Скорбный дом Междуречья

Глава 20 Зверь Тумана

— Что, барышня? — опешил гномик, вскинув на неё перепуганные огромные глазки.

— Ты слышал, — жёстко оборвала Полина.

— Но…

— Ты ничем не рискуешь, — с отвращением добавила она. — Оставишь меня там и вернёшься в комнату. Скажешь, что после приёма я была взволнована и хотела обратиться к Туману, но случайно опрокинула рюмку. Отчаялась и решилась идти с ней ночью к небыли, чтобы пополнить запас. Ты ждал моего возвращения, но так и не дождался. Лги убедительно, ты это умеешь. И никто не догадается проверять твои слова всякой хернёй вроде Горькой Правды!

— Но барышня… зачем вам проникать во владения Первородных?

— Не твоё дело!

— Барышня… — заломил свои ручки-палочки Бинарус, — вы же не можете колдовать… вы там погибнете! Вы что, вы… девица-человек никогда не доберётся до Зверя Тумана! Неужели именно это пришло…

— Каменные статуи всей твоей семейки станут отличным украшением для долины жёлтого дома! — ядовито ввернула Полина. — Выбирай. Я так и так не вернусь. И если погибну, и если моё желание исполнят. Нет объекта — нет проблем. Поворчат и вернут тебя на работу санитаром.

— Барышня! Вы погибните абсолютно точно! Эти пещеры штурмовали сильнейшие маги и самые искусные нады! Род Небулапариунтов защищает свои владения! Человеческая девица без отца никогда…

— Я твоего мнения не спрашивала! — рявкнула Полина, а потом добавила спокойнее: — Нет так нет. Отволоку за шкирку к князю прямо сейчас! Скажу, что надо лучше подбирать исполнителей!

— Ох, барышня…

Полина подалась вперёд:

— Ты отвезёшь меня к пещерам?

Бинарус скорчил страдальческую гримасу.

— Вопрос в том, кого ты любишь и хочешь спасти больше: меня или своих детей, — поднажала она и прищурилась.

— Я отвезу вас, барышня, — после долгой паузы вымученно пискнул послушок. — Да сохранит вас извечный Туман… Может быть, лучше завтра?

— Сейчас, — сквозь зубы прошипела она.

Платье они заменили удобным комбинезоном, вроде тех, в которых Полина помогала князю с его магическими делами. На ноги Бинарус наколдовал ей эластичные балетки на твёрдой толстой подошве. Волосы мановением лягушачьей лапки сплёл в тугую косу и подвернул, чтобы она не мешала, в гнёздышко на макушке. То и дело послушок пытался протестовать, но Полина даже не слушала его. Решимость что-то заморозила у неё внутри.

Справиться или умереть. Так и так нынче решится всё.

Чтобы выбраться из замка, покорный теперь Бинарус растянул стену сбоку от окна Полининой спальни и пустил от неё вниз крутые частые ступени. Ещё совсем недавно она побоялась бы спускаться так. Побоялась бы упасть. Но теперь было всё равно.

Оказалось, что по ночам, когда небо становится свинцовым и не светит, на просторах Междуречья падает температура воздуха. Снаружи было холодно. И ещё на середине лестницы Бинарус отрастил Полининому комбинезону плотные непродуваемые рукава и какую-то подкладку.

Это было кстати.

Но она даже толком не сфокусировалась на том.

Ступени, дойдя до подножья, превратились в узкий мостик над небылью, он завернул дугой и привёл, наконец, к пристани. Там сгрудились волнасы, летучие тазы этого странного мира. Один, подчиняясь воле своей сопровождающей, Бинарус перенёс в Туман, и Полина решительно ступила внутрь.

Летели быстро и молча. Послушок уже не пытался протестовать, он понял, что это бессмысленно. Лягушачья лапка лежала на золотистой поверхности, и Полина вдруг осознала, что таз покрыт напылением, он позолочен, и именно потому не тонет в небыли. А движется за счёт колдовства.

Как же ловко они её провели.

Но ничего. Полина ещё поборется за свою свободу.

Так как никогда не посмела бы Эднара д'Эмсо.

Остров Небулапариунтов оказался огромным, словно это был не остров, а целый континент в Тумане. Сколь же огромны пещеры в его недрах? Возможно ли в них что-то отыскать?..

Таз причалил к скале около одного из многочисленных темнеющих провалов.

Бинарус, окинув Полину мученическим взглядом, притронулся ручонкой к её колену, и комбинезон вспучился, надулся мягким пухом изнутри, а на пальцах образовались плотные кожаные перчатки.

Разумно.

— Мне понадобится какой-то свет, — это были первые слова, которые произнесла Полина с тех пор, как ступила за пределы спальни на каменную лестницу.

Послушок выхватил из воздуха факел, толстую деревянную палку, расширенную на одном конце и смазанную густой чёрной смолой. Потом дунул — и факел загорелся.

Выбравшись из таза, Полина взяла его.

Провал в скале вдруг наполнил сердце паническим ужасом. Узкие каменные стены.

Странная клаустрофобия.

Но это её не остановит! Не сейчас!

Стиснув зубы, Полина повернулась к тазу спиной.

— Барышня, — пискнул вдруг Бинарус. — Разрешите… позвольте мне сопровождать вас.

— Это ещё зачем⁈ — вскинула брови Полина, мотнув к нему голову.

— Вы не можете колдовать. Даже если вас не схватит Первородный, вы просто заплутаете и умрёте от жажды и голода. Или упадёте и покалечитесь.

— Но он же меня схватит, правильно? — прищурилась Полина. — Он защищает свои пещеры. Ты сам сказал.

— Он убьёт вас!

— И как ты мне поможешь? — поинтересовалась насмешливо она. — Будешь сражаться с магом и его дочерью? Серьёзно? И долго протянешь?

Бинарус опустил голову, и кончики его ушей завернулись в трубочки.

— Очень ценю твоё участие. Правда, — с неожиданной теплотой сказала гостья из другого измерения. — Ты не так безнадёжен. Но я не убийца, в отличие от вас всех. Надеюсь, у тебя всё наладится.

Полина отвернулась от парящего над охряным туманом таза с послушком ко мраку пещеры. Вскинув пылающий факел над головой, она, уже не думая и не отвлекаясь, смело нырнула в провал.

Тело тут же пробрал холод. В пещере было на несколько градусов ниже, чем снаружи, даже сейчас, у самого выхода. Утеплённый комбинезон оказался очень кстати.

Пожалуй, торчать с осветительным приспособлением у самого начала грота долго — идея скверная. Стоило вообще зажечь его внутри.

Полина поспешила вперёд по неровным и скользким камням: в гроте на них осел каплями и подтёками охряный налёт, похожий тут на слизь. Полина оглядела нишу скалы, в которой оказалась, и снова испугалась — вдруг именно тут всего лишь неглубокий грот? Тупик.

Но что вон там чернеет? Разве это не провал?

Оскальзываясь и понимая, что носить факел в поднятой руке — задача не такая простая, как кажется (а опущенную руку огонь начинал жечь до боли), Полина осторожно пробралась к широкому и чёрному пятну, действительно переходящему в низкий, но проход дальше, в глубину острова.

Как кстати был бы здесь удобный налобный фонарик.

Но зато тяжёлый смоляной факел давал дополнительное тепло.

Эти пещеры совсем не были рассчитаны на ходьбу. Даже без, возможно, спрятанных в них ловушек и сигнализаций, просто перемещаться было уже тяжким испытанием: путь преграждали огромные валуны, и нужно было буквально карабкаться по ним — и это с факелом! Одна радость — налёт небыли в глубине отсутствовал, камни были сухими и нескользкими.

— Зверь Тумана! — сначала шептала, а потом начала говорить в голос Полина. — Призываю тебя! Приди ко мне!

Кричать она не решалась. Даже не потому, что это могло как-то подать знак о вторжении старику с обожжённой рукой, а просто потому, что крики в пещерах могут стать причиной обвала.

У громоздких и неудобных преград на пути нашёлся ещё один плюс: Полина вспотела, ей было от движения даже жарко. Холод отступал. Но если она решала немного отдохнуть, тут же подкрадывался из дрожащего мрака на мягких лапах и окутывал всё тело, пробирая до самых костей.

Мысленно она благодарила Бинаруса за перчатки. Руки были бы уже изранены в кровь, если бы не защита.

Колени под комбинезоном, локти и предплечья наверняка покрыли синяки. Эти участки тела болели теперь, даже если не соприкасались ни с чем.

Она не будет сдаваться и не будет отдыхать. Она станет двигаться вглубь постоянно, пока силы не выйдут до конца. Она готова погибнуть, если ничего не получится. Если ничего не получиться, погибнуть будет самым лучшим.

Полина старалась представлять счастливое и такое родное личико дочери, когда казалось, что рука уже не в состоянии удержать факел, или когда ноги вопияли о том, что нужно сесть, привалиться к скале и отдохнуть.

Бедой отдыха был не только холод, но и тишина. Слабо нарушаемая только потрескиванием факела, она словно бы собиралась в тучу вокруг головы и давила, вгрызаясь в сознание. Тишина пещер Первородных была прямо-таки невыносимой.

В движении тишина отступала. Давала возможность дышать.

Похоже, единственной защитой этих пролазов были их размеры, разветвления и холод с тишиной. Сколько она уже копошится в лоне сокровища Первородных? Зовёт Зверя, топает по камням? Никто не приходил убивать её.

Потом мелькнула странная догадка. А что, если главу рода уведомляет о непрошеном госте применение им магии? И именно так включается «сигнализация»? А без магии сюда никому просто не приходит в голову сунуться?

Это означало бы огромное преимущество!

Но без чар было непонятно, куда идти.

На разветвлениях приходилось делать выбор, а сколько провалов и поворотов Полина даже не заметила в темноте?

Она не понимала, как долго ползает по этим пещерам. Может быть, прошёл только час, а может быть — уже целый день. Что творится в замке д'Эмсо — её совершенно не интересовало. Этот дом остался в прошлом. Туда она не вернётся уже никогда.

Просто погибнуть в пещерах Первородных не представлялось кошмаром даже сейчас, в этой давящей темноте, тесноте и тишине. Куда-то отступила клаустрофобия, которую Полина у себя с удивлением обнаружила. Может, срабатывало то, что она не видит стен вокруг из-за тьмы. Огня факела не хватало, чтобы осветить всё пространство. За пределами дрожащего света клубилась тьма. А не высились стены.

Жить в Междуречье в угоду безумным законам и утопать в жестокости и лжи Полина не станет. Или она спасётся, или умрёт, если такова её судьба. Самоубийство в небыли — слабость. Попытка, хотя бы просто попытка всё исправить — это достойная смерть.

А может быть, Зверь Тумана всё-таки оценит её решимость.

И придёт. Он может прийти только сам. Она никогда не найдёт его случайно. Она может только его дозваться…

Впереди, за линией света, как будто что-то мелькнуло. Неуловимое и, возможно, иллюзорное. Но с новыми силами незваная гостья поспешила в том направлении, окрепшей рукой сжимая тяжёлый факел.

И внезапно для самой себя вывернула из очередного провала в очень широкий проход, и притом довольно-таки расчищенный, словно он был центральным.

Тут даже свод оказался так высоко, что огня факела не хватало для освещения. Впрочем, и сам факел стал более тусклым.

Коридор показался Полине добрым предзнаменованием.

— Зверь! Зверь Тумана! — позвала она. — Прошу тебя, исполни моё желание!

Тишина словно бы сгустилась. Даже факел перестал трещать — впрочем, возможно, из него уже выпарилась вся влага.

На Полину навалился странный трепет. Тело пробрала дрожь, не связанная с холодом. Или она просто перестала постоянно карабкаться?

По большому проходу гостья из другого мира пробиралась медленнее, чем там, где следовало преодолевать постоянные неровные преграды. Тут, в расчищенном пространстве, словно бы прятался по углам страх.

Перепад восприятия казался хорошим знаком. Она близко.

— Зверь Тумана! Приди! Верни меня домой! Верни мне мою Пушинку! — шептала Полина, с растущим волнением оглядывая почти ровные стены.

И вдруг она вскрикнула.

Ну вот и всё.

Отсвет выхватил силуэт свирепого человека, его искажённое яростью лицо. Вот и стража.

Она отшатнулась, опалила себя жаром открытого огня. Но ничего не происходило. Никто не нападал. Не обращался к ней.

Полина снова подняла факел и сделала несколько неуверенных шагов. Всмотрелась.

Это была статуя.

Статуя разъярённого мужчины. Одетый в плащ и приличествующий местным князьям камзол, он словно бы кричал что-то зрителям в бешеном гневе и панике. Статуя была очень тонкой работы. Изваяние казалось живым. Словно бы даже в глубине каменных глаз что-то бегало, будто в них металась душа.

Озноб пробрал до кости.

И ещё этот коридор… Он был таким… знакомым. И вдруг Полина поняла. Именно по такому коридору, а вовсе не по лазам, которыми она добиралась сюда, убегали они в самом начале с князем д'Эмсо из пещер Небулапариунтов.

Если шанс найти Зверя есть, то именно тут.

Если где она и поднимет тревогу, то тоже здесь.

— Зверь! — в голосе Полины прорезались слёзы. — Верни мне дочку! Верни мне мою Пушинку! Слышишь⁈ Умоляю тебя! Мы не можем друг без друга! Я хочу вернуться к Пушинке, и чтобы она была жива и здорова! Я хочу домой! Пожалуйста!

Она прошла жуткую статую, единственную тут, и теперь казалось, что живые глаза давят на затылок. Игнорировать ощущение получалось с трудом.

В какую сторону она движется? В глубину, логово Зверя Тумана, или к выходу, откуда бежали они так давно с отцом настоящей Эднары д'Эмсо?

— Ты должен, должен вернуть мне саму себя! Я хочу домой! Это не справедливо! Я не должна находиться тут! Я чужая! Верни меня! Зверь! — она уже кричала, забыв об опасности обвала, забыв, что может быть обнаружена хозяином острова.

И тут Полина услышала звук.

Может быть, это какой-то водяной поток за стенами?

Но больше всего он походил на хлюпающее, хриплое дыхание.

— Зверь? — Страха не было. — Верни меня к Пушинке! Сделай её здоровой! Я хочу домой! Ты слышишь⁈

Тьма вокруг светового пятна сгустилась. Или от изнеможения у неё меркнет в глазах?

Но вот отчётливое хлюпающее дыхание повторилось, и Полине показалось, что там, за очерченным факелом кругом дрожащего света, блеснули чьи-то ярко-зелёные, светящиеся глаза.

Она испытала не сакральный ужас, а восторг. Безмерную, бьющую фонтаном радость возвратившейся надежды.

И тут Полину схватили. Словно лассо врезалось в подмышки, сомкнулось на груди под руками и толстой тугой верёвкой оторвало её от земли, подвесив в метре над полом.

— Где он⁈ — прогрохотал свирепый яростный глас. — Где⁈

Свет от упавшего в пыль факела едва освещал пещеру. Полина качалась в воздухе, лихорадочно оглядываясь, пытаясь освободиться. Пытаясь выпутаться из петли верёвки.

Громадная фигура — ожившая статуя⁈ — приблизилась, и в отсветах потухающего огня Полина узнала… старика с сожжённой рукой.

Это был конец.

— Где князь д'Эмсо⁈ — рявкнул дед, и девочка, которую он волок за руку, быстро и тревожно огляделась.

Чары опустили Полину ниже, ноги почти коснулись пола, его можно было теперь задеть самыми носками, если вытянуть их, как балерина. Но встать твёрдо высота натянутого лассо не давала.

Зигрид Небулапариунт приблизился почти вплотную.

— Куда подевался твой отец, дрянь⁈ — прогрохотал он.

— Я… тут одна…

Старик внезапно зло и очень громко расхохотался. Его дочка вся съёжилась, прижалась к высокой фигуре. Она была одета в ночную сорочку с кружевами, босые крохотные ножки переминались на ледяном полу.

— Я должен поверить, что ко мне проникла одна малолетняя девка⁈

— Простите, — проскулила Полина. — Я должна… мне нужно… Пожалуйста! — вдруг горячо взмолилась она. — Дайте мне загадать желание! Помогите мне! Прошу вас! Мне нужно только выбраться домой, и всё! Вернуться на Землю! Я не Эднара д'Эмсо! Я из другого измерения! Это такая малость, просто вернуть меня, это вам не повредит! Это вообще не касается Междуречья! Что такое для Зверя Тумана выбросить мусор обратно в его мир⁈ Вы будете жить! Прошу вас, помогите мне, дайте мне найти Зверя! Дайте загадать желание! Меня ждёт маленькая дочь, я…

— Ты что, действительно проникла сюда одна? — оборвал старик, и теперь на его лице отразилось настоящее любопытство.

— Да-а-а, — выдохнула, покачнувшись, Полина. — Вы поможете мне? Вы добрый, добрый, я знаю! Вы…

— Добрый⁈ — расхохотался вновь Небулапариунт. — Видала там, чуть раньше, моего стража? Доблестного рыцаря из камня? Это мой единственный сын. Он тоже решил, что имеет право загадывать Зверю Тумана желания, как тебе такое? И теперь он проведёт вечность в оцепенении, хотя Междуречье давно похоронило его призрак в небыли! Я не пожалел единственного наследника, дерзнувшего пойти против меня, и ты, дура, считаешь, что я пожалею чужую безмозглую дочь⁈ Вы все вторгаетесь в мои земли, чтобы отнять мою жизнь! Какое право вы имеете на это⁈ — распалялся он. — Посмотри! Посмотри, как высохло моё тело! В какую немощь я превратился из-за незваных гостей! Из-за чужих никчёмных желаний! Это наш родовой остров! Наше право бережёт закон, наше право бережёт традиция! Зверь Тумана испокон веков отказывается ограждать земли Небулапариунтов от воров наших жизней, но мы и сами можем за себя постоять! Я наглядно тебе покажу, как, дрянь! Кто вы такие, все вы⁈ Какое вы имеете право на Зверя Тумана, стража Первородных⁈ Я сниму с тебя живой кожу, дрянь! — подался он вдруг вперёд и пахнул Полине в лицо мертвящим дыханием. — И сделаю из неё перчатку для искалеченной твоим мерзавцем-папашей руки! Добрый! О да, я очень добр! Особенно к ворам!

Полина зажмурилась. Её жизнь подходила к концу.

И было бы очень здорово сейчас умереть от разрыва сердца, чтобы этот страж не смог покуражиться над ней напоследок.

— Как же меня достали незваные гости! — бубнил старик. — Дожили! Девка! Человечья девка! Такого не было никогда! Что ж, за твою смелость я награжу тебя самой мучительной смертью! Такой, что красный дом покажется благословением извечного Тумана! И никому даже в голову не придёт искать пропавшую княжну в моих пещерах! Никогда! Девка без толики чар! Добрый!

Край его хитона начал тлеть из-за полыхающего в пыли факела, и Небулапариунт отступил, ногой притопнув загорающуюся ткань. Его дочь посинела от холода. И вдруг мрак вокруг собрался в зернистую, копошащуюся, словно рой пульсирующих смоляных капель, мглу, и между висящей Полиной и стариком с девочкой выскочил громадный, мускулистый Зверь Тумана.

Он не был облачным. Чёрный силуэт в три метра высотой воплотился, им была сама зернистая мгла.

Из груди старика вылетел вопль, он отпрянул к самой стене.

Странным образом тёмный зверь осветил пещерный коридор тусклым зеленоватым светом, и стало видно даже статую замершего навеки сына последнего Небулапариунта вдали.

— Уходи! — прокричал со страхом старик. — Мы не звали тебя! Нам ничего не нужно!

У Полины пропали и голос, и возможность дышать. Она хотела обратиться к Зверю, попробовать прямо сейчас, но из горла не вырвалось даже хрипа.

Оно на миг повернуло к ней морду, безумную, фантасмагорическую пасть с тремя длинными раздвоенными языками, и снова всё, вздымающейся громадой, придвинулось к старику.

А потом пещеру заполонил потусторонний, низкий рокочущий глас:

— Ты опоздал! Желание гостьи уже загадано, глава Первородных! — зазвучало всюду, забегало эхом по стенам, словно говорил не зверь, а сам остров. Полина расширила глаза, не веря собственным ушам, не смея принять, что всё действительно получилось. — Твоё время между реками Тумана вышло, — грохотал Зверь. — Гостья умалила последнюю жизнь в тебе. Твой путь оборвётся, когда желание будет исполнено. Поторопись. Истрать оставшиеся часы на то, чтобы привести в порядок свои дела. Твоя долгая жизнь пришла к своему завершению.

Старик с высохшей рукой смертельно побледнел, вжимаясь в скалистую стену, а девочка прижала ладошки ко рту и попятилась: он выпустил её из стальной хватки.

Зверь медленно повернулся к застывшей Полине. Зернистая мгла копошилась роем кошмара, и только очи горели дымным зелёным огнём.

— Ты хочешь воссоединиться с Пушинкой? — замогильно молвило оно, и клубы пара вырвались из пасти вместе со словами, будто это змеи-языки выпускали его.

— Всем сердцем! Господи, всем сердцем! — Голос наконец-то вернулся к Полине, лёгкие наполнились, невзирая на сдавившую грудь верёвку, и все страхи, весь мрак отступили прочь. — Пожалуйста! Верни меня домой!

— Ты возвратишься домой и воссоединишься с Пушинкой, гостья. То сотворит Туман по твоей воле в награду за твою решимость.