Выпускай фантомов. Добровольцы на месте.

— Хорошо, выхожу.

Может, по-другому надо было сказать, в стиле милитари как-нибудь? Я всего два месяца на войне, еще не очень усвоила сленг.

Бегу через базу, уворачиваясь от лучей прожекторов. Едва не поскальзываюсь на разлитых помоях — фу, свинарник какой! — и секунд тридцать пережидаю за ржавыми бочками. В соседних палатках кто-то нездорово храпит, режется в игру на телефоне, ритмично вбивается в фальшиво стонущую женщину — не все рабы гниют заживо в Хтони…

А что это у нас светится, как рождественский ковчег? Одно из строений окружено световым щитом, на дневной разведке я его не заметила. Похоже, подготовились к моему визиту — хреново, что слава меня уже опережает. И что у них там? Авось мне это не понадобится… Исследовать некогда, надо выпускать фантомов — штурмовая группа уже подошла и каждую минуту рискует быть замеченной.

В четвертый раз перемахиваю частокол, шипя от боли. Здесь воздух чище, чем в лагере. Двоих наших добровольцев, человека и снага, нахожу по запаху — смесь страха и решимости. Увы, фантомы их собой не закроют. Меня, кстати, тоже…

Улыбаюсь тени, отделяю ее от себя и размножаю на полтора десятка копий. Делаю их выше и шире в плечах, а то атака толпы хрупких девочек никого не впечатлит. Наряжаю тела в камуфляж, а рыжую шевелюру заменяю касками. Грубовато, но для темного времени суток сойдет.

Шепчу в гарнитуру:

— Фантомы готовы.

— Выпускай!

Переношу тени метров на семьдесят от частокола и вдыхаю в них звук: тяжелое дыхание, топот, треск веток под ботинками и стрельбу. Ей тут же вторит реальная стрельба из двух автоматов и взрыв гранаты. Пулемет с вышки отвечает очередями, лагерь — суетой и выкриками: «Атака!», «Мокрый, с фланга их бейте!», «Где, ять, мой подсумок?», «Всех очкастых в серверню, бего-ом, нах!»

Последнее… это что еще значит?

— Держи фантомы! — орет Коста в наушнике.

Киваю, забыв, что он меня не видит. Фантомы старательно суетятся и шумят, имитируя нападение. Стараюсь ронять их примерно там, куда прилетают пулеметные очереди — и тут же поднимать под видом новой волны атакующих.

Промысловики выбежали из-за частокола и пытаются атаковать призраков с фланга. Пока еще не поняли, что те по ним почти не стреляют… Впрочем, пара реальных гранат все же летит в их сторону — живы наши добровольцы!

Оглушительный треск. Воздух рвется. На рефлексе бросаюсь вниз — лицом в грязь. Сердце бешено колотится, словно хочет выпрыгнуть через горло. Очередь прошла прямо над моей головой! Откатываюсь в сторону, понимая, что вряд ли это поможет… укрытий нет, кроме тени — но тень не держит пули!

Ска, вот прям чуть не описалась сейчас. Черт, ну скоро там наши?

Судорожно передергиваю плечами и вдыхаю новую тень в фантомы, едва не рассеявшиеся от моей паники. Заставляю их бежать пригнувшись, падать, перекатываться — создавать иллюзию движения. Надолго их не хватит — и меня тоже…

— Это мороки, нах! — орет один из контрабасов. — Они не пахнут, ска! Кровью не пахнет!

Снага, врот. Еще один предатель собственного народа…

— Наза-ад! Отступаем! — орет их командир.

Взрыв — не здесь, с другой стороны лагеря. Криков столько, что все они сливаются в возбужденное «А-а-а-а!» Прожекторы панически мечутся по территории.

Промысловики бегут назад, но поздно — стена взорвана, наши захватывают базу. Так, а моя боевая задача, получается, выполнена… Коста ничего не командует — не до меня ему сейчас.

Распускаю фантомы — тень возвращается к моим ногам. Спрашиваю:

— Эй, парни, вы там живые?

Человек куда-то бежит и бросает мне через плечо:

— Лысого крепко зацепило, ну я первую помощь тогось… Свезет — дотянет до эльфа.

«До эльфа» — это до Моти, он таскается за ополчением в качестве полевого медика. Серьезные раны не лечит, но стабилизирует пострадавших до больницы.

Так, а мне что делать? Имею, в принципе, право тут и отсидеться до прямого приказа или до завершения операции — я вообще-то ценный ресурс. Но это уныло — признавать себя ресурсом, а не товарищем тех, кто сейчас штурмует лагерь. Потому размеренно бегу следом за человеком — к воротам на этот раз, а то достало уже обдираться о колючку.

Ворота никто не закрыл и не охраняет. Внутри — хаос: кто-то отстреливается из-за укрытий, кто-то уже сдается. Пахнет кровью и паникой. Один из двух оставшихся пулеметчиков дает короткие очереди… Что ж, о нем и позабочусь. Поднимаюсь на вышку, подхожу к стрелку со спины и даже не заморачиваюсь оглушением — пинком отправляю парня вниз. Третий пулеметчик так свешивается через перила, что ясно — он уже не угроза.

Я долго в тени, а еще фантомы эти… из обеих ноздрей текут струйки крови. Но тень пока покидать опасно.

Сверху видно, что наши быстро и решительно побеждают. Выстрелы становятся все реже, сдавшихся контрабасов сгоняют в какой-то сарайчик. Вот так просто!

Не так просто. Оживает динамик на строении, окруженном световым щитом:

— Если сейчас же не уйдете — мы активируем браслеты работников на смертельный разряд! Немедленно покиньте базу! А не то освободите только гору трупов! Три минуты — время пошло!! Три минуты!! — голос в динамике дает петуха. — И не подходите к серверной! Попробуете штурмовать — сразу активируем браслеты!! И генераторы тоже не трогайте!! Илюватар вас дери! У вас две минуты сорок секунд! Проваливайте отсюда, слышите⁈

Господи… Закрываю себе рот рукой, чтобы не заорать в гарнитуру «Уходим немедленно!» Я тут не командую.

У борьбы с промысловиками много целей. Освобождение рабов — даже не главная из них. Но ведь Коста должен понимать, что без нее все бессмысленно!

— Отступаем! — орет Коста.

Командиры отрядов подхватывают приказ. Прыгаю с вышки — не высота для меня.

Наушник оживает:

— Сможешь войти к ним тенью? — тихо спрашивает Коста.

— У них Морготов световой щит… Но я попробую. Не уходите далеко.

Оставаясь в тени, подбегаю к сплошной стене света. Чуждая, разрушительная стихия — вечный ожог на плече стреляет болью, не позволяя забыть.

Смотреть на яркий свет больно, но я воспринимаю его скорее нутром. Прощупываю структуру, оцениваю насыщенность, плотность — и цвет. Ограждение кажется сияюще-белым только на первый взгляд. На самом деле в нем хватает цветных потоков.

Промысловики про меня знают, да не все. По-настоящему опасный для меня свет — белый. А где цвет, там и тень.

Безмолвно обращаюсь к своей тени:

«Ты справишься»?

«Да», — бесстрастно отвечает она.

Ложится на световую стену, ищет цвет, концентрирует его — и создает проницаемый для меня проход.

Вхожу.

Нахожу дверь. Она заперта, но замок ерундовый, на полминуты. Хуже, что когда я открою дверь, это неизбежно заметят… Рисковать нельзя. Но можно применить свое искусство.

Четыре… пять поворотов отмычки — замок тихо щелкает. Теперь — сложная часть. Создаю фантом закрытой двери и окутываю тенью дверь настоящую. Брать в тень крупные предметы намного тяжелее, чем скрываться в ней самой. Кровь из носа уже не течет — хлещет. Вытираю ее предплечьем.

Открываю скрытую настоящую дверь, удерживая фантом закрытой. Парнишку, сжимающего автомат в трясущихся руках, это успешно обманывает — он смотрит на меня в упор, но не видит. Вот если б у него был мощный фонарь… не сообразил, на мое счастье.

Внутри гудят сервера, пахнет нагретым пластиком, несвежим пивом и потом людей на грани паники. Четыре человека напряженно смотрят каждый в свой ноутбук. Глушить их вручную или газом бессмысленно — кто-нибудь да успеет активировать смертельную команду. Хорошо, что все айтишники — люди. Любой орк мигом меня учуял бы. Но мы редко достигаем успеха в интеллектуальных профессиях.

На этот вот крайний случай Ленни и выдал мне флешку с кодом, который писал несколько недель. Еще заставил отсмотреть кучу фотографий серверов, чтобы знать, куда ее надо вставлять в каких моделях. И как вообще выглядят сервера. Поэтому сразу определяю среди системных блоков нужный и нахожу в нем разъем. Скрываю флешку тенью — проще, чем с дверью, хотя силы уже на исходе. Проползаю между ногами сидящего у сервера человека и вставляю флешку в разъем. Забиваюсь в щель между горячими системными блоками и жду.

Минута — все мониторы вспыхивают и тут же выдают синие экраны смерти. Айтишники вскакивают с места:

— Сбой системы!

— Релоад, быстро, ска!

— Сервак не отвечает… как мертвый, врот.

Ничего не говорю, чтоб не спалиться — просто переключаю гарнитуру на прием. Эти гении сейчас сами Косте обо всем доложат.

Еще пара минут — снаружи снова стрельба и крики. Горит что-то химическое. Я знала, что наши не уйдут далеко… Помочь ничем им не могу — последние силы уходят на сохранение маскировки. Вкалываю в бедро стимулятор, чтобы не вырубиться.

Программисты беснуются, орут друг на друга. Наконец гаснет свет — кто-то вырубил генераторы. Снаружи — хлесткий голос Дайсона:

— Выходить по одному, без оружия! Руки за голову!

Программисты ругаются на чем свет стоит, но приказ выполняют. Сбрасываю наконец Морготову тень.

Дайсон одним прыжком оказывается в центре серверной:

— Соль, ты ранена?

— Ерунда, кровь из носа…

Протягивает мне руку. Я, наверное, могу ковылять и без опоры, но… почему нет? От Дайсона пахнет здоровым адреналиновым потом и кровью… не его, чужой.

Выжившие промысловики собраны под дулами автоматов в центре лагеря. Коста бесстрастно смотрит на них, скрестив руки на груди. Горит какая-то машина, огонь бросает отсветы на его лицо под красной повязкой, исписанной иероглифами.

Один из пленных узнает меня:

— Гля, это же баба-войско!

— Девушка, — мягко поправляет его Дайсон. — Девушка-войско.

Да, меня действительно называют так.

— Она же не убивает! Не убивает! — пленный заходится истерическим смехом. — Нас отпустят!

— Я не убиваю, — голос звучит как чужой. — А вот они — очень даже…

— Соль, пойди проверь, как там наши освобожденные, — ровным тоном говорит Коста.

Быть может, это сейчас будет лицемерно. Но я отворачиваюсь и бреду к бараку.

Как будто здесь можно уйти достаточно далеко, чтобы не услышать короткую сухую очередь.